Глава 12. Субботник
Родители Марины рассказывали:
«Блестит в руде на свежем сколе пирит – «кошачье золото», халькопирит – медный колчедан, но он имеет зеленоватый оттенок. Пирит оставляет черную черту на бисквите , халькопирит черно-зеленую, в то время как золото – золотистую.
Само золото тусклое и некрасивое, как и алмазы, только обработка сложнее. И взять его самородками и песком можно в золотоносной россыпи. Или украсть –допустим, на драге. Какая-то женщина подобрала на дражном отвале самородок в 460 граммов, ее потом так затаскали, она повесилась. Лучше сразу выбрасывать, если привалит такое счастье».
Рита не выбросила. Не золотые самородки, но драгоценные камни все-таки. А вдруг еще более серьезное? Может, кристаллы имеют стратегическое значение как осколки метеорита…
Но почему их до сих пор никто не хватился?
Я отправился к Маринке. Она была дома.
Сразу ушла на кухню, оставив меня любоваться уникальными пейзажами на срезе халцедона – мохового агата, яшмы, сверкающими друзами кварца и аметиста – их было больше всего, бирюзой необыкновенного зелёного цвета с включением пирита.
Приперся Виталик. Мы чуть не подрались. Маринка, вопреки всем своим принципам, достала из родительских закромов бутылку польского бананового ликера и рюмочки цветного стекла, мои любимые.
Ликер и традиционный нынче тост «За свободу рабыни Изауры!» немного примирили нас.
Виталик сообщил, что подружка Богуславского затеяла ремонт: «Надо бы помочь, сами они не справятся», – передал он слова Юльки.
Ни Виталик, ни Маринка к Богуславскому в субботу не явились, у них были какие-то дела. Заправляли всем Юлька и «маленькая Венера».
Они послали Богуславского в хозяйственный магазин сдать назад темно-шоколадные полосатые обои, купленные им наобум – «авось подойдут». Сами же приволокли совсем светлые для комнаты и в мелкую приятную зеленую клеточку для прихожей и кухни. Мне предложили отдирать старые или красить двери. Я не выбрал ни то, ни другое, а стал помогать с мебелью.
Богуславский год назад заставил родичей разменять большую квартиру и все это время жил с горой вещей, наваленных посреди комнаты.
Его подружка недавно раздобыла на работе беленькие аптечные шкафы, вполне приемлемые для хранения всякой всячины. Мы с Женькой начали их собирать, чтобы Богуславский смог сложить туда свои пожитки.
Подружка Богуславского умудрилась достать и новую дверь для кухни – на старую было страшно смотреть: ее изгрызла собака прежнего жильца, которую он оставлял одну, а сам целыми днями пропадал на работе в больнице. Я никогда не думал, что у главных специалистов Минздрава может быть такое загаженное жилье.
Богуславский разводил пигмент в олифе – готовой жидкой краски найти не получилось. Но и эти составляющие, насколько мне известно, были добыты не без труда. Он перепачкался с ног до головы, чем вызвал негодование все той же подружки.
Девчонки клеили обои, Юлька красила двери. Под вечер она так устала, что уже не замечала многочисленных потеков, коими награждала последнюю дверь.
Подружка же Богуславского вдохновенно освежала фабричную репродукцию «Березовой рощи» Куинджи, вставленную в золотистую рамку.
Зеленовато-серые стволы деревьев казались ей неправдоподобно темными, и она подмалевывала их, не подозревая, что цинковые белила не самое лучшее, что можно было взять для таких целей: они менее укрывистые, но более холодные по тону, чем титановые.
– Гениев надо сторониться, – подумалось мне.
В доме напротив одно за другим зажигались окна. Они были похожи на цифры индекса на почтовых конвертах.
Девчонки поставили нашу любимую с Ритой песню:
– Tombe la neige,
Tu ne viendras pas ce soir…
В груди тягуче заныло. Что же, пора и честь знать.
– Граждане, оплатите за проезд! – взывала кондуктор троллейбуса, кругами подбиравшегося к моему жилищу.
– Уплочено уже… – вяло отзывались усталые пассажиры.
Продолжение http://proza.ru/2023/01/24/653