Аще кто погоду похулит, тому три дня поста.
Мудрость монастырской братии
Дождь под окном по всю ночь шлёпал босыми пятками. Брызгал песком в оконное стекло. Иному славно спится под его мерное хождение, а кому зябко даже думать про то, как идёт припозднившийся некто, не то без зонта - вовсе без накидки, и как текут ему за шиворот холодные струи, да по спине, промежду лопаток. И к тому ж, - в завсегда худой ботинок сочится нечистая сточная вода дороги.
А ежели ветер притом?! Взвоет не из-за чего, надаёт пощёчин мокрыми руками, да как толкнёт пониже спины, - не убережёшься, так с размаху, плашмя угодишь в самую слякоть. С неба льёт, с тебя течёт, спереду всё заляпано грязью, пуговка, что держалась на честном, третьего дня, слове непременно пришить её, осталась сторожить дно лужи, а что правая штанина вовсе порвана теперь уж не скроешь, так разошлась.
И, словно в насмешу, из чьего-то крошечного палисадника под окошком - весёлое пламя маков! Маки... Им-то всё нипочём. Маки!!! Когда они цветут, невозможно не любоваться их танцем хотя в дождь, либо на ветру. Они так грациозно, изящно трясут своими алыми юбками... Да даже те, которые сами по себе толпятся у дороги, столь откровенно наивны, что никакая грязь к ним не станет. И того боле, - коли вдруг, с очередным порывом ветра, им выходит вмиг обрядиться в другое, - они уже все в золотой пыльце солнца, в драгоценной пыли, цены на которую не назначить, ибо не повторить, как не усердствуй. Так и тогда, и после, - в любую пору, - они просты, ибо искренни.
Насилу успокоился дождь, встал на месте, капает с него, словно бы как с ветвей, и тут уж обширная арка радуги выглядывает из-за спины леса. Основательный ея многослойный мост с перилами, будто из пастилы, подпирает, как то обыкновенно и случается, небосвод. Со всеми его облаками и тучками, что суетятся неподалёку, словно мальки, без испуга, но с отвагой, достойной бывалых, а не малых, чьей жизни ещё не то на дни - на минуты, да часы.
Ну, так чего ж из-за такой малости, как дождь, тревожиться было?! Погода, на то она и есть, чтоб не привыкали надолго ни к плохому, ни к хорошему.