Девяностые годы на Чукотке были суматошными, безденежными. Зажиточными были только пенсионеры. Остальные не знали, что думать, что делать, как быть. Напрягали голову, искали возможности, и каждый сам определял себе благости. Многие меняли квартиры на билет до Москвы, лишь бы уехать. Другие не торопились, обстоятельно думали.
Вот и мы размышляли как быть. Отец пенсионер, мать ещё нет, я тоже ещё нет, учусь в девятом классе. Всем выезжать не резон, но у меня случай особый. На материке ждал консилиум врачей – здоров я, или всё ещё нет. И скоро с бородатым дядькой, отцовым другом, я вылетел на материк.
Старики встречали пирогами, радовались как дети, теперь не одни. Дед плохо слышит, плохо видит, но с ясной головой. А бабушка видит, слышит, пироги печёт, но на автомате живёт. Тормошили расспросами – что, когда, где, почему. А когда ажиотаж сдулся, я стал определяться с клиникой и школой.
Благополучный диагноз мне подтвердили, не стало проблем и со школой. Я ученик! Началась новая жизнь, в которой я хозяин и где совершать надо взрослые поступки.
Но часто терялся. Что делать? Как поступить? Беззащитность обескураживала, был как уж ползучий на сковородке. Где большой и сильный?! Где рассудительная и родная?!.. Нет, не будет их, и я взрослел поэтому сам.
Но дома жил без проблем. Уходил в школу рано, возвращался поздно, и дед прозвал меня квартирантом. С ним сложился не обременительный контакт на уровне быта. Ему главное, что б я не болел и без двоек учился. Не стало проблем и с деньгами. На прожитие отец присылал свою пенсию. Об этом дед не знал, я помалкивал, лишь бабка фантазировала, как внука кормить.
С такой наличностью в школе я выделялся, у друзей мелочь, а мой бюджет на тысячи, и естественно, что буржуем прозвали. Октябрёнок, пионер, комсомолец и теперь вот буржуй – этапы школьного пути.
А время шло своим чередом. Бабуля совсем заплохела. То заблудится на дворе, то в туалете не смоет, то не выключит газ, и только дед крепился, хотя годы были немалые, от них не отвертишься. И для ухода за ними приехал отец… А я его даже не встретил, домой пришёл в ночь, как обычно. Демонстрация конечно, но пусть привыкает.
В доме стал главным, а я ему подотчётным. Деньги исчезли, в карманах мелочь. И пироги он не пёк, хотя гренки с сыром мне нравились с детства. Ох уж, это детство! Беззаботная пора. А сейчас?! Только организовал свой мир, утвердился и вдруг! Стал как все – школьник без козырей и апломба.
Это было унизительно, и я отцу объявил иезуитский бойкот. Молчал с ним как рыба об лёд! Он терзался, недоумевал, я это видел, но его не было жаль. Так опустить меня! К этому я не был готов.
Мать оставалась на Севере, и вот, наконец, вышла на пенсию. Причём все деньги стала мне присылать. Я вновь на коне! Но аппетиты уже стали другими.
Захотел айфон, что б не как все. Но ресурса не хватало, и я спёр пенсию деда. (Фу, слово похабное!) Я снял её с депозита. Мне надо. На время. Потом я верну.
Дед не заметил пропажу, а отец затащил в ванную: – Ты что, гадёныш, творишь?! – Схватил за грудки. – Я тебя породил, я тебя и…! – Подумалось, вот оно, сейчас башку оторвёт! Но вывернулся:
– Отец сына? Ничо себе, Тарас Бульба. – И не он мне – пшёл вон! Сам поникший ушёл.
Так и жили. Дед был в неведении. Отец знал кто я. А я удивлялся ему. Как он встречался в тундре с белым медведем? Как с бурым в тайге? Как он их, и как они его?.. Это меня удивляло. Но это было, я девчонкам фото показывал, они ахали, и мне полагался дополнительный бонус.
Время неумолимо, старики умирали. А я им даже прощальный венок не купил, не позволила смета. По той же причине о пенсии деда забыл... Не комильфо? Да как сказать. Это в кино вор быть должен в тюрьме. Мой случай иной. По младости лет совершил я проступок и сам себя гуманно простил.
Жизнь продолжалась. Поступил в институт, защитил диплом, занялся бизнесом. Появились машины, квартиры. Женился, жену сориентировал. Она приняла это как должное. Отца не было в ЗАГСЕ, не было на свадьбе, внук тоже без него появился. Рос малыш общительным, пытливым, да ещё каким! Уже в детском саду иметь суждение стал. – У тебя что, папы не было?.. Тебя в капусте нашли, в огороде?.. Ты козликом был?
Скабрёзность коробила, логика тоже. Сейчас-то козлик уже взрослый козёл.
А тут вдруг телефон: – Сынок, я старый, мне пора собираться. Между нами херня происходит. Мы однофамильцы. Возможно родня. А вдруг из нас кто-то отец, а кто-то сын? Это надо же выяснить, скрепить узами жизни, моя на исходе. Давай встретимся за чашечкой чая. – Я снагличал. – Не вижу смысла, меня в капусте нашли. – И с погребальным анонсом застолбил своё фе: – Прощай!
За голову схватится, за сердце, с копыт сковырнётся – меня не волновало.
Но ответ последовал, такой же короткий... М-да! От сына это я уже слышал.
Отрёкся от отца, дитё не жалует, жена тоже отводит глаза. Банк отказал, магазин обманул, машину разбил, а сны прямо вещие… Эшафот. Палачи, грызут семечки, поглядывают на меня, улыбаются зловеще.
Я поднимаюсь к ним, от страха волосы дыбом. Ложу голову на плаху. Взмах топора... От ужаса просыпаюсь. А там!..
Это было ниспослание свыше. Мокнуть пока не раскаюсь перед Богом, отцом и детьми.