ЧАСТЬ 3. Париж
Глава 1
Он вспомнил о Элоизе только тогда, когда увидел её на перроне. Позади неё шёл Жан с добродушным и загадочным видом, и Жилю пришлось долго целовать рот этой незнакомки, которая совершенно не принадлежала больше к его миру. «Но это правда, - говорил он себе, - она существует и живёт со мной, как это чудовищно… Жан должен был предупредить меня». И от этой простой мысли он рассмеялся. Словно добрый друг обязан предупреждать вас о том, что у вас есть любовница, каждый раз, когда вы возвращаетесь с каникул… В то же время духи Элоизы, прикосновение её губ вызвали у него лёгкую тошноту. Он вспоминал о последнем поцелуе Натали во Вьерзоне тремя часами ранее, вспоминал о том, как задыхался от прощания, и почувствовал, что стал немного суеверным. А что, если с ней произойдёт несчастный случай, когда она будет возвращаться по этой дороге, на которой было много крутых виражей, с глазами, полными слёз, которые он неожиданно увидел в последний момент? Он сам сидел 5 минут в своём купе, отупевший, прежде чем смог очнуться и пойти в вагон-бар. Он не смог бы управлять автомобилем в такой момент, а она водила машину так быстро. Хорошо, но быстро… Он становился идиотом. Он мягко отстранился от Элоизы, похлопал Жана по плечу, попытался улыбнуться. Вокзал был чёрным от копоти. Только в машине Жана он снова почувствовал себя в любимом Париже, ленивом и синем по вечерам, в своём летнем Париже. И мысль о всех тех счастливых часах, которые он провёл в Париже на протяжении последних 10 лет, сжала ему сердце, словно это время было навсегда потеряно для него. Он испытывал страх, чувствовал себя опять сбившимся с пути, растерянным. Он отдал бы всё, чтобы оказаться в лимузенской долине, растянувшись в тени Натали.
- Рад, что вернулся? – спрашивал Жан.
- Очень. А у тебя как дела?
Он пытался говорить тоном послушного ребёнка.
- К счастью, Жан предупредил меня, - говорил голос Элоизы с заднего сиденья. Голос этот, впрочем, был весёлым. – Нельзя сказать, что ты забрасывал меня новостями…
- Я не хотел, чтобы Элоиза приехала на такси встречать тебя, - сказал Жан, - поэтому заехал за ней. Она свалилась с неба…
Он тоже рассмеялся, но его весёлость была принуждённой. Он бросил на Жиля косой взгляд, взгляд друга, который попал впросак.
- Я пытался тебе позвонить, - соврал Жиль Элоизе, - но никто не подходил к телефону.
- Это меня не удивляет, я весь день была на съёмках. И знаешь, для кого? Для «Вог»! – в её голосе звучал триумф.
«Тем лучше, - цинично подумал Жиль. – Хоть у кого-то дела пошли в гору». Но его уже начала мучить мысль: позвонить ли Натали самому или попросить Жана позвонить ей, чтобы она перезвонила. Они условились, что он позвонит в 11 часов вечера следующего дня с риском нарваться на её мужа, но ему никак не удавалось избавиться от навязчивой мысли о несчастном случае. Конечно, он не был в неё влюблён, но для своего личного душевного покоя ему хотелось, чтобы она была жива. С другой стороны, как позвонить ей, если Элоиза не отходила от него ни на шаг, а Жиль рассказывал ему о работе…
- Ты выглядишь намного лучше. Ты даже немного загорел. Это кстати: я сказал патрону, что ты уехал к морю с итальянской кинозвездой.
- И я должна это выдерживать! – рассмеялась Элоиза, и Жиль немного беспокойно заёрзал в кресле. Но мысль о Натали как об итальянской кинозвезде наполнила его гордостью: она была красивее любой итальянской кинозвезды, и у неё было то, чего не было у тех.
Квартира была той же, только в ней появилось больше женских черт. Огромный плюшевый медведь, подарок Элоизе от фотографа, на секунду раздражил Жиля, но он быстро отвернулся. Всё это смешило его. Он чувствовал себя незнакомцем в собственном доме. Он расположился в кресле, надеясь на то, что Жан и Элоиза успели уже вдоволь насладиться его обществом, и он мог теперь позвонить. Но Элоиза уже катила чемодан в комнату и с шумом открывала платяной шкаф. Жиль чувствовал себя усталым и не слушал Жана, который, в конце концов, заметил это и остановился, глядя на Жиля вопрошающим взглядом. Жиль поднялся:
- Извини, старина, я на секунду. Я обещал сестре позвонить по приезде, она так беспокоится обо мне, ты же знаешь…
Его слова звучали бессвязно. Жан кивнул и вежливо улыбнулся. Жиль не смог удержаться от улыбки из-за того, что его старый сообщник опять был с ним. Он потрепал его по голове, проходя мимо, и вошёл в спальню с телефоном, стараясь выглядеть естественно. Он сел на кровать и полистал справочник. Нужно было набрать десяток цифр, чтобы дозвониться Натали.
- Ты звонишь, так поздно? – спросила Элоиза, вешая на плечики его синюю куртку.
- Это сестре, - коротко ответил он.
Он набрал номер. Если трубку возьмёт её муж, он отключится. Слышался долгий перезвон, и затем внезапно – совсем близкий голос Натали. Жиль почувствовал, что его рука, держащая трубку, стала влажной.
- Алло! – сказал он. – Это я. Я хотел тебе сказать, что хорошо доехал. Я хотел удостовериться, что с тобой тоже всё в порядке.
Он говорил очень быстро, рассеянным тоном. Наступила тишина, затем послышался встревоженный, хрипловатый голос Натали:
- Должно быть, dы неправильно набрали номер. – Затем, через несколько секунд она добавила чуть ли не нежным тоном: «Вы совершенно не побеспокоили меня, мсье», и положила трубку.
Жиль остался неподвижным на мгновение, затем сказал: «Обнимаю вас обоих» в тишину, из-за Элоизы, и тоже положил трубку. Он ужасно вспотел. Значит, её муж был там, рядом с ней. И она ничего не могла ему сказать. Но как она выкрутилась… и эти слова «Вы совершенно не побеспокоили меня, мсье» были забавными и вызвали в нём нежность к ней… И, конечно, она была жива. И любила его. Эти приступы нервозности у него казались ему странными… Он вернулся в гостиную деловым шагом, лёгкий, свободный, беспокоясь о Натали не больше, чем об Элоизе.
- Мы теперь вместе, как раньше, - сказал голос Элоизы в темноте.
Жиль не ответил и повернулся в кровати на другой бок, злясь на себя самого. В этот вечер он слишком много выпил с Жаном, они все втроём слишком много выпили, и за его приезд, и за его новую славу. Когда в 3 часа ночи Жан ушёл, Жилю не хотелось спать, он чувствовал себя весёлым триумфатором, уверенным в себе, немного пьяным, и лёг в одну кровать с Элоизой машинально, в качестве последней демонстрации своей силы, как лёг бы в постель с любой женщиной, которая оказалась бы там. Короче говоря, он изменил Натали, и это было тем серьёзнее, что она никогда об этом не узнает, он обманул себя самого, даже будучи пьяным, и получил от того только какое-то нервное удовольствие, и, в конце концов, он обманул Элоизу, которая казалась ему жертвой любви. Он должен был объяснить ей, рассказать ей о Натали, именно в этот момент, когда она, по своей собственной вине, начала верить в то, что он был ещё привязан к ней. Он резко включил свет, поискал сигарету, констатировал безо всякого интереса, что Элоиза до сих пор была обворожительна сейчас, когда её волосы разметались по подушке, и поискал средство для начала разговора. У него болела голова, и ему хотелось пить.
- Это даже забавно, - сонно пробормотала Элоиза. - Всё устраивается разом. Я заключаю длительный контракт с «Вог», благодаря этому американскому фотографу, ты получаешь должность, о которой мечтал. Если бы мне сказали об этом ещё месяц назад! Ты напугал меня, знаешь ли. Очень напугал. Очень, очень, очень.
После занятий любовью она всегда лепетала, как маленькая девочка. Раньше его это умиляло, затем раздражало. Сейчас это удвоило его угрызения совести.
- Всё не так просто, - сказал он охрипшим голосом. – Я ещё не восстановился полностью, ты же знаешь. Как только я улажу эту историю с новым назначением, я опять уеду к сестре.
- Как бы то ни было, теперь мне придётся работать всё лето с этими новыми коллекциями, - сказала она. – Но в перерыве я приеду к тебе. Сейчас есть самолёт в Лимож.
«Этого ещё не хватало», - подумал Жиль. Вмешался прогресс. Нужно было решительно поговорить с ней. Ему, кто так боялся разрывов… Но не сегодня, только не сегодня. В первый раз со своего приезда он посмотрел на Элоизу, в её доверчивые глаза, на её знакомое тело, на всю её красоту и нежность, которые сейчас были бесполезны, и внезапно почувствовал такую жалость к ней, к себе, к Натали, такую жалость по любви, по всей любви, которая была однажды обречена на смерть среди слёз и жалоб, которые сыпались ему в уши и вызывали слёзы на глазах. Элоиза наклонилась к нему:
- Ты грустишь? Но ведь всё устроилось!
Он не ответил и выключил свет. Вытянувшись в кровати, обхватив голову руками, он снова видел долину на берегу реки, приход Натали, вдыхал запах горячей травы, видел веки, которые дрожали над ним, и странное обещание в светлых глазах Натали.