Весь вечер я был мрачным и немногословным. Алексей пытался растормошить меня, но я дал ему понять, что не склонен сегодня к философским беседам. Можно бы поделиться проблемами с Алексеем, но… Да ну его, Лёшку!
Перед сном я обдумывал планы на завтра. Навестить в больнице Алинкину сестру? Искать Алину… — Где искать?! Навестить в психбольнице мою Оленьку – Маргариту?
Чем дальше я прокручивал сегодняшние события, тем больше склонялся к мысли, что старик — преступник. Я должен был, обязан даже, спасти мою глупышку. Я снова и снова проигрывал варианты спасения девочки. Вот я кричу: «Пошёл отсюда, извращенец!» Сажусь с девочкой в автобус… Но — опять моё вечное наваждение — все сцены спасения заканчивались хоть и не очень грубым, но достаточно противоестественным сексом… Потому что она такая хрупкая и маленькая…
Теперь–то что делать?! В милицию заявлять? На кого? А вдруг она спокойно чай дома пьёт?
А если нет?! Вроде, я ни при чём, но я непрерывно терзал себя мыслями — это моя вина, моя, и только моя!
Я с омерзением представлял ощеренный рот старика, слюнявящий хрупкое девчоночье тельце. Он мог её убить! Я старался заглушить назойливые воспоминания о всяких извращенцах, которые из сладострастия или из страха наказания убивают свои жертвы.
Рано утром я дежурил на автобусной остановке в надежде разглядеть среди подходящих к остановке пассажиров мою глупышку или старика–извращенца.
Выждав назначенные тридцать автобусов, я сказал себе:
— Хватит! Жди – не жди, ничего не исправить! Надо думать о живых! Алина жива! Просто она заболела, или её больше не отпускают одну. Да и почему обязательно должно произойти что-то страшное. Этот старик-сладострастник просто посюсюкал с несмышлёной девчонкой — и всё! Ему всего-то нужно было ехать в ту же сторону. Нужно навестить Оленьку!!!
И я направился в сторону психиатрической больницы. Я подошёл к больнице и остановился в сторонке. Пропускали только персонал. Наконец, я направился к закрытым воротам. Меня достаточно грубо остановили и спросили о цели визита.
— На свидание.
— К родственнику?
— Нет, по поручению.
Меня долго расспрашивали, к кому я пришёл и зачем.
— Разве я не могу навестить больного родственника или друга?
— Посещение больных только после тихого часа, после четырёх часов.
— Хотя бы взглянуть, хоть бы самочувствие узнать.
— Подожди.
Я ходил возле тяжёлых ворот и вспоминал счастливые дни на острове. «Да, я счастлива… — тихо-тихо прошептала Ольга. И ещё тише: — я вас люблю!»
Наконец, дверь распахнулась, и меня пригласили. Сердце застучало, и я прошёл на территорию больницы.
— Во-он туда, — указал на небольшую дверь вахтёр.
Едва я зашёл, меня схватили здоровенные мужики в белых комбинезонах и заломили руки за спину.
Понимая превосходство слепой власти, я не сопротивлялся. Лишь повторял:
— Хитро вы меня! На живца!
Меня бесцеремонно впихнули в пустую комнату с лавками вдоль стен. Неужели история с восторженной девочкой — выдумка, чтобы заманить меня в ловушку?
— Знали, чем меня заманить! Знали, что я приду! — повторял я, стуча кулаком по скамейке. — Вот тебе свобода и творчество! Вот тебе! Будешь знать!
Равнодушные санитары молчали.
— Вы меня собираетесь упечь в психушку? — спросил я, когда санитары увлекли меня на улицу.
— Ни в коем случае! Просто отправим в милицию для выяснения личности.
— На живца… — повторял я. — Маньяков ловят на живца!