О рядовом солдате
На войне простому человеку и рядовому солдату никогда нет покоя.
Поговорка «Кому война, а кому мать родна», возможно и верна, но для простых граждан, рабочих у станка, ополченцев, война – это всегда бедствие.
Простого гражданина мобилизуют на войну, не входя в его семейные или личные обстоятельства. Ему даже не говорят о патриотизме, о родине, а сразу объявляют о мобилизации и уголовном преследовании, если вдруг замешкался, решая свои проблемы, а не проблемы политиков, чиновников, развязавших войну.
Семья простого гражданина призванного, особенно, в первые дни войны, когда у нападающего врага полным полно сил, остаётся без кормильца фактически сразу. Хорошо если убьют и найдут тело, и всё оформят, как нужно. В этом случае, хоть какие-то выплаты семье от государства перепадут, а если плен, а если без вести пропал, а если уже воюешь, а в списках части ещё не значишься. Командирам не до тебя, не до такой мелочи, как рядовой солдат. Командирам надо родину спасать, во что бы то ни стало. А семья солдата? А что семья? Она в тылу, как ни будь выживет.
Ужас войны начинается с того, что нигде нет тишины, что каждый день убивают, что глупость руководителей войной: политиков, офицеров, чиновников умножается многократно в зависимости от их инициативы. Инициативные дураки и в мирное время опасны, а в военное они опаснее многократней, причём только для своих. Война же, увы, не сразу расставляет все точки над «и».
На войне простому человеку и рядовому солдату никогда нет покоя.
Его призвали в августе 1941 года, как всех в его селе, сразу и безоговорочно.
Пропаганда огласила: «Родина в опасности. Родину, братья и сестры, надо спасать». О том, что родина в опасности люди толковали с 1939 года, с года начала второй мировой войны. Но, как всегда, на родину напали неожиданно для власти, и она развернула бурную и кипучую деятельность по своему спасению. Армия, по определению, защищает только режим её кормящий. Но уже в начале войны армия – защитница режима, оказалась в окружении, и её значительная часть попала в плен, поэтому власти пришлось ударными темпами мобилизовать уже весь народ на свою защиту. Власти стало страшно.
Ему было всего двадцать пять лет. Переступив порог военкомата, он перестал бриться. Зачем, если сегодня есть вода, а завтра может и не быть, сегодня есть бритва, а завтра… Сегодня есть зеркало, а завтра… Слишком многое зависело от этого завтра, чтобы обращать внимание на такую мелочь, как борода.
Борода росла быстро, и он стал похож на дедушку – сторожила отмобилизованных простых граждан. Эшелон с простыми гражданами шёл на фронт. Граждан разбили на роты и взвода. Предстояла лишь одна остановка возле вещего склада для переодевания в солдатскую форму, чтобы по дороге к смерти, во время атаки, враг мог увидеть наличие регулярной армии, а не гражданского населения. Хотя, врагу было абсолютно всё равно кого убивать.
Он уже был умудрён предыдущей жизнью, поэтому никуда не спешил. Чем дольше ехал эшелон к фронту, чем длиннее затягивалась процедура переодевания простого гражданина в солдата, тем длиннее была его жизнь. Понимали это не все. Он понимал. Он занял место в вагоне возле теплушки ближе к чайнику и подолгу смотрел на огонь.
- Кто из вас за кипятком ещё не бегал? - задавал один и тот же вопрос на каждой остановке свежеиспечённый командир взвода, молодой лейтенант.
«Дедушка – сторожил», всякий раз молча поднимал руку, хотя был одного возраста с лейтенантом.
- Ты, дед пока полежи, тут и помоложе тебя есть.
На войне простому человеку и рядовому солдату никогда нет покоя.
Когда эшелон прибыл на пункт переодевания и всех заставили стричься, и даже организовали баню, лейтенант всполошился, осмотрев свой личный состав. Он потерял «деда». Он ходил и спрашивал у своих солдат: «Деда не видели? Куда дед пропал?».
Их, простых граждан, не обучили, не вооружили, не включили в состав дивизии. 28 стрелковая дивизия была на переформировании, но весь декабрь 1941 года её будущий личный состав уже был на фронте в окопах. Первого января живых и мёртвых зачислили в списки 28 стрелковой дивизии. Простые граждане стали рядовыми солдатами.
А дальше начались бои. Для нового полка, в составе дивизии, боёв было не много, для батальона ещё меньше, для его роты – только один.
Полк был пехотным, из тех полков, чьих солдат называли пушечным мясом. Совпало всё: инициативное командование с такими же приказами, отсутствие вооружения, полная неподготовленность к войне новобранцев.
Шёл январь 1941 года. Пришёл приказ наступать и наступление началось.
Его батальон наступал первым. Он был в третьей роте. У солдат первой роты были винтовки и по три патрона, у солдат второй роты было только три патрона, у солдат третьей роты не было ничего.
От батальона осталось семнадцать раненых солдат. Батальон ничего не захватил, никого не освободил, он просто погиб в считанные минуты. Драгоценные винтовки и безоружные солдаты остались лежать на поле боя.
Ему повезло. Под его ногами, едва он поднялся из окопа, взорвалась мина. В его руках ещё не было ни винтовки, ни патронов. Осколки прошли через ноги, повредив и живот. Он, в порыве атаки, ещё не успел далеко убежать от своих окопов. Поэтому с поля боя его вынес санитар. Он дотащил его до окопа и слегка привстал. Этого было достаточно, чтобы быть убитым вражеским снайпером. Но он успел перевязать «деда», что спасло ему жизнь.
На войне простому человеку и рядовому солдату никогда нет покоя.
Его звали Алексей Фёдорович Коротков. Он был солдатом 28 стрелковой дивизии…