АНЕКДОТЫ ИЗ ЖИЗНИ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫХ ЛЮДЕЙ
http://proza.ru/2023/03/27/322
ИНФРАСТУКТУРА
Если вы думаете, что математики могут спокойненько заниматься формулами и ни о чем другом не думать, вы глубоко ошибаетесь. Когда Софье Ковалевской хотели присудить степень доктора в Сорбонне, Вейерштрасс не доверяя скорости письма, оттелеграфировал ей: "Вам нужно срочно отказаться, иначе вы потеряете многих ваших друзей и поклонников в Германии"
Наполеон, взяв огромную контрибуцию с обнищавшей Германии, намеревался пожаловать Гауссу 2000 франков. Гаусс в то время был только что назначен директором обсерватории в Геттингене, но жалованья своего еще не получал. Несмотря на это, он, ни на минуту не задумываясь, отказался от подарка врага своего отечества, не желая пользоваться награбленным имуществом своих же сограждан. Узнав об этом, Лаплас написал Гауссу письмо, в котором старался доказать, что деньги, посланные ему Наполеоном, чисто французского происхождения. Может быть, всякого другого Лаплас убедил бы в этом, только не Гаусса, провести которого было невозможно; Гаусс остался при своем
Лаплас происходил из состоятельной семьи, и когда он приехал в Париж двери всех салонов и ученых сообществ он открывал пинком ноги. Также и к д'Аламберу он самонадеянно явился, выставив перед собой кучу рекомендательных писем. На что д'Аламбер даже никак не отреагировал и даже не принял Лапласа, а послал к нему с отказом слугу. Тогда Лаплас сочинил ему раздосадованное письмо и, непонятно уж как так получилось, но приложил к этому письму свои размышления о законах механики. И тут же получил ответ от маститого ученого: -- Приходите, как только сможете, но желательно поскорее
Великий немецкий математик Лейбниц состоял при дворе прусского короля в штате шутов, музыкантов... Правда, у него была при этом особая роль: Лейбниц должен был развлекать августейших особ ученым разговором. Петр I, заботясь о развитии науки в России, пытался заполучить в Петербург и Лейбница. "На кой ляд, -- недоумевал прусский король Фридрих I, -- он тебе сдался; совершенно ничтожнейшая и бесполезнейшая личность: даже на часах толком не умеет стоять". Этот Лейбниц между прочим, стоя на часах, придумал двоичное исчисление, лежащее в основе математического обеспечения компьютеров. А также насоветовал Петру I двигаться на восток и двигать туда просвещение: а не Западе-де России делать нечего.
После поражения Франции в войне против Германии 1870 страной обуял дух реваншизма. Проскакивал он везде, и даже захватил науку. Когда в 1882 Парижская академия наук объявила очередной ежегодный математический конкурс, немцы, уверенные что их прокатят почти не приняли в нем участия. Один только Минковский прислал работу, да и то с нарушением правил: работа должна была быть на французском языке, а он ее демонстративно нашкрябал на немецком. И когда подводились итоги конкурса, председатель жюри не умолчал об этом факте: -- Однако, -- добавил он, -- работа Минковского была лучшей, и мы вынуждены отдать ей первый приз.
Непер изобрел логарифмы, а Бриггс первым составил таблицу логарифмов. Это знают все. Но не все знают, что Непер жил в Эдинбурге, а Бриггс в Оксфорде, и было это в XVII веке, так что при тогдашней транспортной системе нет ничего удивительного в том, что лично они друг друга не знали, хотя заочно были очень даже знакомы. И когда Непер прибыл в Оксфорд, он первым делом пошел к Бриггсу. -- Я Непер, -- сказал Непер. -- Я Бриггс, -- сказал Бриггс. Эта новость так потрясла их обоих, что они несколько минут смотрели друг на друга, как на чудо, а потом сразу же пустились в математические дерби.
Ответственны ли ученые за результаты своих трудов? Долгое время таким вопросом никто не задавался. Но XX век в эту повесту дня своих поправочки. Уже в ходе создания атомной бомбы многие из ученых стали думать, что же такое они сотворяют. Они понимали, какого джина из бутылки они выпускают и сильно по этому поводу комплексовали. Но не все. Ферми, когда один из молодых ученых поделился с ним своими нравственными сомнениями, ответил: "Не думайте об этом -- в конце концов, мы занимаемся красивой физикой!" А когда Гроувз, генерал руководивший работами по созданию атомной бомбы, назвал всех этих ученых чокнутыми, Ферми его поправил: "Не все. Я совершенно нормальный". А сейчас у нас все ученые стали нормальными: "Вы главное заплатите, а мы наанализируем и наэкспериментируем, чего вам угодно".
ЛИЧНАЯ ЖИЗНЬ
Занятия науками до добра не доводят. Лейбниц сделал предложение одной девице, но та просила времени подумать. Тем временем 50-летний Лейбниц раздумал жениться и сказал: "До сих пор я воображал, что всегда успею, а теперь оказывается, что опоздал"
ОБУЧЕНИЕ
Эварист стоит перед экзаменаторами. Каштановые волосы, близоруко прищуренные глаза. Взволнованный и бледный, он выглядит моложе своих семнадцати с половиной лет. Руки нервно крошат мел. "Расскажите, что Вы знаете о логарифмах". И вмиг застенчивость Эвариста сменяется гневом: "Я не школьник! Не буду отвечать на такой простой вопрос!". Тогда Галуа предложили решить труднейшее уравнение. В несколько минут он набросал оригинальное решение. Не поняв написанного, экзаменатор засмеялся. После короткого спора выведенный из себя Эварист бросил в экзаменатора тряпку для стирания мела. Это был не только жест гнева, но и жест отчаяния: Галуа понял, что то, о чём он страстно мечтал, ускользает от него навсегда
ОРГАНИЗАЦИЯ ТВОРЧЕСКОГО ПРОЦЕССА
Как только в мире не делаются открытия. Немецкий преподаватель математики в школьной гимназии, будучи убежденным последователем пифагорейцев, был убежден, что тайну единства всех наблюдаемых явлений следует искать в различных комбинациях целых чисел. Однажды Бальмер похвастался, что может найти формулу для последовательности любых четырёх чисел, и его друг на спор дал ему длины волн красной, зелёной, синей и фиолетовой линий водородного спектра. И нашел ведь. Так родилась знаменитая формула Бальмера.
Историк Тебризи рассказывает, что "когда Хайям соблаговолил прибыть в Бухару, через несколько дней после прибытия он посетил могилу весьма ученого автора "Собрания правильного" (аль-Бухари), да освятит Аллах его душу. Когда он дошел до могилы, ученого осенило вдохновение, и он двенадцать дней и ночей блуждал по пустыне и не произносил ничего, кроме четверостишия:
Хоть послушание я нарушал, господь
Хоть пыль греха с лица я не стирал, господь,
Пощады все же жду: ведь я ни разу в жизни
Двойным единое не называл, господь
Пьер Ферма здорово насолил всем последующим поколениям. В 1637, аккурат, когда мушкетеры совершали свои подвиги, он маясь скукой и бездельем на очередной парламентской сессии в родной Тулузе (а парламент во Франции это как раз судебный орган, и в тот раз судили бродяг и нескольких приговорили к галерам), написал на полях рукописи одну идею, что якобы xn + yn = zn не разрешимо в целых числах, если n"2. И добавил, я бы привел доказательство, да нет места, впрочем каждый более или менее знакомый с математикой сможет сделать это. И вот уже скоро 400 лет математики: профессионалы и любители бьются над теоремой и никак доказать не могут. А ее верность теперь уже проверена и с помощью компьютера. В 1908 П. Вольфскель, немецкий математик завещал 100 000 марок тому, кто сумеет доказать Великую теорему Ферма (так ее теперь называют) -- сумма по тем временам просто гигантская. И создал проблему своей родной Геттингенской академии, ибо переписка с неудачниками стала настоящей каторгой для ее сотрудников. И все же они решили обратить во благо шутку великого математика. Поскольку доказательства в ближайшие годы никак не предвидится, они решили проценты с этой суммы тратить на приглашение великих математиков и чтение теми лекций. И первым в уважение к Ферма пригласили Пуанкаре, также тулузанина, который прочитал как раз 6 лекций о теории целых чисел, где теореме Ферма отводилось немалое место.
ПСИХОЛОГИЯ ТВОРЧЕСТВА
Создание обсерватории в Мараге -- одна из самых важных заслуг Туси. Для этого требовались большие средства, однако Хулаки хан не считал это целесообразным. Известный историк Гаджи Халифа так описывает в своей книге "Книга о мире" эти события: "Когда Хулаки сообщили о затратах на строительство астрономической обсерватории в Мараге, он с сомнением спросил: "Неужели наука о звездах так важна, что требует столько денег?". Туси ответил: "Позволь кому-нибудь подняться на ту гору и бросить оттуда пустой таз. Но сделать так, чтобы никто не видел". Так и сделали. Таз, скатываясь по скалам, издавал страшный шум. Войско хана пришло в замешательство. Туси, сидя рядом с ханом, созерцал происходящее. Насреддин сказал: "Правитель, мы знаем причину шума, поэтому сидим спокойно. Войско же, не зная этого, в тревоге. Если мы будем знать о событиях, происходящих в небе, здесь будет царить спокойствие". Слова Насреддина Туси произвели такое впечатление на хана, что он дал согласие на строительство и выделил 20 тысяч динаров. Позже великий ученый добился выделения для более 100 ученых, работавших в обсерватории, пожизненного жалованья
Очень часто рассказывают такой анекдот про Вейерштрасса -- немецкого математика, знаменитого тем, что пригрел на груди науки С. Ковалевскую. "Хер профессор, -- обратился к нему один из его коллег. -- Помните вашего ученика N.?" -- "Весьма смутно". -- "Вы его в свое время прогнали, как совершенного тупицу". -- "И что он поумнел?" -- "По крайней мере, ударился после этого с горя в поэзии, и не без успеха". -- "Мои поздравления. А вот для математики у него явно не хватало воображения". Когда рассказывают этот случай, почему-то мало думают, насколько много в словах великого ученого было истины. Комментируя мысль Э По "наука изгнала дриад из леса, а нимф из болот", т. е. с позитивным знанием поэзия пошла под откос, уже другой ученый, XX века, Дж. Бернал выразился: "Не знаю, не знаю. Современная наука требует такой силы воображения, которая поэзии явно не под силу".
Об ученых часто ходит молва, как о людях не от мира сего. Известного немецкого математика Мебиуса мы знаем по ленте, которой он дал свое имя. Между тем заслуги его в этом минимальны. И хотя проблемами топологии он был занят день и ночь, но так не до чего путного и не додумался. И вот так однажды пригорюнившись он сидел у себя в кабинете, когда туда ворвалась жена с жалобной руганью на служанку:
-- Ты только посмотри, что эта мерзавка наделала. А служанка, отправляя простыни в стирку, перепутала их так, что один конец связала с противоположным не той же, а другой стороной.
Мебиус внимательно посмотрел на простыни и изрек:
-- А ты знаешь, девушка не так и глупа, как ты думаешь.
Так вот и делаются великие открытия: имя Мебиуса знают все, а той девушки не могут вспомнить даже навороченные историки науки.
Очень часто рассказывают такой анекдот про Вейерштрасса -- немецкого математика, знаменитого тем, что пригрел на груди науки С. Ковалевскую. "Хер профессор, -- обратился к нему один из его коллег. -- Помните вашего ученика N.?" -- "Весьма смутно". -- "Вы его в свое время прогнали, как совершенного тупицу". -- "И что он поумнел?" -- "По крайней мере, ударился после этого с горя в поэзии, и не без успеха". -- "Мои поздравления. А вот для математики у него явно не хватало воображения". Когда рассказывают этот случай, почему-то мало думают, насколько много в словах великого ученого было истины. Комментируя мысль Э По "наука изгнала дриад из леса, а нимф из болот", т. е. с позитивным знанием поэзия пошла под откос, уже другой ученый, XX века, Дж. Бернал выразился: "Не знаю, не знаю. Современная наука требует такой силы воображения, которая поэзии явно не под силу".
ПУТЬ К СЛАВЕ
Во время обучения Галуа публикует ещё три научные работы, которые в январе 1830 года представляет на конкурс в Академию наук. Теперь его судьба в руках бессменного секретаря Академии -- Фурье. Фурье начинает читать рукопись, но вскоре умирает. Вторая рукопись, как и первая, исчезает.
СТИЛЬ И ЖАНРЫ
Мы многие не понимаем, что такое математика. Нам кажется, что это не более чем искусство счета, умение решать задачи. Многие полагают, что математика это чистое ratio в противоположность искусству -- вдохновению. Как-то Остроградского спросили на лекции, что такое дифференциал. "А что разве N. не давал вам определения?" -- "Давал. Но мы как-то хотим понять сущность". -- "Ишь чего захотели: сущность им подавай. Во всем мире и было-то всего три человека, которые понимали сущность дифференциала -- Эйлер, кто-то еще и я". А в другой раз после выпивки, в благодушном настроении он говорил приятелю: "Сущность математики не умом нужно понимать, ее нужно чувствовать, поэтому объяснить ее невозможно".
ВЗАИМООТНОШЕНИЯ МЕЖДУ УЧЁНЫМИ. НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
При выборах президента Французской академии Лаплас взял два белых билета. Свернув их молча, он положил оба в свою шляпу, потряс ею и объяснил своему недоуменному соседу: "Видите, я написал два билета; один изорву, а другой положу в урну, и таким образом сам не буду знать, в чью пользу подал свой голос". Для полной хохмы добавим, что его сосед имел нескромность успеть заглянуть в эти билетики и увидел, что знаменитый геометр написал на обоих билетах одно и то же имя: Фурье.