- Нюся, иды мыть макитры, нэхай сохнуть и будэм шпанку збырать, а то шпакы упэрэд нас всэ склюють, - позвала Фёкла дочь.
Шпанкой зовётся особый крупный сорт вишни. И ягода, действительно, уродилась знатная, налитая, с блестящей, словно натянутой, кожицей. Плоды готовы брызнуть сладким, тёмно-красным соком. От ос и птиц - нет отбоя. Не помогали ни развешенные блестяшки, ни сетки, ни громкие крики.
- Кыш, кыш! Знову нэнажерлыви шпакы злэтилыся! - прогоняла их Фёкла.
С раннего утра, только рассвело, скворцы чёрной тучей набросились и лакомились вкусной ягодой. Тут - не зевай! Замешкались, не опередили птиц, весь урожай пропал, только ядра косточек густо белеют на земле. Поэтому вишню и черешню на Кубани называют птичьей ягодой.
-Успели собрать. Глянь, мама, два ведра вышло, - порадовалась Нюся.
Раскрасневшаяся и помолодевшая от приятной работы, дочь уложила мытую шпанку в широкогорлые макитры, а мать приготовила маринад для заливки. Маринованные сливы и вишни любила и ждала вся её большая семья.
Всё она сделала по особому рецепту от бабушки, который помнила наизусть. И четыре макитры достались ей тоже от бабушки. Но через неделю Фёкла обнаружила, что по неизвестной причине, впервые за много лет, в двух из них ягоды запенились, забродили.
- Ой доця, такого нэ було ныколы. Тэпэр их тильки выкынуть, -досадовала Фёкла.
Единственными, кто радостно воспринял это событие, оказались хозяйские гуси. Серые с удовольствием лакомились ягодами, рассыпанными в углу двора, суетились и громко гоготали.
Через несколько часов Нюся вбежала в хату с криком:
- Ма-ма-а-а, все гуси подохли, валяются по двору! Они вишнями отравились, наверное. Лежат и даже не шевелятся!
-Ой-ё-ёй! Что мы натворили? - вздыхали обе.
Нюся предложила:
- Давай хотя бы перо для подушек с них оскубём, есть ведь этих гусей нельзя, мёртвые они.
Мать с дочерью принялись ощипывать птиц.
- Скубай тильки пух, крупнэ пирьря нэ надо.
За несколько часов, уже к вечеру, все девять штук гусей ощипали, сложили в кучу и накрыли старым плащом.
- Закопаемо завтра утром, - решительно молвила мать.
Нюся проснулась рано, с удовольствием потянулась, улыбнулась солнечному зайчику на оконном стекле, но вспомнила про гусей,… как они росли... А теперь их, мёртвых, надо закапывать. Хорошее настроение вмиг улетучилось. Потом она открыла окно и...обомлела. По двору ходили и громко, тревожно гоготали их гуси. Голая пупырчатая кожа синеватого оттенка, уродливо торчащие крупные перья на крыльях и хвосте производили жуткое впечатление.
- Ма-а-ма, ма-а-ма,- звала громко Нюся. - Гуси ожили! Ой, я поняла. Они вчера опьянели от ягод и мертвецки уснули. Даже не почувствовали, как мы их ощипывали.
Шо мы наробылы! Живых гусэй оскубли. Воны ж мэрзнуть будуть! Осень вже на порози, - сокрушалась Фёкла.
Женщины решили закрыть птиц в тёплом сарае, а потом одеть.
- Нэсы, Нюся, уси стари сорочки пацанив, пошиемо гусям жилеты.
Наскоро пошили наряды. Некоторые получились с воротниками и на пуговицах, другие на завязках. Гуси выглядели сказочными франтами.
Гусыни, немного растерянные и нелепые в своей наготе.
Хотелось приодеть их в юбочки и повязать платочки на головы. Вожак, постоянно оглядываясь, неуверенной походкой двигался впереди своего стада, хотя и пытался казаться важным.
Жилетка из детской сорочки превращала его, голенького и синего, в смешного мультяшного персонажа. Смех, да и только!
Соседи, увидев разодетых в жилетки гусей, хохотали до слёз и вертели пальцами у висков:
- Бабоньки-то с ума посходили! Никогда ещё такого не видывали!
- А гуси - то, гуси - нудисты! - смеялись мужики.
- Гусаку только шляпы и трости не хватает! - кричала ребятня с забора.
На это чудо приходили смотреть даже с соседних улиц. Голые гуси стали местной достопримечательностью. И в станице ещё долго, добавляя смешные, чаще всего вымышленные подробности, рассказывали прибаутки про голых гусей.