Артур любил предновогоднюю толчею с её суетой, восторженным настроением и предвкушением чудес.
Мир отдаётся этому чувству, преображается и по-доброму «дурачится»... Везде.
Но для Артура атмосфера предновогоднего Ленинграда была особенной, и он с удовольствием погружался в неё.
В последнюю неделю года он выбирал время и гулял по украшенным иллюминацией оживленным проспектам и улицами, любуясь нарядными витринами. Артур заглядывал на серпантинно-мишурные ярмарки или елочные базары, а то запросто сворачивал на тихие улочки, где под ногами хрустел снежок, а с воздушных проводов или карнизов облетала белая пороша, сметенная шалым ветерком. С годами это стало ритуалом.
Артур был сыном 60 - 70 годов двадцатого столетия. Века непростого, жестокого. Но более душевного и человечного, по сравнению с нынешним, маскарадно-бездуховным. Почему? Да, наверное, потому что люди того века, зная нужду и горе, с приходом покоя и мира и хоть малого, но достатка, радовались тому и старались быть открытыми и щедрыми. Потому что, то время созидателей и оптимистов, а ныне– потребителей.
Ах, лучистое новогоднее настроение, волнительное предвкушение чуда. И не важно, взрослый или ребенок. Это уже в душе. Запах свежей хвои, хруст целлофана подарочных пакетов с обязательными мандаринами, кубиком вафелек и шоколадными конфетами.
А что стоил не передаваемый резкий аромат священнодействия - очистки этих мандаринов? Ты делишься с родителями, но они к твоему удивлению отнекиваются от вкусноты и говорят, что уже наелись. «Как? Без меня?». Матушка улыбается: «Ешь сынок, теперь твоя очередь, а нас Дед Мороз угостил. На работе. Да, Отец?»
«Да», - отвечал Отец и хитрО подмигивал Артурику. Артурик отвечал ему, мечтая, что у Отца припрятан кулек со сладостями, для него, и не выдавал Отца. И это помимо дед-морозовых гостинцев под елкой новогодним утром. Ах, волшебство – гостинца под елкой. Чудо чудное.
Заложенная с детства, новогодняя приподнятость с годами не исчезла и жила с детства, когда хрущёвки были новостройками. В обрамлении кустиков и саженцев, посаженных новоселами в очередной воскресник.
Россия - страна души и традиций. Если в душу что-то «запало», то это надолго. В середине 70-х годов появился бессмертный фильм о любви – «Ирония судьбы или с легким паром». Уже тогда, незатейливый сюжет проник в души людей, да так и остался там. Навсегда. По крайней мере в душах тех, кто видел этот фильм еще на экранах черно – белых телевизоров.
Почему? Во-первых, время. Время наивысшего расцвета страны, когда появились стабильность, выбор, достаток, разнообразие и уверенность. Многогранность и выразительность. Когда казалось, что можно говорить обо всем. А о чем нельзя - не говорить. Свобода выбора! Хотя все болтали без умолку и не только на кухнях.
Время, когда было все ясно и казалось, что дальше будет лучше и свободней. Да, свободней стало. Потом. Но лучше ли? Можно было и подурачиться, и сесть запросто в самолет или поезд и, забросив суетливую обыденность, очутиться в новогоднюю ночь «незнамо где», без зловредностей, а так, в плане приключений. Легко. И это правда.
Во-вторых, стихи. Свежие стихи, не школьной программы, неизвестные широкому кругу людей. И вдруг - Цветаева, Евтушенко, Ахмадулина, Пастернак, и совсем незнакомые – Кочетков и Киршон.
Стихи проникновенные, по духу времени, с глубоким смыслом и эмоционально точные. Стихи, которые узнала вся страна, приняла и не забыла.
Третье. Место действия - Ленинград. Какая-та питерская вольность. Не московская разудалость – «Э – эх!», что тоже не плохо, а вольность. Не в меру вседозволенности, а по уровню воспитанности.
Четвертое и главное - чудесная, вдумчивая музыка Микаэля Таривердиева. Она нравилась Артуру.
Но околдовала одна - композиция «Возвращение Ипполита», которая синтезируя все мелодии, превращала фильм из плоской ленты в объемный эпизод жизни, проникающий в душу и сердце.
Прогуливаясь по городу, при любой зимней погоде, он любил насвистывать или напевать эту мелодию и настроение сразу наливалось чувством предновогоднего ожидания и ... какой-то не здешней чистоты. Хотелось быть добрым, внимательным, ясным. Казалось, под такую мелодию вершатся чудеса.
Но полное попадание произошло, когда он влюбился. Влюбился безоглядно. Когда любовь стало частью его "я" и тела.
Эта неторопливая музыкальная пьеса, с волнующими скрипичными откровениями, звучала в нем и стала фоном путешествия в Стране Любви. Влюбленная душа стала созвучна магнетическому коду мотива.
Шагая по широким светлым улицам, по ясным белым кварталах Гражданки, под хлопьями снегопада или по хрусткому свежему снегу, он стремился к Ней всем сердцем, всей своей юной пылкой натурой, надеясь и веря, что в мире, лучшее превалирует над худшим, а уж в Любви тем более.
Артур мечтал о ее снисходительной улыбке, ее доброжелательном голосе со смешинками, которые были для него большой ценностью.
Волшебная сила мелодии обволакивала Артура, подпитывая магию любви, совершенно неподвластную разуму.
Музыка рождает эмоцию. И музыка к песням и сценам фильма созвучна с вибрациями любви, с тайной исходящей от героев, с мягкой эротичностью героини, ее волнующим голосом, неожиданным расставанием и ненасытностью встречи.
Рязанов показал рождение любви, ее прелесть и философию, день, ночь, когда у влюбленных получается всё, когда притяжение любви чисто и откровенно, как и сама любовь.
Драйв любви. Нерв любви. Удар любви!
Фильм и музыка – одно целое. Не будь волшебной музыки Таривердиева, не было бы обаяния фильма, которое полвека тревожит сокровенные струны в душах миллионов людей.
Уже неважно, как сложатся отношения у Нади с Женей, а скорее не сложатся, семья - другое. Но Любовь. ЭТА Любовь. С ними навечно.
И с Артуром случилась ТАКАЯ Любовь.
И это было в то время. И Артур был сыном того времени, открытым для истинной любви и верил в неё душой. И любил. Любил до сумасшествия. Окрыленно и обреченно.
Доверчивый романтик…
-------------------------------------------
"Опять метель,
и мается былое в темноте"*
____________________________________________________
* Д.Поллыева. Стихотворение
Продолжение: http://proza.ru/2023/06/10/1673