— Как тот прыщик… — говорил я громко, с вызовом глядя прямо в глаза Алексея. — Интересно, прыщик счастлив от того, что вскочил на моём носу?
— Не знаю, но…
— А вот я сейчас живу у тебя и счастлив! — перебил я Лёшу. — Что человеку нужно для счастья?! Свобода, свободный труд на земле и творчество!
— Яша, давай–ка я выдавлю твой прыщик, чтобы больше не болтать про него.
Я увернулся от Лёши и громко сказал:
— Дома я был под каблуком у мамули. Работал в огороде через нехочу, лишь бы не слушать мамины причитания о загубленной жизни. Даже свою «Повесть» писал, прячась от мамочки в палисаднике. Пошли огород поливать.
Итак, я живу у Алексея, помогаю ему в огородных хлопотах… с удовольствием! И продолжаю писать «Повесть о Великой Любви». Появилось неодолимое желание делиться переживаниями с родственной душой.
Ближе к вечеру Алексей берёт лейку и идёт поливать грядки. Беру вторую лейку и бегу помогать. Потому что знаю: лишь только освободимся, мы удобно устроимся в беседке среди зарослей плюща, и я начну читать «Повесть о Великой Любви»!
Я всё больше ощущаю родство души Алексея. Поэтому без сомнений читаю ему «Повесть». И делюсь с ним душевными переживаниями.
— Яша, ты — талантище! Яша, есть идея! У меня тоже накарябаны литературные наброски.
— Ты ничего не говорил…
— Из ложной скромности. Но к делу! Я хожу в литературный клуб, где собирается молодёжь с альтернативной поэзией и прозой. Это наш ответ официозной литературе и соцреализьму. Молодёжь адекватная. Есть даже таланты. Главное, слушают внимательно и непредвзято! Давай завтра сходим! Почитаешь свою повесть. Пора тебе выходить в люди.
— Неудобно как-то.
— Твою повесть оценят! Точно говорю!
Назавтра мы сидели в полупустом подвальном зале маленького Дома культуры на окраине города.
Там были молодые авторы с прекрасной поэзией и прозой. Я восторгался полётом мысли поэтов. Порой меня коробила скабрезная пошлость некоторых авторов. Но я чувствовал доверие к этой аудитории. Важно, что они за свободное творчество.
На одной из пауз я вышел на сцену.
— Если вы не против, я почитаю повесть – поэму о любви…
Читал я с небольшими сокращениями, чтобы не утомлять слушателей.
Я был воодушевлён, поэтому в первые же полчаса несколько раз удостоился аплодисментов. Особенно за «Дневник морского путешествия».
Появились даже ценители, которые выражали восторг, делали замечания по существу, тем самым вдохновляя меня тщательнее работать над текстом.
— Яша, они признали твой талант, — сказал Алексей, когда мы вышли на улицу.
— Алексей, ты молодчина, что вытащил меня из моего болота!
На следующий день я опять читал свою поэму о любви. Зашли незнакомые парни и девушка. Они остановились у выхода. Девочка была похожа на Оленьку; именно такой я видел Оленёнка мысленным взором. Девушка внимательно слушала. Сердце сжалось, я стал читать с небывалым воодушевлением.
— Это Оленька! Она меня узнала! — мысленно кричал я.
Сейчас же брошу читать! Лишь прочитаю самое важное! Она узнает! Она вспомнит!
Но, подняв взор в очередной раз, я не нахожу девушку.
— Сейчас заходили… Кто это был?
— Никто не входил.
— Вы на меня смотрели, а сзади кто-то ходил: несколько парней и моя Оленька!
Раздались аплодисменты.
— Браво! Эта инсценировка входит в сюжет повести? — спросил молодой человек с толстой тетрадкой в руке.
Это стало моим наваждением. Каждый раз я с трепетом спускался в подвальчик и ждал, что откроется дверь…
Однажды ко мне подошёл мужчина лет тридцати пяти и, пожимая мою руку, сказал:
— Молодой человек, даже не знаю, как начать… Это вы тот писатель, что пишет потрясающий роман о любви, о том, как вы сбежали на остров, где жили дикари…
— Вероятно, я… Насколько знаю, повесть про остров и туземцев только у меня.
— Значит, именно в вас влюблена моя дочь. Не знаю, есть ли у вас невеста… но моя дочь не может без вас жить… Может, перейдём на ты?
— Да, конечно!
— Так вот, моя доча влюблена в тебя. Без ума. Есть одно “но”… — он помолчал. — Ей всего четырнадцать лет. Но это ничего не значит! Вы будете встречаться, можете даже… ночевать в одной комнате.
Я обалдел… И чем дальше, тем больше готов быть упасть в обморок или взлететь до небес. Или броситься мужчине в ноги. Потом стал подозревать подвох.
— Ты спросишь, к чему такое… такая странная поспешность? Да к тому, что я не хочу лишиться дочери! Я уже чуть не потерял её навсегда! На днях она приняла кучу снотворных таблеток. Сказала, от неразделённой любви к тебе. Лишь чудом удалось спасти: её вовремя увезли в реанимацию.
— Но… я ничего не знал! Даже не представляю, кто может испытывать ко мне некие чувства.
— Нет-нет, тебя никто не винит. Она просто скромная девочка, и тайно страдала, пока не…
— Где она сейчас?!
— В психиатрической больнице. Тех, кто пытается совершить самоубийство, определяют на лечение к психиатру.
— Я могу её увидеть?
— Да, конечно, её зовут Маргарита. Но сейчас вечер, а в психбольницу после семи вечера не пускают.
— В какой она больнице? — я подумал, не та это больница, где меня давно ждут…
— Больница недалеко, где подземный переход, тоннель… знаешь?
Может, пронесёт? Вдруг персонал сменился? Про меня давно забыли? Я не могу оставить в беде моего Оленёнка, пусть даже её зовут Маргаритка! Я завтра же с утра к ней побегу!
— Завтра же…
— Завтра мне необходимо в командировку. Поэтому — послезавтра вечером.
— Разве выдержу?
— Как хочешь. Её фамилия, — он черкнул на бумажке пару слов.
Мы шли с Алексеем по парку и делились впечатлениями от странного предложения.
— Как в сказке, — говорил Алексей. — Но навесить девочку необходимо. Если хочешь, я пойду с тобой.
— Да ладно, я уж как-нибудь один.