...Корвет, так называется наш корабль, потихоньку двигаясь по инерции, подплывал к небольшой разряженной рыбьей стае...
Два тахометра в машинном отделении. Иду туда по корабельному коридору, на желтые шкафы и шкафчики, развешенные по стенам не отвлекаюсь - это не наше. Вот он, нужный квадрат люка, спускаюсь, держась за поручни. А надраены-то как! Но не латунные, как в ходовой рубке – те блестят золотом, и вид трапа парадный, а эти никелированные, зеркалом светят и уходят далеко вниз, к машинам. Грохочет знатно! Интересно, но экскурсия потом. Шкафы вот они, небольшие, справа от трапа. Приборы наши в дверцу встроены, цифры яркие и полоска красно-зеленая.
Ого! Зеленые полоски тахометров засвечены полностью и цифры около трехсот оборотов на обоих бортах. Это почти предел, значит скорость тридцать узлов – почти шестьдесят километров в час, здорово! Поэтому палуба дрожит и грохочет так, что разговаривать невозможно, да и не с кем. Смотрим, тааак, левый борт работает как часы, а на правом цифра скакнула почти до нуля и снова встала, вот опять. Полоска тоже резко уменьшилась и снова нормальная. Значит по правому борту та же нестабильность, что и в других постах.
Ну что же, картина ясная, это последний пост с нашим оборудованием и везде дергаются тахометры правого борта. Схожу-ка на экскурсию. И я продолжил спуск по трапу до самой блестящей, в пупырышках железной палубы.
Два огромных двигателя, размером с автобус каждый, грохотали по обеим сторонам прохода. Чистенькие, масла нет, трубки-трубки по бокам. А вот и главные турбозубчатые агрегаты – ГТЗА, от них толстенные валы, чуть не полметра в диаметре идут к винтам и бешено крутятся. Но вот появился механик и руки скрестил у груди – дальше нельзя. Подошел, показал, что экскурсию надо заканчивать, но говорить было бесполезно – грохот все заглушал. Я кивнул и пошел к трапу. Поднялся до середины, посмотрел немного на всю эту мощную красоту и вышел на среднюю палубу.
В тамбурном отсеке, где стоят датчики, я уже был, там та же картина. Пойду на воздух, на верхнюю палубу к свежим ветрам. Поднялся еще на две палубы выше. Ох, и набегаешься по этим трапам за день, если подходить с ноутбуком к каждому прибору – а их навешено в шкафах, прикручено к пультам несколько десятков. Слава Богу, что наша резервированная сеть позволяет удаленный доступ ко всем приборам из ходовой рубки, где я организовал себе такое уютненькое рабочее местечко – сидишь себе, смотришь на экран ноутбука, а там все тахометры, как на ладони и обороты видно, и цифры диагностических меток показывают пятерку. Это значит, что сети обоих бортов в порядке. Но почему же правый канал глючит?
Ладно, потом в ходовую, к компьютеру, а сейчас зайду к себе, чаю попью. Тяжелая овальная дверь в вертолетный ангар была распахнута - жарко. Я прошел, переступив через высокий стальной порог, к своей раскладушке. Налил чая из термоса, стоящего на тумбочке, сделал пару бутербродов с колбасой и славненько, с аппетитом перекусил, похрустывая огурцом. Прилег на раскладушку подумать, вздремнуть, но не думалось, не спалось.
Снова вышел на палубу полюбоваться бушующими бурунами от винтов. Широкая, белая кильватерная струя бурлила и кипела прямо за кормой. Если свесишься вниз, оперевшись на леер, и задумаешься... Вдруг откуда-то всплыло:
«Я влюбился в твой веер,*
В твои пальцы-тростинки.
Оперевшись на леер,
Ты смотрела с грустинкой...».
Дааа, грустить не приходится! Зрелище впечатляющее – море клокочет, брызги долетают прямо до очков, оставляя соленые следы. Дальше несколько белых струй, перекрученных винтами веретенообразно с темно-синей водой, убегают, постепенно сужаясь, к самому горизонту. Постоял, сделал селфи с шевелюрой стоящей дыбом от сильного ветра, улыбнулся, показав свои белые еще зубы, и пошел под крышу - там ветер поменьше.
Облокотившись на закругленный край длинного овального выреза в корпусе левого борта (по-моему, это торпедный отсек), я смотрел на бегущие назад белые гребни волн. Вода сильно шумела, но ветра здесь почти не было. Я пригрелся на солнышке и задумался - неспокойный быстрый поток притягивал взгляд. Смотришь, смотришь, и думы разные накатывают.
Балтика, море, быстрый ход корабля, горизонт чистый, темно-синяя водная гладь переливается живым серебром. Думал ли я, что стану «морским волком», да еще на военном корабле. Да еще мои программы тахометров, рулей, машинных телеграфов здесь работают! Я прямо загордился. А этот дефект отыщем, не может быть по-другому! Не было еще случая, чтобы акты приемки не подписали. Но что же все это значит? Показания нормальные, но взбрыкивают. Отметки контроля на пятерку. Правый борт, правый борт...
«Левая, правая, где сторона?
Улица, улица, ты, брат, пьяна».
А хорошо-то как! Лариску бы сюда с внуком Максюхой! Но здесь такие секреты – самого оформлять, наверное, замучились в первом отделе.
Как-то не сразу заметил необычное движение народа. Мужики сзади меня несколько раз пронесли резиновые лодки, весла, ведра, какие-то шесты с огромными сачками из крупной сетки на концах. И все это расставляли вдоль левого борта. Попросили подвинуться. Моряки особо с гражданскими не разговаривали – раз стоят, значит надо. Что-то, может, измеряют, кто их знает этих технарей.
Но когда принесли большую красную бочку и скинули ее в море, я не выдержал и спросил матроса в робе для морских работ:
- За что вы ее? Лишняя, что ли?
Бочка, раскачиваясь на волнах, быстро удалялась, уменьшаясь в размерах и, наконец, скрылась из виду.
- Сейчас стрельбы будут, - ответил матрос.
Стрельбы, это здорово! Пушка на баке (во как!), прямо перед окнами ходовой рубки. Скорее туда!
Когда-то надо было идти к ноутбуку, но сначала хотел вздремнуть – все равно до ночи никто работать не даст, а посты я обошел по два раза, насмотрелся, хватит – везде одно и то же. Хотя постой! Кажется в КПЭЖЕ ребята из «Авроры» не жаловались, что у них правый борт шалит. Ладно, разберемся.
Только я поднялся по сверкающему трапу в ходовую рубку, как палуба сильно накренилась, и я едва успел ухватиться за поручень мостика. Корабль разворачивался на полном ходу. Лихачат ребята, подумал я. Но нет, капитан стоит на мостике рядом с рулевым матросом.
- Стоп машина! – скомандовал он. Дежурный офицер задвигал ручками телеграфа задания ходов, установив их в ноль. Их тоже я программировал, с гордостью подумалось мне, и работают как часы!
Вдруг пушка стрельнула раз, еще раз и еще несколько раз, как это она могла очередью с интервалом две-три секунды. Белые облачка порохового дыма медленно растворялись в воздухе. Как часто, а ведь калибр сто миллиметров! Здорово! Но куда бьют? Неужели по бочке – не зря она красная, а ведь до нее несколько километров. Неужели попадут? Спрашивать нельзя, не на круизном корабле, все делом заняты. И я, так и не включив ноутбук, сорвался с места и побежал, о чем-то догадываясь, к тому месту, где мужики разложили лодки, весла, ведра, сачки.
Шли мы минут двадцать, и я стоял вместе с мужиками у борта, ожидая, когда корабль ляжет в дрейф. Мужики надели спасательные жилеты, потом занялись делом - опустили лебедкой две лодки, веревочную лестницу и полезли вниз, прихватив сачки, ведра, весла.
Затарахтели навесные моторы, и лодки быстро удалились. Потом воцарилась необычная тишина - двигатели корабля молчали, люди на лодках гребли веслами.
Море вдали как-то необычно ярко и какими-то пятнышками серебрилось на солнце.
- Рыба, что ли? - подумал я.
Корвет, так назывался наш корабль, потихоньку двигаясь по инерции, подплывал к небольшой разряженной рыбьей стае. Она вся как-то боком разбрелась по поверхности и не пыталась уйти вглубь, хотя многие бедолаги шевелилась; попадались и крупные экземпляры. Мужики сачком на длинном шесте собирали ее в ведра. На лодках тоже шел сбор рыбы. Я подошел к «рыбакам» с сачками, потрогал рыбу – хорошая, сантиметров двадцать некоторые, остальные меньше. Недалеко от борта несколько крупных рыб в глубине плавали кругами, пытаясь уйти в морскую пучину, к себе домой.
- Хоть бы у них получилось, - подумал я, и даже не стал спрашивать: «А где бочка?» Потопили, однозначно, но мне уже было не интересно.
Как-то тяжело стало наблюдать это кино, и я пошел в ангар и, полежав немного, почувствовал голод. Снова пообедал бутербродами, помидором с солью, запил все чаем и уснул.
Продолжение: http://proza.ru/2023/04/22/1322
Содержание: http://proza.ru/2024/12/06/1505
*Строфа стихотворения Александра Аксютина «Реквием по Ассоль 20».