Глава 29. Встреча в кафе. Мой выход, с другой стороны
– Привет, – в телефонной трубке прозвучал, голос Офелии.
– Привет! Ты как-то давно не появлялась, – отметила Голда.
– У меня многое поменялось, помните, я рассказывала вам о Денисе – тот мужик, перед которым я раздевалась за деньги, – начала Офелия свой рассказ.
– Помню, такие откровения забыть сложно, – призналась Голда.
У Голды произошли изменения, и ей не хотелось приглашать никого в дом. Там обитал Алекс, вживаясь в роль заботливого мужчины.
В доме устоялась атмосфера тепла, заботы и взаимопонимания. Алекс, вышколенный мамой, умел угождать и не мешать. А она получила благодарного слушателя и ценителя её игры, и самое главное она перенесла на мужчину всю нерастраченную любовь и желание о ком-то заботиться. Страхи, что не случается любви после сорок, исчезли. Конечно, она и сегодня не решилась бы признаться, или завести беседу на подобную тему, но возвращаясь, домой Голда радовалась, когда дверь открывал Алекс.
– Мне требуется совет и поддержка, – обратилась Офелия к подруге.
– Что толку давать тебе советы, если ты ними не пользуешься, – попыталась отказаться от встречи Голда, тем более она находилась в центре города и хотела поскорее попасть домой. Она купила большие оранжевые абрикосы и спешила порадовать Алекса.
– Голда, я отправила детей в лагерь, и ищу нового хозяина собаке, в частном секторе Фублину будет лучше, жаль расставаться, но я уже почти созрела. Вот с родителями пока прокол, – отчиталась она перед подругой.
– Что все так плохо? – спросила Голда, понимая от встречи не отвертеться.
– Очень, – призналась она подруге.
– Ладно, там, рядом с твоим домом торговый центр, я тебя жду в кафе, или ты меня, – сдалась Голда.
– Только денег у меня нет, – предупредила Офелия.
– Как всегда восторг. Жди, – рассмеялась Голда.
Голда добралась быстро, лето пробки на дорогу ещё не вернулись.
Женщина сразу приметила Офелию, выглядевшую на удивление женственно, в новом сарафане и босоножках, смотревшую в противоположную сторону.
«Вот и скажи, что поведение не определяет судьбу. О чём она думает, что у неё в голове? Не потрудилась проанализировать с какой стороны я подъеду. Как она вообще выживает? По милости божей».
– Ой, привет, а я специально заняла место, смотрю на вход, жду, откуда вы зашли? – удивилась Офелия.
– Здесь два входа, один с парковки другой с парка, – указала женщина.
– Я не заметила, – призналась Офелия.
– Ты многого не замечаешь, взять тебе что-то поесть? – спросила она подругу.
– Да, наверно, мороженое и хватит, я еле похудела, разожралась за полгода, – сделала заказ Офелия.
– Подожди, я сейчас закажу, – Голда направилась к стойке.
«Что-то её заставило, привести себя в порядок. Она какая-то тихая и разобранная, похудела, от еды отказалась. Что-то серьёзное».
Голда водрузила поднос на стол и обратилась к молодой женщине:
– Рассказывай.
Офелия накинулась на мороженое, а потом остановилась и начала есть почти нормально.
– Я написала Радовану огромное длинное, предлинное письмо. Где попыталась рассказать о своей любви, о том, что я хочу с ним жить, что хочу родить ему детей, и что не нормально так жить, когда он убежал от меня за тысячу километров. Высылает денег только на мобильный, а мне жить не за что, у меня не хватает денег на прокладки, приходиться пользоваться туалетной бумагой, – начала Офелия свой рассказ.
– Пока ничего нового, – отметила Голда.
Она не сомневалась, такое событие, как написание письма и даже обещание Радована вернуться не заставило бы её подругу привести себя в порядок.
– Написала ему, как хочется кого-то обнять, а вместо этого я не могу даже лечь в кровать и засыпаю в кресле на кухне, потому, что боюсь пустой холодной постели. А знаете, что он мне ответил? – спросила Офелия.
– Догадываюсь, говори, я не люблю игр в угадайку, – напомнила Голда.
– Он написал, что все мои претензии из области психиатрии, а если мне некого обнять и поцеловать, я могу обнять и поцеловать детей. Прочесть молитву на ночь и поплакать. А ему мне предложить нечего, так сложилась жизнь, – процитировала она бывшего любовника.
– Девочка, я же говорила тебе, Радован не вернётся, – тихо стараясь не напирать, сказала Голда.
– Не хочу верить, столько лет побоку. Ведь было же между нами много хорошего, конечно, сложно поверить. Я прожила с ним пусть и нищую жизнь, в ней мы находили, свет и тепло, радость и веселье. Не важно, что мой вклад оказался больше. Голда я смотрела на фотографии где он с девочками и со мной. Новый год, восьмое марта, дни рождения. Радован купал детей, ходил с ними в поликлинику, мыл полы и посуду. Мы жили семьёй, как он так легко перечеркнул все, отказался от любви? – Офелия задала вопрос скорее себе.
Года промолчала.
– Почему вы замолчали вам нечего сказать? – спросила Офелия, и чтобы подавить желание расплакаться, выпила несколько глотков кофе.
– Все проходит, я понимаю, за эту избитую фразу, тебе хочется вылить мне остатки кофе в лицо. Но поверь все так и случается. А человеку все время приходится с чем-то и с кем-то расставаться, – ответила она подруге, ответ ей и самой не понравился.
– Вам легко говорить. Вы ничего не теряли, только приобретали. Упакованы до полного комплекта, вы, что просыпаетесь, каждое утро с мыслями, чем кормить детей, и, как и на что их обучить, – упрекнула она подругу.
– Ты считаешь, только материальные блага, а ты посмотри в другую сторону. Выходов и входов два. Офелия, рекомендую оглядываться по сторонам, – дала ей совет Голда. Отметив, Офелия успокоилась, и тема Радована не главная.
– Простите, мы малознакомы. Возможно, и вы выживали. Но выживать одной и с двумя довесками большая разница, – оправдалась Офелия, что тоже насторожило Голду, поскольку не в правилах подруги извиняться.
– У тебя есть пятнадцать лет, которых у меня уже нет. Если ты примешь правильное решение, возможно, у тебя появится свой остров и частный самолёт, однозначно появится дом, давай поговорим через означенный промежуток времени. Ты же верующая. Что невозможно человеку, возможно господу, – обрисовала Голда светлую перспективу, в которую и сама не верила.
– Голда, я не об этом. Я пришла за советом и обещаю поступить, так как вы посоветуете, мне больше не к кому обраться, – не стала вдаваться в подробности Офелия, медленно поглощая мороженое.
– Желаешь переложить на меня ответственность? – уточнила Голда.
– Не знаю, как поступить, понимаете, если поступлю, как мне хочется, я погибну или сойду с ума, с детьми я не справляюсь, дать им ничего не могу. Родители на меня наплевали. Я всё время думаю о девочках. Они неприспособленные и незащищённые, маленькие, удерживающие друг друга в детскости, – честно призналась Офелия.
Внимание женщин привлекла, отвратительная игра на гармошке. Оборванная грязная, хорошо подвыпившая нищенка играла на гармошке и что-то пела заунывным голосом. Проходящий мимо мужчина дал ей денег и какую-то еду. Она уселась прямо на землю, поделилась едой с собакой. Из кафе вышел охранник и попросил её отойти подальше, нищенка тяжело поднялась и устроилась чуть поодаль в маленьком скверике с одной лавочкой.
– Я вот сейчас посмотрела на неё, а ведь это моё будущее, если я не остановлюсь, – с грустью в голосе сказала Офелия, рассматривая бродяжку, неопределённого возраста.
– Ну, для этого надо уметь играть на гармошке, она училась, – отметила Голда, выхватив основное, как профессионал.
Шутка оказалась непонятой и неприятной.
– Ну, такую игру я осилю, – взяла на себя непосильные обязательства женщина.
– Мы отвлеклись, – остановила её Голда, она почему-то легко представила на месте бродяжки Офелию, её образ мышления мог поставить её на этот путь, но она решила дать характеристику, – дело не в игре на гармошке, у тебя есть мотивировка не оказаться на её месте. Дети.
– Дети, они уйдут, я и сейчас не понимаю, кто я для них. Я не об этом. Прочла я письмо уехавшего, скорее всего, безвозвратно любовника, проревела полночи, прикиньте, даже обнять оказалось некого. Детей забрала мамаша на дачу. Она последнее время настраивает их против меня. У неё новое развлечение появилось, – продолжила свой рассказ Офелия.
– И ты позвонила Денису, – сделала предположение Голда, она не понимала, что случилось с Офелией.
Незнание и неспешный рассказ начал напрягать женщину, она не понимала, зачем её позвала подруга. Голда не любила экспромтов ни в повседневности, ни в исполнении музыки. Пары экспромтов ей хватило на всю жизнь.
– А я забыла вам рассказать, Денису я позвонила раньше, мы с ним полюбовно расстались. Нет, он оставил дверь приоткрытой, но я к нему не вернусь. Голда так противно, даже он заметил, – призналась подруга.
Голда решила промолчать, а Офелия продолжила.
– Я изрядно напилась, получила нах от Радована. А под утро позвонила Игорю, какого хрена не знаю, он пригласил меня к себе. Я взяла такси и приехала к нему. Мы не занимались с ним сексом. Но я изменила Радовану, по-настоящему. До этого я вообще не понимала, что такое верность или измена, а здесь, я поняла Игорь лучше, – наконец перешла к сути Офелия.
– Кто есть Игорь? – уточнила Голда, она приготовилась послать подругу подальше, ей надоело считать беспорядочные связи женщины, её признания вызывали брезгливость, ей не хотелось нести эти знания в свой дом. Она с трудом гасила воспоминания о прошлых её подвигах.
– Это тот, которому я лепила вареники, вы ещё обругали меня, за то, что я взяла деньги, – напомнила она.
– Ясно, Офелия, ты решила вмешаться в его жизнь, говорила же сама о том, что он любит твою подругу. Не удержалась, – Голда вспомнила всё, что Офелия рассказала ей об Игоре, в голосе звучало осуждение.
– Голда, ну, не так. Оказывается, с Дашенькой богиней он расстался. У неё умерла бабушка оставила денег и квартиру, так что он для неё мелок, пошла, искать кого побогаче. Я же сказала, мы сексом не занимались, это правда, – Офелия озвучила что-то невероятное.
– Слушай, ты можешь выразить свои мысли в доступной форме, я совершенно запуталась. Ты заикнулась о настоящей измене без секса, поясни, что ты подразумевала, иначе как мне давать тебе советы? – задала Голда вопрос.
– Понимаете, когда я приехала к нему под утро на такси, перед этим я выпила стакан коньяка, проревела часа три, читая ответ Радована, он отказался даже говорить со мной. Просто стучал по клавишам… – соскользнула она с темы.
– Так. Возвращаемся к Игорю, Радован пройдённый этап, – остановила Голда её воспоминания.
– Игорь ничего у меня не спросил. Уложил спать. Я проснулась, квартира заперта, выйти никак. Давай, я ему звонить. А он так радостно мне говорит: «А ты налепи вареников, я с работы вернусь, и выпущу тебя, просто будить не хотелось», второй связки ключей у него нет. И дверь изнутри не открывается. Что мне оставалось делать. Я принялась за вареники. Он пришёл. И Голда, мне на минуту, ну, на секунду показалось, что мы прожили с ним жизнь. Раньше я свою жизнь только с Радованом представляла, а тут изменила. Это как молния. Игорь руки в ванной моет, что-то там напевает, а мне так спокойно, – призналась Офелия.
– Теперь, понятно, – произнесла Голда, отметив большую долю фантазии, но легко представила своё состояние, когда Алекс, принимал ванну, приехав из аэропорта.
– Он прочёл молитву, сел за стол, мы ели вареники, пили томатный сок, и он как бы между делом предложил мне перебраться к нему в частный дом, он находится где-то километров за тридцать. Квартиру намеревается сдавать, на эти деньги жить, пока устроимся там. Предложил попробовать как-то жить вдвоём, если получится, он к осени обещал забрать девочек. Голда я его не люблю, – в последнюю фразу Офелия вложила всю страсть.
– А дальше? – настояла подруга.
– Дальше, он рассказал мне о том, что они с Дарьей разошлись месяцев пять назад. Все время думал обо мне, он тогда нарочно пошёл мебель грузить, чтобы иметь повод для встречи со мной. И ещё попросил простить и забыть о его связи с Дашей. Вот вкратце всё, – Офелия доложила намеченное.
– Понимаю, – односложно ответила Голда.
– Ничего вы не понимаете, вы как замороженная сардина, такая в глубокой заморозке, а вытащишь вас из морозилки, покрываетесь белым налётом из инея, от перепада температур. И так, и так не поймёшь, что вы думаете, – дала характеристику своей подруге Офелия.
– Если тебе легче, могу сказать лично для тебя – я ничего не понимаю, я живу без чувств, и в моей жизни нет, и не намечалось никаких эмоциональных всплесков. Но ты пришла за советом. А совет звучит так – собирай свои пожитки и вали к Игорю, – посоветовала Голда, она ни секунды не сомневалась в своей правоте.
– Вы же не дослушали меня и сразу вынесли вердикт. Даже без обсуждения. Игорь настаивает на официальном браке, до того, как забрать детей и окончательно переехать в деревню, в противном случае сказал, чтобы я его не беспокоила, он не намерен кататься туда-сюда, – Офелия, наконец, озвучила главное и принялась доедать растаявшее мороженое.
Голда не сомневалась, Игорь не дурак и если ему Офелия действительно нужна, он выбрал правильный вариант. Только обрубив концы, можно как-то удержать её в рамах. В противном случае она измотает его и бросит.
– Оставила основное на закуску, поиграла со старушкой. Решила, если сразу скажешь о предложении, объективности не получишь, – улыбнулась Голда, мыслей пока озвучивать не стала, но не исключила, что придётся.
– Что-то типа того, – призналась подруга.
– Это ничего для меня не меняет. Вот для тебя повышает степень ответственности. Наверно, эта информация требует обсуждения. Обсуждение я отношу к бессмысленному процессу для оправдания ничего не деланья. Хорошо, что особенно неприемлемо для тебя, в свете всех подробностей? – задала вопрос Голда.
– Я не понимаю, как Игорь решил, что я ему нужна за несколько случайных встреч, а Радован за восемь с лишним лет так и не определился? – спросила Офелия.
– Ах, вот что тебя мучит? Этот вопрос без ответа, искать его бесполезно, если ты не собралась заболтать тему, – остановила её расспросы Голда.
– Не собралась, – нехотя сказала подруга.
– Тогда перебирайся к Игорю, желательно не задаваясь глупыми вопросами. Если мужчина готов поделиться пространством и деньгами с тобой и девочками, желает официального брака он многое продумал. Не надо приписывать свой образ мышления поголовно всем. Рекомендую допустить мыслительный процесс у каждого человека. И основное Васса и Мия в скором времени начнут дуреть от замкнутого пространства и вынужденного бездействия. А это всегда заканчивается одним – развратом. Очень скоро они поймут и своё положение, и свой статус. В деревне это случится позже. Отъезд мало чего изменит, но отсрочит их претензии к тебе. А там даст бог, как-то разрулите ситуацию. Офелия ты будешь уже не одна. Так что мой совет, езжай и перестань искать суррогаты чувств, – подтвердила своё мнение Голда.
– А почему вас так волнуют именно дети? Вы же вроде своих не имеете, да и моих не жалуете, – уточнила Офелия.
– Потому, что это основная проблема, когда ты её решишь все остальное, чудесным образом, отлетит на свои места. А к твоим детям я хорошо отношусь, просто я мороженая сардина, по-другому не умею выражать свои чувства, – ответила она подруге.
– Но я люблю Радована, – начала настаивать Офелия, в голосе послышалось нежелание принимать совет.
– Ты его не любишь, ты ищешь оправдание, потраченным впустую годам, – не согласилась с ней Голда.
– Вас послушать, вы не совершили ни одной ошибки, – съязвила подруга.
– Думай, как знаешь, я живой человек, и ещё из моей жизни ничего полезного для себя ты не почерпнёшь, даже если я вывернусь на изнанку, – ответила Голда.
Нищенка доела еду, поднялась, затянула какую-то песню дурным голосом, и заиграла на гармошке.
– Я почти ничего не знаю об Игоре. Нет, я пересекалась с ним, он приходил в мой дом с Дарьей. Я как-то не потрудилась разобраться, что он из себя представляет. Он какой-то расчётливый холодный, я не понимаю, что у него за характер, – Офелия начала свой рассказ о мужчине, предложившем ей совместное проживание.
– В твоём случае важен не характер, или его отсутствие, хотя характер лучше, а его желание жить с тобой и твоими детьми, – Голда остановила её намеренье съехать с темы.
– Мне страшно, – Офелия выдвинула ещё один аргумент в свою пользу.
– Не смеши, раздеваться перед извращенцем Денисом не страшно. Пускать в дом Кирилла и алкоголика имя не помню не страшно, а попробовать жить нормальной жизнью с нормальным мужиком страшно? – удивилась женщина.
– Да страшно! Во всех случаях ничего серьёзного не намечалось, а здесь жизнь. А вдруг не получится? – парировала Офелия.
Голда отметила реальный не наигранный страх, но акцентировать внимание на нем не стала. Она сама не так давно еле справилась со своим страхом. Вспомнила, как покупала халат Алексу. Вначале не понимала зачем, потом, когда купила, не понимала, как отдать, а бумажную бирку так и решилась сорвать.
– Не получится, вернёшься в свою квартиру, и опять пойдёшь побираться по друзьям и знакомым. Денис подождёт, такие всегда ждут и прощают, правда, виду не подают. Или как вариант принимай решение и устраивайся на работу. Но что-то мне подсказывает, ты не решилась впахивать на дядю с утра до ночи, а работать на себя у тебя не хватает силы воли, – ответила она молодой женщине.
Её текст больно задел Офелию, своё добывание денег для детей она никогда не ставила на одну ступень с просьбой о подаянии. Голда безжалостно, в который раз подряд, выпячивала именно этот неприглядный момент из её жизни.
– Вы представляете, как жить в деревне? – задала она ещё один вопрос.
– Если вы сдадите обе квартиры, жить в деревне будете великолепно. Ты, наконец, займёшься творчеством, – Голда показала привлекательную сторону жизни в деревне.
– Голда, скажите, только честно, вы бы так поступили, согласились бы жить с малознакомым человеком без любви. Мне это важно. Легко давать совет, которому не придётся следовать, – Офелия опять вернулась к тому, что её мучило.
– Все люди незнакомы пока не познакомятся, у тебя есть шанс познакомиться с Игорем. И потом девочка, я поступаю так всю жизнь. Клянусь, при сходных обстоятельствах я ушла бы жить к этому мужчине. Хотя прости, я тебе соврала. Я бы начала работать двадцать восемь часов в сутки. Так поступила бы только от безысходности, и, похоже, ты в таком положении, причину по которой ты оказалась в таком положении мы сегодня выяснять не станем, – ответила она Офелии и положила свою руку поверх её руки.
Подруга не оценила откровенность Голды, она брела путём, очевидным только ей.
– А как же любовь? – спросила Офелия.
Голда отметила, подтекста её подруга не приняла, второй альтернативный совет устроиться на работу, молодая женщина не услышала.
– Офелия, не начинай, нет никакой любви, кроме придуманной тобой, поднимешь девочек, выдашь замуж и займёшься устройством своей жизни, поисками любви хоть до ста лет, – закрыла тему любви Голда.
– Я если я не доживу, умру от лейкоза, я опять нашла у себя синяк неизвестного происхождения, – пожаловалась Офелия.
– Тогда, как человек верующий, ты встретишься с безграничной любовью всевышнего, – парировала женщина, на грани цинизма.
Голда больше не выдерживала бесполезный трёп, дома её ждал Алекс, её душила неустроенность молодой женщины, ограниченность, нежелание принимать реальность. Она ничего, не говоря, поднялась, подошла к стойке заказала ещё кофе и мороженое, ей реально захотелось что-то съесть.
Офелия немедленно принялась за вторую порцию, она поняла, её подруга ей больше ничего не скажет. Совет озвучен, ответы на вопросы даны, на большее претендовать она не имеет права.
– Голда, а когда вы займётесь устройством своей жизни? – спросила она подругу.
– А я её устроила, – ответила она Офелии.
– Не верю, – немедленно отреагировала подруга.
– Устроила и давно, музыка моё всё, мне сорок шесть, исполнится на днях. В моем возрасте о мексиканских страстях не помышляют. Мороженая сардина, может стать жаренной, варенной, копчёной, но привлекательной она не станет, разве для любителя, – ответила она подруге.
Голда отметила, её ответ понравился Офелии, рассказ об Алексе, разрушил бы хрупкое душевное равновесие Офелии, она очень хотела, чтобы эта взбалмошная невоспитанная женщина приняла решение, позволяющее отойти от края.
Как тогда, когда Голда, отказала матери в продаже квартиры, она отошла от края, поступив несправедливо, бессовестно, но ситуативно правильно. Перераспределив семейный капитал в свою пользу, получив возможность, стать тем, кем она стала.
Так что Голда традиционно промолчала, отметив, что видно ей не суждено делиться не только горестями и гадостями, но и о радостных событиях рассказать не придётся.
– Так, когда ты едешь? – спросила Голда подругу, согласившись по умолчанию, что Офелия не враг сама себе.
– Не знаю, время есть. Я ведь не работаю, обязательств нет, дети на даче с Лесей. Она их срисовала, как рабсилу, раньше, когда требовался уход, она их особенно не зазывала. Потом я договорилась насчёт лагеря. Могу подняться в любой момент. Я вот что подумала. Мне позвонил Остап, это такой странный человек, работает главным энергетиком в каком-то офисном здании. Есть одна проблема ему под шестьдесят… я с ним познакомилась, когда меня пригласи в кафе написать меню. Кафе в этом здании находится. У него жена умерла. Он мне сегодня позвонил, сразу, как мыс вами договорились встретиться. Деньги у него есть. Я, наверно, с ним встречусь. Я ему сказала, что у меня планшет барахлит, он обещал купить. Остап поговорить хочет и готов за это платит. Он в возрасте, ну что он уже может, или не может, мне так даже лучше, не придётся изменять Радовану. Полюбить я его не смогу и совместной жизни с ним не представляю. Не могу я без любви. Радован перебеситься и позвонить. Я попрошу у него прощение, за Игоря, ну, за измену. И пусть будет все как есть. Голда вы простите меня, я обещала послушаться вашего совета, но кажись это выше моих сил, – ответила она на вопрос подруги.
Голда онемела. Ей захотелось швырнуть подносом об пол, но она посмотрела в глаза подруге и спокойно произнесла:
– Офелия. Я прошу, не отдавай Фублина и присмотри гармошку по сходной цене. Начинай учиться играть.
– Вы специально сказали гадость? – тоном, исполненным обиды, спросила Офелия.
– Да. Ты отняла у меня час времени. А время у меня равно деньгам. Я усвоила, считать ты научилась, особенно чужие деньги. Ты прожигаешь жизнь, слоняясь по улицам. У меня скоро занятия в училище, десяток концертов с ансамблем. И ещё много-много обязательств. Так что давай решать твои проблемы в телефонном режиме. И ещё я забыла тебе сказать, я зимой редко выхожу на улицу, боюсь руки переохладить. У меня нет толпы мужиков для разводилова. Ты меня поняла? – продолжила она отчитывать подругу.
– Да. Вы, как и моя мама воспитывать принялись. И кто б сомневался, другого текста я не ожидала. Вот вы живете правильно, только я не заметила счастья ни у вас, ни у мамаши, – упрекнула она подругу.
– Ты решила, что я тебя воспитываю. Нет, даже и не думала. Ты втравила меня в ненужную мне беседу. Заставила участвовать в твоей жизни и мастерски передёрнула в самом конце. Если ты так же ведёшь себя с мужчинами, ты никогда не устроишь свою жизнь. Запомни – никогда, – спокойным тоном ответила Голда.
– Мы опять поругались? – спросила Офелия.
– На этот вопрос ты ответишь себе сама. Оставь свою манеру, оставлять оппонента в состоянии недоумения и раскаянья. Со мной такое не пройдёт, и, если ты забудешь мой номер телефона, я не расстроюсь, – ответила она почти бывшей подруге.
Офелия первая поднялась и направилась к выходу, опомнилась, оглянулась и спросила, как ни в чём не бывало:
– А вы остаётесь?
– Нет, просто мой выход в другой стороне, – ответила Голда.
Ехать прямо домой нагруженная отрицательной энергией женщина не могла себе позволить.
Она поднялась в торговый центр, и медленно брела по посудному отделу. Понимая,что никогда не расскажет Алексу о своей подруге, больше никогда не ответит на её звонки, внесёт в чёрный список. Голда не знала, что меняет молчание, но то что оно ни разу не повредило, женщина знала наверняка.
Конец