ЯНВАРЯ, 11-ГО ДНЯ 1917 ГОДА
ИЗ ДНЕВНИКА ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ II:
«11-го января. Среда
Утром ко мне заходили Воейков и Боткин. Погулял недолго. Принял Бойцовского-Кригера, Ягмина, ком.[андира] Нижегородцев, и сенатора Кривцова. После завтрака приняли вместе жену Кульнева с маленьким сыном, моим крестником. Погулял с Ольгой. В 4 ч. принял Щегловитова, а в 6 ч. Штюрмера. Занимался бумагами. Обедали: Лили Ден с мужем, кот[орый] приехал с «Варяга» с Мурмана, Аня и Н. П. Вечером читал вслух».
ВОЙНА.
ОТ ШТАБА ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО
З а п а д н ы й ф р о н т
В рижском районе севернее оз. Куггеройн немцы, одетые в белые халаты, атаковали наши заставы, но были отбиты. Противник после сильной артиллерийской подготовки атаковал наши части, находящиеся восточнее д. Калнцем, но был отброшен с большими для него потерями.На реке Стоходе в районе Свидники и Старый Моссор наши разведчики, пройдя первую линию проволочных заграждений противника, пробрались ко второму ряду; противник, обнаружив это движение, открыл по разведчикам сильный ружейный и артиллерийский огонь, под прикрытием которого, силами около роты, перешел в наступление. Южнее Старого Моссора огнем нашей артилерин наступление было остановлено.К югу от Брзежан наша артиллерия удачно обстреливала работы противника в лесу у д. Мичищув и в районе д. Свистельники на реке Нараювке.
Р у м ы н с к и й ф р о н т
На фронте до Дуная перестрелка. Вдоль Дуная тихо.
К а в к а з с к и й ф р о н т
Отряд противника атаковал наши части, находившиеся в районе Довлет-Абада, и занял командующие высоты на фронте Казан — Шериф—Абад—горный массив Гярмикух (северо- восточнее Довлет-Абада). Наши части отошли на высоты у перевала Дошт-Абад.
О ЧЕМ ПИСАЛИ ГАЗЕТЫ 11-ГО ЯНВАРЯ 1917 ГОДА
«НОВОЕ ВРЕМЯ»:
«С о б ы т и я д н я.
Атаки немцев па наши заставы севернее озера Куггеройн и восточнее деревни Калнцем были отбиты.Наступление противника южнее Старого Моссора остановлено артиллерией.На кавказском фронте противник атаковал наши части в районе Довлет-Абада и занял командующие высоты.Английские аэропланы сбросили бомбы над турецким военным заводом в цитадели Багдада.В Вестминстерском католическом соборе состоялось погребение тела русского посла в Англии графа Бенкендорфа.В Германии отмечены многочисленные случаи черной оспы. (Соб. тел.).В верхнюю и нижнюю палату японского парламента внесен адрес союзным державам с выражением благодарности японского народа за их усилия и жертвы к достижению общего мира.В Америке вызвало негодование известие о пленении германскими пиратами американских подданных и содержании их в заключении. (Соб. тел.).В Пекине состоялся обмен нот между Китаем и Японией о ликвидации чженцзя-тунскаго инцидента.В Китае образована особая парламентская комиссия для разработки вопросов подлежащих внесению на обсуждение мирной конференции по окончании войны.
Ф р а н ц у з с к о е с о о б щ е н и е.
ПАРИЖ, 10 января. Довольно оживленная артиллерийская перестрелка происходила между Уазой и Эном.На остальном протяжении фронта ночь прошла спокойно.
Действия летчиков.
Вчера, днем один из наших пилотов сбил германский аэроплан, упавший в линии нашего расположения у Наваренской фермы. В районе Монмеди другой германский аппарат, обстреленный из пулемета нашим аэропланом, упал в линиях неприятельского расположения у Амеля и разбился». (Аг. Гаваса). (ПТА).
А н г л и й с к о е с о о б щ е н и е.
ЛОНДОН, 10 января. Вчера вечером к северу от Арраса Германцы пытались произвести набег на наши линии, но были с потерями отбиты, не достигнув наших траншей. Подобным же образом не удалось сегодня вечером другое нападение Германцев к северо-востоку от леса Плэгстерт.Вчера вечером и сегодня днем нашим патрулям и метателям ручных гранат удалось привести несколько пленных в результате их операций близ Гранкура, Нэвилль-Сен-Вааста, Фокисара и Вейтохате.В течение дня к северу от Соммы в районах Серра и Плэгстерта происходила артиллерийская перестрелка. Около Арраса наша тяжелая артиллерия вызвала взрыв в неприятельских линиях. (Аг. Рейтера). (ПТА.).
И т а л ь я н с к о е с о о б щ е н и е.
РИМ, 9 января. Вдоль всего фронта происходила деятельность неприятельской артиллерии среднего напряжения. Наши батареи обстреляли прикрытия неприятеля в районе Лагазуой (горный поток Бойте) и, как обычно, обстреливали неприятельские линии сообщения.На Карсо неприятельские разведывательные отряды были атакованы и рассеяны нашими войсками. (Аг. Стефани) (ПТА.).
Н а п у л е м е т н о й г о р к е.
Корреспонденция «Нового Времени»).Мне пришлось пройти по тем местам, где шли наши славные сибирские стрелки.Весь этот район громадных холмов, покрытых густым сосновым лесом, по словам одного из главных участников семидневных боев, это район бетона, железа и стали.Длинная гряда холмов превращена была в долгие месяцы затишья в почта неприступную крепость. Это кольцевое укрепление, царившее над громадным болотным, ровным как скатерть районом, с великолепным обстрелом во все стороны, с отдельными пулеметными фортами, на которых и сейчас еще видны следы бетона, железа, стали, было отдано обойденными нами Германцами.Вдоль громадных холмов были выстроены десятки первоклассных блокгаузов, с бесконечными накатниками, закрепленными железными болтами. Громадные, светлые, обставленные с редким комфортом, они были совершенно недоступны самым крупнейшим снарядам тяжелой артиллерии. На пулеметной горке был раскинут маленький город с главным проспектом имени «Гинденбурга», с целою сетью улиц самых патриотических названий. По главному живописному проспекту шла телеграфная линия, во всем городке в каждом уголке электрическое освещение, во многих местах даже не испорченное.Красивая холмистая местность, столетние сосны, комфорт и удобства чуть ли не городской жизни, все это создавало иллюзию мирной жизни до скончания века. На пулеметной горке были рестораны, бани, кафэ, склады и магазины, даже маленькое кладбище, прелестный тихий уголок. Здесь похоронены офицеры и солдаты.На громадных, березовых крестах художественные плакаты с гербом Германии и орденом железного креста. Почти на каждой могилке висит маленький германский флаг. Занесенные снегом, с маленьким протестантским крестиком на воротах, эти могилы напоминают сельское кладбище.Вот возвышается роскошное строение, это бани, им может позавидовать любой провинциальный город.Вхожу в громадную переднюю, направо раздевальня, налево ванная. Громадные, цинковые ванны, душ, исполинская печь и котел с горячей водой. Повсюду насосы, рукава, воды сколько хочешь. Повсюду электричество. Вот горячее отделение. Всюду образцовый порядок. А над головою те же накатники рельсы, железо, сталь, та же безопасность.Выхожу на улицы. Здесь повсюду цементные колодцы. Вот выгребные ямы. Бесконечное количество надписей и дощечек. Немцы на них помешаны».«ПЕТРОГРАДСКИЙ ЛИСТОК»:
«С о в е т м и н и с т р о в.
В заседании, состоявшемся 10-го января, под председательством кн. Н.Д.Голицына, совет министров одобрил для внесения на рассмотрение Гос. Думы представление о распространении действий постановлений закона 25-го июня 1912 г. о продовольственном пособии на семьи сверхсрочно служащих нижних чинов. Затем совет министров одобрил отпуск 51.866.605 руб. 56 коп. на содержание полиции в 50 губерниях Империи в 1917 г.
К п р а з д н о в а н и ю в о е н н о п л е н н ы м и д н я
р о ж д е н и я И м п е р а т о р а В и л ь г е л ь м а.
Ввиду того, что нашим пленным было разрешено праздновать тезоименитство Государя Императора и праздник Рождества Христова, Государю Императору благоугодно было разрешить в лагерях военнопленных германцев допустить в день Рождества Христова и день рождения императора Вильгельма 14 января 1917 г. пение германского гимна и служение молебствия в день Рождества Христова, о чем штаб казанского военного округа уведомил городскую управу для сведения.
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ПОСЛЕДНЕГО ПРОТОПРЕСВИТЕРА РУССКОЙ АРМИИ И ФЛОТА ГЕОРГИЯ ШАВЕЛЬСКОГО:
«Вместе со мной выехал из Отрадного пасынок великого князя, герцог Сергей Георгиевич Лейхтенбергский. На вокзале он любезно спросил меня, не буду ли я против того, чтобы он сел со мною в одном купе. На любезность я мог ответить только любезностью. Мы поместились в отдельном купе первого класса.
Когда поезд тронулся, и разговор наш за шумом не мог быть слышен ни в коридоре, ни в соседнем купе, — герцог вдруг спросил меня:
— Батюшка, что вы думаете об императорской фамилии?
Вопрос был слишком прямолинеен, остр и неожидан, так что я смутился.
— Я только начинаю знакомиться с высочайшими особами; большинство из них я лишь мельком видел... Трудно мне ответить на ваш вопрос, — сказал я, с удивлением посмотрев на него.
— Я буду с вами откровенен, — продолжал герцог, — познакомитесь с ними, — убедитесь, что я прав. Среди всей фамилии только и есть честные, любящие Россию и Государя и верой служащие им — это дядя (великий князь Николай Николаевич) и его брат Петр Николаевич. А прочие... Владимировичи — шалопаи и кутилы; Михайловичи — стяжатели, Константиновичи — в большинстве, какие-то несуразные (Я сильно смягчаю фактические выражения герцога.). Все они обманывают Государя и прокучивают российское добро. Они не подозревают о той опасности, которая собирается над ними. Я, переодевшись, бываю на петербургских фабриках и заводах, забираюсь в толпу, беседую с рабочими, я знаю их настроение. Там ненависть всё распространяется. Вспомните меня: недалеко время, когда так махнут всю эту шушеру (то есть великих князей), что многие из них и ног из России не унесут... Я с удивлением и с ужасом слушал эти речи, лившиеся из уст всё же члена императорской фамилии.
«Что это такое? — думал я. — Чистосердечная ли откровенность человека, которому я внушил доверие? Подвох ли какой? Или экзамен мне?»
Сознаюсь, что я был очень рад, когда поезд подкатил к Петербургу, и мы должны были прекратить этот революционный разговор.
В январе 1917 года этот же герцог явился к командовавшему запасным батальоном лейб-гвардии Преображенского полка, полковнику Павленко (в Петербурге) для конфиденциального разговора. Полковник Павленко пригласил, однако, своего помощника полковника Приклонского. Не стесняясь присутствием третьего лица, герцог задал полковнику Павленко вопрос:
— Как отнесутся чины его батальона к дворцовому перевороту?
— Что вы разумеете под дворцовым переворотом? — спросил его полковник Павленко.
— Ну... если на царский престол будет возведен вместо нынешнего Государя один из великих князей, — ответил герцог.
Полковник Павленко отказался продолжать разговор, а по уходе герцога он и Приклонский составили протокол, оставшийся, однако, без движения».
ИЗ ДНЕВНИКОВ ПОЭТЕССЫ И ПИСАТЕЛЬНИЦЫ ЗИНАИДЫ ГИППИУС:
«Ответственность громадная лежит на наших государственных слоях интеллигенции, которые сейчас одни могут действовать. Дело решится в зависимости от того, в какой мере они окажутся внутри Неизбежного, причастны к нему, т. е. и властны над ним. Увы, пока они думают не о победе над войной, а только над Германией. Ничему не учатся. Хотя бы узкий переворот подготавливали. Хотя бы тут подумали о «политике», а не о своей доктринерской «честной прямоте» парламентских деятелей (причем у нас «нет парламента»). Я говорю – год, два… Но это абсурд. Скрытая ненависть к войне так растет, что войну надо, и для окончания, оканчивания, как-то иначе повернуть. Надо, чтоб война стала войной для конца себя. Или ненависть к войне, распучившись, разорвет ее на куски. И это будет не конец: змеиные куски живут и отдельно. Отсюда не видишь мелкого, но зато чувствуешь яркое общее. Вернувшись под аспидное небо, к моей синей книжке, к слепой твердости «приявших войну», – не ослепну ли я? Нет, просто буду молчать – и ждать бессильно. При каждом случае гадая в страхе и сомнении: еще не то. Или то? Нет, еще не сегодня. Завтра? Или послезавтра? Я ничего не могу изменить, только знаю, что будет. А кто мог бы, не линийку, – те не знают», что будет. Слова? …Слова – как пена, Невозвратимы – и ничтожны. Слова – измена, Когда деянья невозможны…».
ИЗ ДНЕВНИКА МОСКОВСКОГО ИСТОРИКА МИХАИЛА БОГОСЛОВСКОГО:
«11 января. Среда. Все рабочее время с утра до 4 ч., а затем и вечером ушло на чтение книги Верховского, которую и окончил. Это около 800 страниц огромного формата и мельчайшего шрифта. В эту книгу целиком включены и некоторые прежние сочинения Верховского, издававшиеся брошюрами. Во введении дано изложение предыдущей литературы, но в обширнейших размерах. Не обойдены и историки, писавшие по общей истории Петра Великого, и даже те, кто совсем не касался церковной реформы Петра. В самом изложении обширные выписки из философов XVII века, чтобы показать влияние их идей на Петра».