24. 01. 2023 г.
Чарльз Ледбитер."Очерки доисторических цивилизаций"
...кроме как методами ясновидения пока невозможно восстановить какие-либо следы цивилизации, которую мы здесь исследуем. Пока всё, что мы знаем о древнем Перу (если не считать данных ясновидения) - это то немногое, что было рассказано нам испанскими конкистадорами, а ведь цивилизация, которая столь удивила их, была лишь бледным и отдалённым отражением более древней и великолепной реальности.
Сейчас, по причине нашего невежества, мы проходим через период испытаний, бурь и стресса. Состояние общественного мнения применительно к исполнению долга сейчас не так высоко и не так сильно по сравнению с тем, каким оно было тогда...
Первое знакомство наших исследователей с этой интереснейшей эпохой произошло в ходе стараний проследить длинную цепь воплощений. Было выяснено, что после двух благородных жизней, прожитых в великих трудах и напряжении (что было, очевидно, следствием серьёзной неудачи в одной из предшествовавших жизней), субъект, историю которого мы решили проследить, родился в благоприятных условиях в этой Великой Перуанской Империи и прожил там жизнь, которая, хоть и была полна так же тяжёлой работы, как и предшествовавшие, всё же отличалась тем, что там он удостоился счастья и успеха в куда большей степени, чем обычно выпадает на долю человека.
Естественно, зрелище государства, в котором большинство социальных проблем, похоже, были решены (там не было бедности, недовольства, и почти не было преступности), сразу же привлекло наше внимание, хотя в то время мы не могли задержаться, чтобы исследовать его более пристально. Но когда линии некоторых других исследовавшихся нами жизней тоже привели нас в эту страну в тот же период, и мы стали узнавать всё больше и больше о её манерах и обычаях, то постепенно мы осознали, что наткнулись на настоящую осуществлённую утопию - время и место, где по крайней мере физическая жизнь была лучше устроенной, счастливой и полезной, чем, вероятно, где-либо ещё.
Несомненно, найдутся многие, которые зададут вопрос - откуда нам знать, что это описание отличается от описаний всех прочих утопий, и как мы можем быть уверены, что исследователи не обманывали себя красивыми мечтами, и не считывали свои же собственные идеи, превращая их в видения, и убеждая себя в том, что они действительно это видели. То есть как мы можем убедиться, что это более, чем просто сказка?
Единственный ответ, который можно дать таким вопрошателям - что такой гарантии нет. Сами исследователи в этом уверены - благодаря долгому накоплению многочисленных доказательств, которые сами по себе зачастую были малы, но в совокупности своей достаточны. Они также были уверены в своих знаниях о разнице между наблюдением и воображением, постепенно приобретённых в долгих терпеливых опытах. Кроме этих исследователей, были и другие люди, которые уверены в этом практически в той же мере - как благодаря собственной интуиции, так и тому, что они хорошо знали тех, кто выполнял эту работу. Для остального же мира все эти исследования столь отдалённого прошлого неизбежно должны остаться лишь гипотезой. Они могут считать это описание древней перуанской цивилизации просто сказкой, и всё же я надеюсь, что они признают, что эта сказка прекрасная.
Этот маленький листочек из подлинной истории мира, беглый взгляд на одну лишь картину из огромной галереи природы открывает нам то, что в сравнении со всем ныне существующим вполне может показаться идеальным государством. Там были вполне осуществлены все те вещи, к которым стремятся современные социальные реформаторы, но достигнуты они были методами, диаметрально противоположными тем, которые предлагаются сейчас. Народ жил в мире и процветании, такая вещь, как бедность, была неизвестна, и практически не было преступлений. Ни у кого не было причин для неудовольствия, поскольку у каждого были возможности для раскрытия своего гения (если он таковым обладал), и он мог выбрать себе любую профессию или линию деятельности, какой бы она ни была. Ни на одного человека не возлагалась работа, слишком тяжёлая для него, у каждого было много свободного времени для любого желаемого занятия или достижения; образование было полным, бесплатным и эффективным, а о больных и стариках прекрасно заботились. И вся эта тщательно разработанная система материального благосостояния была осуществлена, и насколько мы можем видеть, только и могла быть осуществлена, при такой абсолютной монархии, которую только видал мир.
Толтекская цивилизация в древнем Перу. 13-е тысячелетие до н.э.
Правление было самодержавным - никакое иное правительство в те времена не было возможным. Чтобы показать, почему это было так, мы должны мысленно вернуться в более ранний период. Когда Ману и его сподвижники - великие адепты из намного более высокой эволюции - воплотились среди молодой расы, над развитием которой они работали, для этого народа они были совершенными богами как в знаниях, так и в силе, настолько они опережали его во всех мыслимых отношениях. В таких обстоятельствах не могло быть иной формы правления, кроме автократии, поскольку правитель был единственным человеком, который действительно что-то знал, и поэтому ему приходилось принять управление над всем. Потому эти великие стали естественными правителями и водителями человечества-ребёнка, и им всегда выказывалось охотное повиновение, потому что благодаря их мудрости авторитет их был общепризнан, равно как и то, что самая большая помощь, которую только можно оказать невежественным - это вести и обучать их. Отсюда и произошёл тот общественный порядок, как и должен приходить всякий истинный порядок - сверху, а не снизу, и по мере распространения новой расы этот принцип сохранялся. На его основании были созданы могущественные монархии отдалённой древности, в большинстве случаев начинаясь с правления царей-посвящённых, мудрость и власть которых вела их младенческие государства через все начальные трудности. Таким образом получилось, что даже когда первоначальные божественные правители передали бразды в руки своих учеников, истинный принцип правления всё ещё понимался, и потому, когда основывалось новое царство, всегда предпринимались усилия как можно более точно имитировать в новых условиях великолепные институты власти, которые божественная мудрость уже дала миру. Только лишь когда и у народа, и у правителей возрос эгоизм, прежний порядок постепенно стал меняться, уступив место немудрым экспериментам и правительствам, движимым жадностью и честолюбием, а не вдохновляемым исполнением долга.
В рассматриваемый нами период - около 12000 г. до н.э. - ранние Города Золотых Врат уже не существовали, так как многие тысячи лет назад они скрылись под волнами океана, и хотя главный из царей острова Посейдониса всё ещё высокомерно короновался прекрасным титулом, некогда принадлежавшим царям Атлантиды, он уже не претендовал на то, чтобы следовать методам правления, которые обеспечивали им стабильность, намного превосходящую ту, что даёт обычное человеческое правление. Однако, за несколько столетий до этого, царями страны, позже названной Перу, была предпринята хорошо задуманная попытка возродить - хотя, конечно же, в значительно меньшем масштабе - жизнь этой древней системы, и в эпоху, о которой мы говорим, это возрождение вполне состоялось и было, вероятно, в зените своей славы, хотя система эта сохраняла свою эффективность и впоследствии, на протяжении множества веков. Именно это перуанское возрождение мы сейчас и рассматриваем.
Несколько трудно дать представление о физической внешности расы, населявший страну, поскольку ни одна ныне существующая на Земле раса не напоминает её достаточно, чтобы послужить сравнением, не сбивая с верной мысли в том или ином направлении. [Современные жители Перу и близлежащих стран] значительно выродились и измельчали в сравнении с тем, какой была эта раса во времена её славы. У наших перуанцев были высокие скулы, и общий их облик ассоциировался у нас с высшим типом индейцев, хотя контур лица имел отличия, делавшие его скорее более арийским, чем атлантским, и выражение его фундаментально отличалось от выражений лиц современных [людей различных нас], будучи открытым, радостным и мягким, а у высших классов на лицах были явные признаки проницательного интеллекта и благосклонности. Цвет кожи был красновато-бронзовым, в целом более светлый у высших классов и более тёмный у низших, хотя классы были так перемешаны, что вряд ли можно было выделить даже такое различие.
В целом расположение духа народа было счастливым, довольным и мирным. Законы были немногочисленными, удобными и хорошо исполнялись, так что население было естественно законопослушным. Как было уже замечено, монархия была абсолютной, но всё же она настолько отличалась от всего существующего сейчас, что простое упоминание монархии не даст никакого представления о фактах. Тон во всей системе задавала Ответственность! У царя, конечно же, была абсолютная власть, но он так же нёс и абсолютную ответственность за всё происходящее. С ранних лет его учили понимать, что где бы в его обширной империи ни существовало какое-нибудь зло, которого можно было избежать - например, человек, желающий работать, не мог найти себе подходящий вид работы, или больной ребёнок не получал должного внимания - это было упущением в его руководстве, пятном на его правлении и на его личной чести!
У него имелся большой правящий класс, помогавший ему в его работе, и будучи на попечении этого класса, вся нация подразделялась самым тщательным и систематическим образом. Прежде всего, империя подразделялась на провинции, над каждой из которых был поставлен вице-король, за ними шли те, кого мы могли бы назвать генерал-губернаторами округов, а за теми - губернаторы городов и небольших областей. Каждый из них прямо отвечал перед вышестоящим начальником за благосостояние каждого человека в его ведении! Это подразделение ответственности продолжалось, пока мы не доходили до своеобразного сотника - чиновника, на попечении которого была сотня семей, за которые он был полностью ответственен. Это был самый низший представитель правящего класса, но ему, в свою очередь, обычно помогали добровольные помощники, взятые им из каждого десятого семейства, доставлявшие ему самые последние новости обо всём, что требовалось или шло не так. [Читавшие древнеиндийскую литературу сразу же признают сходство этой системы с той, что преобладала у арьев в ранний период. Это только естественно, поскольку все следующие друг за другом ману являются членами той же Иерархии, и заняты в аналогичной работе. Примечание автора]
[На самом деле в Древнюю Индию для прекращения дравидами и нагами человеческих жертвоприношений Знания в доступном для них изложении принесли Древние Славяно-Арии, что до сих пор в официальных источниках замалчивается или намеренно искажается. Читай: Николай Левашов. "Россия в кривых зеркалах". Моё примечание]
Если кто-либо из чиновников, входивших в эту тщательно разработанную систему, пренебрегал своей работой, сообщение вышестоящему начальнику вызывало немедленное расследование, поскольку честь последнего зависела от полного довольства и благосостояния каждого, кто находился в его юрисдикции. Такая неусыпная бдительность при исполнении общественного долга не столько вменялось законом (хотя, несомненно, закон такой был), сколько вызывалась общим для правящего класса чувством, схожим с ЧУВСТВОМ ЧЕСТИ джентльмена, что было силой, превосходящей силу любого внешнего закона, поскольку в действительности тут действовал высший закон изнутри - указание пробуждающегося "Я" личности, касающееся того, что оно знает.
Таким образом, видно, что мы познакомились с системой, во всех отношениях основывавшейся на том, что является полным антитезисом всем тем идеям, которые провозглашается сейчас прогрессивными. Фактор, делавший такой вид правления возможным и действенным - существование среди всех классов просвещённой части общества глубоко укоренившегося мнения [гражданской позиции] - столь сильного и определённого, что делало практически невозможным для любого человека неисполнение своего долга перед государством. Всякий, кто не исполнял его, считался нецивилизованным существом, недостойным высокой привилегии гражданства в этой великой империи "Детей Солнца", как называли свою страну эти ранние перуанцы. На него смотрели бы примерно с таким же ужасом и жалостью, как в средневековой Европе - на отлучённого от церкви.
Из этого положения дел - столь отличного от чего-либо существующего сейчас, что нам очень трудно его представить - возникал другой факт, почти столь же трудный для нашего осознания. В Древнем Перу почти не было законов, а следовательно - и тюрем, и наша система исполнения наказаний показалась бы тому народу, о котором мы сейчас говорим, совершенно бессмысленной. В их глазах жизнь гражданина империи казалась единственной стоящей жизнью, и все хорошо понимали, что каждый человек занимал своё место в обществе только на условиях исполнения своего долга перед ним. Если кто-нибудь каким-либо образом не исполнял его (а это был почти неслыханной случай из-за уже упомянутой силы общественного мнения), от чиновника, управляющего областью, где он жил, требовали объяснений, и если расследование показывало, что он достоин осуждения, то он получал от этого чиновника выговор. Что-либо подобное систематическому пренебрежению своим долгом расценивалось как одно из ужасных преступлений, подобное убийству или воровству, и за все подобные преступления наказание было одно - изгнание.
Теория, на которой основывалось подобное общественное устройство, была исключительно проста. Перуанцы придерживались мнения, что цивилизованный человек принципиально отличается от дикаря тем, что понимает и разумно выполняет свои обязанности перед государством, часть которого составляет. Если же он не выполняет эти обязанности, он сразу же становится опасностью для государства. Он показал, что недостоин участвовать в его благах и, следовательно, исключается из него, чтобы жить среди варварских племён на границах империи. Отношение перуанцев к этому вопросу, может быть, хорошо характеризует само слово, которым у них назывались эти племена - с их языка оно буквально переводилось как "беззаконные".
Однако, к этой крайней мере - изгнанию - приходилось прибегать лишь изредка. В большинстве случаев чиновников любили и уважали, и одного намёка с их стороны было более чем достаточно, чтобы призвать нарушителя к порядку. Да и те немногие исключённые изгонялись из родной страны не навсегда - после определённого периода им, после испытательного срока, позволялось вновь занять своё место среди цивилизованных людей и снова получать удовольствие от преимуществ гражданства, как только они покажут себя достойными этого.
Среди многих функций чиновников (или "отцов", как они назывались) была обязанность судей, хотя законов, в нашем понимании, там практически не было; скорее всего они больше всего соответствовали нашим третейским или арбитражным судьям. Все споры, которые возникали между двумя людьми, передавались им, и в этом случае, как и во всех других, неудовлетворённый решением мог подать апелляцию вышестоящему судье, так что в пределах возможного было и то, что какое-нибудь запутанное дело доходило до подножия трона самого царя.
Высшими руководителями предпринимались все усилия к тому, чтобы быть доступными для всех, и частью составленного для этой цели плана была тщательно разработанная система визитов. Раз в семь лет сам царь совершал для этой цели объезд империи, и точно так же губернатор провинции должен был объезжать её ежегодно, а его подчинённые в свою очередь должны были постоянно наблюдать собственными глазами, всё ли хорошо у вверенных им людей, а тем, кто хотел бы проконсультироваться с ними или обратиться к ним, предоставлять для этого всякую возможность. Эти царские и губернаторские поездки обставлялись с достаточной торжественностью и всегда были поводом к радости народа.
Система правления имела что-то общее с современной по меньшей мере в том, что существовала полная и тщательная система регистрации. Рождения, браки и смерти фиксировались со скрупулёзной точностью, из чего составлялась статистика во вполне современном стиле. У каждого сотника был подробный список всех его подопечных, и на каждого из них у него была заведена любопытная маленькая табличка, на которую заносились основные события его жизни, по мере того, как они происходили. Но вышестоящему начальнику он уже не сообщал имён, а отчитывался в числах - сколько больных, сколько здоровых, сколько родилось, сколько умерло и т.д., и эти маленькие отчёты постепенно сводились воедино и передавались всё выше и выше по чиновничьей иерархии, пока их резюме периодически не доставлялось самому монарху, у которого таким образом всегда под рукой были результаты этой постоянной переписи населения империи.
Другой момент сходства между этой древней системой и нашей собственной можно найти в том, насколько тщательно отмерялась и нарезалась земля, и прежде всего - как она анализировалась - ибо главной целью всех этих обследований было выяснить точное состояние земли в разных частях страны, чтобы можно было засадить её наиболее подходящей культурой и получить от неё максимум в целом. В самом деле, можно сказать, что наибольшая важность в сравнении со всеми прочими направлениями работы придавалась тому, что мы бы назвали научным ведением сельского хозяйства.
Это прямо подводит нас к рассмотрению того, что наверное было самым примечательным из всех институтов этой древней расы - её земельной системы. Это уникальное устройство столь прекрасно подходило этой стране, что куда более низкоразвитая раса, которая через тысячи лет покорила и поработила выродившихся потомков наших древних перуанцев, постаралась поддерживать её, насколько ей это удавалось, и её остатки, которые ещё действовали, вызвали восхищение заставших её испанских завоевателей. Можно сомневаться, могла ли такая система успешно проводиться на менее плодородных и более заселённых землях, но во всяком случае она превосходно работала в то время и в том месте, где мы её обнаружили. Набросаем лишь её общие контуры.
Каждому городу или деревне отводилось для обработки определённое количество пахотной земли вокруг, и оно было строго пропорционально количеству жителей. Из этих жителей всегда назначалось значительное количество работников для обработки земли, которых можно было назвать рабочим классом. Не то, чтобы другие не работали, но эти были выделены для данного конкретного типа работы. Его членами были мужчины в расцвете сил - в возрасте от 25 до 45 лет, стариков, детей, больных или слабых людей в его рядах не было.
Земля, отведённая каждой деревне для обработки, прежде всего делилась на две половины, которые мы можем назвать частной и общественной землёй. Обе они должны были обрабатываться рабочими - частная земля для их собственных нужд и выгоды, общественная земля - для блага общества. Обработка общественной земли, так сказать, выполняла роль налогов, собираемых в современном государстве. Естественно, сразу может возникнуть представление, что налог, составлявший половину дохода человека или отнимавший половину его времени и энергии (что в данном случае то же самое), чрезмерно тяжёл и несправедлив. Но пусть читатель подождёт, пока не узнает, что делалось с продуктом этой общественной земли, и какую роль он играл в жизни нации, прежде чем станет осуждать это как тираническую эксплуатацию. Нужно усвоить, что практически выполнение этого правила вовсе не приводило к суровым результатам - обработка и своей, и общественной земли означала куда менее тяжёлую работу, чем выпадает на долю английского крестьянина. И хотя по меньшей мере дважды в год она требовала нескольких недель непрестанной работы с утра до ночи, были длинные периоды, когда всё необходимое легко делалось за два часа в день.
Частная земля, которой мы займёмся сначала, разделялась между жителями с самой скрупулёзной справедливостью. Каждый год после сбора урожая каждому взрослому, будь то мужчина или женщина, давался определённый участок земли, хотя вся обработка выполнялась мужчинами. Таким образом, женатый мужчина без детей мог иметь в два раза больше земли, чем холостой, а например вдовец с двумя незамужними дочерьми - в три раза больше, но когда дочь выходила замуж, её надел вместе с ней переходил к её мужу. С рождением каждого ребёнка паре давался дополнительный участок, который увеличивался по мере того, как дети росли - это делалось, чтобы у каждой семьи было необходимое пропитание.
Человек мог выращивать на своей земле всё, что угодно, но не мог оставлять её необработанной. Конечно, он должен был выращивать то или иное зерно для своего пропитания, но коль скоро этого было достаточно для жизни, остальное было его собственным делом. В то же время к его услугам всегда были эксперты, от которых он мог получить самый лучший совет, так что он не мог пожаловаться на незнание, если его выбор оказывался неподходящим. Человек, не принадлежащий к этому классу сельскохозяйственных рабочих, то есть зарабатывающий каким-то иным способом, мог либо обрабатывать свой участок в свободное время, либо нанять одного из этих рабочих, но в этом случае продукт принадлежал не ему, а человеку, который выполнял работу. Тот факт, что один такой рабочий мог выполнять работу двоих, что он часто совершенно добровольно и делал, доказывает, что этот фиксированный объём работы в действительности был весьма нетрудным делом.
Что касается урожая, то с тем, как им распорядиться, не было никаких трудностей. Большинство людей выбирали для выращивания те зерновые культуры, фрукты и овощи, которые они сами могли использовать в пищу, а излишек можно было продать или обменять на одежду или иные товары. В худшем случае государство всегда было готово купить любое количество предложенного зерна по фиксированной цене, которая была чуть меньше рыночной, для своих запасов, которые всегда содержались в огромных зернохранилищах на случай голода или иной чрезвычайной ситуации.
Давайте теперь посмотрим, что делалось с урожаем другой половины обрабатываемой земли, которую мы назвали общественной. Она сама подразделялась на две равные части (каждая из которых таким образом составляла четверть всей пахотной земли в стране), и одна из них называлась землёй царя, а другая - землёй Солнца. Существовал закон, что прежде всего должна была обрабатываться земля Солнца, а когда это было сделано, человек мог заняться своей личной землёй, и только когда вся эта работа была выполнена, он должен был внести свой вклад в обработку земли царя. Так что если плохая погода задерживала урожай, потери в первую очередь нёс царь, и это, за исключением совсем неурожайных лет, не влияло на личную долю. Земля же Солнца была застрахована почти что от всех случайностей, за исключением полной гибели посевов. Что касается вопроса орошения, всегда важного в стране, большая часть которой бесплодна, всегда соблюдался тот же порядок. Смысл такого распределения будет очевиден позже, когда мы поймём, как использовалась продукция этих разных наделов. С деньгами, выручаемыми от производства или добычи полезных ископаемых поступали так же: первая четверть - Солнцу, затем половина - рабочим, и оставшаяся часть - царю.
Таким образом, мы видим, что четверть всего богатства страны направлялась непосредственно в руки царя. Что же делал царь с этим громадным доходом?
Во-первых, он содержал всю правительственную машину, о которой уже упоминалось. Жалованье всему классу чиновников - от вице-королей больших провинций до сравнительно скромных сотников - выплачивалось им, и не только жалованье, но и все расходы, связанные с визитами и прочими поездками.
Во-вторых, на эти доходы он осуществлял все гигантские общественные работы в своей империи, даже отдельные руины которых всё ещё удивляют нас 14 тысячелетий спустя. Замечательные дороги, соединявшие города и городки по всей империи прорубались сквозь гранитные горы и огромными мостами пересекали непреодолимые пропасти. Великолепная система акведуков, которые в инженерном отношении нисколько не уступали современным, могла доставлять жизнедающую воду в самые дальние уголки засушливой и часто бесплодной страны. Всё это строилось и поддерживалось на доходы, получаемые с царских земель.
В-третьих, он строил и всегда держал полными огромные зернохранилища, расположенные с частым интервалом по всей империи. Ведь иногда случалось, что дождливый сезон вообще не приходил, и несчастным крестьянам мог угрожать голод, потому существовало правило, что всегда должен поддерживаться двухлетний запас продуктов для всей нации. И каким бы колоссальным ни было сие предприятие, это правило всегда выполнялось, не смотря на все затруднения. Возможно, даже великая власть перуанского императора не смогла бы добиться этого, но у него имелся способ создания концентрированной пищи, который был одним из открытий его химиков.
В-четвёртых, на эти средства он содержал армию - ибо у него была армия, и очень хорошо подготовленная, хотя он использовал её для многих других целей, кроме военных, поскольку для неё не часто находилась такая работа - менее цивилизованные племена, окружавшие империю, знали и научились уважать её силу.
Как же использовали свои огромные доходы жрецы Солнца, в общей сумме равные доходам царя, когда последние достигали своего максимума, да ещё и лучше застрахованные от снижения в годы неурожая? Царь на свою долю доходов действительно совершал чудеса для благосостояния страны, но его достижения меркнут в сравнении с достижениями жрецов.
Во-первых, они содержали великолепные храмы Солнца по всей стране, причём в таком масштабе, что маленькая деревенская часовня имела золотые украшения, вес которых можно было бы считать на тонны, а уж храмы больших городов сияли таким великолепием, к которому с тех пор никогда не приближались нигде на Земле.
Во-вторых, они давали бесплатное образование всей молодёжи империи - как юношам, так и девушкам. Это было не просто начальное образование, но тщательное техническое обучение, которое длилось до двадцатилетнего возраста, а иногда и заметно дольше.
В-третьих (и это, возможно, покажется нашим читателям самой необычайной из их функций), они полностью заботились обо всех больных. Это не значит, что они были просто врачами (хотя и ими они тоже были), но с того момента, как мужчина, женщина или ребёнок заболевали, они сразу же переходили под опеку жрецов, или, по тогдашнему изящному выражению, становились "гостями Солнца". Больной незамедлительно освобождался от всех своих обязанностей по отношению к государству, и до его выздоровления не только необходимые лекарства, но и продукты питания поставлялись ему бесплатно из ближайшего храма Солнца, тогда как в серьёзных случаях его обычно забирали туда как в больницу, чтобы обеспечить ему более тщательный уход. Если заболевший был кормильцем семьи, его жена и дети тоже становились "гостями Солнца" до его выздоровления. В наши дни любая система, хотя бы отдалённо напоминающая эту, непременно привела бы к мошенничеству и симуляции, но это из-за отсутствия у современных наций того просвещённого и повсеместно распространённого общественного мнения [а у людей - Совести и чувства личной Чести], которое в древнем Перу делало такие вещи невозможными.
В-четвёртых, - и возможно, это заявление сочтут даже более поразительным, чем предыдущее - все люди старше сорокапятилетнего возраста (за исключением чиновников) тоже становились "гостями Солнца". Считалось, что человек, проработавший 25 лет после двадцатилетнего возраста, когда на него впервые возлагались обязанности по внесению своего вклада в государство, заслужил отдых и комфорт до конца своей жизни, сколько бы она ни продлилась. Поэтому всякий человек, достигнув возраста в 45 лет, мог, если желал, прикрепиться к одному из храмов, и жить жизнью изучающего, подобно монашеской, или, если он предпочитал остаться со своими родственниками, он мог жить и с ними, распоряжаясь своим досугом, как ему угодно. Но в любом случае он освобождался от всякой работы на государство, а его пропитание обеспечивалось жрецами Солнца. Конечно, ему вовсе не возбранялось продолжать любой вид работы, какую он пожелает, и фактически большинство людей предпочитало найти себе какое-нибудь занятие, даже если это было всего лишь хобби. В действительности, большинство самых ценных открытий и изобретений были сделаны теми, кто, будучи свободен от постоянных трудов, был волен следовать своим идеям и экспериментировать на досуге так, как не мог никто из занятых людей.
Члены класса чиновников, однако, не удалялись от активной жизни в возрасте 45 лет, кроме как в случае болезни; не делали этого и жрецы. В этих двух классах считалось, что мудрость и опыт, накопленные с годами, были слишком ценными, чтобы их не использовать, так что в большинстве случаев жрецы и чиновники умирали, будучи ещё на службе.
Теперь становится очевидно, почему работа жрецов считалась самой важной, и почему вклад в богатства Солнца не должен был снижаться, даже если другие доходы страдали - ведь от них зависели не только религиозные дела, но и образование молодёжи и забота о больных и стариках.
Этой странной системой ещё в те отдалённые времена было достигнуто следующее - каждому человеку было обеспечено полное образование со всеми возможностями развития любых его особых талантов, затем следовали 25 лет работы - довольно упорной, но никогда не чрезмерной по количеству или неподходящей по характеру, после чего был обеспечен комфорт и свободное время, и человек был совершенно свободен от всяческих забот или беспокойств. Конечно же, некоторые были беднее других, но то, что мы называем бедностью, было неизвестно, и нужда была невозможна; а в дополнение к этому почти не было преступности.
Неудивительно, что изгнание из этого государства считалось самым страшным земным наказанием, а ВАРВАРСКИЕ ПЛЕМЕНА НА ГРАНИЦАХ САМИ СРАЗУ ЖЕ ВКЛЮЧАЛИСЬ В ЭТУ СИСТЕМУ, КАК ТОЛЬКО ИМ УДАВАЛОСЬ ЕЁ ПОНЯТЬ !!!
Интересно будет исследовать религиозные представления этих людей древних времён. Если бы нам нужно было классифицировать их веру, поместив её среди уже нам известных, нам пришлось бы назвать её культом Солнца, хотя, конечно же, они и не думали поклоняться физическому Солнцу. Всё же они считали его чем-то большим, чем просто символ. Если мы постараемся выразить их чувства в теософической терминологии, пожалуй, ближе всего мы подойдём к их идее, если скажем, что они смотрели на Солнце как на физическое тело Логоса, хотя этим мы припишем им такое представление, которое они сами, вероятно, сочли бы непочтительным. Они сказали бы вопрошающему, что поклоняются Духу Солнца, от которого всё пришло, и к которому всё вернётся, и это вовсе не неудовлетворительное представление великой истины.
Похоже, у них не было ясного представления о доктрине перевоплощения. Они были совершенно уверены, что человек бессмертен, и придерживались мнения, что в конечном счёте ему предназначено вернуться к Духу Солнца, возможно, став единым с ним, хотя это в их учениях не было ясно определено. Они знали, что до этого конечного свершения должно пройти множество других длительных периодов существования, но мы не находим, чтобы они с уверенностью сознавали, что какая-то часть этой будущей жизни будет вновь проведена на этой земле.
Самой выдающейся чертой их религии был её радостный характер. Всякая грусть или печаль считались злом и полной неблагодарностью, поскольку эта религия учила, что Божество желает видеть своих детей счастливыми, и само бы опечалилось, увидев их печаль. Смерть не считалась поводом для скорби, но скорее для чего-то вроде торжественной и почтительной радости, поскольку Великий Дух счёл ещё одного из своих детей достойным приблизиться ближе к нему. Напротив, самоубийство, ввиду этой идеи, считалось самым отвратительным поступком и актом грубейшей самонадеянности - человек, совершивший самоубийство, пытался без приглашения войти в высшие царства, годным для которых он ещё не был сочтён Единственным Авторитетом, обладавшим знаниями, требуемыми для решения этого вопроса. Но в действительности во времена, о которых мы пишем, самоубийства были практически неизвестны, потому что народ в целом был очень довольным.
Публичные службы были самого простого характера. Ежедневно воздавались хвалы Духу Солнца, но они никогда не были молитвами. Религия учила, что Божество лучше знает, что нужно людям для их блага - хотелось бы, чтобы эту доктрину полнее понимали и в наши дни. В храмах жертвовались плоды и цветы - не потому, что Бог Солнца желал таких приношений, но просто в знак того, что всем этим люди были обязаны ему, ибо одной из самых заметных теорий в их вероисповедании была та, что весь свет, жизнь и сила приходят от Солнца - теория, вполне подтверждающаяся открытиями современной науки. На их великих праздниках устраивались великолепные процессии, и жрецы обращались к народу с увещеваниями и наставлениями но даже в этих проповедях самой заметной чертой была их простота, и учения давались в основном в образах и притчах.
Однажды, в ходе исследования жизни конкретного человека, мы проследовали за ним на одно из этих собраний и слушали с ним проповедь, прочитанную по этому случаю старым седобородым жрецом. Несколько простых слов, указанных им тогда, возможно, дадут лучшее представление об этой религии древнего мира, чем любое описание, которое можем предложить мы сами. Жрец, одетый в нечто вроде золотой ризы, которая была знаком его сана, встал на вершине ступеней храма и оглядел аудиторию. Затем он обратился к людям мягким, но звучным голосом, скорее как отец, рассказывающий детям историю, чем как оратор, выступающий с речью.
Он говорил им об их Господе, Солнце, призывая помнить о том, что всё, что им нужно для физического благосостояния, вызывается к существованию Солнцем, что без его великолепного света и тепла мир был бы холоден и мёртв, и жизнь была бы невозможна, и что именно благодаря ему растут плоды и зерно, составляющие основу их питания, и даже берётся свежая вода, самая драгоценная и необходимая для всех. Затем он объяснил им, что мудрецы древности учили, что за этим действием, которое могут видеть все, есть другое, более великое действие, которое невидимо, но всё же ощущается теми, кто живёт в гармонии со своим Господом, и что подобно тому, что делает Солнце для их тел, в другом, и более удивительном, аспекте оно делает то же и для жизни их душ. Он указал на то, что оба эти действия совершенно непрерывны - и хотя Солнце иногда бывает скрыто от взора своих детей, причина этого временного затемнения обнаруживается в Земле, а не в Солнце, поскольку достаточно забраться высоко в горы и подняться выше облаков, чтобы убедиться, что Господь всегда сияет во всей своей славе, совершенно независимо от той завесы, которая казалась нам столь плотной, будучи наблюдаема снизу.
Отсюда легко было перейти к теме подавленности духа или сомнений, которые, похоже, иногда отсекают высшие влияния, идущие от души, и проповедник самым решительным образом утверждал, что несмотря на видимость противного, эта аналогия хорошо соблюдается и здесь - облака всегда являются собственным порождением людей, и им нужно лишь достаточно высоко подняться, чтобы осознать, что Господь неизменен, и духовная сила и святость изливаются вниз всё время так же ровно, как и всегда. Потому депрессию и сомнение нужно отбросить как порождение неразумия и невежества; более того, их нужно осудить как неблагодарность к Даятелю всего благого.
Вторая часть проповеди была столь же практичной. Пользу от деятельности Солнца, продолжал жрец, могут в полной мере испытать лишь те, кто и сам в совершенном здравии. Знаком совершенного здравия на всех уровнях будет подобие человека своему Господу, Солнцу. Человек, наслаждающийся полным физическим здоровьем - сам как маленькое солнце, излучает силу и жизнь на всё окружающее, так что даже от самого его присутствия слабые становятся сильнее, а больные и страдающие получают помощь. Точно так же, указывал жрец, и человек, совершенно здоровый нравственно, является духовным солнцем, излучающим любовь, чистоту и святость на тех, кому посчастливилось встретиться с ним. Таким образом, сказал он, долг человека - выразить благодарность за благие дары Господу, во-первых, приготовив себя, чтобы принять их во всей полноте, а во-вторых, передавая их без уменьшения своим собратьям. И обе эти цели могут быть достигнуты одним, и только одним путём - постоянным следованием примеру доброй воли Духа Солнца, что является единственным путём, по которому его дети могут приблизиться к нему.
Такой была эта проповедь, прочитанная 14 тысячелетий назад, и при всей её простоте мы не можем не признать, что это учение является по сути теософическим и демонстрирует большее понимание фактов жизни, чем многие более красноречивые проповеди, которые читаются в наши дни. Повсюду в этой проповеди мы замечаем малые моменты особой значимости - например, точное знание об излучении излишней жизненности здоровым человеком указывает на владение способностью ясновидения теми предшественниками, от которых происходила эта традиция.
Следует помнить, что помимо того, что можно назвать чисто религиозной деятельностью, в ведении жрецов полностью находилось образование всей страны. Всё образование было совершенно бесплатным, и его начальные стадии были совершенно одинаковыми для обоих полов. Дети шли в подготовительные классы с раннего возраста, и мальчики и девочки обучались совместно. Там давалось нечто соответствующее нынешнему начальному образованию, хотя охватываемые им предметы значительно отличались. Конечно же, там учили чтению, письму и некоему подобию арифметики, и всякий ребёнок должен был легко писать, читать и считать, но в эту систему входило и многое другое, что несколько трудно классифицировать - набор базовых знаний об общих правилах и интересах жизни, так что дети обоих полов к десяти-одиннадцатилетнему возрасту уже не пребывали в невежестве относительно того, как обеспечиваются обычные потребности жизни и как выполняются любые обычные работы. В отношениях между учителями и детьми преобладали доброта и любовь, и не было ничего, хотя бы отдалённо соответствующего безумной системе принуждения и наказаний, которая занимает столь заметное и губительное место в современной школе.
Учебное время было длительным, но занятия были столь разнообразными и включали в себя так много всего, что мы и не подумали бы отнести к школьным занятиям, и дети никогда не утомлялись зря. Например, каждого ребёнка учили, как приготовить некоторые простые блюда, как отличить ядовитые плоды от съедобных, как находить еду и укрытие, заблудившись в лесу, как пользоваться простейшими инструментами, применяемыми в столяром деле, строительстве и сельском хозяйстве, как находить путь по солнцу и звёздам, как управлять лодкой, плавать, взбираться в горы и прыгать с удивительной ловкостью. Их учили также методам оказания первой помощи при травмах и прочих несчастных случаях, и разъясняли назначение разных растительных лекарств. Весь этот замечательный и разнообразный курс вовсе не был чисто теоретическим - от детей постоянно требовали применять всё это на практике, так что прежде чем они заканчивали эту начальную школу, они должны были стать весьма умелыми молодыми людьми, способными в какой-то мере самостоятельно действовать почти в любой ситуации, в которой они могли бы оказаться.
Они также получали тщательные наставления касательно государственного устройства своей страны, и им объяснялся смысл разных обычаев и правил. С другой стороны, они оставались в полном неведении относительно многих вещей, которым учатся европейские дети - они не знали ни одного языка, кроме своего собственного, и хотя большой упор делался на чистоту речи и умение точно выражаться, это достигалось скорее постоянной практикой, чем соблюдением грамматических правил. Они совсем не знали алгебры, геометрии и истории, а из географии не знали ничего, кроме своей собственной страны. По окончании этой начальной школы они могли бы построить удобный дом, но не могли нарисовать вам его чертёж; они ничего не знали из химии, но были основательно обучены принципам практической гигиены.
Прежде чем дети могли считаться окончившим эту начальную школу, они должны были достичь во всех этих предметах определённого стандарта, требуемого от добропорядочного гражданина. Большинство из них легко достигали этого уровня к двенадцатилетнем возрасту, некоторым, менее способным, требовалось ещё несколько лет. На главных учителях этих подготовительных школ лежала серьёзная ответственность за определение будущей карьеры учеников, а точнее - за совет по выбору её, поскольку никого из детей не заставляли посвятить себя той работе, которая ему не нравилась. Однако, какой-то определённый путь ребёнок должен был избрать и, сделав это, он определялся в нечто вроде техникума, который должен был подготовить его к выбранному им образу жизни. Здесь он проводил оставшиеся девять или десять лет своего ученичества в основном в практической работе, которой он решил посвятить свою энергию. Эта черта являлась самой заметной во всей системе обучения - там было сравнительно мало теоретического обучения, но мальчики и девочки, после того, как им что-нибудь несколько раз покажут, должны были сделать это сами, повторяя снова и снова, пока не достигали в этом лёгкости.
В этом плане была значительная доля гибкости - например, если ребёнок после особого теста оказывался негоден к избранной им работе, ему позволяли, посоветовавшись с учителями, избрать себе другое призвание и перейти в соответствующую школу. Однако такие переходы, похоже, были редки, поскольку в большинстве случаев после окончания начальной школы ребёнок выказывал явную годность к тому или иному направлению деятельности, открывавшемуся перед ним.
Каждый ребёнок, независимо от происхождения, обладал возможностью пройти соответствующую подготовку, чтобы стать членом правящего класса страны, если сам он того желал, и его учителя не возражали. Но подготовка, позволяющая удостоиться этой чести, была столь суровой, а необходимые требования - столь высокими, что количество желающих никогда не было чрезмерно большим. В действительности наставники всегда просматривались к детям с необычайными способностями, чтобы попробовать подготовить их к этому почётному, но нелёгкому делу, если сами они выражали желание взяться за него.
Помимо чиновников и жрецов было множество профессий, которые мог выбрать себе ученик. Было много видов мастеров, и это давало большие возможности для разнообразного развития творческих способностей. Были разные направления работы по металлу, созданию и совершенствованию машин и всех видов архитектуры. Но пожалуй главным направлением в этой стране было научное земледелие. От него в большой мере зависело благосостояние страны, и поэтому ему всегда уделялось много внимания. По всей стране было рассеяно много государственных ферм, на которых тщательно обучалась молодёжь, и опять же, как и в начальных школах, обучение было менее теоретическим и более практическим - каждый студент основательно обучался, как самостоятельно выполнить каждую деталь работы, которой ему в будущем придётся руководить. На этих государственных фермах студентами проводились эксперименты, причём за счёт правительства.
Значительная часть страны была холмистой и не могла с пользой обрабатываться в своём естественном состоянии, но её древние обитатели ввели террасное земледелие с необычайно совершенной и эффективной системой орошения. В значительной мере она поддерживалась даже сменившим их народом, так что большая часть страны, снова превратившейся сейчас в пустыню, была зелёной и плодородной, пока не попала в руки ещё более некомпетентных испанских завоевателей.
Фермеры были вооружены тщательно разработанными теориями применения разных видов удобрений к разным почвам. Каждый клочок земли использовался самым тщательным образом.
Они достигли заметного прогресса в конструировании и применении машин, хотя большая часть их техники была проще и грубее нашей, и в ней не было ничего подобного той величайшей точности подгонки мельчайших деталей, которая столь характерна для современной механики. С другой стороны, хотя их машины были часто большими и громоздкими, они были эффективными и, по всей видимости, вовсе не склонными к выходу из строя.
Архитектура этой древней расы во многих отношениях отличалась от любой, нам известной. Она была колоссальна, но не помпезна, и здания строились определённо для пользы и удобства, а не напоказ, во многих случаях являя свидетельства многих лет кропотливой работы. Они вырезали и подгоняли свои огромные каменные блоки с величайшей точностью, так что место соединения едва можно было заметить; затем они залепляли внешнюю поверхность каждого соединения глиной и заливали между камнями свой горячий и жидкий "цемент" - мощный скрепляющий раствор, которым пользовались вместо обычного цемента. Состав этого материала нам неизвестен, но он был несомненно эффективен. Как бы не были малы щели между камнями, жидкость находила в них путь и наполняла их, и когда она застывала, становилась твёрдой как кремень, который впрочем и напоминала по внешнему виду. Потом глину соскребали с поверхности, и стена была готова; и если через столетия в этой кладке появлялась трещина, она обязательно оказывалась в камне, а не в соединениях, поскольку они были крепче самого камня.
У них была искусная, хотя и громоздкая, система утилизации сточных вод, которая впрочем была не менее эффективной, чем любая канализация, которой мы располагаем в наши дни.
Перуанцы превосходно владели искусством работы по металлу. Они использовали железо, но не знали, как сделать из него сталь, и потому оно для них было менее ценным, чем медь и различные латуни и бронзы, которые они могли делать чрезвычайно твёрдыми, сплавляя их с разновидностью своего примечательного цемента, тогда как железо не могло сплавляться с ним столь совершенно. Процесс упрочнения давал замечательные результаты, и даже медь, будучи подвергнута ему, могла быть выкована так же тонко и быть при этом такой же острой, как наша лучшая сталь, и нет сомнений, что некоторые из их сплавов были твёрже любого металла, который мы в состоянии изготовить сейчас. Самой же красивой чертой их работы по металлу была её чрезвычайная тонкость. Некоторые виды их гравировок были просто удивительны - узор был почти неразличим невооружённым глазом, и его, чтобы не испортить, нельзя было чистить любым обычным способом.
Другим производством, ставшим особенностью этой цивилизации, было гончарное дело. Они придумали, как, смешивая глину с особым химикатом, придавать ей красивый розовый цвет и инкрустировали её серебром и золотом так, что достигался эффект, не виданный нами где-либо ещё. Здесь нас опять восхитила чрезвычайная тонкость линий. Достигались также и другие прекрасные цвета, а одна из модификаций оказывавшегося повсюду полезным кремниевого цемента, будучи смешана с приготовленной глиной, делала её прозрачной, почти как наше лучшее стекло. Огромным преимуществом такого стёкла было то, что оно было значительно менее хрупким, чем современное - оно почти что напоминало "ковкое стекло", о котором иногда приходится читать как о средневековой выдумке. Они несомненно владели искусством изготовления определённого вида тонкого фарфора, который мог гнуться, не разбиваясь.
Но самой удивительной работой этого странного народа были без сомнения их дороги, мосты и акведуки. Возможно, не было в мире более масштабных инженерных подвигов, чем их создание в древнем Перу. И всё это делалось не принудительным трудом рабов или пленников, а получавшими регулярную плату крестьянами, которым в значительной мере помогала армия. Дороги тянулись по стране на сотни километров (а некоторые - более чем на тысячу), не взирая на все трудности рельефа, что вызвало бы восхищение самых смелых современных инженеров. Терпеливый гений и неукротимое упорство этого народа особенно были видны там, где строителям дороги приходилось преодолевать ущелья или реки. Всё делалось в колоссальных масштабах, и хотя в некоторых случаях количество требовавшегося труда было почти неисчислимым, результаты были великолепными и долговечными. Все дороги были вымощены плоскими каменными плитами, с каждой стороны на всём их протяжении были высажены деревья, дававшие тень, и цветущие кустарники, наполнявшие воздух благоуханием. Так что вся страна была испещрена сетью великолепных мощёных бульваров, по которым ежедневно туда и сюда спешили гонцы царя. Эти люди были также и почтальонами, поскольку в их обязанности входило бесплатно доставлять письма любого, пожелавшего их послать.
Они обладали множеством научных знаний, но вся их наука имела сугубо практический характер. У них не было никакого представления об абстрактном изучении науки, подобном нашему. Они тщательно изучали, например, ботанику, но вовсе не с нашей точки зрения. Их совершенно не заботила классификация растений на эндогенные и экзогенные, количество тычинок в цветке или расположение листьев на стебле. Чего они хотели знать о растении - так это его свойства и какое ему можно найти применение в медицине или для изготовления продуктов или красок. Это они знали и очень основательно. Такой же была и их химия: они не располагали знаниями о количестве и расположении атомов, например, в молекуле углерода. Что их интересовало, так это химикаты, которым можно найти применение - составить из них ценные удобрения, использовать на различных производствах, получая красивые краски или полезные кислоты и т.п. Все научные исследования проводились с какой-нибудь практической точки зрения, они всё время старались открыть что-нибудь, но всегда с определённой целью, связанной с жизнью человека, а не просто ради абстрактных знаний.
Была замечена одна особенность, связанная с основной пищей нации. Конечно же, люди употребляли различные виды пищи, как и сейчас. Мы не знаем, было ли запрещено мясо, но его точно не ели в исследованный нами период. Выращивался картофель и ямс, также в рацион в различных сочетаниях входили кукуруза, рис и молоко. Однако, у них был один любопытный искусственный вид пищи, который можно было бы назвать их хлебом, поскольку он занимал то основное место, которое хлеб занимает у нас. В основе его была кукурузная мука, но с ней смешивались разные химические добавки, и всё это подвергалось огромному давлению, так что в результате получались твёрдые и концентрированные хлебцы. Компоненты были тщательно подобраны, чтобы в минимальном объёме содержалось всё необходимое для совершенного питания, и эксперимент был столь успешен, что маленького кусочка такого хлебца было достаточно на целый день, и человек мог без малейшего неудобства нести с собой запас провизии для длительного путешествия.
Самый простой метод употребления этой пищи был - медленно сосать её как кофету, но если время позволяло, её можно было сварить или приготовить различными способами, при которых она всегда значительно разбухала в объёме. Сама по себе она вряд ли обладала каким-то вкусом, но обычно ей придавали тот или иной вкус в процессе производства, который указывался различными цветами, так что каждый мог найти что-нибудь для себя.
Эти любопытные сжатые конфеты были основным продуктом в стране, и множество людей не питались практически ни чем иным, даже если у них был выбор многих других блюд. Они производились в таких огромных количествах, что были чрезвычайно дёшевы и доступны всем, и для занятых людей обладали многими очевидными преимуществами. Там выращивалось много фруктов, и люди, любившие их, ели их вместе с этими хлебцами, но делали это скорее для вкуса, чем по необходимости.
Царь держал многочисленную армию, чтобы всегда быть в состоянии бороться с пограничными племенами, но поскольку вооружение этой армии было очень простым и обучения требовалось совсем немного, большую часть времени солдаты были доступны для привлечения к разного рода общественным работам. В их руках полностью были все ремонтные работы, связанные с общественными сооружениями, и также они поддерживали постоянный поток гонцов-почтальонов, доставлявших отчёты и депеши, равно как и личную корреспонденцию по всей империи. Армия хорошо справлялась с поддержанием всей существующей инфраструктуры, но когда должна была быть построена новая дорога или крепость, обычно нанималась дополнительная рабочая сила.
Конечно, иногда случалась война с менее цивилизованными племенами, жившими на границах, но в то время, о котором мы пишем, они редко причиняли серьёзное беспокойство. Их легко отбивали и налагали на них дань, или, если представлялось, что они могут воспринять более высокую цивилизацию, их страна присоединялась к империи и подпадала под её законы. Естественно, поначалу с такими новыми гражданами были некоторые трудности - они не понимали новых обычаев и не видели причин, почему нужно следовать им, но через некоторое время большинство из них легко входили в колею, а те, кто оказывались неисправимыми, высылались в другие страны, ещё не поглощённые империей.
В ведении войны эти перуанцы были достаточно гуманными, и поскольку в войне с дикими племенами они почти всегда оказывались победителями, это было для них сравнительно легко. У них было высказывание: "Ты никогда не должен быть жесток к своему врагу, потому что завтра он будет твоим другом". Покоряя окружающие племена, они всегда старались сделать это с наименьшим кровопролитием, чтобы эти народы охотно входили в империю и могли давать хороших граждан, испытывающих братские чувства к своим завоевателям.
При изучении древней цивилизации, подобной этой, обнаруживаются столь многие интересные моменты, как сходные, так и контрастирующие с современной жизнью, что трудно решить скорее что опустить, чем что рассказать в своём отчёте. Мы не можем передать нашим читателями то чувство живой реальности, которое испытали видевшие всё это, но надеемся, что хотя бы для немногих наша попытка оживить на краткий миг это давно ушедшее прошлое оказалась не совсем безуспешной.
____________________
Ну что скажете, властьимущие всех стран и континентов? Не стыдно, не совестно, а? Вот уж действительно вы нам, народам, сотням поколений, устроили рабскую жизнь, от рожденья до могилы. И ведь не боитесь же Кармы на свою голову и своим родным, Ответственности и Воздаяния за содеянное! А ведь можно, оказывается, таки-создать счастливо и справедливо устроенное государство! Было бы желание, ваше.
Здравствуйте, уважаемые читатели. Вот решил сегодня написать вместо предисловия послесловие. Чтобы сначала прочли. Да и есть оно, авторское.
Конечно, многие не поверят, а властьпредержащие и закоренелые обыватели будут восклицать, мол: утопия, бред, какое-то ясновидение и прочее, тому подобное. Но суть не в этом. Те, кто читал В.Мегре, помнят как отвечала Анастасия на сомнения скептиков в том, существует ли она на самом деле: "Я существую для тех, для кого существую". Так вот, главное - мысль, идея, а не источник её происхождения. Главное, есть сама модель устройства справедливого государства, и на мой взгляд (да думаю, не только на мой) вполне осуществимая и в современных условиях.
Конечно, в условиях России, особенно в условиях, в которых Россия находится сейчас, когда коллективный Запад в очередной раз обрушил на нас всю свою мощь, соотношение доходов в стране от различных видов добычи и производства (согласно вышеприведённой схеме) можно временно принять как по одной трети (личные, государственные и социальные), главное - чтобы соблюдали, особенно наши властители и управленцы всех уровней, понятия Чести, Совести, Справедливости и Чистоты помыслов. Да и к климатическим и прочим современным российским реалиям адаптировать данную модель вполне возможно. Она, собственно, отсюда на Земле и распространялась. Всё - на совести наших политиков и экономистов.
Это модель Общества Золотого Века, некогда уже существовавшего в прошлом человечества. На всей планете, не только в Перу. Период испытаний, бурь и стресса, который мы, по словам автора, проходим по причине нашего невежества уже не одно столетие, сейчас, в первой половине 21-го века, находится в своей финальной фазе. Пора осознать, что движущие нами всеми эгоизм, жадность, честолюбие и прочие пороки и привели человечество к таковому положению вещей. Мы сами тому виной, ибо утратили ответственность и чистоту помыслов. Впрочем, я уже в очередной раз повторяюсь.
Пора возрождать понятия Чести, Исполнения Долга, Служения Родине, брать на вооружение эту модель и претворять её в жизнь в своей стране.
Кстати, завтра 85 лет с Дня рождения Владимира Семёновича Высоцкого. Сегодня обратил внимание, что прожил он ровно половину - 42 с половиной года (дата его ухода - 25. 07. 1980 г.), и ровно столько же его с нами уже нет... Что-то вроде сакральной даты. Он был и есть олицетворение тех качеств, которые мы растеряли и теперь обязаны возродить, как на личном, так и на государственном уровне.