Действие книги Венедикта Ерофеева "Москва-Петушки" переносится во Вселенную Ведьмака, а именно на острова Скеллиге.
Текст изобилует культурными котами. В конце каждой главы я привожу их перечень.
Глава 01. Каэр Мюир - Гольмштейн. На пути к порту. 1272, Ламмас, 38 день.
Все говорят: Иггдрасиль, Иггдрасиль. Из многих уст я слышал про него, а сам ни разу не видал. Тьму раз уже, упившись эля, или мучаясь похмельем, скитался по Мидгарду от Полярной Звезды на юг, с заката на восход, насквозь и как попало; а ещё во сне или в лихорадке – по другим Мирам - но так и не узрел Иггдрасиля.
Вот и вчера не узрел. Хотя не то чтобы был сильно пьян был я: перед тем, как собраться в путь, выпил для начала стакан Домашней Перечной. Ибо по опыту знаю, что на посошок ничего лучшего люди ещё не придумали.
Так, стакан Домашней Перечной. А потом, с кузнецом в Каэр Мюир - другой стакан, уже Махакамского Спирту. А затем добавил ещё кружку Каэдвенского Стаута, и из горлышка - Сухого Дийкстры. Вы, конечно, спросите: а дальше, Хейллушка, что ты пил? Да я и сам не помню, что я пил. Помню, у доски с объявлениями выпил с местными два стакана Краснолюдского Спирту. Но ведь не мог я пройти мимо стражников у ворот крепости и ничего с ними не выпить? Не мог. Значит, я ещё что-то пил.
А потом я пошёл вниз по серпантину, опоясывающему склон холма, к порту. Обидно мне теперь до дрожи. Не потому, конечно, что к порту я не вышел. Вчера не дошёл - так дойду сегодня. И не потому что проснулся сегодня в чьём-то хлеву в обнимку со своим дорожным мешком. А потому что подсчитал, что от доски с объявлениями до этого хлева я выпил ещё на пятнадцать крон. А что и где я пил? В какой последовательности? Во благо себе и другим, или во зло? Никто теперь не узнает.
Я вылез на воздух, когда только рассвело. Одним Богам известно, какую тяжесть вынес я из этого хлева.
"Ничего, - сказал я самому себе, - ничего. Вон лавка знахаря, видишь? А вон - этот хрящ в коричневом гамбезоне разматывает рыболовные сети. Это ты тоже видишь. Вот и успокойся. Всё идёт надлежащим образом".
Я пошёл на звук моря, чуть покачиваясь, как ладья на волнах, от холода и скорби. О, этот утренний груз, взятый на душу! О, это ощущение бедствия! О эта обречённость!
"Ничего, ничего, сказал я себе, - запахни плащ от ветра и иди. Аккуратно, чтобы меч за ногу не задевал. Всё равно, куда. Направо ли пойдёшь, налево ли, прямо ли, всё равно попадёшь в порт.
Культурные коты:
1. Острова Скеллиге в ЛОР'е Ведьмака напоминают средневековую Скандинавию с элементами кельтики.
2. Ард Скелллиге - самый крупный из островов архипелага Скеллиге.
3. Хиндарсфьялл - остров, находящийся к востоку от Ард Скеллиге. На нём находится святилище богини Фрейи, очень почитаемой местным населением.
4. Имя главного героя - Хейлл Хейлаграссон, как и остальные имена - результат лингвистической работы. Имя Венедикт означает "Благословенный". На древнеисландском (то есть, языке Скандинавов в эпоху Викингов) это будет "Heill". Фамилия Ерофеев происходит от древнегреческого имени Иерофей, которое означает "Священный Бог". Опять же, в переводе на древнеисландский священный будет "Heilagr", а Бог - "А;ss". Таким образом, получается фамилия "Helilagrа;ss" + окончание "son".
5. Иггдрасиль – Всемирное Древо, на которое нанизаны все Миры.
6. Каэр Мюр - локация из игры "Ведьмак 3" - крепость клана Друммонд.
7. Гольмштейн - порт, находящийся неподалёку от крепости Каэр Мюр. Чтобы попасть из одной в другой, надо спуститься с горы по серпантину.
В тексте повсеместно упоминаются напитки из книг и игр о Ведьмаке.
8. Гамбезон – вид мягкой брони.
9. Ламмас - один из месяцев эльфийского календаря, по которому живёт население Мира Ведьмака. Примерно соответствует нашим августу- сентябрю.
Глава 02. Гольмштейн. Порт.
Ну вот, я же говорил: всё равно куда пойдёшь - придёшь к порту. Я прислонился к столбу и зажмурил глаза, чтобы не так тошнило.
- Правильно, Хейллушка, - проговорил кто-то снисходительно бархатистым басом в высоте, - зажмурься, чтобы не так тошнило.
О, узнаю! Это они! Боги!
- Ясен Иггдрасиль, мы.
- А знаете, что?
- Что? - ответили они.
- Тяжело мне...
- Да мы знаем, что тяжело. А ты походи, разомнись, легче станет, а через час после рассвета торговец начнёт работу: Реданское Светлое у него вчера закончилось, а вот Ривийского Фруктового он тебе продаст.
- Ривийское Фруктовое?
- Ривийское. Фруктовое.
- Холодненькое?
- Холодненькое, конечно.
О, как я стал взволнован!
- Но вы говорите: походи, разомнись. А мне разминаться-то и не можется, в моём состоянии.
Помолчали Боги. А потом снова заговорили:
- А ты вот что: зайди в лавку знахаря. Может у него и есть что. Вчера там Нильфгаардская Лимонная была. Не могли же её всю раскупить?
- Да, да. Я сейчас пойду.
Какие же они молодцы! И так хорошо, что я вчера гостинцы купил, не ехать же в Ларвик без гостинцев? Никак нельзя. Ведь это Они напомнили мне о гостинцах. Ибо та, к которой я еду, сама общается с Ними. Только вот вопрос: когда же я успел их купить?
И я повлёк себя вдоль улицы посёлка, делая остановки, дабы унять в себе дрянноту. Ибо в каждом из нас не одна только физическая сторона; в нем и духовная сторона есть, и есть больше того - сторона мистическая, сверхдуховная. Так вот, я каждую минуту ждал, что меня, посреди улицы, начнет тошнить со всех трех сторон.
Глава 03. Гольмштейн. Лавка знахаря.
- Выпивки никакой нет, - процедил хозяин лавки. И оглядел меня всего, как дохлую чайку или рваный башмак.
"Нет никакой выпивки!!!" я хоть и съёжился весь от отчаяния, но сумел пробормотать, что я пришёл вовсе не за этим.
Нет никакой выпивки! О Боги! Ведь если верить Их голосам, здесь не переводилась Нильфгаардская Лимонная. А теперь - шиш. И ещё лавочник этот напевает противным голосом мерзкую мелодию с какими-то сиреньими модуляциями:
"Различимый смутно
В сумраке дубравы,
Скальд играл на лютне
В зарослях купавы..."
Явно сочинение барда Лютика с материка. Я его сразу узнал, мерзее его слога нет. Все поэты с материка пишут одинаково бездарно, но каждый по-своему мерзко. И я их легко различаю, даже в версиях, адаптированных под наши островные реалии, как сейчас.
- Будете что-нибудь покупать?
- А у вас - только алхимические ингредиенты? Продуктов нет?
- Почему - только? Луковый суп есть. Жареная баранья нога...
Опять подступила тошнота.
- А Нильфгаардская Лимонная?
- Нильфгаардской Лимонной нет.
- Интересно. Баранья нога есть, а Нильфгаардской Лимонной нет!
- Очччень интересно. Баранья нога есть, а Нильфгаардской Лимонной нет.
И лавочник отвернулся к полкам с товарами. А я, чтобы не очень тошнило, принялся разглядывать балки под потолком.
Добротные балки. И весьма тяжёлые. Если они сейчас обрушатся и упадут кому-нибудь на голову, будет страшно больно. Впрочем, нет, наверное, даже и не больно: пока они трещат, ты, держа в руке бутылку Нильфгаардской Лимонной, воздеваешь очи горе, чтобы посмотреть, что там трещит, а когда они уже на тебя упали - тебя уже нет на этом свете. Тяжёлая это мысль.
Впрочем, почему тяжёлая? Если ты пьёшь Нильфгаардскую Лимонную, то есть если ты уже похмелился - не такая уж дрянная эта мысль.
А ты бы согласился, если бы тебе предложили такое: мы мол тебе выдадим бутылку Нильфгаардской Лимонной, а после этого подпилим балки, и...
- Ну как, надумали? Будете что-нибудь покупать?
- Нильфгаардской Лимонной, пожалуйста. Одну бутылку.
- Да ты уж хорош, как я вижу! Сказано тебе: нет у нас выпивки никакой!
- Ну... я подожду, когда будет...
- Жди-жди дождёшься! Будет тебе сейчас выпивка!
И лавочник скрылся в подсобном помещении. Я покосился ему вослед с отвращением. Отчего люди так вульгарны? И ведь подчёркнуто вульгарны в те самые мгновения, когда их вульгарность наименее уместна, когда у человека с похмелья все нервы навыпуск, когда он взвинчен и раздосадован и готов размозжить им череп рукоятью меча? Почему так?
- Кому здесь Нильфгаардской Лимонной?!
Передо мной - хозяин лавки и с ним здоровенный детина, в кольчуге, шлеме, и при шестопёре за поясом.
- Ну, допустим, мне. Но коли нет её, то я подожду.
- Это чего вы подождёте?
- Да ннничего. Я еду на Хиндарсфьялл к любимой. Я плохо спал этой ночью. А чтобы не так тошнило... Нильфгаардской Лимонной хочу.
Зря я это опять про Нильфгаардскую Лимонную, зря. Оно их сразу взорвало. Эти двое подхватили меня один за руки, другой - за ноги, несмотря на моё сопротивление, и через несколько мгновений я лежал на улице перед дверями лавки, выкинутый ими. А мгновение спустя они выкинули мои дорожный мешок и меч.
Культурный кот:
Четверостишие про скальда, играющего в зарослях купавы - начало моей переделки песни Иллет "Кот-флейтист", адаптированное под островные реалии. Полный текст моей версии песни "Луна и бард":
https://stihi.ru/2022/03/23/4222
Глава 04. Гольмштейн. К драккару от торговца.
Что было потом - от лавки знахаря до палатки торговца и от палатки торговца до драккара - даже мой язык скальда отказывается выразить. Давайте лучше так - почтим минутой молчания эти полтора смертных часа. Помни, Хейллушка об этих часах. В минуты блаженства и упоения - не забывай о них. Это не должно повториться.
Я тоже застываю ровно на минуту в тишине. И эту тишину нарушает лишь сиплое альтино, прорезающее воздух со стороны причала:
- Командааа, на бооорт!
Бездельничающие на берегу моряки срываются с места и устремляются к драккару, начинают забрасывать туда свои вещи и рассаживаться по местам.
Ну вот. Минута истекла. Теперь вы наверняка наброситесь на меня с вопросами: "Ведь ты идёшь от палатки торговца, Хейллушка?"
- Да, от торговца, - отвечаю я вам, - а сам иду в направлении причала, склонив голову влево.
- Твой дорожный мешок теперь тяжёл? На сердце играют волынки?
- Ну как сказать. Мешок действительно увесист. А вот насчёт волынок пока что говорить рано.
- Так что же? Что же ты, Хейллушка, купил? Нам страшно интересно...
- Дык, я понимаю, что интересно. Сейчас, сейчас перечислю: во-первых, две бутылки Реданской травяной по 20 крон каждая, итого 40 крон. Дальше: одну Вишнёвую Наливку на спирту, за 30 крон. Еще какое-то красное. Сейчас, вспомню. Да - Меттинское Розовое за 10 крон. И маленькая склянка с настоем Мардрёма за 15 крон.
- Так-так-так, - говорите вы, - а общий итог? Ведь все это страшно интересно...
Сейчас я вам скажу общий итог.
- Общий итог девяносто пять крон, - говорю я, вступив на причал. - Но ведь это не совсем общий итог. Я еще купил две жареных куриных ножки, чтобы не сблевать.
- Ты хотел сказать, Хейллушка: «чтобы не стошнило»?
- Нет. Что я сказал, то сказал. Первую дозу я не могу без закуски, потому что могу сблевать. А вот уж вторую и третью могу пить всухую, потом у что стошнить может и стошнит, но уже ни за что не сблюю. И так вплоть до девятой. А там опять понадобится куриная ножка.
- Зачем? Опять стошнит?
- Да нет, стошнить-то уже ни за что не стошнит, а вот сблевать - сблюю.
Прижимаю дорожный мешок к сердцу, враскачку поднимаюсь по трапу и усаживаюсь у левого борта.
Культурные коты:
1. Альтино - мужской голос, находящийся по высоте в нижней части женского диапазона.
2. Мардрём - зелье из грибов, на короткое время превращающее выпившего его в берсерка. После чего следует обратный эффект - упадок сил.
3. Цены на напитки, упоминающиеся в тексте, именно такие, как в играх о Ведьмаке. За исключением настоя Мардрёма - его там нет.
Глава 05. Вдоль побережья Ард Скеллиге.
Многие считают меня дурным человеком. На рассвете и с перепою я сам о себе такого же мнения. Но ведь нельзя же доверять мнению человека, который ещё не успел опохмелиться? Зато на закате - какие во мне бездны - как в теснине Седны, но это если хорошенько набраться за день.
Но пусть. Пусть я дурной человек. Я вообще замечаю: если человек по утрам хочет убивать, а вечером полон идей и способности их воплощать - он очень дурной, этот человек. Вот уж если наоборот - если по утрам человек бодр и радостен, а к вечеру становится агрессивным - этот человек точно дрянь. Гнусен мне этот человек.
Конечно бывают и такие, кто одинаково восторжен и утром, и вечером, и каждой зверушке они рады, и каждой травинке - это друиды. Ну а если человек одинаково сильно хочет убивать и утром, и вечером - то это просто берсерк, переевший Мардрёма.
Итак, что я имею? Развязал мешок и ощупал его содержимое: от куриных ножек до Меттинского Розового. Подождал, скажут ли мне Боги что-нибудь. Боги молчали. Хорошо, значит, самое время брать всё в свои руки. Взял Вишнёвую наливку на спирту и перебрался на корму. Так. Есть бутылка и есть куриная ножка. И есть душа, пока ещё чуть приоткрытая для впечатлений бытия. Разделите со мною трапезу, Боги!
И немедленно выпил.
Ну то есть, конечно, сначала откупорил бутылку и выплеснул часть её содержимого в море, в жертву Богам, ведь иначе нельзя. А затем выпил.
А выпив - один лишь рулевой видел, как долго я морщился, бранился и сквернословил. Не то четверть часа, не то целую вечность, пока мы на вёслах не вышли в открытое море и не поставили парус. А когда мы вышли в открытое море, то внутри у меня всё притихло и улеглось. И я пригладил растрёпанные морским ветром волосы и вернулся на своё место у левого борта, напевая:
"Хейл Хейлаграссон отправился в поход.
В Ларвик к любимой своей по морю от идёт..."
Культурные коты:
1. Теснина Седны – морской район, разделяющий архипелаг Скеллиге с материком.
2. Песня, которую поёт главный герой - несуществующая переделка "Конунга Олафа" Infornal Fuck.
3. Ларвик – деревня на острове Хиндарсфьялл, где живёт девушка главного героя.
Глава 06. Открытое море к юго-востоку от Ард Скеллиге.
Я много чего могу рассказать о себе. Однако, лучше всего расскажу один-единственный случай, потому что он самый свежий: о том, как меня в прошлое новолуние сняли с командования таким же драккаром за "введение порочной системы индивидуальных графиков". Вся дружина ярла клана Друммонд до сих пор сотрясается от хохота, стоит им вспомнить об этих графиках. А, казалось бы, что тут смешного?
Итак, пять Лун назад ярл передал мне в подчинение команду из пятнадцати бравых парней, выделил драккар, и поручил ответственное задание. Мы должны были выходить в море, идти на юг и там грабить офирские торговые корованы.
Но вместо этого наша работа выглядела так: мы вставали на якорь где-нибудь в безлюдном месте и каждый день с утра играли в Гвинт на деньги (вы умеете играть в Гвинт?). Потом я рассказывал им вслух просветительские истории, и учил грамоте (кстати, успешно!). А потом каждый проводил свой досуг как хотел: кто читал "Предания Скеллиге и Дикой Охоте", кто - серию книг о героях наших островов, кто - "Историю Гвинта", а кто и вовсе - "Лара Доррен и Крегеннан из Лёда" или "Королевские династии Севера". Благо, в бытность мою скальдом я собрал хорошую библиотеку. Ребята, вроде, не возражали против такого времяпровождения и имели к оной библиотеке неограниченный доступ.
Как только меня назначили капитаном, я вспомнил, что давно читал у кого-то из философов, будто Боги заботятся только о судьбе принцев, предоставляя о судьбе народов заботиться принцам. А ведь я капитан и, стало быть, «маленький принц». Смотрел ли я в души этих паразитов, в потемки их душ? Диалектика сердца этих пятнадцати дураков - известна ли мне? Так вот, чтобы её - диалектику их сердец - изучить, я как раз и ввёл пресловутые индивидуальные графики. За которые меня впоследствии и попёрли.
Сказать вам, что за графики? Это очень просто: на пергаменте из овечьей кожи синей тушью рисуются две оси - одна ось горизонтальная, другая вертикальная. На горизонтальной откладываются последовательно все дни истекшей Луны, а на вертикальной - количество прочитанного, в пересчете на буквы. Итак, по истечении Луны моряк подходит ко мне с отчетом: в такой-то день прочитано того-то и столько-то, в другой - столько-то, et cetera. А я, синей тушью и на овечьем пергаменте, изображаю все это красивою диаграммою .
Вот, полюбуйтесь, например, это линия берсерка Сиграэля Бломсона:
А это старпом Вьюрр Сьёнлаусс, ходит в набеги с 1216 года, потрёпанный старый хрен:
А вот это уже ваш непокорный, экс-капитан драккара "Утанмьётвидр", автор поэмы «Ард Скеллиге - Хиндарсфьялл»:
Согласитесь, интересные линии? Даже на самый поверхностный взгляд - интересные? У одного Махакам, Тир-Тохаир, Лысая Гора или даже верх новиградской стены, которую я видел пару раз в жизни. У другого - предрассветный бриз на Великом Море, тихий всплеск и бисер лунной ряби. У третьего - биение гордого сердца, песнь о буревестнике и девятый вал. И все это - если видеть только внешнюю форму линии. А тому, кто пытлив (к примеру, мне), эти линии выкладывали все, что только можно выложить о человеке и о его сердце: все его качества, от половых до интеллектуальных, все его проблемы, интеллектуальные и половые. И умение его владеть собой, и способность к обману, и все тайны подсознательного, если только эти тайны есть.
Каждое новолуние, когда подходил срок отчитываться ярлу о добыче, мы находили поблизости два-три тайника с награбленным другими командами добром (карту с расположением этих тайников я в своё время выиграл у одного пропойцы-боцмана в Гвинт), обчищали их, и большую часть хабара перепрятывали, а небольшую - забирали для ярла.
Вернувшись на берег, я и мой старпом везли упакованную добычу в Каэр Мюир, где выгружали всё перед ярлом. Ярл хвалил нас, а мы давали новые поцобязательства, например: "обязуемся за следующую Луну ограбить пять кораблей этих поцев из Офира", или "обязуемся, что каждый семнадцатый из нас вдвое повысит свои боевые умения". Второй вариант было нетрудно выполнить, если учитывать, что нас в команде всего шестнадцать человек. А первый было трудно проверить.
Ещё пара слов о моей библиотеке. Помимо интересных, но обычных книг, в ней есть несколько экземпляров, обладающих магическими свойствами. В частности, одна на вид забавная, а на деле - крайне полезная в условиях морской качки вещь: самопишущие таблички. Собственно, на них и увековечивается моя поэма "Ард Скеллиге - Хиндарсфьялл", которую вы сейчас читаете, прямо по ходу моего путешествия.
Обшаривая один из тайников, я обнаружил эти таблички. И вначале не мог взять в толк, для чего они нужны, пока не произошло следующее. В очередной раз отчитывая старпома за беспорядок при погрузке добычи, я, разгорячённый, схватил одну из этих табличек и крепко выругавшись, хлопнул ею по ладони другой руки, собираясь в следующее мгновение огреть ею провинившегося по физиономии. И вдруг почувствовал, как она задрожала в моей руке. Посмотрев на неё, я увидел, что на её поверхности проступили выкрикнутые мною ругательства, записанные хорошим почерком и грамотно, с точностью до знаков препинания. Немало удивлённый, но уже начинающий что-то подозревать, я продолжил свою сквернословную тираду и хлопнул ещё раз. Как и следовало ожидать, табличка снова задрожала и отобразила текст моей речи, а впридачу и то, что я не произнёс, но подумал. Поразмыслив, я решил, что эту прекрасную вещь по праву капитана оставлю себе и буду использовать для фиксации своих стихов, песен, и прозы, когда нет возможности записать их пером на бумаге или пергаменте. Они и сейчас со мною, эти таблички, в моём дорожном мешке. Я использую их при каждой передышке чтобы дополнить своё повествование новой главою. Кстати, ещё одно их преимущество перед общепринятыми носителями информации – это то, что они не портятся от воды. Что, согласитесь, для моряка очень важно. Жаль, что мои попытки использовать эти таблички для построения не к ночи упомянутых графиков, остались безуспешны: они сохраняют только текст.
Таким образом мы развлекались четыре Луны.
А на прошлое новолуние эта старая швабра, Вьюрр Сьёнлаусс, ходящий в набеги с 1216 года, с недосыпу или с похмелья, прихватил вместе с сундуками и тюками ещё и свиток с индивидуальными графиками. Я заметил это, когда добыча уже лежала перед ярлом, схватился за сердце, и захотел немедленно выпить. Ярл сразу заинтересовался этим свитком, открыл его, прочитал, схватился за меч, и тоже захотел немедленно выпить. В четверть часа всё было решено. Ярл объявил, что я больше не капитан, позвал своих дружинников, и велел им всыпать мне плетей во дворе крепости. Что примечательно, на моё место он назначил эту сратую швабру Вьюрра Сьёнлаусса.
И ныне я торжественно заявляю: до конца моих дней я не предприму ничего, чтобы повторить мой прискорбный опыт возвышения. Я остаюсь внизу. И снизу плюю на всю их общественную лестницу. Да. На каждую ступеньку лестницы - по плевку. Чтобы по ней восходить, надо быть нильфовскою мордою без страха и упрека, надо быть водной бабою с длинным языком, выкованною из метеоритной стали с головы до пят. А я - не такой.
Как бы то ни было, этот житейский вздор так надломил меня, что я с того самого момента не просыхаю, и мне не сидится дома. И вот давеча меня разобрало уже настолько, что исчезла грань между рассудком и сердцем, и оба в голос мне затвердили: «Поезжай, поезжай на Хиндарсфьялл! На Хиндарсфьялле - твое избавление и радость твоя.» «Хиндарсфьялл - это место, где не умолкает пение жриц Фрейи ни днем, ни ночью. Где ни зимой, ни летом не отцветают вербена и аренария. Там ничто и никого не тяготит. Там даже у тех, кто не просыхает целую Луну, взор всегда ясен...»
Там каждое полнолуние, на закате, на причале меня встречает эта девушка с глазами цвета морской волны, - синего, переходящего в зеленый, эта соломенновласая жрица. А сегодня полнолуние, а значит и дня не пройдёт, как будет она, и будет портовый причал, и этот сине-зелёный взгляд, в котором нет ни страха, ни стыда. А также светлые ресницы, опущенные ниц, и подтянутые формы, и толстая русая коса от затылка до пятой точки. А после причала - аромат вербены и аренарии, Содденская Медовуха, услады и потягушки, восторги и судороги. Боги, как далеко еще до Ларвика!»
«Да будет лёгок мой путь, да не преткнусь о камень, да увижу ту, по которой столько томился. А пока - вы уж простите меня - пока присмотрите за моим дорожным мешком, я на десять минут отлучусь. Мне нужно выпить Реданской Травяной, чтобы сохранить кураж».
И вот - я снова встал и, перешагивая по рёбрам шпангоутов через сидящих людей, прошел на
корму.
И пил уже не так, как пил при отплытии. Нет, теперь я пил без тошноты и без куриной ножки, из горлышка, запрокинув голову, как волынщик, и с осознанием величия того, что еще только начинается и чему еще предстоит быть.
Культурные коты:
1. Гвинт - азартная карточная игра из Вселенной Ведьмака.
2. "Предания Скеллиге и Дикой Охоте" и др. - книги, упоминавшиеся в книжной серии либо играх о Ведьмаке.
3. Офир - государство далеко на юге Мира Ведьмака. Аналог нашего Ближнего Востока.
4. Бывший подчинённый главного героя оригинального произведения Виктор Тотошкин стал Сиграэлем Бломсоном. Виктор означает "Побеждающий". На древнеисландском - Sigrael. Фамилию Тотошкин я интерпретировал как происходящую от латинского Toto (Цветок), что на древнеисландском будет Blom + son.
5. Другой рабочий - Алексей Блиндяев у меня носит имя Вьюрр Сьёнлаусс. Алексей означает "Защищающий" на древнеисландском будет "Veurr". "Блиндяев" я интерпретировал как "Слепой", что переводится "Sjonlauss".
6. Имя драккара, на котором ходил главный герой до разжалования - Утанмьётвидр, что означает "Трансцендентальный" (Выходящий за пределы). Отсылка к разговору двух алкоголиков в вагоне оригинальной книги, один из которых всё время с большим пафосом произносил: "Трансцендентельно!".
Предел - "Miotvidr".
За = "Utan".
7. Махакам и Тир Тохаир - горные массивы в Мире Ведьмака. Лысая Гора тоже там есть.
Глава 07. Открытое море к югу от маяка Элверум.
«Не в радость обратятся тебе эти девять бульков», - подумал я, делая девятый бульк.
«Ты ведь знаешь и сам, что вторая по счету за день доза, если пить её из горлышка, - омрачает дух, пусть ненадолго, только до третьей дозы, выпитой из кружки, - и всё-таки омрачает. Тебе ли этого не знать?»
Однако, светел твой сегодняшний день. А вечер твой будет еще светлее. Но почему же хмурятся Боги, чуть только ты заговоришь о радостях на Ларвикском причале и после?
Что они знают? Что меня там никто не встретит? Или драккар сядет на мель? Или около маяка нападут сирены и сожрут всех? Или кто-нибудь покусится на мои пожитки, пока я дремлю от вина, и меня, сонного, удавят, как краснолюда? Или зарежут, как эльфа? Почему же Боги хмурятся и молчат?
Остаток Реданской Травяной еще вздымался совсем неподалеку от глотки, и поэтому, когда мне сказали с небес:
- Зачем ты все допил, Хейлл? Это пэребор...
Я от удушья едва сумел им ответить:
- Во всём Мире... во всём Мире, от самого Каэр Трольде и до самого Ларвика - нет ничего такого, что было бы для меня пэребором... И о чём вы меня предостерегаете, о Боги?
- Мы предостерегаем тебя, что ты можешь...
- Что я опять могу начать выражаться? О, нет, я просто не знал, что вы постоянно со мной, иначе я не стал бы... Я с каждой минутою всё счастливей... и если теперь начну сквернословить, то как-нибудь счастливо... как в драпах у скальдов Древности, но не как в их нидах: «Я покажу вам Биврёст!» или «Идите к жемчугам!» и не больше того. Какие вы дотошные!
- Мы не дотошные, мы просто допускаем, что ты опять не доедешь...
- До чего не доеду?! До Ларвика - не доеду? Ну скажете тоже...
- Да. Мы допускаем, что ты до неё не доедешь, и она вновь останется без сладкого рулета...
- Ну что вы! Пока я жив... что вы! В прошлое полнолуние - верно, в прошлое полнолуние шторм не пустил меня к ней поехать... Я собрал волю в кулаки, Боги, и боролся со штормом, стоя у штурвала... Но сегодня - доеду, если только не подохну, убитый кем- или чем-либо...
- Бедная девушка... - вздохнули Боги.
- «Бедная»? Почему это «бедная»? Она же общается с вами в храме. А скажите, Боги, вы будете со мной до самого Ларвика? Вы не оставите меня?
- Увы, до самого Ларвика мы с тобою не будем... Мы оставим тебя, как только ты улыбнешься... Ты еще ни разу сегодня не улыбался. Как только улыбнешься искренне - мы тебя оставим... и уже будем покойны за тебя.
- И там, на причале, встретите меня, да?
- Да, там мы тебя встретим.
Ах, эта девушка - вовсе не девушка! Эта искусительница - не девушка, а пиброх, сыгранный на волынке! Эта женщина, эта соломенновласая курва - не женщина, а священнодействие! Вы спросите: "Да как же ты с нею познакомился?"
Что ж. Если вам интересно, где и как я ее повстречал, слушайте, я вам расскажу.
На Хиндарсяьфлле, как я вам уже говорил, вербена и аренария не отцветают и пение жриц не молкнет. Вот и в ту ночь, ровно год и одну Луну тому назад, было именно так. А ещё был праздник Беллетейна. И как полагается - была бездна всякого спиртного: не то десять бочонков, не то двенадцать, не то двадцать пять. И было всё, что может пожелать человек, выпивший столько спиртного: то есть решительно всё, от Реданского Лагера до настойки на мандрагоре. «А еще? - спросите вы. - А еще что было?»
- А еще - был десяток парней из Ларвика, и было столько же жриц Фрейи, которые постепенно становились одна пьянее другой. И дым костров, и прыжки через них, и безумные хороводы под звуки волынок и барабанов.
И я разбавлял и пил, разбавлял Темерскую Ржаную Вызимским Чемпионом и глядел на этих десятерых и что-то в них прозревал. Что именно я прозревал в них, не мог сформулировать, а поэтому разбавлял и пил, и чем больше я прозревал в них это «что-то», тем чаще разбавлял и пил, и от этого еще острее прозревал.
Но вот ответное прозрение я ощутил только в одной из них! О, эти русые ресницы, длиннее, чем волосы на ваших головах! О, этот розовый оттенок кожи! О, колдовство и крылья, вырастающие за спиною!
Культурные коты:
1. ПЭребор - отсылка к анекдоту о гномьем короле, проигравшем в "21" и написавшим это слово над вратами своего дворца.
2. Каэр Трольде - крепость-столица Скеллиге. Находится на острове Ард Скеллиге
3. Драпа - хвалебная виса.
4. Нид - тоже виса, но хулительная.
5. Биврёст - радужный мост, ведущий от Мира людей Мидгард в Мир Богов Асгард.
6. Пиброх - музыкальная форма в кельтской музыке, играемая в том числе на волынке, крайне сложная для исполнения.
7. Настойка на мандрагоре упоминается в книжной серии. Её там гнал высший вампир Регис.
8. Беллетейн - один из праздников Колеса Года в Мире Ведьмака. В частности, на него принято жечь костры, и образовывать любовные пары.
9. Фрейя - Богиня, очень почитаемая на Скеллиге.
08. Открытое море. Юго-восток от маяка Элверум.
- Так это вы: Хейлл Хейлаграссон? - и чуть подалась ко мне, и сомкнула ресницы и разомкнула...
- Воистину так!
- Я слышала одну вашу балладу. "О культурных котах". И знаете, до того я бы никогда не подумала, что в полудюжине строф можно уместить столько отсылок. Это выше человеческих сил! Однако, прочитав второй раз, придумала как улучшить в ней пару мест, добавив ещё четыре отсылки. Чтобы постмодернизм стал ещё насыщеннее.
Вот - с этого все началось. То есть началось беспамятство: три часа провала. Что мы пили? Не отвечу. О чем мы говорили? Ясное дело, о поэзии. В какой пропорции разбавляли то и другое? Может, этого провала и не было бы, если б я говорил, не разбавляя. Но - как бы то ни было - я очнулся часа через три, и вот в каком положении я очнулся: Я полулежу в лесу на мягком мхе, разбавляю и пью. Рядом - она. И кроме нас двоих - только звуки ночного леса. И она смеется, как благодатное дитя. Я подумал: «Неслыханная! Это - девушка, у которой до сегодняшнего дня грудь стискивали только предчувствия. Это - девушка, у которой никто до меня даже пульса не щупал. О, блаженный зуд и в душе, и повсюду!»
А она взяла - и отпила ещё. Встала, взяла у меня кувшин, и выпила, откинув голову, как волынщица. А выпив, изогнулась, как бесноватая, потом выпрямилась и начала колдовской танец. Волнообразные движения бедрами и всею собою, да с такой пластикой, что я не мог глядеть на нее без содрогания...
Вы, конечно, спросите, вы, любопытные, спросите: «Так что же, Хейллушка, Она
А вы как думали? Ну, конечно,
Еще бы она не...................................................! Она мне прямо сказала: «Я хочу, чтобы ты меня догнал и поймал своими руками!» Ха-ха. «Догнать» и «поймать»! - а во мне уже столько, что не только догнать и поймать хочу, а хочу сграбастать её прямо здесь - и выпитое мне не помешает.
«Что ж! Играй со мною! - подумал я, разбавив и выпив. - Играй, обольстительница! Играй, воплощение Мелитэле! Играй, восхитительная жрица, истомившая сердце скальда! Все, что есть у меня, все, что, может быть, есть - все швыряю сегодня на белый алтарь Фрейи!»
Так думал я. А она - смеялась. А она - взяла кувшин, допила содержимое, отбросила его уже пустым, и пустилась наутёк вглубь леса, а я за нею.
Она бежала, на ходу то ли сбрасывая, то ли теряя что-то лишнее. Я бежал и думал: если она сбросит и исподнюю рубашку, то содрогнётся твердь и скалы возопиют.
Я догнал её и поймал, и мы уселись на мох, а она в моих объятьях спросила меня: "Ну как, Хейлл, хорошо ли у меня ....?". А я, парящий на высоте от желания, порычал ей: "Почти три десятка лет живу на свете, но ещё ни разу не чувствовал, чтобы у кого-нибудь настолько хорошо ....!"
Я решал, каким мне быть сегодня сначала - вкрадчиво-нежным или пленительно-грубым.
И тут она сама сделала за меня выбор, положив ногу мне на плечо. В этом было что-то от поощрения и от игры, и от лёгкой пощёчины. И от воздушного поцелуя - тоже что-то было.
И всё смешалось: и аренария, и вербена, и беспамятство, и оживающие спящие тени вокруг, и её русые ресницы. О, этот вкус жарких губ, подобных дурманящей ягоде! О, этот ритм, в котором раскачиваются два сердца и две пары бёдер! О, бесстыжие глаза, как море в хорошую погоду!
Всё смешалось, чтобы только начаться, чтобы каждое полнолуние повторяться снова и не выходить из сердца и головы. И знаю: и сегодня будет то же, тот же хмель и то же душегубство...
Вы мне скажете: «Так ты что же, Хейллушка, ты думаешь, ты один у нее такой душегуб?»
А какое мне дело! А вам - тем более! Пусть даже и не верна. Старость и верность ссутуливают спину, а я не хочу, например, чтобы у нее была сутулая спина.
Пусть и не верна, не совсем, конечно, «пусть», но все-таки «пусть». Зато вся она соткана из восторгов и ароматов.
В одно из полнолуний, когда я совсем был разгорячён Реданской Желудёвой, я ей сказал:
- Давай всю нашу жизнь будем вместе! Я увезу тебя в Каэр Мюир, я облеку тебя в бобровый мех и красную шерсть, для этого я опустошу парочку своих тайников с добычей, а ты будешь вкушать туссентские вина. Поедем!
А она - молча протянула мне кукиш. Я в истоме поднес его к своим ноздрям, вдохнул и зарычал:
- Но почему?
Она мне сложила второй кукиш. Я и его поднес, и зажмурился, и зарычал ещё громче:
- Но почему? - заклинаю - ответь - почему???
Вот тогда-то и она разрыдалась, и обвисла на моей шее:
- Полоумный! Ты ведь сам знаешь, почему. Я же жрица в храме Фрейи.
И после того - почти каждое полнолуние повторялось всё то же: эти фиги и это рычание. Но сегодня - сегодня что-то должно решиться, потому что сегодняшнее полнолуние - тринадцатое по счету. И все ближе к Ларвику. О, Боги!..
Культурные коты:
1. Упоминаемая в тексте моя "Песнь о культурных котах": https://stihi.ru/2022/12/14/6959
2. Бесноватая - персонаж из настольной игры "Страдающее Средневековье" - девица, стоящая сильно изогнувшись. В общем, это надо видеть.
3. Мелитэле – Богиня плодородия и женственности на континенте.
4. В сцене любви - отсылки к песне Ярослава Сбитнева "Белтейн":
"Слышишь – время верить несбывшимся снам.
Слышишь – оживают спящие тени.
Слышишь – в Инис Эйрин приходит весна,
А значит скоро вспыхнет безумный костер Белтейна!"
и
"Помнишь, как в танце встречались руки, сжимались сердца.
И как вкус жарких губ был дурманящей ягодой сочной."
Продолжение читайте здесь:
http://proza.ru/2023/02/01/1699