Малые города России,
как вечные индикаторы
путешествия из Петербурга в Москву.
Из России в СССР и из СССР в Россию через Заволжье
Глава первая
СССР – Заволжье. В Советском Союзе г. Заволжье был флагманом моторостроения и производства гусеничной техники. Флагманом строительства гидростанций и железобетонных изделий. Флагманом спорта и социалистической культуры. Флагманом…
Перестройка – Заволжье. Перестройка с её реформаторами принесла Заволжью, и другим большим и малым городам России, воровской разгул, рост количества местных чиновников, как самой необходимой обслуживающей воров части общества. В Заволжье их беспринципность доводила их областных министров и городок Заволжье стал площадкой для проведения экспериментов этими чиновниками над жителями города в области повышения коммунальных платежей и прочей «лихомани»…
Заволжье - Россия! Выживание в условиях национальных проектов в среде совместных, в основном, иностранных, предприятий и резидентов.
Почему это случилось? Зачем это было? Почему это длится?
Есть у меня несколько рукописей «народных литераторов». Из таких рукописей, в итоге, слагаются классические произведения. Эти рукописи, как шум улиц, гомон базаров, интриги кабинетов, каверзы политиканов. По сути это бесценный груз истории страны.
Из таких рукописей отчётливо видно, что чем больше становится политиков, тем меньше становится народа. Политики должны решать народные, то есть общие проблемы, но время решения этих проблем является кормом для политиков, поэтому они их решать до конца никогда не будут. Время на решение народных проблем – это их бездонное корыто. Кто-то об этом догадывается, кто-то так и живёт под гипнозом политиков. Между тем, в народе всегда булькает истина. Эта книга, наверное, и есть истина. По крайней мере, я так считаю, ибо рукописи, доставшиеся мне в «наследство» написаны народными литераторами в возрасте около и за 80 лет. Ради чего им было лгать?
Одна из таких рукописей сопровождалась письмом.
Здравствуй дорогой, Серёжа!!
В продолжение нашего разговора высылаю свою поэму-своеобразную автобиографию прожитой жизни. Желание издать её есть, а вот финансовых возможностей на свою пенсию, увы, нет.
В этой связи, Серёжа, хотел бы посоветоваться с тобой относительно наших казачьих возможностей.
Случайно по телеканалу «Спас» я услышал о казачьем финансовом фонде. Но поскольку я не владею Интернетом, то и сведений у меня о нём нет. Кто возглавляет, где размещается и прочее.
На крайняк, Серёжа, можно разместить поэму в Интернете. Пустить в свободное плаванье под псевдонимом «Лабазанов», вместо паспортной Лобызнов, которая обрела эту орфографию за 300 лет от первоначальной.
На этом разреши закончить. О получении сообщи на домашний – 8-831- .
Прости старика за почерк на восьмидесятом году жизни изменяется не только здоровье, но и почерк.
Помоги, Серёженька, старику, как можешь …
Жить мне осталось не много, а потому хотелось бы увидеть сборник своих стихов или текст в интернете.
На этом разреши закончить. Будешь в Нижнем – заезжай. Буду рад встрече.
К сему, Лобызнов
Рукопись называлась «Письмо к Есенину» (исповедальная поэма).
Начиналась она с есенинских строк «Жизнь моя! //Иль ты приснилась мне? //Словно я весенней гулкой ранью//Проскакал на розовом коне».
Уникальная рукопись, и назвал её сам автор правильно «Исповедальная поэма. Письмо к Есенину». Рукопись, где-то на ста листах. Написал её казак Лобызнов, к сожалению, в письме он сообщил только фамилию. Может быть жив ещё «казачина», настоящий матёрый казак, в свои восемьдесят лет, умудрившийся сохранить тонкую душу и написавший прекрасную поэму. Сегодня ему должно быть за девяносто лет с хвостиком. Может быть ещё жив.
В рукописи есть прекрасные строки, но особенно финал, где он пишет о том, почему он не мог не писать. Им двигала любовь. Любовь движет всем. Любовь – это гравитация, так как отрывает нас от земли…
Начинается «Исповедальная поэма» довольно печально и проходит через весь ХХ век Советского государства.
Перед тем, как умереть Серёжа,
Я решил с тобой поговорить,
Из поэтов, только тебе можно
Душу наболевшую излить.
В этой жизни умереть не ново,
Ты об этом нам, ведь, говорил,
Маяковский с тобой спорил
Снова вспомнил вас,
Я вас всегда любил….
Поэма во многих местах довольно не складная, но там, где проявляется душа, там я, как читатель, испытывал полный восторг.
Казак. Одну женщина тайно любишь, с другой живёшь, на третью посматриваешь, и, всё время веришь в судьбу и проведение, и в Родину... То как в единую и неделимую…. То как в СССР… То как в Россию… То как … в вечно молодое, всегда и всё начинающее заново государство, так как проще всего сначала всё разрушить до основанья, а затем… Народу это надо? Конечно, нет. А вот чиновнику – да.
Казак – человек веры, несмотря на все перипетия жизни, и, человек вечности. Казак! У казака и в жизни всё так же, как и в любви к женщине: то прямо и грубо, то нежно и витиевато.
Я ей писал: «Ты прости, я исчез навсегда.
Признаюсь, вспоминал иногда,
Про тебя, но другая родней,
Оказалась средь юных тех дней».
Было так, что на траке времён,
Век семнадцатый шёл. Я влюблён
Безнадёжно тогда был в неё.
Да, конечно, всё было давно.
Но она уже замужем была
И быть может сходила с ума,
И страдая, горилку я пил,
На дуэли её мужа убил.
Сам потом на войне был убит,
Ей единственной был не забыт,
Потому в другом веке опять,
Бог нас свёл, чтоб ещё пострадать.
Ты прости, кармы путь я не знал,
Хоть невестой тебя и считал,
Прожила ты всю жизнь там, в степи,
Ты прости меня Сима, прости.
В двадцатом веке прожил жизнь с «княжною»,
Счастливую из многих воплощений.
Хоть половина жизни пролетела мимо,
Поскольку было много треволнений.
До этого она в дворянском статусе,
Четыре воплощения была,
А в этом у неё случился «казус»,
Всю жизнь пробыть женою казака.
Шла отработка по закону кармы,
Была она с программою большой,
Суров закон, всё что давалось даром,
Ей было отработано с лихвой.
Вот я и дописал своё «признанье»,
Исповедуясь, вряд ли что неверно рассказал,
Ведь я поведал лишь о самом главном,
О том, что в жизни этой наблюдал.
До свиданья, друг мой, до свиданья,
До свидания, Серёжа, дорогой.
Ах, как долго наше расставанье!
Длится в этой юдоли земной.
А дальше во всём тексте то, что в народе называют «разбором полётов».
Почему казак решил исповедаться поэту Сергею Есенину? Для меня это стало главным вопросом, и я нашёл на него ответ.
Рождение великих поэтов сродни уявления чуда. Жаль только, что удивляться этому чуду большинство людей начинают после смерти поэтов.
Сергей Есенин был несомненно чудом русской поэзии. Он как-будто специально родился в эпоху перемен, в эпоху революций, чтобы Господь проверил на его душе чистоту намерений всего русского народа.
Вся, очень короткая жизнь Есенина прошла в триаде «Вера. Революция. Родина».
Каждый, впервые серьёзно вчитывающийся в поэзию С. Есенина, прежде всего, сталкивается в его верой в Русь, в русский дух, в Бога. Тема Бога, а отнюдь не атеизма, свойственная стихам Есенина. Более того, тема бога объединяла Есенина со всеми великими литераторами того времени, так как через него они только и могли распознавать друг друга. Ярчайшим примером правоты этих слов может служить тот факт, что ещё задолго до поэмы «Двенадцать» написанной А. Блоком, образ Христа, как осветителя дела революции, использовал Есенин в поэме «Товарищ». В поэме Христос сходит с иконы и вместе с сыном рабочего идёт на помощь борцам «за волю, за равенство и труд». Верой пронизана вся есенинская поэзия. Его стихи стали новыми молитвами для народа в революционном хаосе мнений, настроений и действий.
В поэмах Есенина «Пришествие, «Преображение», «Инония», «Сельский часослов» «Иорданская голубизна» и других, сотворение мира неотделимо от действий «нездешних сил», воспринимаемых по-земному, по-мужицки. «Умиляясь этой идеальной страной, поэт раздвигает её границы до вселенских масштабов… Такому «пророку», естественно, ничего не стоит ухватить за белую гриву самого бога и сказать ему «голосом вьюг»: «Я иным тебя, господи сделаю, чтобы зрел мой словесный луг!»… Речь идёт о … стране Ионии, «где живёт божество живых», но не божество стали и железа. Потому что идеальный мир, по Есенину, - это мир свободной крестьянской жизни, и его утверждает революция – сначала в России, потом – во всём мире, во всей Вселенной» [Кошечкин С.П. Сергей Есенин, изд. «Советская Россия», М. 1974, с.53]. Такова была вера Есенина.
Веру в новый мир утверждала революция. Есенин принял её чистой, девственной душой. Социальные мотивы звучащие в «Яре», дают возможность увидеть истоки есенинского воодушевления. Он был из крестьян, а трудовое крестьянство восприняло крушение монархии как осуществление своих вековечных надежд, как освобождение от гнёта исконных захребетников народа – царя и помещиков. Эта тема «освобождения от гнёта», слава революции звучит не только у большинства поэтов той поры, но и у их биографов. Значит, так оно и было на самом деле.
Исток есенинской драмы начался позднее, уже после совершившейся революции, с созерцания её плодов, прежде всего, для крестьянства.
Следствиями революции на начальном этапе стали «кабацкий разгул», поклонение «западному железу» и Америке и обнищание местного населения. Живое слово, вера в революцию, её идеи, как и сама живая крестьянская жизнь для Есенина были погублены. Вера Есенина столкнулась с реалиями революции. С одной стороны:
Я люблю родину.
Я очень люблю родину,
с другой, тревожное:
«Куда несёт нас рок событий».
Есенин был уверен, что человеческая вера должна была очищать революцию от паразитов, и укреплять Родину. Но, увы, он видел лишь обратные примеры: возрастающее число паразитов с перспективой, до которой он не дожил.
Всю жизнь, всем своим, особенно поздним творчеством, он сетовал на то, что всегда найдутся паразиты в любом хорошем деле, в любой грани такого дела, которые все достижения великих идей и великих идей сведут к нулю. Литература не была исключением. На теле революционной литературы такими паразитами было большинство литераторов. Это очень хорошо показал М.А. Булгаков в романе «Мастер и Маргарита». Конечно, и Есенин не избежал встречи с ними. Возможно, он отчасти и послужил прототипом Мастера. Как бы там ни было, но сборище предприимчивых поэтов выглядело примерно так: «Впрочем, имажинисты были ещё и предприимчивыми «хозяйчиками»: книжная лавка на Никитской, издательства, гастрольные поездки и кафе «Стойло Пегаса» на Тверской – все эти «доходные предприятия» также входили в программу имажинизма.
«Стойло Пегаса» сыграло трагическую роль в жизни Есенина: водку ему там подавали безотказно. А водка действовала на Есенина дурно…. Войдя в комнату Айседоры, я увидел такую картину: на диване с золотыми лебедями сидел в напряжённой воинственной позе Есенин, со злым и решительным выражением лица. Рядом тихо ссутулился Руковишников (поэт с длинной козлиной бородкой). Есенин крепко держал его за козлиную бородку.
- Что же вы не шли? – зашептала Айседора. – Он уже двадцать минут держит его так…
- Сергей Александрович! Что вы себе позволяете? – тихо сказала я ему.
- А зачем он стихи пишет? Пусть не пишет, - ответил Есенин. [Илья Шнейдер, Встречи с Есениным. Воспоминания]
Но думаю, дело было не только в стихах, которые писал Рукавишников. прежде всего, «прилипалы» мешали работать».
Есенин прекрасно понимал и верно оценивал людей в любом своём состоянии. Конечно, «прилипал» есенинское слово оскорбляло, а слова нужные, «оскорбительные», но точные, Есенин знал. Он был большим знатоком русского, родного, языка и применял «заветные» слова ко всем категориям граждан. Из воспоминаний Ильи Шнейдера: «Дункан, не выносившая медленной езды, просила меня сказать извозчику, чтобы ехал побыстрее, что я и сделал. Но возница, дёрнув вожжами, причмокнув и протянув знаменитое «но-оо», успокоился. Айседора снова попросила его. Вся «процедура» повторилась, с прежним результатом.
- Вы не то говорите ему, - рассердилась Айседора. – вот Есенин говорит им всегда что-то такое, после чего они сразу едут быстро….».
Всё верно, не пиши, если не можешь, брось вожжи, если не можешь «рулить» и т.д. Это проблема профессионалов и дилетантов-прилипал.
К сожалению бездельники одолели Есенина. Чтобы не потерять родину в своей душе, он ушёл из жизни. Ушёл сам. Слишком большой оказалась разница между родиной в душе и родиной в окружении «прилипал», чиновников и просто дураков.
Есенин писал к Р.В. Иванову – Разумнику: «… живу я как-то по-будничному, без приюта и без пристанища, потому что домой стали ходить и беспокоить разные бездельники, вплоть до рукавишникова. Им, видите ли, приятно выпить со мной ! Я не знаю даже, как и отделаться от такого головотяпства, а прожигать себя стало и совестно и жалко…» [Илья Шнейдер, Встречи с Есениным. Воспоминания», с. 27.]
Душа его жила одной большой любовью к Родине. Чувство родины было основой всего творчества Есенина. Он не скрывая говорил: «Ищи родину! Найдёшь пан! Не найдёшь – всё псу под хвост пойдёт! Нет поэта без Родины!».
Но искренних друзей было мало, а тайных недоброжелателей и завистников – много. На родине Есенин видел в основном «юродствующих во Христе мистиков, лицемерно распинающихся в «любви к русскому мужику». Это они, говоря словами Горького, встретили юного рязанца «с тем восхищением, как обжора встречает землянику в январе…. Они не знали, что он видел их насквозь. «… Я презирал их, - открывался он в одном письме, - и с деньгами, и со всем, что в них есть, и считал поганым прикоснуться до них». [С.П. Кошечкин, Сергей Есенин, М. 1977, с.38].
Можно утверждать, что Есенин – это душа России весь ХХ век, всю эпоху СССР, а его стихи - это молитвы о России.
Лучше всего отношение Есенина к России, через триаду «Вера. Революция. Родина» характеризует его письмо из Америки: «Кроме русского, никакого другого не признаю и держу себя так, что ежели кому-нибудь любопытно со мной говорить, то пусть учится по-русски»…