За что?

               
                Нельзя ненавидеть тех, кто так далеко.
                Да ненависти, собственно, и не было.
                Презрение? Нет. Он сам не знал тогда,
                что чувствовал.
                Дж. Голсуорси

                Несмотря на болезненность опыта, он
                неизбежен и необходим, иначе как бы мы
                тогда узнали жизнь…
                З.Фрейд      

    С тех самых пор, как он увидел её на презентации новой книги своего друга, Олег непрестанно думал об этой женщине.
   - Познакомьтесь, это подруга моей жены, - сказал его друг Аркадий, молодой писатель, представляя ему молодую женщину.
   - Виолетта! – женщина первой протянула ему руку и, как ему показалось, многозначительно улыбнулась. Он представился тоже. Когда первые вежливые формальности иссякли, Олег отошёл в сторонку и стал наблюдать за нею. Как будто в ней ничего не было такого. Какого – он и сам не знал. Во всяком случае, на первый взгляд эта женщина была не в его вкусе. Ему нравились те, что попышнее, поживее, голубоглазые блондинки или шатенки, озорные и даже взбалмошные. Примерно такой была его последняя любовница, с которой он был довольно долго. Сколько же? Он напряг память. Ну, да, конечно, целых два года. Для него это было много.
   Эта женщина с именем героини знаменитой оперы была такого же, как у него, возраста. На глаз он дал бы ей 35, как себе, хотя на самом деле она была на два года старше. «Так что же в ней всё-таки есть?» – подумал он. Черноволосая, довольно высокая, тонкая талия и высокая грудь. Она была одета со вкусом, наряд в чёрно-белых тонах. Виолетта казалась безучастной ко всему происходящему. Возможно она была пресыщена подобного рода мероприятиями. Олег каким-то седьмым чувством угадал, что она из породы эмансипе, самодостаточна, материально обеспечена. Кожа её издали напоминала по цвету кремовые чайные розы, которые выращивала когда-то его мама. Во всей её внешности при этом была какая-то таинственность и недосказанность. Держалась она с достоинством и, вместе с тем, довольно свободно общалась с совершенно разными людьми. Да, безусловно в ней есть какая-то изюминка! Но что, что именно заставляло его смотреть на неё из-за колонны и не иметь желания выйти и поговорить с ней, как другие?
«О чём? Да какая разница, о чём? Просто заговорить».
    Вот она села в кресло, небрежно закинув одну ногу на другую, и небрежно обвела всех спокойным взглядом карих глаз. И тут он понял, что приковало его внимание к ней. «Изюминка» состояла не в красоте – он знавал женщин покрасивее – она была в её потрясающей сексапильности. Да, да, да! Олег ощутил, как сильно он хочет эту женщину. Он хотел её так, как ни одну другую за последние лет пять. Он достал платок и вытер сразу вспотевший лоб. Как странно, он же не двадцатилетний юноша, увидевший объект своих воздыханий. Ему уже 35. Однажды, в 28, он женился, но уже через три года брак рухнул, как карточный домик. Он видел немало женщин, но такой притягательной силой женского начала не обладал никто. И тогда он стал продвигаться в её сторону. Она по-прежнему сидела в кресле, листая какой-то журнал. Он подошёл сзади, так что мог видеть вырез её платья и даже ложбинку между двумя высокими буграми грудей, которые распирали стянувшую их ткань. Внезапно ему захотелось разорвать эту ткань и, выпустив их на свободу, больно стиснуть своими руками. Он подавил подступивший к горлу комок. Ещё шаг, и он уловил запах её тела, свежего, ухоженного тела знающей себе цену самки, и тонкий аромат дорогого парфюма, будоражившего его воображение. И, влекомый желанием поскорее сблизиться с ней, он завёл ни к чему не обязывающий разговор.
   Виолетта оказалась словоохотливой, отвечала она быстро, нисколько не смущаясь и не кокетничая. Олег почувствовал, как постепенно подпадает под влияние её карих глаз, а флёр её магии всё больше и больше окутывает его сознание. И тогда он подал ей руку и пригласил в бар.
   В баре было тесно. Продвигаясь к стойке, они прижались друг к другу, на мгновение оказались лицом к лицу и впервые ощутили искру взаимного притяжения.
  Добравшись до бара, они заказали коктейли со льдом и жадно, хотя и маленькими глотками, выпили его. Потом двинулись в обратную сторону. Внезапно погас свет. Поднялся гвалт. Дальше двигаться в толпе было невозможно. Они снова стояли друг против друга, мужчина и женщина. Он ощутил всё её гибкое, налитое живительными соками тело. Ощутил, что сдерживается с трудом. И тогда случилось чудо. Внезапно на своих губах он ощутил сначала горячее дыхание, а потом и вкус её губ.
    «Так и она тоже!..» - он не додумал: их губы сплелись в жадном поцелуе, так что когда зажёгся свет, они не сразу заметили это. И тогда он буквально вынес её из толпы. Оказавшись на улице, он попросил её подождать на крыльце и подогнал к нему свою машину.   

                ***

   Открыв дверь, Олег пропустил Виолетту в своё жилище. Они ни о чём не говорили. Быстро накрыли столик. Выпили за встречу, за здоровье друг друга. Видя, как она мучается в облегающем платье, он принёс ей шёлковый халат, который пришёлся в пору, но был немного короток. Когда она села в кресло, взяв из сумочки тоненькую сигаретку, он, поднося зажигалку, увидел её стройные, чуть полноватые ноги в чёрных колготках. Он был уверен, что под ними ничего нет. Она курила, закинув ногу на ногу, так что он сквозь дым своей сигареты, бессовестно разглядывал впадину, образовавшуюся между ног, и ощущал такое сильное желание, что, казалось, ещё немного – и он не выдержит. Они ни словом не обмолвились о сексе, но взгляды, шёпот, полунамёки говорили только об одном: ими движет желание поскорее слиться в единое целое. Сама госпожа Страсть витала над ними, призывая к поединку…
   … И поединок начался. Он подошёл к ней, крепко взяв за талию, и стал ногой медленно раздвигать её колени. Распахнувшийся халатик он скинул и, увидев её всё ещё томившиеся в бюстгальтере груди, расстегнув, скинул его. Груди тяжёлые, набрякшие, с твёрдыми упругими сосками, словно вздохнули в облегчении: наконец их выпустили на волю. Они ведь и созданы для воли, неги и любви! Остались колготки. Повалив её  на кресло, он снял и их. Как он и думал, под ними не оказалось больше ничего…
   В комнате горел только ночник. В его свете её тело цвета кремовой розы было великолепно. Грудь вздымалась, рот приоткрылся, ярко-красные губы пытались дотянуться до его губ. Когда они слились в страстном поцелуе, Олег с облегчением и восторгом вошёл в неё. С каждым его толчком её крепкое тело вздрагивало, потом внезапно обмякло и стало податливым и лёгким. Никакого сопротивления… Он понял: она даёт насладиться ему. Виолетта вскрикнула и застонала только тогда, когда он закончил, достигнув высшей степени блаженства. Он целовал её запёкшиеся губы, а она, опустошённая и, как казалось ему, совершенно беззащитная, отвечала ему лаской и нежностью. И тогда он стал шептать ей на ушко слова любви, благодарности, выражая свой восторг и упоение ею. Фантастика! С нею, почти неизвестной ему женщиной, он достиг апогея наслаждения.
    Позже Олег перенёс Виолетту в спальню, и здесь, на широкой кровати, на прохладных батистовых простынях, распластав свои насытившиеся тела, они отдыхали…
   Незаметно для себя, почти одновременно они заснули. Во сне Олег почувствовал, как новая волна сладковато-щемящей неги охватила его. Он застонал. Виолетта, проснувшаяся от его телодвижений, улыбалась, глядя на его попытки избавиться от оков сна. Проснувшись и вспомнив всё, Олег посмотрел на неё и тихо сказал: «Дорогая, ты не против?» - «Нет! Я отдохнула и полна сил». По привычке он хотел раздвинуть её колени, но делать это не пришлось: ноги её уже были раздвинуты, она ждала нового натиска… И сразу всё отошло на второй план. Их тела извивались, губы то смыкались, то размыкались. Стоны, шёпот, слова любви сливались в одно. Потом они замерли на миг и почти одновременно вскрикнули. Оно пришло и охватило их такою яростной волной, что, позабыв друг о друге, они кричали и стонали, как два раненых зверя, ошпаренных невиданной силы лавой, низвергнутой с высокой горы…
   Когда сознание вернулось к ним, он, доселе не испытывавший ничего подобного, прижался к её разгорячённому телу, нашёл соски и начал ласкать их языком. Он не заметил, как они стали требовательно твёрдыми, запамятовал, что игра подобного рода требует завершения. Женщину словно пронзило электрическим током – так сильно было вернувшееся желание. И, придя в себя, словно и не было ничего, она дёрнулась всем телом и требовательно стала вовлекать его в новую серьёзную игру. Виолетта чувствовала боль набрякших сосков, груди распирало, плоть снова требовала своего. Олег, утомлённый поединком, активности и рвения уже не проявлял. Тогда она уверенно коленом стала массировать его ногу, поднимаясь всё выше. Не достигнув желаемого, она спустилась вниз… О, как болели груди! Она нагнулась над ним…
   И вдруг, неожиданно для самого себя, Олег почувствовал ненависть к ней – ненависть, смешанную с ревностью. Приподняв её подбородок и глядя в глаза, он хрипло спросил: «Ты замужем?» - «Нет», - сказала она. – «А друг у тебя есть?» - «Есть, и не один. У тебя же наверняка тоже есть подруга», - и она широко улыбнулась.
«Самка!» – заорал он и, не выдержав боли ревности, со всего размаха ударил её по лицу, обезумев от страсти и страха потерять её. «Самка! - молоточками стучало в его мозгу, - слишком опытна!»
   - За что? – сквозь слёзы спросила она.
   - Ты ведь не сможешь с одним. Ты из породы стерв. Тебя будут брать, и брать, и брать, а ты будешь щедро делиться своим телом, пока оно сможет давать!
   - Как ты можешь знать? Зачем ты так со мной?! Разве я дала повод так думать о себе?
   Олег уже не чувствовал к ней ни ненависти, ни презрения, он и сам не знал, что именно чувствует, но противоречия раздирали его.
   - Уходи, - хрипло произнёс мужчина, - исчезни из моей жизни!
Неожиданно он резко притянул её к себе рывком, ворвался в неё, впился губами в её губы и долго, долго не отпускал от себя.
   … Когда всё кончилось, женщине стало легче. Плоть взяла своё, неважно, каким образом. Груди обмякли, боль отпустила. Она понимала, что он помог ей, и в душе его благодарила и даже жалела. «Какой-то он неприкаянный!» – подумалось ей.
   - А теперь иди! – Олег чуть ли не с силой толкнул её.
   - Сумасшедший! – вскрикнула от неожиданности Виолетта и, быстро одевшись, рванулась вниз по ступеням. Она не видела, как, придя в комнату, Олег рухнул лицом вниз на подушку, где только что лежала её прекрасная голова, и замычал от боли. Он вытравит из себя эту страсть к ней! Она погубила бы его, обезличила.
   Потом он подошёл к бару, плеснул хорошую порцию коньяка и залпом выпил. Ему полегчало…

                ***

   По жизни он так и прошёл в одиночку. Многого достиг. С той женщиной, Виолеттой, больше никогда не встречался. Но помнил. Высматривал её в залах, в толпе на улице, везде… «Может, уехала куда-нибудь. Интересно бы знать, куда».
   Он не знал и не мог знать (откуда?), что она умерла тридцать лет назал при родах, а мальчик, его сын, остался жив. Скоро ему будет тридцать. Он сам отец двух прекрасных двойняшек, одна из которых очень напоминает его мать в молодости, маму, которую она никогда не знала.
   А его настоящий отец бродит вечерами по тёмным комнатам и сжимает руками голову, которую постоянно терзает крик «За что?!»