Заблудился я в небе — что делать?
Тот, кому оно близко,- ответь!
Легче было вам, Дантовых девять
Атлетических дисков, звенеть.
Не разнять меня с жизнью: ей снится
Убивать и сейчас же ласкать,
Чтобы в уши, в глаза и в глазницы
Флорентийская била тоска.
Не кладите же мне, не кладите
Остроласковый лавр на виски,
Лучше сердце мое разорвите
Вы на синего звона куски…
И когда я усну, отслуживши,
Всех живущих прижизненный друг,
Он раздастся и глубже и выше —
Отклик неба — в остывшую грудь.
Осип Эмильевич Мандельштам
На протяжении существования человечества, вероятно даже со времени сотворения Адама, постоянно кто-нибудь из самых обыкновенных людей, пытался описать свою собственную жизнь. Это понятно и объяснимо, но возможно ли? Наверное, просто с возрастом, чем старше становиться человек, тем ему сильнее и сильнее хочется подвести итог, итог прожитых лет и нажитого опыта, понять, как изменились с течением времени его душа, сердце, разум, стал ли он хоть чуточку лучше или остался таким же дураком, только состарившимся…
Ведь жизнь-то всё удаляется и удаляется, неминуемо приближая порог смерти, переступив через который, что доброго о себе можно засвидетельствовать??? Может быть, таким образом, достав «скелеты» из тайников памяти, можно будет распрощаться с прошлым? Может быть. По крайней мере можно просто попробовать…
Однажды летом… эдак, одна тысяча девятьсот восемьдесят какого-то года, по предложению Славки, в один из выходных дней, они решили пригласить на предприятие, в котором он тогда работал, двух надоедливых малолеток, которые в то время буквально не давали им прохода, всякий раз, неизвестно откуда возникая, и крутясь в поле их видимости. Предприятие было далеко за городом, километров двадцать пять, это была какая-то котельная или насосная станция, в которой, кроме дежурного работника, никого по выходным не бывает. Там была комфортабельная комната отдыха для персонала, с мягким диваном, собственно говоря, которую Славка и предложил использовать для торжественного дефлорирования этих двух дурочек. Вот только его, в отличии от Славки существенно смущало одно небольшое обстоятельство, а именно то, что этим юным искательницам приключений на тот момент было всего лишь по четырнадцать лет. И он никак не хотел опускаться в этот грязный омут, с неизвестно какими, последующими за тем последствиями. И поэтому решил, там, на месте, просто напугать, по крайней мере одну из дурёх, обоих и при желании не получилось бы, да так напугать, что бы на долго отвадить охоту совершать подобные прогулки в компании старших парней, хотя бы до времени взросления, когда этот шаг будет уже вполне осмысленным. Как выяснилось позднее, совершенно напрасный душевный порыв оказался, мартышкин труд, начисто лишённый, какого-либо смысла. Это была всего лишь простая, очень кратковременная оттяжка во времени, не более того. Если свинья стремится в грязь, то какими уговорами, увещеваниями, страхами, отвадишь её от грязи, ведь это её родная стихия, среда её обитания. С другой стороны, если он не взял в то время, в которое давалось ему, руководствуясь высшими идеалистическими устремлениями, то обязательно найдётся другой, менее щепетильный и более циничный, который ни сколько не церемонясь, присвоит себе чужое, совершенно не нужное ему. Наверное, пустое и неблагодарное занятие, наивная самоуверенность, будь-то изначально можно кого-то исправить, подсказать, направить в нужном направлении… Да сам-то он, знал нужное направление?.. А может быть, всё было гораздо, гораздо проще? Ведь та, которая должна была ему достаться, наверное, потому что, как казалось, вроде бы симпатизировала ему, но как говорят в народе, на тот момент не имела ни сиси, ни писи, и жопка с кулачок была, детское несформированное нескладушество… Куда такое растлевать-то? Понятное дело, что вырастет, расцветёт, но вот тогда-то и можно будет рассуждать об этом, а сейчас, в куда пихать-то?.. И зачем?..
Другая же, которую звали Ленкой, явно отдавала предпочтение Славке, так у неё, не смотря на её четырнадцатилетие, уже сформировалась и фигурка и груди налились аппетитной спелостью, в отличии от её подружки. Да и смотрелись они на фоне друг друга, не дать, не взять, а как курица с цыпленком… С виду, не зная их, можно было подумать, что их разделяет, по меньшей мере не менее трёх – четырёх лет, а они были одноклассницы…
Да и проявлять насилие в этом вопросе, нет, это совсем не его метод был…
Когда эти две недоделанные недоросли с радостью, чуть ли не с восторгом, визжа и подпрыгивая на месте, восприняли Славкино предложение, совершить экскурсию к нему на работу, естественно, что об истинной цели этой прогулки Славка, видимо из-за скромности, умолчал. Он, глядя на них, на их наивную, не подозревающую подвоха, глупую радость, испытал чувство негодования, чувство злости и обиды за их доверчивость, граничащую со слабоумием. Что с них возьмёшь, если в их головах мозгов ровно столько же, сколько и в их промежностях? Ну да ладно, посмотрим, что из этого выйдет…
Решено было пройти, несколько километров по железнодорожным путям на вокзал, с которого пригородным поездом доехать до станции, вблизи которой расположено было место Славкиной работы. Благо было, что в те времена, пригородные поезда ходили во все направления каждый час, и более того, совсем не обязательно было оплачивать проезд. Когда контролёры проходили по составу, то пассажиры, принципиально не желавшие оплачивать свой проезд, переходили в другие вагоны, в хвост поезда, хорошо, что он останавливался на каждом полустанке, что позволяло безбилетникам спокойно, выйдя из последнего вагона, пройти по перрону, и вновь сесть в первый вагон этого же поезда. Конечно же, что этот способ передвижения железнодорожным транспортом был особенно популярен у молодёжи из окрестных деревень, в одной из которых тогда жил Славка.
Идя по шпалам в сторону железнодорожного вокзала, Славка оживлённо беседовал, шутил, видимо предполагая, что тем самым нарабатывает себе баллы симпатии со стороны этих безмозглых, предполагаемых жертв, жертв его бурлящих гормонов. Он тоже, как и Славка шутил, рассказывал анекдоты, которых тогда неисчислимую уйму знал, стараясь использовать только те, в которых отсутствовали сальные скаблезлости и ненормативная лексика. Та дурында, которая поменьше, Ленкина подруга, которая шла рядом с ним, пожаловалась, что ей трудно по шпалам идти, и он, не задумываясь, подхватил её на руки и одним махом, усадил себе на правое плечо и понёс дальше. Она только успела взвизгнуть, но особо не возражала, вероятно, что это ей понравилось, понравилось ехать на чужом горбу, возможно это была её жизненная позиция, которая впоследствии переросла в желание кататься не только на чужих горбах, но и на чужих ***, но это уже совсем, совсем другая история. Правда, пройдя с сотню метров, со своей поклажей на плече, он всё же решил ссадить на землю свою наездницу, и далее она, как и все остальные, продолжила свой путь пешим шагом. Таким образом, никуда не торопясь, они пришли на вокзал, где подождав совсем не много времени, сели в пригородный поезд, который повёз всю эту компанию навстречу приключениям. Для кого-то забавным и заурядным, а для кого-то судьбоносным, свершающим открытие, срывающим завесу тайны и открывающим новые жизненные грани и реалии.
Котельная или насосная станция, место Славкиной работы, совсем недалеко находилось от полустанка, на котором они вышли из поезда. Производственные и промышленные территории, если они не представляли стратегического значения, в то время специально не охранялись, поэтому, как ранее было сказано, кроме дежурного оператора, поддерживающего жизнедеятельность данного объекта, никого там не было. Да и дежурный работник был знакомый парень из Славкиной деревни, которая была расположена всего лишь в получасе ходьбы от их работы. Скорей всего, это были далеко не первые и не единственные сучки, приведённые Славкой для случки. Поэтому дежурный не выразил никакого удивления, и равнодушно поздоровавшись, со скучающей миной уставился в экран небольшого, чёрно-белого телевизора, с телескопической антенной, торчащей над ним в виде исходящих из одной точки в разные стороны двух блестящих лучей. Дежурного явно ничего происходящее вокруг него не интересовало.
Славка сказал, что покажет своей спутнице, Ленке, машинное отделение, там, где расположены агрегаты, расскажет, как и зачем они работают, так сказать, проведёт производственно-ознакомительную экскурсию. Ему же Славка сказал, что в комнате отдыха, есть интересные комнатные растения, которые, как он думает, будет интересно обозреть Ленкиной подружке, поэтому, её следует туда сопроводить, для проведения какого-нибудь очень интересного ликбеза по флористике и ботанике в целом.
Славка с Ленкой пошли вместе по коридору и свернули на лестничный марш, ведущий вниз, в машинное отделение, в котором, как выяснилось, где-то в укромном местечке, было оборудовано лежбище для послеобеденного сна утомлённых бездельем работников. Он же, повёл свою малолетнюю и не далёкую, по своему развитию, подружку, случившеюся ему стечением не добрых обстоятельств в комнату отдыха персонала, которая располагалась дальше по коридору. Он пропустил её вперёд, и войдя за ней в комнату, запер дверь на замок, ключ от которого ему перед этим дал Славка. В этой комнате находился удобный диван, стол, несколько стульев и какая-то тумбочка, вероятно для посуды и чайных принадлежностей, помимо этого, на полках действительно было обилие комнатных растений, было видно, что за ними регулярно кто-то ухаживал. Заперев на замок дверь, он положил ключ себе в карман, и повернулся, она, услышав лязг замка, тоже развернулась по направлению к нему. Её серые с прищуром глаза, не выражали тревоги, скорее лёгкое презрение, как это бывает у многих индивидов с неоправданно завышенной самооценкой. Он решил начать с ходу, не дожидаясь никаких вопросов, сразу идти в психическую атаку, ведь изначально он поставил себе целью, напугать эти тупые создания, вселить в них страх, чтобы впредь отвадить их от желания совершать подобные прогулки.
- А ты знаешь, идиотка тупая, для чего тебя сюда привели? – нарочито нахмурив брови, спросил он.
- Знаешь, что я сейчас сделаю? Нет? Всё, шуточки закончились, немедленно раздевайся! – с напускной суровостью продолжил он.
Её подбородок слегка задрожал, на глазах заблестели слёзы, налёт презрительности вмиг исчез…
- Нет, ты не можешь, ты же не такой, ты хороший, не надо, пожалуйста… - сбивчиво причитала она.
- А с чего ты решила, что я хороший, я самый обыкновенный, такой же, как и все. – ответил он.
- Значит так, - сказал он, посмотрев на часы, - даю тебе ровно одну минуту на раздумье, и если ты сама не разденешься, то я сорву с тебя всю одежду, и уж тогда, не обессудь, буду предельно груб и свиреп.
Её плачь перешёл в рёв со всхлипами, из-за которых не возможно было разобрать ни единого слова.
Нет, он не собирался обижать её, да и на тот момент, просто не за что было, ему скорее было жалко её, искренне жалко, и вся эта демонстрация напускной свирепости была направлена на вразумления глупого дитя. Совсем, как в той сказке про Айболита, где не раз говорилось, что нельзя ходить в Африку гулять, потому что там злой Бармалей обитает, который обижает маленьких детей. Вот и этой маленькой дурбецале, он пытался опытным путём показать, разыгрывая из себя Бармалея, что их сегодняшняя прогулка, была таки, не много, не мало, прогулкой в ту самую страшную и дикую Африку.
- Ладно! – сказал он, после двадцатиминутного морального измывательства над своей жертвой. – я отпущу тебя, и пусть произошедшее с тобой сегодня, станет тебе хорошим уроком на будущее…
- А где Ленка? – спросила она, подавляя в себе всхлипы. – Что с ней?
- Пойдём, сейчас покажу. – ответил он, уже совершенно спокойно, доставая из кармана ключ.
Они прошли по коридору, мимо невозмутимо смотрящего свой телевизор дежурного, к лестничному маршу, ведущему в машинное отделение. Он шел впереди, а она семенила позади него мерах в двух, прикрывая ладонями своё заплаканное лицо. Не успел он свернуть в машинное отделение, как ему навстречу поднимается по лестнице Славка, одетый в банный махровый халат на голое тело, держа правую руку за пазухой халата, улыбается, да так, что уголки рта, в буквальном смысле, можно за ушами завязать. Славка поравнявшись с ним, вытащил из-за пазухи руку, в которой находился использованный презерватив с содержимым, явно, тем самым демонстрируя свой успех. В это время, маленькое, заплаканное и испуганное чудо, пробежало мимо них вниз, плача и зовя свою подругу. Славка, довольный собой, пошёл в душевую. Снизу слышались голоса и девичий плачь;
- Ленка, ты как? Что с тобой? Давай уйдём отсюда. Давай скорее уйдём. – визжал, всхлипывая от рёва испуганный голос.
Они обе, бегом поднялись по лестнице и опрометью, не оборачиваясь назад, бросились к выходу…
Потом Славка, сходив в душевую, поделился скаблезлыми подробностями своего победного приключения, о которых Славку, собственно говоря, никто и не спрашивал.
На следующий день, или через день после описанных событий, он возвращался домой, около его дома, на дровяной завалинке, сидели две подружки, Ленка и её неразлучная тень. Он решил пройти мимо них, делая вид, что не замечает ни кого, хотя это физически было не возможно, они сидели в двух метрах от калитки его дома, или по крайней мере сделав вид, что совершенно не знаком ни с кем из них. Та маленькая негодница, которую, как он полагал, хорошенько намедни напугал, обратилась к нему по имени. Она сказала : - Спасибо тебе, за то, что ты оказался такой благородный…
Хм… он не знал, что думать, что это с её стороны, насмешка или издёвка? В любом случае, в искренность её слов он никогда не секунды не верил.
– Пожалуйста! - ответил он, и вошёл к себе во двор.
На этом бы всё могло закончится, закончится хеппи эндом, по крайней мере для него, но к сожалению, было продолжение…
Он по-прежнему игнорировал этих малолеток, держа между собой и ими определённую дистанцию. А вот Славка с Ленкой встречался, встречался не часто, но периодически, раскрывая в ней всё новые и новые горизонты женственности, преобразив четырнадцатилетнего подростка в многоопытную женщину, которую ни чем уже невозможно было удивить. Славке на тот момент был уже двадцать один год, позади была служба в армии, из которой был комиссован по состоянию здоровья, была работа, как говорят, не бей лежачего, и был Славка совершенно свободен и счастлив. Только стал, как-то тяготится отношениями с Ленкой, и пожелал избавиться от неё, но как, вот задача-то, так задача. Если вдруг, всплывёт на поверхность их обоюдная связь и это станет достоянием общественности, включая и Ленкиных родителей, то, как пик дать, не избежать Славке уголовного преследования, да ещё и по такой статье, по которой быть в авторитете, в местах лишения свободы, ну никак не светит. Что делать, нужен весомый довод, из-за которого, Ленка, будет чувствовать или сознавать себя виноватой и ей нечего будет предъявить Славке в своё оправдание. Тогда-то он и посоветовал Славке, подговорить кого-нибудь из местных ребят, пустить о Ленке слух, что якобы имели или имеют с Ленкой близкие отношения, иными словами, что Ленка Славке, попросту изменяет, а Славка, как ревностный поборник нравственной чистоты, не может с этим уродливым, аморальным явлением мириться. Так один подлец, озвучил подлость другому подлецу, а третий подлец, которого они нашли, тут же воплотил в реальность эту подлость, оговорив свою соседку, оклеветав и обвинив в том, о чём та и не подозревала. Умно? Может быть и умно, но гадко, мерзко и подло!
Ещё и неизвестно, кто из этих троих негодяев на этом фоне выглядел подлее. Позднее, когда Славка озвучил Ленке, причины своего не желания продолжать их отношения, Ленка пришла к своему соседу на разборки, задать ему прилюдно, в присутствии некоторых соседских ребят, вопросы, касающиеся их с соседом, мнимых интимных отношений…
- Ты зачем врёшь? Когда это я с тобой была? Что ты выдумываешь? – выкрикнула Ленка в лицо соседу.
- Слышь, тебе что нужно, шмакодявка дырявая, пошла на хер отсюда! – ответил сосед, при этом развернул за плечи Ленку к себе спиной и слегка поддал ей коленом под зад.
Ленка подошла к своей подружке, стоявшей поодаль, и со слезами на глазах произнесла, ни к кому не обращаясь: - А Славка, вот дурак, поверил во всё это…
Ленка не знала и предположить не могла, что именно Славка является непосредственным, пусть и закулисным, участником этого спектакля, полный сценарий которого был скрыт только от этих двух малолетних дур, ищущих приключения на свои задницы. Но и это ещё не окончание.
Уже осенью, когда изрядно похолодало, а в многоквартирных домах отопление ещё не дали, следовательно, можно предположить, что это была первая половина октября. Это сейчас в октябре ещё тепло и можно греется в лучах осеннего, ласкового солнышка, а тогда, тогда уже с октября месяца зима постепенно вступала в свои права. В частных домах было гораздо проще, печь растопил, и грейся, сколько душе угодно, в квартирах же, приходилась ждать пятнадцатого октября, официальное начало отопительного сезона, и то, было не факт, что радиаторы отопления в нужном объёме будут прогревать помещения. Всё это время, с лета и до глубокой осени, Ленка со своей подружкой, почти каждый день толклись у калитки его двора. Он даже иногда общался с ними на разные, отвлечённые темы. Как-то в один из таких, холодных осенних вечеров, Ленкина подружка пригласила его к себе домой в гости, пообщаться и чаю попить, сказала, что бабушка, с которой она живёт вдвоём, сейчас находится в больнице.
- Хорошо, как-нибудь постараюсь, зайду, даже может быть и завтра. – пообещал он.
Он действительно пришёл на следующий день к ней в гости, она встретила его в халатике, надетом на дюжину всевозможных тёплых одёжек, в шерстяных носках. У неё в квартире было холодно, не просто холодно, а невыносимо холодно. На столе стояла ваза с конфетами и два чайных прибора, только пили они, кажется не чай, а кофе, но это не имеет никакого принципиального значения. Ему было забавно наблюдать за потужными попытками малолетки соблазнить его. Ну выросла бы немного, может быть и сам бы с удовольствием проявил энтузиазм. С другой стороны, ещё и холодно, тоже ведь, не маловажный фактор, раздевшись, если бы пришлось, никак не хотелось зябнуть. Они разговаривали о том, о сём, он сидел в кресле, а она несколько раз пыталась неумело взгромоздиться ему на колени. У него, правда, мелькнула сиюминутная мысль, в тот момент, кода она присела перед ним на корточки, а не раскрыть ли ей секреты изысканных прелестей французской любви, с её утончёнными нюансами?
Он тут же отбросил эту мысль, нет, ничего не нужно, чтобы не быть обязанным и зависимым, чтобы, потом, подобно Славке, не пришлось в дальнейшем разрабатывать подленькие комбинации своего отступления. Они ещё пообщались на разные отвлечённые темы, затем, когда он одевался в прихожей, она кинулась ему на шею, неумело пытаясь поцеловать его в губы, у нее это очень слабо получилось…
Он легонько отстранил её от себя и сказал: - Зачем тебе это? Это лишнее, не нужно.
У неё на глазах от обиды навернулись слёзы.
- Ну почему, другим можно, а мне нет? – обиженно спросила она.
- Ты понимаешь, я же люблю тебя! – продолжила она, сбиваясь и слегка смутившись.
- Ты конечно хорошая, но ещё маленькая, тебе нужно немного подрасти, а там посмотрим. – ответил он.
- Поверь, я никуда не денусь, живу рядом, по соседству, в пределах видимости. – продолжил он.
Она молчала, умоляюще глядя на него, своими глазами, намокшими и блестящими от навернувшихся слезинок.
- Ну, давай, счастливо, увидимся… - сказал он на прощание и вышел за дверь, оставив её наедине с роящимися в её пустой головушке мыслями.
Никто не знает своего завтрашнего дня, да что там дня, и о последующей минуте, что мы можем знать? Можем строить планы, мечтая, витать в облаках своих грёз, а жизнь распорядится совсем по другому, неожиданно, порою так, что и в кошмарном сне не привидится….
В это самое время он встречался с женщиной, с замужней женщиной, которая была старше его на четыре года, у которой был годовалый ребёнок, и муж, который уезжал на вахту. Уезжал на две недели, куда-то в северном направлении, туда, к ветвисторогим оленям, с которыми его породнила жена. Так вот он, эти две недели полностью заменял этой женщине отсутствие её мужа, и днём, и конечно же ночью, что в принципе и объясняло его стоическое поведение с малолетками… Совсем, не какая-то там врождённая порядочность, как можно было подумать со стороны, просто у него была женщина к которой он испытывал, в то время, какую-то необъяснимую привязанность, осознанную им гораздо позднее. На его беду, женщина эта ведьмой оказалась, и отнюдь не фигуральной, а самой, что не наесть настоящей, обыкновенной ведьмой, нет, у неё не было хвоста, она не летала на метле, не устраивала вокруг костра шаманских танцев с бубнами, не читала заговоры и заклинания, нет, ничего подобного не было. С виду самая обыкновенная баба, разве что, только шрам на внешней стороне правого бедра, полученный несколькими годами ранее, в результате падения с мотоцикла, и повлекший за собой сильную хромоту.
Он, будучи законопослушным гражданином своего отечества, идейно подкованным, никогда не думал, и представить себе не мог, что ему предстоит окунуться с головой в бурлящий омут уголовного мира, совсем другого мира, с иными представлениями и иными реалиями, с совершенно иной, изрядно деформированной социальной моделью общества…
- У меня муж судимый, все друзья, которые были со мной близки, судимы, и ты, раз сошёлся со мной, будешь судим. – говорила она ему.
- Да что я, дурак что ли, зачем мне делать то, за что последует наказание? Я никогда не сяду на скамью подсудимых. – отвечал он ей, чуть ли не бия себя кулаком в грудь.
- Скоро увидишь сам. – в ответ ухмыльнулась она.
Ну, не ведьма ли?
И правда, буквально через четыре дня произошло событие, положившее начало её предсказанию… Он попал в историю, в дурную историю, за которой последовало возбуждение уголовного дела, суд и реальный лагерный срок на усиленном режиме по статье 145 и 206 УК РСФСР, то есть, ограбление и хулиганство. Хотя он, в тот день ничего подобного о себе не помнил, по причине сильного алкогольного опьянения, но это уже совершенно никого не интересовало.
Наверное, со стороны это выглядит очень смешным, но иногда жизнь воздаёт нам иронией, причём, совсем не доброй, какой-то злой иронией… Дело в том, что его подельником, с которым он вляпался в эту неприятную историю, оказался подельник её мужа по первой судимости, недавно вернувшийся из мест лишения свободы… Таким образом, с тем горемыкой – мужем, помимо общей женщины, у них был и общий подельник, с который они по очереди были судимы.
Естественно, что совершив такой головокружительный кульбит в своей судьбе, все его планы, надежды и мечты, безвозвратно посыпались в тартарары…
Возможно, он расскажет и об этом, подробнее, в деталях, но в другой раз, и это будет другая история.
А это повествование закончено, грустно ли, смешно ли, не знаю, закончено так, как есть.
Вместо послесловия можно добавить, что он освободился из лагерей уже на закате Советского Союза, когда Великое Государство, изъеденное изнутри комсомольскими функционерами и безмозглой, бездарной, преступной политикой урода, помеченного пятном на лысине, по роковому недоразумению влезшего в высшие эшелоны власти, доживало свои последние дни. Но это было совсем другое государство, совсем не похожее на то, в котором он когда-то жил. Изменилось всё, изменились все, по крайней мере, в подавляющем своём большинстве…
И вот, как-то в один из дней, он встретил на рынке, среди торговых рядов свою хромоногую ведьму. Он окрикнул её, назвав по имени. Она его не узнала или сделала вид, что не узнала. Внимательно всматриваясь ему в лицо, спросила:
- А мы с тобой знакомы? Ты был со мной? Как тебя зовут? Напомни, при каких обстоятельствах мы близки? – тараторила она, сыпля без остановки вопросами.
Он грустно посмотрел на неё и ответил:
- Ну раз ты меня не узнаёшь, то и имя моё тебе без надобности, будь здорова… - сказал он и повернулся, чтобы уйти.
- Постой! – крикнула она, - а всё же, ты кто?
Он, не оборачиваясь, поднял вверх правую руку и изобразил ею прощальный жест.
Лишь спустя какое-то время, на работе, в разговоре с кем-то выяснилось, что она являемся общей знакомой, для ведущих диалог. Городок-то маленький, ничего удивительного в том нет, что начав разговаривать с любым незнакомым человеком, выяснится, что они имеют общих знакомых, так было и в этот раз. Он узнал о ней, что её первый муж, не захотел принадлежать к оленьему племени, и почти сразу с ней развёлся, второй муж тоже долго у неё не задержался… А вот третий, попался очень суровый мужик, метра под два ростом, бывший десантник, у которого кулаки были с трёхлитровую банку размером. И именно третий муж, в минуты душевной невзгоды, находясь в состоянии лёгкого подпития, научил её редчайшему цирковому трюку, если быть точным, то с помощью увесистых кулаков своего третьего мужа, она не раз, легко проходила сквозь закрытые двери…
Больше она на его пути нигде не встречалась, и он о ней ничего не слышал, да и честно говоря, слышать не хотел…
Славка, его друг и инициатор многих приключений, с которым они после его освобождения не более двух–трёх раз виделись, умер в двадцать семь лет, в девяносто втором году, у себя на работе, на той самой работе, где по выходным для разных девиц любил устраивать познавательные экскурсии. Астма задушила, начался приступ, а когда скорая приехала, Славка был уже безвозвратно далеко от своего остывающего тела.
Ленка погибла так же в двадцать семь лет, только в девяносто девятом году, её на объездной дороге сбила машина, да так сбила, что изуродовала всё тело. Были предположения, что её убили, а тело выбросили на обочину, но кто тогда разбирался, купленным ментам было все равно, да и Ленке, в принципе тоже…
Остальные участники описанных событий остаются в данном повествовании безымянными, так как, пока, по милости Б-жией, живы и здравствуют доныне, а что принесёт завтрашний день, никому не известно.