Петр Бульбаш, кряжистый мужик за шестьдесят, как и все в округе гнал самогон. Гнал из всего, что пригодно было для брожения. Бульбаш была настоящая фамилия Петра, а не нарицательное прозвище всех белорусов за их пристрастие к картофельным блюдам: разным там драникам, колдунам и прочим изыскам местной кухни.
Если верить легенде, то фамилия эта прицепилась к их роду в те ещё петровские времена, когда картошка насаждалась в Российской империи. Так вот, вроде бы в те стародавние времена его, Петра, пращуры приняли земляные клубни без особой опаски. Мало того, что они признали бульбу за нужным продуктом, так они ещё изобрели знаменитые до сих пор драники.
Это конечно, легенда сотни раз за века приукрашенная и извращенная. Да мало ли на Руси легенд ходит. Чей-то прадедушка, якобы вывел сорт помидор «Бычье сердце». Единственное, что достоверно, так это фамилия Петра. Из обидного столетия назад прозвища она обрела официальный статус.
Так вот, как я уже говорил, Петр Бульбаш гнал самогон. Не на продажу, а исключительно для себя. На случай, если на праздник гости заглянут или событие, какое важное случится. Хотя в субботу после баньки стопочку-другую и в одиночестве с удовольствием пропустить мог.
У Бульбаша самогонный аппарат был настоящий заводского производства с сухопарником, высокой цангой и прочими причиндалами, а не какой-то там змеевик из медной трубки, которую опускают в корыто с водой. Охлаждение, надо прямо сказать, было никудышное. Потому самогон имел белесый цвет и больше походил на хорошо разбавленное водой молоко.
У Петра самогон получался как слеза даже после первой перегонки браги. Но этого было недостаточно, и Бульбаш разводя спирт-сырец до необходимой кондиции, перегонял полученную субстанцию вторично, отбирая «головы» и «хвосты», а потом, очищал разными присадками. Чаще всего он использовал угольный фильтр, который окончательно убирал сивушный запах самогона.
Качество самогона Бульбаша его родственников и друзей вполне устраивало и каждый, покидая его квартиру, старался прихватить с собой бутылочку эликсира.
Но как-то в канун крещенья пришла Петру в голову мысль поставить сахарную брагу на святой крещенской воде. Задумка ему очень понравилась. «Самогон, как сама вода, будет в сто крат пользительней для организма» - решил он.
И вот, ранним крещенским утром, прихватив два эмалированных ведра, отправился к реке, где уже была подготовлена прорубь для омовения. Вода в речке была родниковая, ледяная. В детские годы Петра она даже в самые лютые морозы не замерзала, разве что в тихих заводях покрывалась тонкой прозрачной корочкой льда. Теперь же родники, питающие речку, заилились, да и течение воды заметно замедлилось. Поэтому вода при 25-30 градусных морозах замерзала на радость детворе, рассекающей на коньках по ледяной глади.
Бульбаш хоть и был не очень набожным, но с крестным знамением и молитвой трижды ополоснул лицо ледяной водой, зачерпнул ведра и поволок их домой. Дома приставил ведра к батарее, чтобы вода согрелась, решив не подогревать её на плите,дабы не испортить её святость.
Дня через два Бульбаш "замутил" сахарную брагу, всыпав в сладкую воду нужное количество самых качественных спиртовых дрожжей. Дрожжи эти были дорогими, хотя Петр не брезговал и обычными хлебопекарными, но на этот раз решил шикануть.
«Раз уж делать целебный напиток, так пусть все будет по высшему разряду» - подумал он.
Через десять дней дрожжи съели весь сахар, Петр установил на плиту самогонный аппарат и начал перегонку. Спустя полчаса струйка живительной жидкости потекла в трехлитровую банку. Убедившись, что процесс пошел, мужчина занялся другими хозяйственными делами. Примерно через час он зашел на кухню и ужаснулся. Жидкость на треть наполнившая банку была белесой.
«Что за чертовщина!» - возмутился Петр. Проверил температуру в перегонном кубе. Электронный термометр показал восемьдесят девять градусов.
«Никакого перегрева нет. Почему же муть такая идет?» - сам себе задал вопрос Бульбаш, но решил довести дело до конца в надежде на то, что при второй перегонке самогон осветлится. Однако, его предположения не оправдались. И после второй перегонки жидкость осталась белесой.
«Не понятно, что за чертовщина происходит. Такого у меня никогда не было» - прошептал самогонщик.
Применив все известные ему средства очистки и не получив нужного результата, Петр вспомнил, что месяца два назад Сашка Зубров хвалился, что купил в областном центре кокосовый уголь, который даже самый мутный самогон превращает в слезу.
Дождавшись вечера, Петр позвонил Сашке, рассказал ему о своей беде и спросил:
- Сашка, у тебя остался еще этот кокосовый уголь? Может мне им попробовать осветлить самогон?
- Приходи, Петр! Отсыплю тебе несколько ложек. Этот уголь и правда забирает на себя всю гадость.
Одна нога здесь, другая там и чудодейственное средство засыпано в банку. Петр через каждые полчаса взбалтывал жидкость. Фракции угля, сделав несколько оборотов, плотно ложились на дно. Проделав процедуру взбалтывания угля названное Сашкой количество раз, мужчина профильтровал жидкость. К белесому цвету добавился еще и темный оттенок. Самогон имел какой-то несвойственный ему запах, да и крепость была далеко не та, что раньше.
- Да это же крещенская вода во всем виновата! – чуть ли не заорал Бульбаш. – Видимо не богоугодное дело святую воду в яд превращать.