Миры голубого луча

Не мысль – предчувствие, прозренье:
земля и мир и жизнь моя –
как сон небес, как провиденье
неузнанного бытия.

Преображающим рассветом
сияет полдень надо мной,
и нет границы между светом,
бессмертием и тишиной.
               
                Сергей Маковский


ЧАСТЬ 1. СНЫ АТЛАНТИДЫ


Глава 1.  ЗЕЛЁНАЯ  ДВЕРЬ

"Победила!
Мама, я победила! Папа!..
Как жаль, что вы на работе!.."

Ксюша Сторожева летела почти по тенистым аллеям парка и солнечные зайчики, пробиваясь сквозь шевелящуюся от ветерка крону старых лип и вязов, прыгали и танцевали рядом с ней.

Поэтический конкурс, организованный местным литературным журналом, получился весьма солидным. Среди участников, представивших на суд читателей свои нетленные творения, были даже профессиональные поэты. А победила она! Никому неизвестная студентка-первокурсница филфака, вчерашняя школьница, даже не помышлявшая ранее где- либо публиковать свои стихи!

Победила! В пику уверениям подруг – мол, все призовые места в подобных мероприятиях распределены заранее… Победила!..

Позвонить тёте Маше, обязательно – Вячеславу Николаевичу, преподавателю русского языка, - он, он посоветовал послать ей на конкурс свои вирши! Потом Светке – лучшая моя подруженька! Усерднее всех ведь отговаривала отказаться от «этой авантюры»…

Но перво-наперво она сообщит радостную весть ему – своему Колечке… Она бросится ему в объятия, он крепко обнимет, прижмёт её к себе: «Я знал, что ты победишь, ты у меня самая умная и красивая!..» Почему он сегодня не отвечает? Он, вообще, в последнее время немножко букой стал – сессия! Устаёт. А точные науки, как известно, дисциплины ох какие тяжёлые…  И кто сморозил такую глупость: математика родственна поэзии! С другой стороны, пусть всё будет для него неожиданным – праздником! праздником!

Доставая телефон из сумочки, Ксения впорхнула с солнечными зайчиками в заросший сиренью закуток перед институтом, место их обычных встреч… И оцепенела. На их любимой скамеечке, перед недействующим, наверное, со времён царя-гороха, старым фонтаном сидел её – Коля - и обнимал незнакомую брюнетку в коротком красном платье, кривые ноги в дурацких красных чулках… Что-то зашептал ей на ухо… Та заливисто рассмеялась… Боже! Они целуются!

Свет померк.  Солнце погасло. Исчезли зайчики-летунчики… Ксюша резко повернулась и зашагала прочь.

Слёз сначала не было. Но потом они нахлынули и задушили её. Рыдая, неслась она по улицам, не замечая, толкая прохожих…

Вбежала в подъезд, не дожидаясь лифта, бросилась пешком по лестнице… Долго не попадала ключом в замочную скважину…

Заметалась по пустым комнатам, зашарила лихорадочно по шкафчикам, полочкам на кухне, опрокидывая всякие склянки, пакеты с лаврушкой… А уксусная эссенция – вот, на столе, прямо перед ней!

Наполнила стакан до краёв резко пахнущей прозрачной жидкостью.

Прости, мама! Прости, папа! Мне незачем больше жить!
А ты, которого я так любила… Ты предал меня!.. Ты поймёшь, какой ты подлый и низкий. И вспомнишь ещё обо мне, и пожалеешь обо всём.  Но будет уже поздно. Прощай! Прощайте все!..

Ксения порывисто, плеснув на стол, поднесла отраву к губам…
Но не успела сделать даже глотка – резкий пронзительный звук – свист, скрежет вспорол пространство, тяжёлый удар обрушился девушке на голову, чья-то ладонь вышибла из рук бокал с ядом… Комната перевернулась, ещё и ещё… А потом темнота разверзлась и поглотила её…

-  Мама! – ещё успела вскрикнуть она.


-  Мама!

Ксения сидела на полу. Рядом в луже уксуса осколки фарфора… Так это была чашка, не стакан?.. Кухня выглядела совсем по-другому – обветшалая, неухоженная… В окно бил яркий свет, а стены напротив – не было! Плотная завеса тумана вместо стены! И оттуда по паркету, вернее в песчаном руслице, врезанным в паркет, огибая табуретку, рядом с плинтусом течёт ручей, несёт скомканные пакеты, грязную ветошь, всякий хлам…

«Как у Тарковского», - мелькнуло в голове.

Загудел кран. Не гудел раньше. Девушка обернулась – возле раковины стоял, мыл руки незнакомец – высокий, худощавый, в синих джинсах и лёгкой белой курточке. Поморщившись, покосился на юную поэтессу.

-  Не мамкай, нет её здесь.

Молодой голос, и лицо не старое – ну, тридцать с небольшим, а длинные волосы совсем седые.
Мужчина закрыл воду, снял с вешалки полотенце, оно распалось, рассыпалось в его руках. Досадливо стряхнул с длинных тонких пальцев, как у музыканта, налипшие лоскутки. Раздражённо передёрнул плечами.

-  Если не терпится помереть, можно повеситься, утопиться, сигануть с десятого этажа, самое простое – выжрать слоновую дозу снотворного. Но мучительно умирать несколько недель в больнице без желудка и пищевода – чего глупее!

-  Он меня предал! - вырвалось у девушки.

-  А что ещё было ждать от этого прохвоста?.. Да ладно, - незнакомец махнул рукой, - вам, сегодняшним молодым, переспать с одним-другим-третьим как на горшок сходить.

Ксения закрыла лицо ладонями. Заплакала. Навзрыд.

Неожиданный её собеседник опустился перед девушкой на колени.
-  Ну  хватит,  -  сказал примирительно, - не обижайся. Я знаю, что ты не такая. Перестань.
-  Ксения! – рывком отнял ладони от лица Сторожевой.

Она посмотрела в его глаза – пронзительные, строгие, но добрые вместе с тем, странные – зеленоватые, с золотистыми ободками вокруг зрачков, - и вдруг успокоилась.

«Откуда он знает моё имя?»

С силой выдернула руки.
-  Где я?

Незнакомец поднялся. Вздохнул.
-  Между жизнью и смертью есть особое пространство, в котором все перегородки между мирами исчезают. Человек находится здесь почти мгновение. Тебе повезло, что в это самое мгновение я оказался поблизости и не дал выпить тебе уксусную эссенцию… - Виновато: - Я тебя не сильно ударил? Тут уж не до сантиментов – едва успел дотянуться.

-  Мне надо обратно.

Мужчина опять вздохнул.
-  Теперь это не просто. От своего мира ты фактически отреклась. Видишь, - повёл головой, - слепок твоей реальности разрушается.

-  Я не отрекалась.
На глаза девушки снова навернулись слёзы.

-  Не плачь, - незнакомец нахмурился, улыбнулся, погрозил пальцем.

В этот момент с потолка на серебристой ниточке спустился белый паучок. Поглядел на Ксению бисерными ярко-голубыми глазками, осмысленно поглядел! Потом развернулся к ксюшиному собеседнику, зашевелил лапками… Создалось впечатление, будто они мысленно разговаривают друг с другом… Вот стал таять в воздухе… Пропал.
Девушке даже стало жалко, что   чудный паучишка исчез.

-  Мне передали, - объявил незнакомец, - что помочь тебе можно.
Задумался.
-  Ты, конечно, не слышала о белой планете Аристее…
В комнате вспыхнуло – фиолетовым и бирюзовым!..
-  Планета сказок, волшебства и поэзии. Её не видно в нашем трёхмерном мире. Но она есть. Кудесники и маги стремятся к её великим материкам, к ней плывут золотые вечерние облака, уходят корабли в звёздную ночь и медленно бредут в тумане лоси, провожая ищущих через границы между мирами…  Там помогут и тебе – спастись, возвратиться домой…

Это сон? Откуда-то издалека доносился до девушки голос незнакомца, а она приближалась к сверкающей белоснежной планете, в ожерелье разноцветных огней и серебристо-пепельных туманностей, и сердце томилось, и плакало, и рвалось из груди…
-  Пойдёшь со мной? -  услышала еле-еле и прошептала:
-  Пойду.
И стряхнула с себя наваждение.

-  Давай руку.

Ксения поднялась сама. Мужчина посмотрел на неё с интересом. И вдруг, сложив пальцы, если бы держал в них кисточку, карандаш, - прочертил в воздухе замысловатый узор – огненный знак загорелся в воздухе! - руна, да-да, она видела похожие на картинках в каком-то фантастическом журнале у Светки,  -  тут же потух.  Занавеска тумана – нет её!..

Они стояли перед нарисованной на кирпичной стене двустворчатой зелёной дверью, в обрамлении цветочных гирлянд. Слева – вход, кажется, в кафешку, справа изуродованный постоянными обрезками старый тополь. И кучи старого грязного мартовского снега. Достаточно заурядная картина.

-  Не узнаёшь? – спросил незнакомец. – Этот вход в параллельный мир находился совсем недалеко от твоего дома. К сожалению, он ныне закрашен, замурован плитками. Но здесь, в пограничном пространстве, всё сохранилось, - всё выглядело именно так накануне   закрытия…

 Спутник Ксюши в упор взглянул на девушку:
-  Итак, ты – готова?

-  Да.

Незнакомец помедлил, потянул дверь на себя…
Сияние – изумрудное, синее хлынуло на них, закружило, понесло… И вновь навалились сновидения, и Ксения уже не могла сопротивляться им…

… Её влекло к сверкающей белой планете в ожерелье разноцветных звёзд и галактик, сквозь серебристо-розовый туман, где задумчиво бредут по воде лоси и плывут корабли… В букеты цветущей сирени и вишен… Где ей помогут… Где сердце болит и радуется от счастья…

Аристея - край волшебства и поэзии… Планета спасения моего…



Глава 2.  МЫ ВХОДИМ В НОВЫЙ МИР

Эта осень будет волшебной. Он знал это. Мир безумствовал, но некий запас прочности, когда душевнобольной, несмотря на все причуды, считается ещё по привычке официально здоровым - оставался. Оставался крохотный промежуток времени между относительным равновесием и нарушением всякого баланса, хотя бы кажущимся порядком и полным хаосом. Сентябрь, октябрь, ноябрь. И, возможно, декабрь, когда земля покрывается пушистым снегом, ночи светлеют, а в чёрном небе из бездн Вселенной всплывают сверкающие флотилии звёздных кораблей. Нет им числа! Воздух пропитан сказочными ожиданиями Новогодних праздников, а корабли ждут, когда люди отвлекутся от радостной суеты, услышат их зов и скажут: «Здравствуй!..»  Тогда многое можно будет понять и изменить… Очень многое!..

-  Аоцерис!

Александр вздрогнул, обернулся на голос, но следующие видения уже овладевали им.

Он шёл по сияющим солнечным улицам невиданного, незнакомого города, знакомого одновременно до боли, до спазмов в горле, до слёз…
Мириады водяных капелек!.. Они несутся в радужных переливах, подхваченные ветерком в струях Большого фонтана, - там, на террасах, увитых орхидеями, Боги и Герои, навечно запечатлённые в бронзе и мраморе, ведут между собой мудрые беседы…  Лицо становится мокрым. Трудно дышать. Скользко идти по мокрой мостовой… А искрящееся облачко над фонтанами разрастается, заволакивает лёгким туманом дома – пять, шесть этажей, с колоннами и арками, покрытые узорными красно-коричневыми плитками из яшмы и родонита… Всё становится зыбким, нереальным…
 Только небо над головой – изумрудно-синее, глубокое и бескрайнее, только оно – реально!..
Высоко-высоко над плоскими черепичными крышами пульсирует, дышит кружево хрустальных многогранников – аветирии, замкнутые в магической цепочке на Великом Кристалле в Храме Сириуса, защита наша и зрение. А ещё выше – весёлые, снующие в разные стороны веретёна воздушных лодок – виманы…
… Только оно - реально! Наполненное смыслом и счастьем, какого не было и не будет больше никогда!..

-  Аоцерис!

Он стряхнул с себя наваждение. Полукруглый зал, залитый мягким голубоватым светом. Огромный, до потолка, иллюминатор – серебристый туман и за ним, - он добрался, наверное, и сюда из его сновидений…

Александр поднял взгляд на стоящего чуть поодаль молодого человека в блестящем синем комбинезоне:

-  Оритез, как наша подопечная?

-  Она звала тебя, поэтому я тебя побеспокоил.
Улыбнулся.
-  С ней всё хорошо. Работа подходит к концу.

-  Её можно увидеть?

-  Конечно.

Они шагнули к противоположной стороне зала. Часть стены – лепесток орхидеи – отодвинулся… Полыхнуло белое пламя! Пронизало насквозь, наполнило горячей волной грудь! Не земной огонь – небесный, прими, привыкни к нему, открой навстречу своё сердце!.. Скажи – люблю…  И он ответит тебе, и поможет, и очистит, и даст силы…

В прозрачном саркофаге лежала девушка. Кажется, она спала. И улыбалась во сне. Всё тело её представляло сложнейшую энергетическую сетку, отдалённо похожую на переплетённые ветви деревьев. По каналам бежали, искрились разноцветные ручейки энергий. Какие-то участки вдруг замутнялись, бледнели, исчезали, вместо них появлялись новые… И пять жизненных центров, не семь, как Александр привык видеть – пять, - больших, вдвое, втрое больше прежних – живот, грудь, голова и два над головой, густо-синие, фиолетовые. Пульсировали, вращались, застывали на мгновение, стремительно закручивались вновь…

-  Старая энергетическая конструкция человека давно устарела, - тихо сказал Оритез, - жизнь в условиях новых вибраций требует иной сборки. Само физическое тело станет другим. Адаптированным к мгновенным трансформациям, перемещением в пространстве и времени… Человек станет вновь похож на человека древних працивилизаций. Человеком Космическим. Живущие на Земле перестанут быть слепыми и глухими от рождения.

Александр некоторое время молчал.

- «У врат чистилища душа - одна стояла…
 Ангел белый, её оставив, не спеша
прочь уходил… Звездой горела
Земля. И брошенное тело
в ней остывало, не дыша,
не размыкая хладных уст…
Душа глядела виновато
на тело, бывшее когда-то
рабом бесчестья и безумств.
Ей, неразумной, но крылатой.
И почитавшей божеством
себя, высокую, - родством
случайным связанную с телом…
Душа растерянно глядела,
как, угасая, зыбко тлела
Земля, малиновой звездой,
холодной и чужой отныне!
И понимала, что в пустыне
всеискупленья ледяной,
ей, бывшей на Земле рабыней,
за всё ответ нести одной…» *

Знаешь, Оритез, из нас шестерых, тогда, в Атлантиде, кто собирался и договаривался встретиться вновь в будущем перед сменой полюсов, только уже в эпоху сегодняшней пятой человеческой земной расы, она единственная, кто, кроме меня, уцелел… Мы не предполагали, что всё обернётся такой катастрофой…  И её-то я еле успел спасти. Дурочка. Она хотела покончить жизнь самоубийством из-за одного прохвоста, выпить уксусную эссенцию… Тогда б я уже ничем не смог ей помочь…

В этот момент девушка вдруг глубоко вздохнула.  Открыла глаза.
-  Почему тебя зовут Аоцерис? У тебя ведь другое имя?

-  Аоцерис – моё космическое, неизменяемое имя. Оно есть у каждого человека.

-  Спасибо.
Она улыбнулась и, кажется, снова заснула.

-  Не будем больше мешать, - прошептал Оритез, - пойдём, корабль приближается к Аристее.
Вокруг саркофага внезапно образовалась полусфера, ещё одна, внутри всё вспыхнуло, скрылось в энергетическом вихре…

-  Пойдём, пойдём, - собеседник Александра буквально вытолкал его из огненной комнаты…

Необыкновенной, сказочной красоты сверкающая белая планета надвигалась на них. Вот она закрыла всё видимое пространство, озарив зал утренним чистым светом…
Оба заворожённо глядели в иллюминатор.

-  Торе ми рео сивиа леодис, - даже не проговорил, подумал, кажется, Александр.
-  Что-что?
-  Это забытый язык атлантов.  Торе ми рео сивиа леодис.  Мы вступаем в новый мир.
 
       
          * - стихи Анатолия Богатых



ГЛАВА  3.   ШАХМАТНАЯ ПАРТИЯ В АТХЕТЕМИСЕ


-  Тор ми рео сивиа леодис!
    Мы вступаем в новый мир! -
Воскликнул молодой человек в светло-жёлтом хитоне, отстраняясь от шахматного столика и вскидывая вверх руки.            
На кончиках пальцев вспыхнуло – птица!  Белая птица радостно взмыла с ладоней в небо! Над хрустальными аветириями, в синь бездонную! Метнулась к зубчатым склонам горы Архас, заросшим густым лесом, круто взяла в сторону, к центру Атхетемиса – третьего из семи великих городов Атлантиды. Изящные башенки домов в десятки этажей, колоннады и дворцы – чёрный базальт, лазурит и яшма, и пирамиды из золота – они блистают ослепительно на солнце!.. Красотой и совершенством своим соревнуется он с гармонией и совершенством Божественного Космоса!.. А птица летит назад, проносится стрелой над беседкой, срывается вместе с ручьями и пушистыми гирляндами орхидей вниз с обрыва, где подступают к самому лазурному морю, утопающие во фруктовых садах, улочки старого города – блестящая чешуя, усеявшая берег, – домики с крытыми серебристой черепицей плоскими крышами… Далее, далее! Над танцующими волнами с жемчужной пеной, над слюдяной полоской моста - к храму-лотосу, волшебно-прекрасному, где найти мне слова, чтоб описать это чудо, изваянное из звёздного камня древними зодчими, услышавшими музыку Бога?.. Ангелы вдохнули в него искорку души Божественной Вселенной – один из семи Великих Кристаллов Сириуса.
-  Тор ми рео сивиа леоди!
    Мы входим в новый мир!
Вокруг молодого человека заструился воздух – словно смешивались горячие и холодные потоки…
Его соперник, седой бородач в оранжевой одежде, усмехнулся и передвинул фигуру, она замерцала, заискрилась изнутри на новом поле.
-  Ты, как всегда, торопишься, Виазанис. В новый мир мы ещё не входим.

Белая птица! Она затрепыхалась свечечкой в вышине, пропала.

-  Ты всегда не даёшь мне полетать, Сольтетий, - вздохнул молодой человек, опуская руки.

Девушка в светлой с вышивками тоге и юноша в фиолетовом плаще, беседующие у ажурных кованных перил на самом краю площадки, буквально нависшей над обрывом, с любопытством оглянулись на играющих. Юноша поправил золотую брошь на груди – ветвистое дерево с мощными корнями, - обязательный атрибут для жрецов. Символ гармонии, неразрывного единства неба и земли…

Все четверо находились на небольшой террасе под плетёным деревянным навесом от солнца. Площадь, на дальней стороне которой прилепился шахматный балкончик, полуохваченная невысокими зданиями с барельефами и мозаикой из разноцветной смальты – ещё оставалась пустой.

На Западном побережье Атлантиды расцветало раннее утро первого дня лета.

-  Никогда не понимала этой игры, - сказала девушка. – Можно просто почитать молитвы, войти в резонанс со Священным Кристаллом – и любое твоё желание будет исполнено.

-  Не любое, - задумчиво произнёс Виазанис, склоняясь над доской, - шахматы дают больше возможностей.  Я вот играю белыми и как бы обращаюсь через Сольтетия к Священному Кристаллу, ибо чёрный цвет автоматически делает всех его проводником.   Я выстраиваю разные позиции и пытаюсь получить Высшую силу для реализации своего замысла.
Он сделал ход, бородач тут же ответил.
-  Мне казалось, я был уже совсем близок к тому, чтобы переместить нас всех на Аристею. Но Кристалл через моего соперника ответил мне – нет. Что ж, будем искать новые варианты.

Юноша в фиолетовом плаще пожал плечами.
-  Шахматы были важны ранее, они являлись защищённым магическим каналом, через который мы обращались к могущественным Святыням Сириуса. Но затем, когда Священные Кристаллы были доставлены на Землю и подарены нам, атлантам, надобность в шахматах отпала…  Конечно, можно работать через них и сейчас, но это при условии, если реализация идеи, как и сама идея, не выходит за какие-то здравые границы… В противном случае это будет просто игрой, развивающей какие-то аналитические способности, но не более того. Объявленная тема – перемещение Атхетемиса на планету высшего спектра – Аристею, просто глупость. Этого по определению никогда не может произойти.

-  А мы попробуем, - пробормотал Виазанис, - я же не приглашаю в конце концов играть тебя или Летинию, - он кивнул на девушку.

-  Упрямство, - юноша поджал губы. – Аоцерис тоже упрям. И тоже любитель шахмат и странных идей.
Прищурившись, некоторое время смотрел на блистающий лотос храма.
-  Зачем искать союз с Гипербореей? Зачем равняться на неё? Эта цивилизация вчерашнего дня. Мы совсем другие. Мы новые. Какие-то слухи об инопланетном вторжении… Великий Кристалл Сириуса способен решить все существующие проблемы и отразить любые атаки из Космоса!
Он словно прислушивался к себе.
-  Для чего Аоцерис собрал нас в такой ранний час? Он давно мог быть здесь, но он не спешит, он просто идёт сюда пешком по улицам.

-  Всё дело заключается в том, - вдруг сказал Сольтетий, казалось, он весь погружён в игру и не следит за беседой, - дело в том, что ты просто недолюбливаешь Аоцериса.

-  Неправда!  Я очень люблю Аоцериса! – вспылил молодой жрец. – Я знаю его с самого детства. Он дружил с моим отцом, он всегда был для меня как старший брат. Императорский дворец и Совет Жрецов всегда подозрительно относились к вашему движению, а я всё равно здесь. Немногим разрешён вход в Храм Сириуса, а я тем не менее получил разрешение для Аоцериса и его спутницы, хотя сделать это было, поверьте, нелегко. И не вам упрекать меня в нелюбви к Аоцерису!

-  Друзья, перестаньте! – Летиния коснулась плеча юноши, - перестань, Гнорий, почему ты такой раздражённый сегодня? – к игрокам: - И вы перестаньте. Зачем ссориться? Мы все давно знаем друг друга и любим…  Задумайтесь, ведь мы живём в великое время! Через считанные дни произойдёт смена магнитных полюсов Земли. Да, Гнорий, кто-то действительно улетит на другие планеты. Но в основном все остаются. И наша Атлантида останется. Все меры приняты. Всё просчитано. Катаклизмы будут сглажены до минимума и не принесут нам особого вреда. Но вместе с тем это будет наступлением новой эпохи и все мы, возможно, встречаемся в нынешних реалиях последний раз… Зачем омрачать эту нашу последнюю встречу какими-то дрязгами?..
Девушка с задоринкой поглядела на собеседников.
-  А давайте договоримся, что через много-много лет, может, через тысячелетия, когда придёт очередной космический цикл смены полюсов, мы все вместе снова воплотимся в физическом мире и вновь будем вместе!
Летиния зажмурилась на мгновение, засмеялась:
-  Даже сердце замирает, какой могучей и процветающей будет тогда наша Атлантида!
Перевела сияющий взгляд на Виазаниса:
-  Я не играю в шахматы. Но вчера я настроилась на Священный Кристалл и попросила, чтоб всё было именно так. И получила ответ – «Будет!..»  Вы ведь согласны? Будет?

-  Будет! 
Возле беседки стоял Аоцерис. Все бросились обнимать его.

-  Как ведь подкрался – как ягуар! – сказал Сольтетий, похлопывая друга по спине.

-  Вы так заслушались речью Летинии.

-  А разве плохая речь? – несколько смущённо поинтересовалась девушка.

-  Очень хорошая! Со всем согласен. И со встречей в будущем… Хотя загадывать так далеко…
Чуть подался назад, тепло посмотрел на друзей.
-  Как я рад вас видеть. Простите, что пришёл позже. Захотелось немножко пройтись по городу, который так люблю и в котором так долго не был.

-  У тебя плохие известия? - посерьёзнел Сольтетий.

-  Неважные, - Аоцерис помедлил. – Жрецы Юга больше не подчиняются Верховному Совету. Они ждут вмешательства инопланетных сил. Мои источники сообщают, что вторжение реально и смена магнитных полюсов может пройти совсем не так благостно, как всех нас убеждает официальная власть.

-  А наша источники сообщают, что всё пройдёт вполне благополучно! – неожиданно вспылил Гнорий. – Священный Кристалл отразит любые вмешательства извне и все это знают!
Взял себя в руки, уже спокойней:
-  Я передал твою просьбу Верховному жрецу. Тольтек дал разрешение. Завтра в заявленный
час Храм Сириуса будет открыт для тебя и твоей спутницы, жрицы из Колхиды.

-  Спасибо. А почему такое плохое настроение?

Молодой жрец отвернулся от пронизывающего взора собеседника.

-  У него всё утро плохое настроение, - сокрушённо махнула рукой Летиния, - прямо и не знаем, как его развеселить.

-  Может, он стесняется твою приятельницу? – попробовал поддержать её шутливый тон Виазанис. – Говорят, она очень красивая.

Гнорий усмехнулся, покачал головой:
-  Колхида – митрополия атлантов. А её священнослужители при этом ведут тайные переговоры с Гипербореей.
Покосился на Аоцериса, с лёгкой иронией:
-  Мы даму, которая заранее смутила меня своей неземной красотой, похоже, так и не увидим?

-  Увидите, - Аоцерис прикрыл на несколько секунд глаза, - она уже совсем близко.

Полыхнуло!.. Голубым и бирюзовым!.. В танцующих языках пламени в нескольких шагах от разговаривающих соткалась призрачная человеческая фигура, стремительно наполнилась красками…
Молодая женщина в фиолетовом плаще, как у Гнория, склонилась, соединив ладони, в молитвенной позе; густые каштановые волосы, схваченные серебряным ободком с самоцветами, падают волнами на плечи…
Женщина глубоко вздохнула, подняла на окружающих свои с длинными ресницами глаза – тёмные, очень выразительные и большие… Едва заметная полуулыбка тронула её тонкое лицо. Она поклонилась. Все, кроме жреца, поклонились ей в ответ.

- Вот и наша гостья, - обрадованно сказал Аоцерис, - прошу любить и жаловать – служительница Храма Этурнии в Колхиде – Геотия… Очень рад тебя видеть. Перемещение прошло без проблем?

-  Да, - тихо ответила та.

-  А это мои лучшие друзья: Сольтетий, Виазанис, Летиния…

-  Обрати внимание, Летиния, - не дал ему закончить фразу Гнорий и указал на золотой значок на груди жрицы, - даже главный символ мироздания у них, как в Гиперборее: дерево золотое, а корни из бронзы. Мелочь, вроде бы, но как сие многое характеризует!

- Дерево озарено солнцем, а корни спрятаны в земле, - спокойно, но твёрдо ответила женщина.

-  Земля и небо есть единое целое, - вздёрнул подбородок молодой жрец, - нет ничего ниже и ничего выше! Это основа мироздания, закон, на котором зиждется мировая гармония!

- Дух всегда приходит с неба.

На щеках Гнория выступил румянец, но он вновь совладел с собою.
- Мне пора, - произнёс холодно, не обращаясь ни к кому. И с усмешкой к Сольтетию и Виазанису: - Вы можете сколько угодно скрывать свои мысли, но я знаю, что вы думаете обо мне – соглядатай и доносчик.  Нет, мне не интересны все ваши тайны. Так что можете совещаться здесь без всякой боязни быть подслушанными.   Аоцерис, завтра в назначенный час я буду ждать у входа в храм.  Прощайте.
Слегка кивнул, чиркнул перед собой ладонью – в воздухе образовался огненный знак из перекрещенных линий, двинулся к нему и исчез…

Все некоторое время молчали.

-  Никогда не видел его таким возбуждённым, - наконец сказал Виазанис.

-  На самом деле, это хороший юноша, - задумчиво произнёс Аоцерис. – Я помню его ещё ребёнком… Ему тяжело внутренне выполнять роль соглядатая, а ведь сейчас, на самом деле, он именно соглядатаем от Тольтека и является… А отказаться он не может – это стало бы концом его карьеры…  А планы у него ох как велики… Вдобавок, как две трети атлантов, он искренне не любит Гиперборею.

-  Неужели всё так действительно серьёзно, - спросил Виазанис, - без всяких вариантов?

-  На границе Солнечной системы стоят целые армады боевых кораблей андромедиянцев, есть прибывшие из других галактик… Нельзя полагаться лишь на одну силу Священного Кристалла. Надо срочно идти на союз с Гипербореей. Вместе мы будем крепче.

-  В Гиперборее этого хотят и ждут, - добавила Геотия.

-  Тогда мы сегодня же отбываем в столицу, - заявил Сольтетий, Виазанис кивнул. – Завтра в Императорском дворце нас будет несколько десятков руководителей оппозиционных движений. Мы обязательно донесём все наши опасения до императора и Высшего Совета жрецов, и обязательно поставим вопрос о союзе… Летиния, может, ты не пойдёшь с нами?

-  Почему? – удивилась девушка. – Обязательно пойду. Что они сделают лидерам оппозиции, за которыми значительная часть общества, представителям знатных древних родов?.. Если б даже было опасно, я б всё равно пошла.

-  И я б пошёл, - посетовал Аоцерис, – да слишком у меня скверная репутация. Появление моё во дворце будет весьма большим раздражителем для власти… Без меня легче будет договориться.

-  И при этом Тольтек свободно дал тебе разрешение на вход в Храм Сириуса, - заметил Виазанис.  - Это странно.

-  Да, это странно, - согласился Аоцерис.

Опять возникла неловкая пауза, никто не знал, что сказать.

Разгоралось утро, но город по-прежнему словно спал.  Стояла неестественная тишина. По площади начал стелиться сизый туман - он плывёт от Большого фонтана с мраморными Героями?.. Размывая очертания колонн, стены с мозаикой и барельефы…

-  Я тоже пойду, - сказала Летиния, - что-то мне стало грустно… Надо подготовиться к отъезду. – Поклонилась жрице: - Счастлива была познакомиться с тобой, Геотия.
Пошла прочь от беседки, соединив ладони и шепча молитвы… Растаяла в воздухе….

-   В - ххх! – Вихрь серебристый, – стая сверкающих чаек с хриплыми криками пронеслась над головами!  И всё вокруг сразу наполнилось жизнью и разноцветьем. Небо зарябило от множества виманов, в старом городе – там, сям - потянулись вверх сиреневые дымки от костров: хозяйки принялись колдовать над завтраком - традиционное пшеничное варево с приправами, - подобное кушание готовят только утром и только на открытом небе, когда народившееся юное солнце, победив тьму, освящает землю своими волшебными лучами. А на площади в нескольких концах возникли снующие по делам люди в ярких пёстрых одеждах…

-  Это всё Виазанис, - засмеялся Сольтетий, - он попытался переместить Атхетемис в другое пространство, на планету высшего спектра – Аристею. Да вот, ничего не вышло.

Аоцерис тоже рассмеялся:
-  Очень интересно.
Поизучал взглядом позицию на доске.
-  Виазанис, разреши мне доиграть за тебя?

-  Конечно.

Аоцерис сел за изящный шахматный столик из оникса… Пробежался пальцами по фигурам, почувствовав их энергию и силу… Конь, слон, воин… И сделал ход…

…  И очутился в небольшой комнате с глянцевыми металлическими стенами и потолком.

 Нет потолка! Чёрное звёздное небо, золотое созвездие Большого Пса, сияющий, пульсирующий – Сириус.
Нет стен! Голубые, пепельно-серые, серебристые, розовые потоки энергий!..
Нет преград! Лоси бредут в тумане по зеркальной воде Северных озёр…

- Это гиперборейские мотивы, лоси – проводники между мирами, - донеслись откуда-то издалёка голоса Геотии и Виазаниса.

Но Аоцериса уже не было с ними. Он мчался с чудовищной скоростью над безднами пространств, под солнечными куполами; лопались плазменные шары, огненная буря бушевала в Великих садах Юпитера и Венеры, где тоже был он недавно в поисках спасения… И он понял, что всё будет не то и не так, как он себе представлял и как себя успокаивал, и надежда, которая ещё теплилась до этого момента в его душе, исчезла, рассыпалась в прах перед приближающимся грозным пламенем искупления ли, возмездия, или рождения вновь – не здесь, через многие и многие тысячелетия, через разверзнутые пропасти уходящей от него навсегда гибнущей Вселенной!..
Аристея, Аристея – планета света и волшебства, обитель новая спасения моего…
Что это? Аоцерис стоял перед зелёной дверью, увитой цветами. А рядом с ним – светловолосая девушка в каком-то странном одеянии…  И он знал, что это – Геотия, но ведь она совсем не похожа на жрицу Храма в Колхиде…
В следующую минуту необоримая, неведомая сила стиснула, вышвырнула его прочь, из видений, из игры…

Аоцерис толкнул от себя шахматный столик, фигуры посыпались на пол…

-  Что ты увидел?
Все трое с тревогой склонились над ним. Он заглянул в карие, завораживающие, взволнованные глаза Геотии…
-  Ничего. Зелёную дверь.

Запахи, звуки, птицы, свежий ветерок с моря, прогнавший с площади остатки тумана… К беседке потянулись зеваки, с любопытством взирая на столь рано севших за шахматную доску игроков…

На Восточном побережье Атлантиды начался первый день лета.



ГЛАВА 4.  ПРОБУЖДЕНИЕ НА АРИСТЕЕ


Ей снились чудесные сны!
Изумрудные горы взлетали золотыми шпилями в сверкающее синее небо!  Может, это и не горы – фантастические храмы и пирамиды в обрамлении зубчатых стен, кряжистых башен, похожих на стволы могучих деревьев-великанов.
Море! Ей снилось море – волшебное, невыразимо прекрасное!.. Солнце ослепительно выплывало из-за горизонта, обрушивало потоки света. И душа, омытая поющим огнём, избавленная навсегда от страданий, пела и плакала в океане неземных красок и мелодий.
Картинка резко сменялась другой. Ксения видела себя девочкой-подростком; деревня, бревенчатый бабушкин дом; она вскочила среди ночи и долго не понимала – где она? Только что её окружали красивые, с тонкими одухотворёнными лицами мужчины и женщины в длинных белых одеждах; здоровались, обнимали как давнюю знакомую… «Родная, почему ты не пишешь стихи? Пиши обязательно, стихи очень нужны миру». После этого видения-сновидения она изменится, повзрослеет. И, действительно, начнёт серьёзно заниматься поэзией.
Между тем накатывалось новое кино: зелёная дверь, сияние, знакомый незнакомец Александр-Аоцерис, не давший выпить ей уксусную эссенцию, обнимает её за плечи и шепчет: «Не волнуйся, всё будет хорошо».
А потом вскипали вихри красок, звуков; волшебная планета в шлейфе аметистовых туманностей летела навстречу. Живая, живая! Чувствуете горячее дыхание?  Видите, слышите - бьётся, пульсирует её сердце! Грудь плавится как воск, душа вмещает в себя новый ритм, музыку и любовь - чудо, подаренное мне!.. Девушка застонала от глубочайшего, не испытанного никогда ранее блаженства…

… И проснулась.
Сказочные миражи уходили, рвались, бледнели… Ксения почувствовала внутри себя удивительный покой, счастье, - то, что называется, наверное, душевной гармонией…
Она лежала в своём джинсовом комбинезончике на широкой мягкой кровати. Высокие нежно-голубые стены, сводчатый потолок, узкие окна, газ колышущихся на ветерке занавесок.
Девушка приподнялась в своей колыбельке, «колыбелька» - ласково погладила краешек перины, ажурное покрывало и подушку. Рядом стояла тумбочка – точь -в- точь как дома в её спальне… Вдруг нахлестнула мысль – может, я стала старше?
Зеркало, зеркало, зеркало!
Выдвинула ящик – есть! Поднесла к лицу… Уф… Она не стала старше. А вот красивей, кажется, стала… Безусловно, красивей.
Положила бережно чудо-стёклышко на место….
Неужели это не Земля?

-  Чирик!
Синичка впорхнула. Запрыгала весело на спинке кровати:
-  Ксюша, привет!

« Я понимаю язык птиц?!»

-  Ксюша, как мы рады! Идём, идём! Все ждут тебя!
И вылетела в открытую дверь.

Бабушка говаривала: «Внученька, обязательно корми синичек зимой, они встречают людей у входа в Рай».

Девушка вскочила на ноги. И удивилась лёгкости. Невесомости своего тела. Да, она стала совсем другой. Выбежала из комнаты вслед за своей встречальщицей!..

Водопады разноцветных орхидей; розы, амариллисы, тюльпаны; и кремовые складки плотного тумана между ними, и наверху; серо-фиолетовые напольные каменные плитки покрыты испариной. Опьяняющий аромат. Воздух влажный и немного душный.
В разлапистых листьях монстеры резвились синички:
-  Мы рады, мы рады!

-  Доброе утро!

И только сейчас Ксения увидела красивую светловолосую женщину в простеньком бежевом платье чуть в стороне, в углу теплицы. Несколько напряжённо, хотя и доброжелательно, она смотрела на гостью.

-  Проснулась?

-  Здравствуйте… Да.

Женщина как-то немножко суетливо взяла с пола небольшое ведёрко с водой и полила большой пушистый аспарагус в пузатом глиняном горшке. Цветок укутался изумрудным облачком, коснулся хрупкими веточками плеча своей благодетельницы:
«Люблю тебя».

-  Я тоже тебя люблю.

Незнакомка повернулась к девушке.
-  Как это замечательно, что ты пишешь стихи!

-  Да, - кивнула Ксения.

Обе не знали, как завязать разговор.

-  Идут! Идут! – внезапно заметались жёлтыми огоньками синички.

Занавески кудрявых серебристых традесканций за аспарагусом раздёрнулись:
-  К вам явился дед Мороз, он подарочек принёс!
И в комнату шагнул недавний спаситель Ксюши. В голове у девушки мелькнуло: «Совсем не к месту про деда Мороза». Мужчина держал на руках странное существо, отдалённо похожее на медвежонка. Небольшой – сантиметров двадцать; короткая розовая шёрстка, леопардовый бант на шее, носик тёмный, вздёрнутый, оттопыренные сиреневые ушки, и глаза – золотистые, очень выразительные, весёлые и грустные одновременно. Сей розовый чебурашёнок показался Ксении очень знакомым. До боли знакомым!

-  Это и есть подарочек, - Александр погладил человечка-медвежонка по макушке. – Вижу вдруг – притулилось вот эдакое явление у порога.

-  Ага, я это был, - согласился тот, голосок басовитенький и смешной.

-  Фотя! – вспомнила девушка. – Так это мой любимый мишка! Любимая игрушка из детства! Так он живой?!

- Всегда живой, неизменный, - пробормотал Фотька, зачем-то потрогал левое ухо и расплылся в улыбке: -  Значит, привет, красавицы!

-  Не подхалимничай, не поможет, - строго предупредила женщина, недовольно глядя на маленького гостя. – Почему без спроса пришёл?

- Думы привели, - посерьёзнел последний, глубокомысленно подперев лапкой подбородок.

Женщина покачала головой.

-  Дурачок! Дурачок! -  щебетали синички.

-  Ладно, друг ситный, - Александр опустил человечка на пол возле аспарагуса, - мне дам надо познакомить, а ты вон за пальмой пока поухаживай.

-  В земле не испачкайся, - добавила женщина.

-  Чего я буду пачкаться-то, - проворчал Фотька, - вон, вижу, политый стоит… Поросёнок я что ли?

-  Нет, ты дурачок, - пропиликала синичка, как показалось Ксении - встретившая её первой. Ну все похожи друг на друга, не различить!

Александр между тем обнял одной рукой за плечи хозяюшку цветника:
-  Наша руководительница. Заведующая миром Небесных братушек, откуда у нас Фотий родом, - весело покосился на розового медвежонка. – А зовут её…

-  Лена. Можно просто Лена.

-  Да?.. Ну тогда не просто Лена, а Лена Прекрасная.

Фотька одобрительно крякнул.

- Вот весь этот, - повёл руками, - драцено-лиано-гладиолусовый всякий, уголок – только крошечная часть её необозримых цветочно-растительных плантаций.

-  Всё-таки ты балабол, - вздохнула женщина.

-  А это Ксюша, - продолжал Александр, - студентка-первокурсница кафедры Русского языка и литературы, талантливая поэтесса, очень любит уксусную эссенцию.

-  Правда балабол? – пришла на помощь девушке её новая знакомая.

-  Правда! - с вызовом сказала Ксения, вздёргивая подбородок.

В этот момент взгляд начальницы небесных братцев упал на своего подопечного, вытирающего лапы о цветочный горшок.
-  Испачкался-таки! Так и знала! Зачем в землю полез?

-  МокротУ поливки проверял.

-  Дурачок! Дурачок! – веселились синички.

-  Лета! – Александр посерьёзнел. Поправился: - Лена! Ксении надо вернуться домой. Помоги нам выбрать дорогу.

Все сразу притихли – птицы, бубнящий что-то под нос сиреневоухий небесный братунчик… Воздух потемнел.  Всё как-то неуловимо изменилось.

-  Конечно, помогу, - ответила волшебница. – Ты прав. На Астерии, как и на Земле, у каждого свой путь. Ваша дорога лежит к Морю Перехода, где ждут путешествующих могучие океанские лайнеры. На одном из них вы поплывёте в Край поэзии. Там и исполнятся все ваши желания… Чудный путь! Путь воспоминаний о прошлом и будущем. Путь радостный и грустный. Но всегда озарённый светом в конце.

Воздух продолжал темнеть.


«Комната стала синей –
Это, наверно, глоксинии,
Васильки в прихожей, а в ванной
Крошечные тюльпаны.


Всё теперь не на месте.
На голубой луч слова повесьте –
Они запоют: «Что с нами?
Мы выстраиваемся только стихами».

В воздухе плывёт одеяло,
Ковёр-самолёт, опахало –
На нём гудят плюшевые мишки,
Жуют пряники и коврижки.

У входа пруд с камышами,
Паучки с розовыми ушами;
В лодках свистят, спустившись с горы, раки,
Плывут лягушки и, в пурпурном ореоле, маки.

Облака пролетают сквозь стены,
Они похожи на радужную пену.
Опускаются на плечи и шепчут
О дивных мирах любви бесконечных.

Цветы закрутили хороводы,
Открылись в зелёном небе дворцы и своды,
По серебряным дорожкам горным
Мы скоро к ним с тобой дойдём бесспорно.

Нас с тобой там так долго ждали,
Пока мы пребывали в печали.
Отправимся в путь утром, пожалуй;
Сперва на север, где пылают золотых звёзд пожары.
Где вдоль дороги, ты не смейся, а слушай,
Звенят над Млечной рекой колокола-груши».


Всё, всё переменилось! Они стояли на гладкой, словно отполированной, просёлочной дороге. Зелёные поля, холмы вокруг. И синее бездонное небо.

-  Теперь я только могу пожелать вам счастливого пути! – сказала Лена.

-  Хорошо, что синиц не будет. – Все забыли о Фотьке, он продолжал вытирать лапы уже о брючины Александра. – Надоели, трещотки! Сами они все дурачки.

-  Что ж мне с тобой делать! – засмеялась женщина. – Всё утро упрашивает меня отпустить его с вами в путешествие!

-  Значит, надо отпустить, - развёл руками Александр.

-  Отпускаю, - махнула рукой. Погрозила пальцем хулиганишке:  -  Чтоб вёл себя хорошо!

-  Это естественно, - заверил тот, отлипая от брючин мужчины.

- Но тогда, будете путешествовать в краю поэзии, заглянете ещё ко мне в гости. Договорились?

-   Обязательно заглянем, - улыбнулся Александр.

-  Обязательно заглянем, - повторила Ксения.

-  Заглянем без проволочков, - добавил Фотька.

-  И я тебе всыплю, - снова погрозила ему пальцем женщина, - без проволочков.

Помолчали.

-  Ну, идите мои любимые, пора…

Путешественники зашагали вперёд по дороге. Ксения оглянулась – их провожатая глядела им вслед и улыбалась. Ведь они встречались раньше! Они знают друг друга!

-  Я, пожалуй, возьмуся, - отвлёк её от налетающих воспоминаний Фотька, потянулся на цыпочках.

Девушка взяла небесного братца за лапку – мягкую, но сильную, цеплючую…

Александр весело покосился на них. Как у него получается – и язвительно, с иронией, и очень тепло вместе с тем.

-  Ну, братцы-кролики, петь не будем, а стих прочитать надо. Момент требует. Ты, Ксюш, у нас поэтесса, вот и приступай.

-  Я не знаю, я не умею - стушевалась девушка.

-  Ладно, тогда буду читать я.

Её спутник задумался и посерьёзнел.

 

Мне не вместить в душе картины:
Сады, долины, города.
Тот край, который я покинул,
Не покидая никогда.

Дома, колонны, арки, своды,
Плывут деревья на холмах;
И ощущение свободы,
И мир невидимый в глазах.

Кристалл на площади и в сердце,
Мои друзья, которых нет...
Ключи молитв, ворота, дверцы
Других созвездий и планет.

И лодка - вот, в мгновенье ока
Уносит в сон на край земли.
И много красок, песен много,
И смех, и свет, и корабли.

Как будто я стою в передней
В мою заветную страну.
Мне только сделать шаг последний,
Я только руку протяну -

Сверкают храмы Атлантиды
В земных созвездьях белых гор!
Звенят, как струны, пирамиды
Воздушным фа-диез мажор!..*

Нет, в эту ночь и в этот вечер
Мне не проснуться, не уснуть...
Мне сделать только шаг навстречу,
Мне только руку протянуть.

-  Мне только сделать шаг навстречу,
   Мне только руку протянуть, -
   повторила Ксения.

И синее небо шепнуло вслед за ней:
«Мне только сделать шаг навстречу,
Мне только руку протянуть»…


*  -  фа-диез мажор – частота, на которой работают пирамиды




ГЛАВА  5. СВЯЩЕННЫЙ КРИСТАЛЛ СИРИУСА


Аоцерис умел сохранять хладнокровие, управлять эмоциями в критические моменты, коих в его жизни было предостаточно. Но под конец своего десятидневного путешествия по югу континента, по так называемой – Чёрной Атлантиде, где население преимущественно не со светлым, как на севере, а с тёмным цветом кожи. Когда в очередной раз его настиг энергетический клинок… Он не сдержался. Не рассеял силу колдовского меча с помощью духовного стержня, высокой вибрацией, как это делают гиперборейцы, не желая причинять сильного вреда нападавшему, а это в данном случае было бы умнее. Он яростно ударил навстречу, волей сломал волю – и услышал, увидел: где-то далеко вскрикнул от боли, хватаясь за сердце, неизвестный маг в характерном малиновым тюрбане. И в последний момент смягчил удар, не убил тёмного воина.
Затем Аоцерис ушёл за невидимую защитную границу Кристалла Сириуса, за которой никакие вражеские атаки уже не грозили. И только тогда понял, насколько устал. Поэтому ввязался в драку. Тут же пожалел об этом. Его мирная поездка в самом завершении оказалась смазанной. И чем он отличается от остальных северян – гордых, презрительных, упивающихся своей силой и своей вседозволенностью.
Когда-то обе расы, пришедшие в древности на материк, одна с севера, из Гипербореи-Даарии-Арктиды, другая из Африки и Индостана, хоть и не дружили, но долгое время умели договариваться друг с другом и относительно мирно сосуществовать. Неприкрытая вражда началась триста лет назад, когда северной, Белой Атлантиде был преподнесён в дар от нескольких могущественных цивилизаций Сириуса семь Магических кристаллов. Великие генераторы энергии, открывшие колоссальные возможности во всех областях. Главный поместили в пирамиду на дно океана перед столицей, шесть дочерних – в храмы, возведённые на суше в крупных городах. Вот тогда оформилась окончательно, стала главенствующей идея поставить под своё полное управление Юг. А в перспективе всю планету, включая свою священную прародину – Даарию. Навязать свои правила и ценности. Но если с последней сохранялся пока ещё натянутый нейтралитет, отношения с Чёрной Атлантидой испортились вконец. Те в ответ обратились за помощью к деструктивным державам Космоса и помощь в виде ключей-знаний к мощным магическим практикам получили. Накал страстей усилился неимоверно.  Дело шло к войне. Ситуация усугублялась подоспевшими сроками смены магнитных полюсов… Впрочем, официальные власти утверждали, что всё держат под контролем.
Так не считали в Гиперборее. И Аоцерис склонялся к мнению мудрых правителей древнейшего государства. В последние годы он развёл бурную деятельность. К недовольству главного своего оппонента Верховного жреца Тольтека создал с единомышленниками оппозиционное движение. Искал союзников на планетах Солнечной системы и Дальнего Космоса. К южанам он поехал понять, убедиться в готовности и решимости элиты к серьёзной схватке, а также попробовать предложить некоторые планы взаимоуступок, способных понизить градус кипения между противниками, - то, что он пытался донести, и, как он надеялся, небезуспешно, до власть имущих у себя дома.
Аоцериса знали и, как всегда, встретили с уважением. Дали охрану. Не чинили препятствий любым его перемещениям. Но никто из государственных чиновников, представителей знати, просто давних приятелей демонстративно не желали с ним встречаться.
Аоцерис посетил Роху, столицу Юга, с циклопическими квадратными храмами из базальта. Теухет и Саундину, - нескончаемые хаотично слепленные друг с другом бедные хибары из соломы и глины. Ехал по плохим дорогам на неуклюжих самодвижущихся повозках к фиолетовым пирамидам Тхвенве; поднимался в обсерваторию-поселение Хауаф на Пике Андромеды. Повсюду двери были закрыты для атланта.  Лишь тысячи взглядов – подозрительных, колючих. Стена молчания. Беспокоящие, назойливые наскоки мелких магов. И выпивающее силы, не оставляющее ни днём ни ночью напряжение в воздухе.

Буквально в последний день счастье улыбнулось Аоцерису. Фалауэр, довольно представительный столичный сановник, пригласил его в только что отстроенную загородную резиденцию. Увы, к серьёзным беседам товарищ атланта был явно не расположен. Угощал всевозможными яствами, предлагал в шутку наложниц, пел, пил, балагурил… И только прощаясь, как бы между прочим, всё так же сверкая своей белозубой улыбкой на смуглом лице, словно ему не было никакого особого дела до своих слов, произнёс:
-  Война неизбежна, брат. Теперь уже не одни вы мечтаете подмять под себя весь мир. Не теряй времени и возвращайся домой. Пей, веселись, или – философствуй, если тебе это больше по душе. Сегодня – мы ещё имеем. А вот – завтра, – у нас у всех может уже и не быть.  Прощай.


«Прощай».
Аоцерис вздрогнул, ему показалось, что последнее слово он проговорил вслух, покосился на своих спутников…

-  Я хочу прояснить цель своего визита и свою позицию, - продолжала Геотия. – Строго говоря, она не только моя: так считают все в Гиперборее.

-  Колхида – не Гиперборея, - бесстрастно сказал Гнорий, не глядя на колхидианку.

Они шли по серебряному мостику, под ногами скользили мокрые, выложенные в шахматном порядке, плитки из белого и зелёного мрамора.
Над заливом таял утренний туман. Солнце уже всходило, подсвечивало его золотыми лучами. Создалась какая-то особенная игра света – всё казалось нереальным, неустойчивым, зыбким.

- Так вот, - жрица никак не отреагировала на реплику своего оппонента, - мы считаем, что Священный Кристалл Сириуса, главный виновник, уж извините, вырвалось, всех ваших достижений…

Гнорий усмехнулся.

-… Не функционирует так, как раньше. Магический код его, возможно, был изменён. Изменён силой, многократно превышающий потенциальную силу всех вместе взятых цивилизаций Сириуса. Скрытно сие было исполнено или по договорённости с последними – можно только гадать: прямых доказательств нет. Благодетели ваши уверяют, что всё в порядке. Но в Гиперборее уверены, что вы теперь слышите и видите только то, что сами хотите услышать и увидеть, а не то, что есть на самом деле. Например, вы думаете, что вы непобедимы, а это вовсе не соответствует действительности.
Геотия сделала паузу.
-  Почему так произошло? Может, из-за традиционной недооценки атлантами духовных путей развития?.. Впрочем, я здесь не для упрёков и обвинений. Перед грядущими испытаниями нам надо забыть распри и объединиться. И я благодарна, что мне, чужестранке, служительнице иного культа, разрешено помолиться в вашей святыне. У меня нет посвящения, я не подключена к Кристаллу, как вас подключают к нему с самого рождения. Вдруг я увижу что-то другое? Или то же самое. Или вовсе ничего. При любом раскладе, как мне мыслится, любая полученная мной информация может послужить сигналом к примирению между нами.

Женщина замолчала. Лицо Гнория оставалось подчёркнуто холодным и невозмутимым.

Дорога по мостику закончилась. Они очутились на площадке у входа в храм, - золотая стена с выпуклым рисунком дерева с развитой ветвистой кроной и такими же разветвлёнными глубокими корнями. Часть стены внезапно растаяла, молодой священник пригласил жестом своих подопечных внутрь.

Вот он! Священный дар Сириуса! Огромный, в два, даже, пожалуй, в три человеческих роста, похожий на розу, залитый изнутри нежно-жёлтым светом, магический Кристалл лежал в полном мраке на гранитной ладони в самом центре храма. Вспыхнули серебром стены! С десяток призрачных фигур метнулись к вошедшим!.. Гнорий взмахнул руками, прочертил в воздухе замысловатый огненный знак, стражи святилища отступили, исчезли, храм вновь погрузился в темноту.

Аоцерис облизал пересохшие губы, покосился на Геотию – бледная, жрица так и впилась глазами в волшебный цветок.

- Священный Кристалл Сириуса перед вами, - произнёс жрец, это была официальная фраза, означающая начало контакта.

Свет внутри розы усилился… Кажется, зашевелились лепестки?..

«Зачем ты здесь?»
Голос, тихо, ненавязчиво прозвучавший внутри Аоцериса, тем не менее ошеломил атланта своей затаённой нечеловеческой мощью.

«Я хочу узнать, будет ли война? Что будет с Атлантидой? Успею ли я сделать что-нибудь? Что будет со всей Землёй?!..»

Он не успел договорить – на месте Кристалла взвилось ослепительно, обожгло глаза фиолетовое пламя!  Великая сила вырвала его из реальности!..

Аоцерис летел в сиреневые водовороты галактик, сквозь чёрные бездны времени, вот лазурное море уже плещется внизу, храм на берегу, похожий на комплекс Этурнии в Колхиде, и уже ничего нет! нет! Красная пелена, грохот - и четыре блестящих сферы плывут в чёрных облаках дыма, приближаются к нему… Видение длилось несколько секунд…

«Господи!»

Аоцерис возвратился, пришёл в себя.

-  Господи! – вскрикнула вновь Геотия и рухнула на пол.

Он подхватил её. Лицо жрицы исказилось от ужаса.

-  Это война. Это мировая катастрофа, каких не было… Мы все погибнем, нет спасения…
Совладела с собой. Высвободилась из рук мужчины и стремительно вышла прочь из храма.

Аоцерис оглянулся на Гнория. Тот, кажется, осунулся и постарел лет на десять.
-  Передай Толтеку… Всё, что она сказала. Сегодня вечером, как условились, жду тебя на старом стадионе…

Молодой человек кивнул уже ему вслед…

Фиолетовое пламя погасло. Огромная жёлтая роза на каменной ладони таинственно мерцала и переливалась в бездне…

Пурпурные змеи преисподней – они возникли в воздухе, заструились огневейными ручейками…
 В следующее мгновение мужчина в жреческом хитоне, с бородой, лицом суровым и властным врезался тяжёлым взором в Гнория – Толтек!

Юноша поклонился.

- Ты всё время был здесь? – спросил Верховный жрец своим обычным глухим низким голосом. – Что увидела колхидианка?

-  Она увидела войну.
Гнорий судорожно сглотнул, поднял взгляд и посмотрел прямо в пронзительные глаза Толтека.
-  Но Священный Кристалл Сириуса отразил все удары.

И грани-лепестки магической звёздной розы слегка шевельнулись, словно подтверждая истинность его слов.





ГЛАВА 6.  МНЕ БОЛЬШЕ НИЧЕГО НЕ НАДО


День пустой, день никчемный!

После расставания с друзьями Летиния возвратилась домой – в уютный двухэтажный особняк в старом городе, прячущийся от мира в настоящем лесу из фруктовых деревьев. Долго слонялась бесцельно из угла в угол. Потом села за изучение медицинских трактатов по биоэнергетике.  Два года уже она осваивала лечебную науку на специальных курсах при Императорском дворце. И по результатам последних ближайших практик и проверок осенью состоится обряд Первого посвящения. Но как это обычно бывает накануне важного ответственного события – завтра визит к самому императору! – работа не шла. Да-да, визит был очень важен! Несколько месяцев уже будущую целительницу одолевали странные сомнения в истинности официальной, государственной точке зрения на приближающиеся события. Странные, ибо она безусловно верила высшей духовной и светской власти. Верила в силу Священного Кристалла Сириуса. Верила в информацию, получаемую от него – счастье, мир, процветание; встреча через тысячелетия! Чудны дела твои, Господи! В этот свой недавний вопрос она вложила всё сердце!.. Но интуитивное нарастающее ощущение близкой беды – не отпускало её. Именно поэтому она приняла решение отправиться завтра вместе с Виазанисом и Солтетием в столицу и услышать ответ из уст первых лиц Атлантиды.

Летиния, наверное, с полчаса простояла у окна, наблюдая, как в соседнем саду в бассейне из розового мрамора с фонтанчиком весело плескалась ребятня. И девушке сделалось грустно, что у неё ещё нет детей. И возлюбленного нет… Впрочем, нечего слезомойничать, у неё всё впереди. Мама и папа вообще поженились в солидном весьма возрасте. Она, конечно, засиживаться так не собирается, но, в принципе, примеры есть.

Утешив свои печали хотя бы на предмет личной жизни, Летиния вновь открыла старинный ещё в кожаном переплёте фолиант из городской библиотеки о лечебных свойствах минералов. Но вместо чтения опять принялась прокручивать в голове сегодняшнюю утреннюю встречу. Виазаниса, как он дурачился, поставив заранее невыполнимую задачу: перемещение Атхетемиса на планету высшего спектра!.. Геотию, жрицу из Колхиды, заспорившую с Гнорием…
Вот интересно, символ Вселенной у Гипербореи – бронзовое дерево с золотой кроной, у Атлантиды – дерево золотое полностью. Мелочь для незнающего, но для знающего – по сути два разных миропредставления. Арктида исповедовала всегда духовные принципы. Человек, как и всё мироздание, состоит из двух половинок – тёмной и светлой (здесь единое мнение). Цель человека, который изначально задумывался как дитя света, - движение к этому самому свету, высветление самого себя, только так обретается Высшая Гармония. Золотая крона – Восходящие миры Космоса, Божественность, Бог. Путь сложный внутренне, аскетичный, сопряжённый с серьёзными духовными практиками и самоограничениями, но – прекрасный!
В Атлантиде иное представление о Высшей Гармонии. Тёмное и светлое не враждуют друг с другом, а сотрудничают. Цель человека не в высветлении самого себя, а в поиске наиболее естественного взаимодействия между двумя половинками своей души. Духовные практики необходимы не только для стремления вверх, но и для погружения вниз, в «бессознательное», к Протоогню – первоматерии, из которой был создан мир. Высшая Гармония – это гармония отношений.   
Надо заметить, что вышеизложенная философская концепция, вызревавшая у атлантов довольно продолжительное время, окончательно оформилась и превратилась в официальную государственную доктрину всего лишь несколько столетий назад. Когда Белая Атлантида обрела Кристаллы Сириуса и с их помощью получила доступ к реликтовой энергии ядра Земли, преобразовав, смягчив - адаптировав эту энергию к человеку и в целом физическому миру.
Преодоление гравитации, биоэнергетическая медицина, генная инженерия, материализация, дематериализация… Много всего. То, что гиперборейцы нарабатывали тысячелетиями, атланты, получившие в руки Священные кристаллы, освоили за пару-тройку веков. Разве это плохо? Аоцерис, знающий человек, представитель высших элитарных кругов государства, и он же изгой среди них, считает, что - плохо. «Священный Кристалл Сириуса – величайшее творение великих адептов Вселенной, но это ещё не Бог». Когда человеку всё даётся в жизни легко, всё преподносится на блюдечке, он теряет чувство реальности, начинает считать, будто мир вертится вокруг него. Ступает на путь иллюзий и духовной слепоты. Может, её товарищ прав? Кристалл заменил нам Бога, сделал нас самих богами, но достойны ли мы такого имени, умеем ли благоразумно пользоваться полученными знаниями и возможностями?

Летиния вздохнула. Конечно, Геотия, чужестранка, неспроста допущена до святыни атлантов. Что она увидит?
Взяла, закрутила в ладонях отполированные шарики звёздчатого сапфира. Сапфир великолепно выравнивает энергетику тонкого тела…
Спустилась в сад. Близкое дыхание моря. Орхидеи.  Яблони и каштаны. Каштаны не растут в Атлантиде. Кажется, мамин брат привёз в подарок из дальних краёв совсем маленькие деревца. Теперь они высокие и красивые. Рядом с дядюшкиными каштанами и образовалась призрачная фигура Сольтетия. Её давний друг вышел с ней на телепатический контакт. Предложил лететь завтра в Город Морских Ворот на вимане втроём с Виазанисом. Но сперва наведаться на Юг и на Запад, соответственно, к Чёрной и Красной Атлантиде. Так сказать, «прозондировать ситуацию, понять, насколько близок Дух Войны». Рискованное мероприятие. Вдобавок нарушающее запрет власти приближаться к границам… Летиния согласилась. Ей внезапно стало всё равно: навалилась тоска, какой она никогда не испытывала раньше. Силы исчезли – не хотелось ни возражать, ни спрашивать о чём-либо…

Вечерело. В воздухе разливался аромат ночных цветов. На тёмно-синем небе высыпали звёзды – чудные, прекрасные! Неужели всему скоро придёт конец?! Не может быть!
Девушка возвратилась в дом и принялась готовиться ко сну.  Сон – путешествие в Род, в сказочные обители Вселенной, где отдыхает душа!..
Сначала она ощутила тело как оболочку, скафандр, затем покинула его…

Вот они – волшебные рощи и луга! Нет в физическом мире такого богатства красок и переходов света! То мать, то отец гуляли по очереди с ней. Родители всегда успокаивали и поддерживали. Вот и сейчас: всё будет хорошо, просто надо верить в свет, верить в себя, - любые невзгоды тогда уйдут, рассыплются в прах, ибо нет в мире силы, способной одолеть силу человеческого сердца…

Затем Летиния отправилась в Дальний Космос. В созвездии Цефея она сравнительно недавно открыла для себя чудесный мир, где жили прелестные создания, похожие отдалённо на медвежат. С белой пушистой шёрсткой, огромными, очень выразительными голубыми, золотистыми, зелёными глазами… Медвежатки умели летать. Строили симпатичные уютные домики на ветвях гигантских деревьев, наподобие тех, какие росли в древности на Земле. Весёлые, смешные, но вместе с тем довольно своенравные, себе на уме. На планете Ультеаюри, где в бело-розовых облаках плавают воздушные сады-острова, куда она попала в самый первый раз, девушка подружилась с целой гурьбой «небесных братушек», как они сами себя называют. Путешественнице соорудили дом на ветвях, с оранжевой крышей, похожей на грибную шапочку.  Какие-то пузатенькие, приземистые, на гнутых ножках стол, стулья; лежанка – зашитые в материю высушенные пряные травы… Они тАкже сказали в последний её визит: на Земле назревает большая беда… Беда!

По огненно-синим тоннелям Летиния неслась стремительно сквозь пространства, пока неожиданно не наткнулась на какую-то плотную вязкую субстанцию серебристого цвета – ничего подобного не было здесь раньше! Не смогла преодолеть, обойти; понять – кто и зачем поставил сию странную энергетическую заглушку… Возвратилась обратно. Влетела в лежащее на кровати тело и – проснулась.
И больше не сомкнула глаз… Ещё не рассвело толком, а она уже была готова к поездке…
Села, скрестив ноги, в так называемую «позу лотоса» помедитировать и помолиться… И в какой-то момент увидела внутренним зрением: возле её жилища опускается серебристый виман, чудо-птица, маленький кораблик, способный преодолевать гравитационное поле Земли…
Выбежала в волнении наружу!

Солнце, утро, свежесть!
Солтетий и Виазанис уже шли её навстречу. Она обняла одного, другого…
-  Что-то случилось?
Внимательно заглянула в их лица.

-  Ничего особенного, - пожал плечами Виазанис. – Запрещена телепортация в приёмный зал Императорского дворца. Исключительно на виманах, в установленное место, а дальше пешком.

- А над самим дворцом поставлена магическая защита, - добавил Сольтетий, - вдруг найдётся какой-нибудь непослушный.

Летиния вспомнила энергетическую пробку, заткнувшую пространственно-временной канал к небесным братцам, но ничего не сказала.
 
Через минуту все трое расположились в удобных мягких креслах летучего судна. Сольтетий, занявший центральное место управляющего, положил руки на пульт – хрустальную полусферу. Ладони его высветились изнутри, сделались почти прозрачными. Летиния ощутила энергетическую волну, пробежавшую по всему её телу от макушки до кончиков пальцев. Лёгкость и прилив сил. Волшебная лодка взмыла в небесную синь, Атхетемис – уже только блестящая точечка на зелёных холмах, нет её! Виман с невероятной скоростью уносил друзей вглубь континента. Всё, что находилось внизу слилось в разноцветный поток от горизонта до горизонта… Вдруг они резко остановились, зависли в воздухе – путь преграждала почти прозрачная стена, словно из стекла, поднимающаяся куполом от земли к небу – защитное поле Кристалла Сириуса по границе Белой и Чёрной Атлантиды. Впереди громоздились высокие изломчатые холмы, цепь потухших вулканов, всё заросло хвойным лесом, далее начиналась равнина: деревушки, ухоженные поля, вероятно, с маисом, так почитаемым чёрным (как, впрочем, и красным) населением Атлантиды.

Сольтетий развернул, медленно направил виман вдоль барьера. Мужчины всматривались вдаль.

-  А что мы хотим увидеть? – спросила Летиния. – Мне неспокойно на сердце.

-  И нам неспокойно, - задумчиво произнёс Виазанис. – Я не раз бывал здесь, да и в самой Чёрной Атлантиде, но никогда не было такого напряжения в пространстве… Аоцерис прав, разумеется, – они что-то готовят…

- Может, полетим? Как вам кажется, я не могу понять, Геотия уже в храме?

Вопрос девушки остался без ответа – на неровном, с крутым рыжим обрывом, лесистом холме что-то ярко сверкнуло в кроне деревьев. Слепящая молния ударила, рассыпалась искрами, наткнувшись на энергетическую броню Кристалла…
Что это?  Исполинских размеров чёрная каракатица, чудовище рукотворное, в чешуе серебристых жужжащих локаторов, ощетинившееся сотнями антенн, ракет и орудий, вздыбилось над сопкой… Десятки тускло-серых конусовидных боевых кораблей взвились гарпиями! Защитная стенка Кристалла завибрировала, выгнулась по направлению к виману путешественников...

-  Уходим!

Птица, птица-ветер, спасительница наша! – вскружила вверх, прочь и вверх! И вот они уже над горным хребтом Аригава, над остроконечными сверкающими на солнце снежными пиками…

- Думаю, Летиния, тебе понятно теперь, что мы хотели увидеть, - облегчённо выдохнул Виазанис. – Юг готов к войне. Видимо сроки совсем рядом, раз они даже не считают нужным скрывать свою силу. 

- Это Дух войны, - пробормотал Сольтетий, - подобные боевые конструкции есть у андромедиянцев. Это штурмовые космические корабли.

-  Они могли нас убить, - проговорила Летиния. – Надо обо всём доложить императору.

-  Думаешь, он об этом не знает? – усмехнулся Виазанис. - Подозреваю, что все всё знают, только молчат, чтоб не поднимать панику среди населения. – Потёр ладонью лоб: - Тоже не могу понять, Аоцерис и Геотия в храме? Кажется, ещё нет.

Они миновали горную гряду. Вот и Кэупотэко – цитадель Красной Атлантиды! Ровные прямые улицы, оранжевые кубики домов и пёстрые, покрытые разноцветными плитками многоступенчатые пирамиды и храмы. На мощёных камнем дорогах суетились, мельтешили ярко одетые, в бусах и браслетах, как это принято здесь, нарядные люди. Многие задирали головы, наблюдали за повисшим над городом незнакомым кораблём.

-  Совсем другое дело, - заметил Виазанис, - никакой враждебности. – Вздохнул с сожалением: - Впрочем, как и доброжелательности.

-  Мы сами виноваты, - возразила ему Летиния. – Да, мы их многому научили, но многого и не даём.  Запрещаем. Что мешает нам, например, помочь им освоить воздухоплавание? Смотрите, тут совсем нет виманов.

- Ну разумеется, не хватало нам только открыть им секреты и получить потом вторую Чёрную Атлантиду, - передёрнул плечами Виазанис.

-  Не знаю, мне они нравятся. Я учусь вместе с девушками из Кэупотэко. Они хорошие и добрые люди.

-  Ты бы видела, как эти добрые люди схватываются с чёрными на осваиваемых территориях Нового континента, - вступил в разговор Солтетий. Задумчиво посмотрел на горизонт, за зелёными равнинами там виднелась бирюзовая полоска океана. – Хотелось бы глянуть хоть одним глазком на Космодром, который они строят на Новом материке на плато Наска… Под нашим руководством, разумеется. – Помялся. – Но чревато неприятностями: там постоянно дежурят наши военные. Мы и так нарушили запрет не приближаться к границам Юга и Запада.

- Аоцерис только что вернулся из Чёрной Атлантиды, - напомнила Летиния.

- Точно, везде успел нашпионить, - засмеялся Виазанис. - Аоцерису закон не писан. То, что прощается ему, не простят нам.

- Смотрите! – Летиния увидела высоко, в стороне вереницу вытянутых серебристых стержней, тихо плывущих к горизонту.

-  Шесть, двенадцать, шестнадцать, - посчитал Виазанис, - это наши транспортные корабли, и путь они держат как раз на строящийся космодром. – Перевёл взгляд на Солтетия: - Что, кого везут? И, вообще, зачем нам Космодром на Новом материке?  Нам их здесь не хватает?

Тот посерьёзнел. И после паузы, оторвав взор от воздушного каравана:
-  Мы задержались Нам пора.
Надавил ладонями на хрустальную полусферу, было видно, как он концентрируется, посылает мысль в кристаллический блок управления виманом. Кораблик их путешествие с сумасшедшей скоростью, меняя вокруг себя гравитационное поле, рванулся к небу. Выше, выше! К верхнему пределу атмосферы, где в голубом сиянии виден чуть ли не весь материк, невыразимо прекрасный, как и вся Земля, обрушился метеоритом в сверкающую завесу облаков ближе к северу, вынырнул из неё – и сразу оказался над Великой Столицей Атлантиды – Морскими Воротами.

Как Летиния любила этот город!

Голубые ожерелья каналов, уютные улочки с невысокими коричневыми домиками, украшенными декоративными панно из яшмы, и великаны в десятки этажей, целые ослепительные кварталы из стекла и базальта! Лес статуй, колоннады, бассейны, фонтаны, площадки для спортивных игр; десятки кораблей с разноцветными парусами в золотой гавани и циклопические изумрудные столбы Морских ворот, открывающие вход в неё – арка в виде волны, застывшей в металле и камне. Запряжённая тройкой крылатых коней колесница, усыпанная алмазами,словно парит над волной! Посейдон, покровитель Атлантиды, поднял ввысь сверкающий серебряный трезубец!
Самоцветы храмов, строгие комплексы из мрамора и гранита знаменитых на весь мир библиотек; открытые рынки - торговые ряды под матерчатыми и сплетёнными из лозы навесами – тут всегда кипит жизнь! Продавцы, покупатели, зеваки; коммерсанты со всего света, заключающие торговые сделки. Гул, гам!.. Фрукты, ковры, изделия ремесленников, аквариумы с причудливыми раковинами и кораллами; всякая всячина, всякая снедь; запах пряностей, запах рыбы, запах орхидей – они повсюду!..
И сотни снующих хаотично над городом пурпурных, зелёных, серебристых виманов, больших и малых…

Виляя между ними, миновав пояс аветирий, троица подобралась наконец к Императорскому дворцу на вершине холма. Сама Гармония родилась, кажется, в этом архитектурном ансамбле из белоснежных башен, отделанных лазуритом, тонких воздушных зданий и золотых пирамид. Они притулились на небольшой площадке, сплошь заставленной летучими лодками.
К вновь прибывшим поспешил один из дежурящих дворцовых служителей в оранжевом хитоне.
-  Опаздываете, опаздываете. Все уже в сборе.
Пригласил следовать за собой…

Они двинулись вниз по глухим плохо освещённым извилистым коридорам. Летиния даже предположить не могла, что тут есть такие угрюмые места. На девушку снова нахлынула тоска. Похоже, и её друзья почувствовали себя неуютно.

-  Почему какие-то странные предосторожности? – поинтересовался Виазанис.

-  Не беспокойтесь, - ответил вельможа, - всё делается для вашей же безопасности. До вас будет донесена чрезвычайно важная информация.

Коридор закончился, и они очутились в большом зале без окон, освещённых только электрическими светильниками. Впереди на стене рубиновое солнце раскинуло лучи, превращающиеся в террасы, окольцовывающие поверху помещение.  А внизу собралось много гостей, тоже, кажется, недоумённых и встревоженных.

-  Теперь ждите, - служитель захлопнул за собой массивную железную дверь.

К Виазанису и Солтетию сразу подошли несколько человек, вероятно знакомых. Летиния отступила в сторонку. Тоска усиливалась. Какая-то внутренняя духота, невозможность вдохнуть полной грудью.
Девушка почему-то вспомнила небесных братушек – милых трогательных человечков с планеты Ультеаюри… Она никуда не хочет. Она ничего не хочет. Она хочет только к ним – весёлым фантазёрам и проказникам, с кем ей было так хорошо и легко, к которым она успела так привязаться, так их полюбить...

-  Толтек, Толтек, - пронеслось по залу.

Прямо в центре рубинового солнца на балконе появился с суровым лицом седовласый седобородый мужчина в жреческом фиолетовом одеянии. Обвёл присутствующих тяжёлым взглядом. Установилась полная тишина.

-  Так как во время войны все оппозиционеры начинают служить врагу, - обычным своим низким глухим голосом проговорил Верховный жрец, - вы все арестованы. На вас наложены сильные магические программы. Не пытайтесь сопротивляться. Не пытайтесь спорить. Не пытайтесь скрыться. Решение принято Императором и Высшим Советом Жрецов Атлантиды.

На кружные террасы высыпали воины в характерных остроконечных шлемах.
 

Летиния прислонилась к стене, чтоб не упасть.
« Мне больше ничего не надо. Я хочу только к ним, к небесным мишкам»…

 Виазанис и Сольтетий, и все собравшиеся буквально оцепенели, застыли, ошеломлённые всем произошедшим.

Взгляд девушки отчаянно заметался по залу… И вдруг её глаза встретились с глазами Гнория. Молодой жрец стоял на ближней террасе за спинами солдат и был очень бледен. Некоторое время они смотрели друг на друга. Потом он отвернулся.



ГЛАВА  7.  СНЫ, УХОДЯЩИЕ В НЕБЫТИЕ


Ещё очень рано. По Укеэйто, второй по величине реке Атлантиды, вниз по течению тихо скользил корабль, кажется, едва касаясь дном светящейся воды. Клубился туман, высокие берега по обе стороны еле виднелись сквозь него.

Мальчик проснулся и, стараясь не разбудить спящих в каюте людей, поднялся на палубу. Он только что увидел во сне человека в белой одежде, летящего над рекой. Человек внимательно посмотрел на него, улыбнулся и сказал: «Здравствуй». Мальчуган задрал голову - над их прогулочном судном высоко в небе висели три серебристых шара. Один стремительно снизился, замер перед парусником, - большущий, между прочим, вблизи!..
Мальчику были известны подобные летучие сферы – так выглядели некоторые космические корабли гиперборейцев. Последние никогда не проявляли враждебности. Но на всякий случай он прочертил перед собой защитный магический знак… Не успел завершить движение руки, а перед ним стоял уже незнакомец из сна. Светлоглазый, русоволосый, с тонкими чертами лица, - да, он похож на гиперборейца.

-  Мы летели мимо, - сказал незнакомец просто и доброжелательно, - и я увидел тебя, а ты меня. Я понял, что мы встретились неспроста. Как тебя зовут?

-  Аоцерис. Мой отец известный сановник во дворце императора. Он дружит с самим Верховным жрецом Атлантиды. Мы путешествуем. Папа любит отдыхать на старинных парусных кораблях. А так у нас есть даже виманы для межзвёздных полётов.

-  Здорово.

Мальчику показалось, что его собеседник искренне удивился.
-  А тебя как зовут? Ты из Гипербореи?

-  Нет. Я из Дальнего Космоса. Сначала я прибыл на Юпитер. Потом побывал на Венере. А сейчас я прилетел именно в Гиперборею. Возможно, моя судьба окажется скоро связанной с судьбой Земли. А имя…
Незнакомец помедлил.
-  Зови меня просто –Странник. Пока этого достаточно.

-  У тебя, наверно, миссия, - произнёс Аоцерис, довольный пришедшему ему в голову предположению.

-  Да, я послан с миссией, - гость вновь задумался. – Но если это произойдёт, то нескоро по земным меркам… Пока это моя первая ознакомительная поездка. Ты первый землянин, с которым я вот так неожиданно беседую…
Улыбнулся.
-  И мы не случайно встретились с тобой.  Не бывает случайных встреч.
Протянул мальчику на ладони диск из белого кварца, в центре блестел, искрился радужно золотой крестик.

 У Аоцериса мелькнула мысль – напоминает Великий материк Даарию. Священная гора Меру, четыре реки, разделившие континент на четыре почти равные части.

-  Дарю. Бери, не бойся. Дарю тебе.

Мальчик осторожно взял кварцевую пластинку и сразу его тело словно наполнилось внутренним огнём.

-  Когда тебе понадобится моя помощь, просто зажми крестик в ладони, вспомни меня, произнеси моё имя – я услышу. Мы ещё встретимся в будущем. А теперь мне пора.
И незнакомец как-то по-особому взглянул на мальчика - весело и строго одновременно, необыкновенная сила почувствовалась в его глазах, неземная сила… И этот взгляд Аоцерис запомнил на всю жизнь.

Потом он рассказал о встрече отцу. Тот не удивился: планету часто посещали тогда визитёры из Ближнего и Дальнего Космоса. Просканировав пластину, не обнаружил никакой опасности, но всё же попенял: никакие подарки от незнакомых людей лучше не принимать. Наказал беречь кварц. И довольно скоро, кажется, забыл обо всём.

Со временем подзабылись многие детские воспоминания и у Аоцериса.  Много всего было в его жизни… Случайных встреч…  Он сам сделался космическим путешественником! Тем не менее давняя беседа с пришельцем из далёкого Космоса, назвавшегося Странником, осталась в сердце навсегда. Она вспыхивала порой в памяти! – Аоцерис доставал кристалл и подолгу смотрел на него, не решаясь, просто не считая нужным беспокоить своего знакомого из детства.

Не стал пытаться наладить контакт он и на сей раз. Вернул кварц на своё традиционное место в малахитовую коробочку, поставил её на подоконник. Оглянулся на Геотию – жрица из Колхиды ещё не вышла из медитации. Закутанная в фиолетовую со складками тогу, она сидела, будто спала, на коврике возле мраморной статуи атланта, взгромоздившего на могучие плечи небосвод,- подарок одного знакомого скульптора. Вспыхивали сиреневые искры, воздух светился и мерцал вокруг головы служительницы культа храма Этурнии…

В который раз сегодня Аоцерис вышел на балкон.

Солнце и горы!
Маленькое селение, в котором он несколько лет назад построил двухэтажный особнячок – «пещерка для размышлений», «убежище от суеты», утопало во фруктовых садах. Небольшая узкая долина заканчивалась озером, заросшим дикими розами и шиповником. Розы облюбовали и склоны гор. В воздухе стоял терпкий аромат цветов. Пели заливисто какие-то крохотные, серенькие, но голосистые пичуги.
Далее на восток, за цепью невысоких гор с золотыми макушками, плещется Океан атлантов. Его не видно, разумеется, но он угадывается, он чувствуется везде, и в этом закрытом от всех ветров горном уголке тоже!
Неужели всё это скоро перестанет существовать? Аоцерис провёл ладонью по изящной веточке лианы, опутавшей стенку дома… Шагнул обратно в комнату. В этот же момент Геотия открыла глаза.

-  Ты прав, Аоцерис, пространство наводнено ловушками и энергетическими арканами южан, ещё вчера было не так… Перемещаться в физическом теле очень опасно.

-  Не беда, вот-вот прибудут мои сотрудники на хорошем вимане и доставят тебя без всяких проблем домой. Не хочешь подкрепиться?
Показал на стол с фруктами и напитками.

Жрица покачала головой.
-  Я попыталась передать увиденное через Кристалл Сириуса по телепатическим каналам связи – своим и в Высший Совет Гипербореи. Не уверена в положительном результате. Информация искажается. Всё забито какими-то блокирующими полями.

-  А я не могу понять, чем закончилась встреча во Дворце императора. Над столицей поставлена непроницаемая магическая защита.

Они помолчали.

-  Такого ещё не было, - тише, другим тоном произнесла женщина, - война действительно, кажется, уже на пороге.

-  Вам нечего беспокоиться, Даария заступится за вас.

- Мы последователи мировоззренческой концепции Гипербореи, - голос гостьи вновь потвердел, - но официально Колхида является анклавом Атлантиды, хотя и не подчиняется ей. Поддержка Гипербореи ограничена целым рядом договорённостей супердержав между собой. Ты знаешь это.

-  Ещё есть время, - упрямо возразил Аоцерис. – Вечером я встречусь с Гнорием и всё узнаю. Если что, я полечу в Гиперборею сам. У меня нет прямого выхода на Высший Совет, но кое-какие знакомства всё же есть.

-  Я увидела сегодня свою смерть, - вновь тихо сказала Геотия. – В храме шла служба. Молились люди.  Когда в небе появились боевые корабли с континента… Но что моя смерть, даже гибель нескольких десятков прихожан, как бы ужасно это не звучало, по сравнению с тем мировым ураганом, который обрушится на планету… Почему всё так в мире? Почему войны идут во Вселенной? Почему столько зла вокруг?

Аоцерис ничего не ответил и отвернулся.

-  Недавно я услышала стихи одного нашего поэта, - продолжала колхидианка, - мы, всё, что нас окружает – всего лишь только сны Бога. А когда он просыпается – Вселенная исчезает, уходит в небытие. И никто не знает, что такое – небытие.

Оба долго время молчали, думая каждый о своём.

Но вот – словно ветерок пронёсся по комнате – большой серо-голубой виман плавно опустился перед домом возле лимонной рощи.

- Пора, - Аоцерис развернулся к женщине, хотел сказать что единственное и очень важное, но вместо этого:  - Всё же время есть. Скоро ты будешь у себя. До сих пор существуют разные варианты. Ничего ещё не потеряно.

-  Да, ещё ничего не потеряно, - женщина решительно поднялась с циновки. – Прощай. 
Они обнялись. Геотия заспешила вниз по лестнице… Летучая лодка медленно-медленно поднялась над кронами деревьев – вероятно, чтоб он успел помахать им ладошкой?.. Затем рванулся стремительно и через секунду исчезла.

На Аоцериса навалилась чудовищная усталость, ноги, руки налились свинцом… Атлант с огромной полусферой - небосводом – на плечах; мягкие зелёные кресла, декоративные амфоры, ручные гобелены со спиралевидными фиолетовыми узорами…
Может случится, что я нахожусь здесь в последний раз?
 Отогнал эти мысли, волей подавил усталость, но вот с растущим напряжением внутри, которое он половину дня старался скрыть от своей гостьи, ничего поделать не мог.
Вновь погружался в медитацию, в очередной раз пытаясь проникнуть тонким зрением во дворец, выйти на телепатический разговор с Виазанисом, Летинией, Сольтетием, с другими соратниками, просто знакомыми, долженствующими быть в столице, даже с Гнорием – везде натыкался на непреодолимые энергетические заслоны…

Бессмысленно… Всё уже бессмысленно. И многозначительные словеса, что можно что-то исправить, какие он рассыпал перед Геотией с утра, они ничего не стоят… Как она сказала?.. Мы только сны Бога. Мы уходим в небытие, когда он просыпается… Что такое небытие? Что есть пробуждение Бога?..

Аоцерис взял кварцевый диск…
«Странник! Я так и не знаю, твоего настоящего имени, Странник! Ты слышишь меня? Мне нужна твоя помощь. Отзовись!..»
Показалось – зов ушЁл в пространство, не рассыпался в энергетических капканах Чёрной Атлантиды, не увяз в магических блокировках белых жрецов… Но ответа не последовало…

Вернулись его помощники. Всё нормально. Геотия дома.
Хотя бы здесь обошлось без осложнений!
«Отдыхайте. Вы свободны». Очень, очень неспокойно. Зачем рисковать людьми? Он, как всегда, обойдётся один. Без сопровождающих

Снова потянулись мучительные часы ожидания. И наконец – всё! Время вышло! В путь!
Аоцерис мысленно нарисовал перед собой знак, открывающий пространственно-временные коридоры…
Грохот! Рёв! В мгновенье ока пронёсся он по кипящему разноцветными огнями-переливами тоннелю, и очутился на небольшом полузаброшенном стадионе в старой части Атхетемиса… Присел на обшарпанную деревянную скамейку – сердце бухало, тело было горячим-горячим… Огляделся. Гнория ещё не было. Никого не было.

Когда-то стадион жил. Вот там, в центре, на провалившемся ныне дощатом помосте показывали спектакли актёры и музыканты. Читали оды, играли на струнах и флейтах. Тут собирались горожане с близлежащих кварталов – обсудить сообща ту или иную новость, интересные события в мире… Потом стадион как-то постепенно захирел. Днём здесь ещё играли дети. И Аоцерис играл лет тридцать назад. А к вечеру скамейки, дорожки и площадки пустели… Как вышло? – они часто бывали здесь с Гнорием, ещё с мальчишечкой – милым и непосредственным… Так далее и повелось – встречались постоянно, беседовали… А вот сейчас повзрослевшего уже и гордого – жреца!..  Его нет. И сие выглядело странным. Гнорий раньше никогда не опаздывал. Мог прийти раньше, но не позже. Смеркалось. И опять тревожное, изматывающее душу ожидание…

Вдруг рядом со скамейкой вспыхнуло!..
 Аоцерис вскочил, отшатнулся от неожиданности: напротив него стоял Верховный жрец Тольтек.
С минуту они молча смотрели друг на друга. Потом Аоцерис поклонился:
-  Не ожидал увидеть тебя здесь.

-  Ты ожидал увидеть здесь Гнория, - сказал Тольтек своим обычным глухим низким голосом. – Он не придёт.

-  Почему?

-  Мальчик сделал свой выбор. И поступил правильно. Он теперь не с тобой.

-  Гнорий обещал передать тебе, что увидела Геотия.

-  Он передал только то, что мог вместить в душе.  Для высшей Светской и Духовной власти здесь нет никакого секрета: война – будет.
Священнослужитель выдержал паузу.
- Силы Чёрного Юга и флот андромедиянцев, который стоит ныне возле Сатурна, ударят одновременно в разных точках Земли. Нам известно также, что через магические кристаллы в туманности Андромеды - придёт так называемый луч смерти. Его задача пробить защиту над Атлантидой. Он будет отбит. Силы напавших уничтожены. Но локальные проблемы, в том числе климатического характера, могут у нас возникнуть. Поэтому мы строим подземные убежища в разных точках планеты, кто-то улетает на Венеру и Юпитер, кто-то, как тебе известно, строит ковчеги… Гиперборейцы пытаются перенести свои знания и достижения на планету высшего спектра – Аристею…

-  Но почему не действовать с ними сообща? – вырвалось у Аоцериса.

Тольтек врезался железным взглядом в собеседника.
- Никогда Атлантида не будет сотрудничать или о чём-либо просить других, включая Гиперборею. Твоей жрице из Колхиды было разрешено вступить в контакт со Священным Кристаллом Сириуса с одной целью: мы хотели получить дополнительную информацию, как бы под другим углом зрения. Мы её получили. Нашу позицию это не изменило.

- Что с прибывшими во дворец? - Аоцерис стиснул зубы.

- Арестованы. Тебя я не трогаю только потому, что хорошо знал твоего отца. Это был настоящий государственный муж, в отличие от своего сына. Но есть ещё императорский розыск. Тебя уже ищут и скоро найдут. Беги в свою Арктиду. Только знай одно: сегодня ночью через Великий Кристалл будет активирована дополнительная защита, она полностью закроет пространство над большей частью материка. Обратно ты возвратиться не сможешь. Да и не надо.

Оба замолчали.  Быстро темнело.

-  Тольтек,  - на Аоцериса опять навалилась усталость, - Во-первых, я никуда не бегу… Ты сам веришь в то, что ты мне сейчас наговорил?

-  Я верю даже в то, - ещё глуше, но с силой ответил жрец, - что завтра мы все погибнем. И изменить уже ничего невозможно. И никакие союзы с Гипербореей не помогут. Ибо всё решено силой, которая несоизмеримо могущественней нас. Той, какая смогла изменить изначальный код Кристалла Сириуса.

- Я так и знал, - голос у Аоцериса сел. – У меня к тебе просьба. Среди задержанных есть девушка, её зовут Летиния. Она случайный человек в рядах оппозиции. Ты можешь отпустить её? Или лучше – доставить в безопасное место?

Тольтек с минуту раздумывал.
-  Через океан на запад отправляется сейчас транспортный корабль. Она полетит на нём.

-  Спасибо, больше мне ничего не надо.

Верховный жрец отвернулся, пошёл прочь от скамейки. Пурпурное пламя возникло вокруг него – он исчез.

Аоцерис ещё немного постоял на стадионе. Затем побрёл к выходу. Миновал ржавые скрипучие ворота, где створки держали, выполняя роль дверных косяков, начинающие разрушаться каменные титаны. Пересёк площадь и, ускорив шаг, двинулся вверх по узкой пустынной улочке. Наступила ночь. Звёздная и прекрасная.  Впереди дорога круто обрывалась вниз, и казалось – там, далее, за золотым горизонтом, куда только что закатилось солнце, начинается новый мир и новая жизнь.
Он остановился перед покривившейся калиткой одного из неприметных, неказистых домишек. Зашёл во двор. В детстве он одно время жил тут, и это местечко пришлось ему по душе больше, чем все богатые и помпезные апартаменты отца. Конечно, картинка здесь выглядела тогда иначе… Ныне обветшалость; заросли бурьяна вместо цветников… Дом пустовал, как и большинство домов в округе. Слуга, древний старик, присматривающий за порядком, давно ни за чем не присматривал… Аоцерис поднялся на веранду, потянул на себя одну из дверей и вытащил из открывшегося закутка небольшой виман, чуть выше человеческого роста. Лёгкий, эластичный, но прочный, как сталь.  Осторожно ступая по прогибающимся половицам, спустился со своей ношей обратно во двор. Строго говоря, это и не виман вовсе – защитная капсула, своеобразный скафандр, эдакая рыбина с плавниками (место для рук).
« Забираюсь к ней в брюхо» - пошутил Аоцерис…
Прочитал текст-ключ, устанавливающий взаимодействие с силовым полем Кристалла Сириуса. Оранжевые сполохи побежали по внешнему контуру его «летучей селёдки».

-  Сны не уходят в небытие, - прошептал Аоцерис. – Они превращаются в утренний свет пробуждения, из которого Бог создаёт Новую Вселенную. Где есть день и ночь. Свет и тьма. Но нет места злу…  Надо успеть что-то сделать. Ещё есть время.

Виман ракетой взвился вверх и исчез, растворился в звёздно-фиолетовой бездне небесного океана.



ГЛАВА  8.  ОТПЛЫТИЕ


-  Расскажи ещё про Атлантиду!  ЧтО произошло потом?

Смеркалось. На фиолетово-синем темнеющим стремительно небе высыпАли золотые звёзды. Пиршество звёзд! Такого не бывает на Земле. Не бывает, что звёздный свет способен освещать. Тут иначе. Он летит сверху сиреневыми волнами, ложится туманом и перламутром на холмы… Всё становится зыбким, нереальным…

У Ксении кружилась голова. Она была здесь и не здесь.

- Вспоминай сама, - ответил Александр, удобней перехватывая на руках спящего, посапывающего розового человечка-медвежонка. – Под этим новым звёздным небом можно вспомнить очень многое.

-  У меня не получится. Мне страшно вспоминать дальше.

- Тогда прочитай стихи. Стихи очень нужны миру. Особенно в тревожные его часы.

-  Какие?

-  Не знаю, тебе видней.

Девушка погладила Фотю по бочёчку:
-  Устал, бедненький чебурашонок.

Потёрла себе пальцами виски.

«Иду по памяти дорогам,
Из Запределов Бытия…
Сокровищ тайных скрыто много
В том мире, под названьем «я».

Там всё другое… Всюду сказка,
Там заправляет Красота.
И сути Бытия развязка
В намёках контура видна.

Сменяются века, событья
И жизней радужных черёд.
Ведёт меня моё наитье –
К разгадке истины ведёт!»*


Они стояли уже на крутом берегу моря – чудного, сияющего! С дельфинами и морскими звёздами, и неведомыми чудищами, прячущимися в чёрных безднах, куда не достигают золотые водопады Млечного пути…

-  Идём, пока ещё видна дорога, - услышала Ксения откуда-то издалека голос своего спутника. – Видишь, внизу, корабли у причала? Они ждут нас.

Вниз, вниз, по едва заметной тропинке, раздвигая руками нависающие ветви цветущих яблонь, галактики и светила;  плотные, как вата, комья серебристого тумана…

Путешественники ступили на причал.

Как много людей… Лайнеры в десятки палуб стоят залитые зеленовато-оранжевым светом… Откуда-то доносится «Прощание славянки»…
Много людей – они снуют во все стороны, в пурпурных плащах и причудливых головных уборах; в джинсах, хитонах, туниках и сарафанах; платках, чалмах, шляпах с перьями! Цокают каблучки изящных женских туфелек. Грохают сапоги с ботфортами. Стучат, шлёпают, шаркают сандалии, кеды, кроссовки, стильные кожаные ботинки… Разные языки, разные интонации, - не разобрать слов в общем гуле, не понять смысл сказанного… 

Внезапно группа мужчин в малиновых кафтанах, в длинных напудренных париках отвесили чопорно поклон вновь прибывшим и расступились, открыв дорогу к трапу теплохода  - очень похож на привычные ей речные теплоходы, только больше… Пять… Семь, девять ярусов… С мостика спустился капитан в белой парадной форме – высокий, молодой и красивый.  Улыбнулся приветливо:
«Рад приветствовать отплывающих в Страну Поэзии».

Ксения не услышала, скорее догадалась, что он сказал.

Капитан жестом пригласил их на лайнер….

... Они только двинулись по золотистым коридорам…  А одна из дверей перед девушкой уже открылась…
-  Ксюша, это твоя каюта, заходи. Мы с Фотькой через стенку рядом.

-  Отчаливаем в полночь, - добавил капитан. – И уже на рассвете прибывает к Новому берегу. Отдыхайте.

Ксения осталась одна. Уютная комнатка с зелёными абажурами, столиком, стульями, расправленной белоснежной койкой… Круглый иллюминатор задёрнут голубой занавеской.

Она рухнула на кровать. Голова улетела в разноцветные вихри, в потоки орхидей и магнолий, откуда они здесь?..

Каюта качнулась. Уже полночь? Сколько же я лежала? Мы отплываем? Ксения попыталась встать и не смогла. Но она почему-то знала, что впереди горят маяки на изумрудных скалах, что ночь и звёзды. Что бездна, таинственная и завораживающая, глядит на них из глубин океана. Что от волнореза расходится, кипит сверкающая пена; ветер свеж и свободен. Что на рассвете они будут уже на Новой земле…

Кто это сказал? Геотия, жрица из Колхиды, Александр-Аоцерис, её друг и хранитель: «Мы только лишь сновидения Бога. Когда он проснётся, мы исчезнем, перестанем существовать, уйдём в небытие»… Но что такое небытие?.. Кем мы станем? Что увидим мы завтра, когда настанет утро?

               
         *  -  стихи Натальи Губановой




ГЛАВА  9.  КОГДА НАСТАНЕТ УТРО


Как прекрасен храм Этурнии! Главная небесная покровительница Колхиды в древнейшие времена явилась сюда в числе героев и вместе они основали столицу будущего государства – Заэртурис. Сам город прятался на берегу глубокой бухты, опоясанной изломчатыми скалами, а храмовый комплекс – с золотыми куполами, колоннадами из зелёного и розового мрамора, украшенный солнечным янтарём, привезённым из Гипербореи, был выдвинут к самому морю, на «Мыс встречи». Именно его видели перво-наперво прибывающие в главный культурный и административный центр своенравного анклава Атлантиды. Геотия очень любила этот ракурс – с моря! И попросила сотрудников Аоцериса снизиться, замедлить полёт вимана до скорости плавучего судна. Наверное, глупая прихоть – время на вес золота!..

Геотию ждали. Она рассказала в Совете собравшимся важным государственным чиновникам и жрецам о результатах своей поездки. Получила взбучку: зачем самовольно пыталась обратиться в высшие инстанции Гипербореи? Многие вовсе не одобрили её визит в Атлантиду. Кто-то посчитал увиденное жрицей через Кристалл Сириуса информацией ложной, или отчасти ложной. Ну вот как может здесь оказаться боевая флотилия Чёрной Атлантиды? Если двигаться по воздушному пространству, линейно, надо преодолеть по пути анклавы Белой Атлантиды – Например, Египет. Кто их пропустит? А если протащить хотя бы несколько кораблей по пространственно-временным каналам, материализовать здесь - у Юга просто нет таких возможностей и технологий...

Обсуждения и споры затянулись до позднего вечера. В Гиперборею за подмогой решили пока не обращаться. Но все необходимые меры по защите государства надо принять незамедлительно. По всем домам Заэртуриса, по всем селениям отправились сотни глашатаев с призывом к Единой молитве на восходе Солнца, с целью создать над Колхидой защитный энергетический купол. В воздух поднялись все немногочисленные боевые виманы. Активировано защитное поле дольменов и пирамид по всему побережью…

Геотия не ложилась спать, как и все, наверное. До восхода оставалось меньше часа, в храм уже потянулись  растерянные, встревоженные миряне. Жрица попросила своего помощника, совсем ещё юного жреца – Тирсиния, подменить её на немного, успокоить прибывающих людей, а сама удалилась в комнату для служителей, где можно было капельку отдохнуть.
В воздухе висело чудовищное напряжение. Все уровни тонкого плана звенели и вибрировали. Приближалось нечто немыслимое и страшное. И Геотия опять почувствовала близость смерти.
Она вдруг вспомнила, как ещё совсем маленькой девочкой приехала сюда с родителями, покинувшими Атлантиду… Они плыли на обычном паруснике – и «крошка Гео», как её называл отец, увидела чудесный храм на горе, в котором волею судеб она станет много позже Главной жрицей. Вспомнила годы учёбы и служения. Поездки в волшебные города Гипербореи… Череда событий и встреч яркой лентой пронеслись в её мыслях. Всё обрывалось, рассыпалось в прах, уходило навсегда перед жуткими картинами погибели мира, увиденные ею через Святыню атлантов в Атхетемисе…
Скоро восход, и надо будет начинать Единую молитву. Но что она скажет сейчас Богу? Что скажет в эти последние минуты перед выходом к прихожанам? Минуты, может быть, последние в своей жизни?

                МОЛИТВА ГЕОТИИ

Господи! Слышишь ли ты меня? Смерть пришла на Землю И, кажется, нет спасения. Я не знаю, что делать, что сказать тебе… Помилуй нас. Разве виновны мы в том, что Твой слуга – Великий Люцифер-Светоносец – совершил роковую ошибку когда-то и мир пошёл не той дорогой, по которой ему следовало идти. Неужели нельзя ничего исправить? Неужели тебе ни капельки не жаль нас, собравшихся в храме для молитвы? Не жаль птиц небесных, животных и деревьев? Не жаль созданного тобой этого чудного моря, солнца, неба! Всё сгинет в огненной бездне!.. Я говорю не то. Я плачу. Пусть погибну я, но не погибнет Колхида! Пусть Аоцерис предупредит гиперборейцев, пусть они услышат его… Пусть Спаситель придёт в наш скорбный мир!.. Плачу… И всё говорю не то… Я должна, должна быть сильной, меня ждут… Господи! Пощади нас, дай нам хоть маленький шанс, дай исправить когда-нибудь содеянное!.. Господи!..

-  Геотия!
В комнату ворвался Тирсиний с бледным, искажённым лицом.
-  Над морем корабли Чёрной Атлантиды, они приближаются к нам!

Женщина метнулась, распахнула окно!

В светлеющем небе, тускло поблёскивая, медленно плыли три гигантских серебристо-чёрных конуса.
«Всё уйдёт в небытие, чтобы родиться вновь - в мире, где больше не будет страданий и смерти».
Это она сама себе сказала? Бог услышал её?! Этого Геотия уже не поняла.
Слепящие лучи-молнии превратили комплекс в пылающий факел. Затем огненный смерч смёл подоспевшие на помощь боевые виманы колхидианцев и двинулся вглубь берега… В воздухе кричали и горели чайки…



Аоцерис почувствовал, увидел тонким зрением удар по Колхиде, уже подлетая к сияющей в своём долгом дне, сменившем не менее долгую полярную ночь, Гиперборее. Пространство гудело. В какой-то момент атланта остановила невидимая сила. И он понял, что гиперборейцы тоже активировали дополнительную защиту своего континента. И ему не попасть больше к Божественным храмам и священным обителям великой Даарии, как и не вернутся обратно в Атлантиду, о чём предупреждал его Тольтек. Он никуда не успел. У него ничего не получилось. Он больше никому не нужен. Геотия, она погибла только что… Она была, конечно, права – всё кончено. Он сам понял это. Может, в позавчерашней шахматной партии в Атхетемисе, когда увидел, вероятно, нечто похожее с увиденным в храме жрицей? Но не хотел признаваться себе ни в чём, признаваться перед ней… Что он делал все последние годы – суетился, тратил время и силы. Спешил куда-то, пытался с кем-то договариваться… Всё оказалось бессмысленно. «Всё решено силой, несоизмеримо могущественней нас»…

Аоцерис опустился на небольшой скалистый островок неподалёку. Гиперборейцы одно время облюбовали здесь для отдыха живописный песчаный пляж на южном берегу. Сейчас остров был пуст. И небо, где постоянно шныряли средь облаков вёрткие прогулочные виманы, было пустым. Не видно птиц, не слышно их привычного гвалта, а ведь их гнездилось множество тут… Всё замерло. Затаилось. Аоцерис пристроился высоко на террасе, окружённой каким-то колючим кустарником. Дотронулся изнутри на уровне солнечного сплетения до оболочки своей капсулы, - цельная, без всяких швов, она разошлась надвое. Всей грудью вдохнул свежий морской воздух… Напряжение, не отпускавшее его все последние месяцы, и особенно последние дни – отпустило, и он почувствовал удивительное спокойствие… Попробовал настроиться, выйти на телепатический контакт с Летинией – ничего не вышло. Затем посмотрел на Гнория, по сути дела предавшего всех своих товарищей… «Брат, у меня нет к тебе никакого зла». И Аоцерису показалось, что молодой жрец видит его! Слышит! Хочет что-то сказать!..

Бесчисленные армады кораблей андромедиянцев уже подлетали к Земле. И в середине флотилии, как жало, сверкал фиолетово-сизый смертельный луч тёмных богов из глубин Вселенной…

                МОЛИТВА ГНОРИЯ

«Господи! Слышишь ли ты меня? Услышь меня, Господи! Сделай так, чтоб Священный Кристалл Сириуса отразил удар!.. Я предал друга, я промолчал перед Верховным жрецом Тольтеком, но не ради своей выгоды я сделал это! Ибо верю. Ибо знаю! - Вечна Великая Атлантида! Любимица богов и твоя любимица. Нет силы, которая одолеет её!.. Пусть ноги мои станут недвижимыми, тело превратится в рухлядь, пусть выпью я до дна чашу последующих страданий, если я иду ложным путём, если я не прав!.. Господи, чудны дела Твои! Господи!..»



Вспыхнул Великий Кристалл Сириуса в подводной крепости Атлантиды, вспыхнули Кристаллы во всех храмах, полыхнули огнём воздушные поля хрустальных аветирий, заходило ходуном небо!..
Фиолетовый луч смерти ударился о защитный купол над материком и силой, превзошедшей его силу, был отброшен обратно в Дальний Космос, раскрошив, утопив в пламени часть кораблей захватчиков…
Буря ликования покатилась по всей планете.


Аоцерис облизал пересохшие губы. На пределе возможностей он следил за удаляющимся от Земли огненным валом. Далеко… Вглубь Вселенной, в бездны чуждых галактик… Но что это?! Колоссальные сияющие сферы подымались у него на пути. И Аоцерис догадался – это магические зеркала, грандиозные технические сооружения великих адептов Чёрного Космоса. Отразившись уже от них, луч возвратится - с удесятерённой мощью.

Томились и стонали тонкие миры.

Смерть приближалась к Земле.

Первым взорвался главный подводный Кристалл, за ним, размётывая храмы в труху, стали рваться дочерние Кристаллы в городе Морских ворот, в Атхетемисе, в других городах Атлантиды! Рушились дома. Раскалённые головёшки аветирий смерчами носились в воздухе. По цепочке, укутываясь пеплом, загремели вулканы. Задвигались материки. Вдруг пространство содрогнулось – с ужасающим грохотом великий атлантический материк прошила огненная трещина! Вся западная часть накренилась, дробясь на куски поползла в кипящую воду, вздымая в океане циклопические волны…

Виман Аоцериса крутило в воздухе, затем ударило о скалы и швырнуло в море… Освободившись под водой от потерявшей управление, ненужной больше своей летучей лодки-рыбки, захлёбываясь, оглушённый, он вынырнул на поверхность… Огонь, чёрное небо, безумие!.. Ревущая исполинская волна грязи, мусора, вырванных с корнями деревьев вздымалась над ним – это был конец.
И внезапно, да! – зеленовато-белый столб света упал на атланта! Наступила неимоверная, до боли в ушах, тишина. Его стремительно повлекло по лучу вверх, где за облаками сажи и огня плыли по небу три сверкающих серебристых шара…
«Он услышал меня? Услышал?»…

На месте Атлантиды вращался чудовищный водоворот, великая буря бушевала над планетой.

Аоцерис был уже на корабле. Его окружили, над ним склонились люди в белых и синих комбинезонах, о чём-то спрашивали… Он не слышал их, тянулся к иллюминатору… 

Звездолёт уносил его прочь от погибшей Атлантиды. От потерянной навсегда Родины. От Земли.



.       .       .



А где-то далеко-далеко, через сонмы веков – в будущем, - по таинственному и прекрасному ночному морю, под золотым звёздным шатром плыл огромный лайнер, с залитыми ярким светом палубами. И в одной из кают на кровати лежала ничком девушка и шептала:
«Мы только сновидения Бога. Когда он проснётся, мы исчезнем, перестанем существовать, уйдём в небытие… Но что такое небытие? Кем мы станем? Что увидим мы завтра, когда настанет утро?..»





                Конец первой части

 







 ЧАСТЬ 2.  ВОЛШЕБНАЯ ПОЛЯНА


ВСТУПЛЕНИЕ

Александр открыл глаза. Только что он видел во сне чудного золотоволосого ангелочка. Ангелочек плакал, кажется, что-то пытался сказать ему… Ничего не было слышно.
«Я не понимаю тебя, малыш… Почему ты плачешь?..»

В уютной комнате с книжными шкафчиками, полочками, старинным трюмо с резными дверцами, закрывшими на ночь зеркало, утренние сумерки.  Острые зазубренные веточки алоэ на подоконнике раздвигают серебристую тюлевую занавеску…

Жена ещё спала. Наверное, смотрит как всегда свои необыкновенные сновидения-кинофильмы. Тут с ней не сравнится никто, нет!  Может, ей тоже привиделся маленький ангелочек?..
Александр улыбнулся, тихонько погладил женщину по плечу, не прошептал, продышал:
-  Я ухожу, я вернусь к обеду.
И вышел из комнаты…

Потом на веранду.

Свежо. Вокруг висел плотный бело-золотистый туман, соседский дом – а ля ампир, иначе и не назовёшь – башенки, колонны, - едва виднелся сквозь него. Вероятно, из-за тумана всё казалось необычным, нереальным, может быть, сказочным…

Александр спустился по влажным деревянным ступенькам во двор, провёл ладонью по головкам мокрых пунцовых роз у калитки: «Здравствуйте…»

Некоторое время шагал по берёзовой роще параллельно коттеджному посёлку. В воздухе лепились неровные шары, медузы, каракатицы и осьминоги; отпрядывали, отпугивались от него, меняя форму, сбиваясь, смешиваясь в сизые махрястые клубки по обе стороны дороги.
Роща закончилась. Ещё чуть-чуть – дубы и сосны; старая ель впереди перегородила путь длинными руками-вешалками; и возле неё – человек в белом. Он улыбнулся и сказал, как часто говорил при встрече:
-  Мир вам.

Они обнялись.

-  Я очень рад тебя видеть… Спутник. - сказал Александр.

-   Я тоже. Значит, ты решился выполнить мою последнюю просьбу?

-  Выходит, да.

Его товарищ одобрительно кивнул:
-  Пойдём.
Приподнял еловую лапу. Они поднырнули под неё – и словно очутились в другом пространстве. Туман растаял. Лес посветлел – столетние мачтовые сосны взлетали зелёными кронами парусов в голубое небо. А сбоку и чуть сверху сверкающие лучи восходящего солнца окрашивали золотом красные стволы, пробивались к самой земле, растекаясь, обнимая ласково теплом и светом колючие можжевельники и кусты дикой малины с крошечными розовыми ягодками.
В путь! В путь!

-  Мир меняется, - сказал после довольно продолжительного молчания спутник Александра. Заросшая пушистым мхом тропинка расширилась, и они двинулись далее вровень друг с другом.  - Срок твоего пребывания в этом мире тоже заканчивается. Ты сам понял это, раз наконец согласился отправиться в это своё последнее путешествие, о котором я тебе когда-то сказал и о котором попросил…

-  Я тебя тоже просил, - горло Александра вдруг сдавило. - Что будет с ней?

- Ну куда уж вы не вместе! – развёл руками его провожатый. - Хотя, сказать по- справедливости, - вновь улыбнулся, - все беспорядки во Вселенной начались, когда сыны Неба начали брать в жёны земных женщин.  Но если серьёзно, то давай будем надеяться на лучшее. Всё решится в это твоё последнее путешествие. Многое зависит от тебя, от твоего окончательного решения. – И с весёлой усмешкой: - В конце концов ты обещал вернуться домой к обеду!

Тропинка резко оборвалась и они, вот – стоят уже на опушке, и впереди, на фоне лесной чащи – огромный выход, прорыв, провал – бездонное синее небо и мириады, да, мириады сияющих звёзд! Ты потеряешься в их чудном сиянии!..

Что-то большое, холодное ткнулось сзади в плечо Александра. Он оглянулся - огромный тёмный лось стоял у него за спиной!

-  Не пугайся, - сказал Спутник, - это наш проводник. И уже к сохатому: - Как поживаешь?

Выразительные черные глаза лесного гостя смотрели дружелюбно и тепло. Он качнул головой с мощными ветвистыми рогами и произнёс тихо, глухо, но – как человек:
-   Пора.

- Пора! – согласился товарищ Александра. – Последнее путешествие начинается. Твоя старинная знакомая уже бежит в слезах домой и собирается выпить уксусную эссенцию. Спеши! И доброго вам пути!

- Ничего не пугаюсь, ничему не удивляюсь, - пробормотал Александр и шагнул вперёд.   Шагнул ещё…

Волшебная мелодия охватила его. Поляна размылась, побледнела; исчезла в белой свободной одежде фигура друга, брата, шедшего сюда с ним; ветвистые рога лося растворились в бушующей серебряной листве… Звёзды! Звёзды!.. Ты смешаешься сейчас в их великих прожигающих сердце потоках…
В какой-то последний миг он вспомнил почему-то малютку ангелочка, которого встретил во сне в каком-то другом мире и не смог утешить… Не смог даже услышать его слов. Узнать – где он сейчас?


ГЛАВА  1.    АНГЕЛОЧЕК


Он вырвался! вырвался!..
С волшебным звоном лопнула серебряная нить, соединяющая его с телом, душной физической оболочкой, поражённой страшной болезнью, в которой он мучился и страдал.
Вырвался! Его повлекло вверх, к чудному сиянию!..

«Ты проживёшь только один земной год, зато потом превратишься в ангелочка и колесо реинкарнаций, с железными беспощадными законами кармы, больше никогда не затянет тебя в свой неотвратимый круговорот».

Крылья! Белые крылья вспенились и разошлись двумя волнами за его спиной! И ангелочек ощутил, увидел улыбку Бога.  Лёгкость, счастье, радость переполнили ему грудь!.. Но следом, вдруг – чудовищная волна горя догнала и обрушилась на него: где-то там, далеко – кричала, билась в руках людей женщина, которая называлась его земной матерью. И ангелочку сделалось больно и страшно.
-  Подождите!.. Не плачь! Ты слышишь меня?!
Он бросился вниз, но не смог даже приблизиться на чуть-чуть к миру, который только что покинул.
-  Я не хочу! Она не должна плакать!
Отчаяние выворачивало и рвало душу.
- Я хочу назад! Пустите меня!.. Ты несправедлив, Господи! Мир, созданный тобой, несправедлив! Я больше не хочу жить в нём!..

Грохнули, рассыпались вдребезги алмазные барьеры и границы! Могучие ладони, подымавшие его к небу, оставили его!.. Сверкали, били молнии!.. Кубарем, едва не ломая руки, крылья, он покатился неизвестно куда – прочь, прочь, прочь! Гудели, сотрясали Вселенную неземные бури!..
Тьма разверзлась перед ним. Голубая прекрасная Земля плыла в чёрной бездне и нескончаемые траурные потоки людей двигались понуро по мерцающим тусклым коридорам к разгорающемуся в космической ночи оранжевому зареву.
Огромный блестящий модуль возник перед ангелочком. И он увидел внутри закутанного в тёмный плащ незнакомца. Последний пристально посмотрел на него. И ангелочку стало холодно от этого пронизывающего взгляда. Глаза незнакомца приближались. Они закрыли всё пространство, втянули и превратили в прах вереницы людей, солнце, землю, звёзды!  Нет уже ничего кроме этих безжалостных мёртвых глаз!
Смертельная тоска объяла ангелочка, и он понял, что погиб навсегда.
Но вихрь разноцветный и сияющий – налетел на него, закружил, спрятал от гибельного взора демона смерти!..

Спасение, рождение, полёт!..


… Ангелочек обнаружил, что вот, сидит в фарфоровом блюдечке – на белой сверкающей сфере, от чуть загнутых краёв исходят голубые и сиреневые лучи и, образовывая шатёр, смыкаются высоко над головой в пульсирующее радужное кольцо.

-  Ты откуда взялся такой?

Да, да, только сейчас он увидел напротив: трое человечков ли, чебурашек, медвежат - голубоглазых, с пушистой золотистой шёрсткой…

- Откуда взялся, говорю? – повторил вопрос один из них, он показался ангелочку очень весёлым и даже нахальным.

-  Ты нас не бойся, мы тебе не сделаем ничего плохого, - сказал второй, глаза у него были, кажется, немного грустные, а голосок жалостливый.

А третий осторожно потрогал ангелочку крылья и спросил заботливо:

-  Ничего не поломал? Не ушибся? Как себя чувствуешь?

-  Дай я посмотрю, - подскочил первый, - я медик как никак.
Цапнул ангелочка мягкими, но сильными лапками за запястье, выждал с полминуты и глубокомысленно заявил:
-  Пульс нормальный. Не прощупывается.

Третий только вздохнул:
-  Ребята, давайте представимся. – сделал шаг назад. – Меня зовут Ваня. – Положил руку на плечо медика-нахалёныша, - Мишутка, - и к грустному, меланхоличному – Гриша. Мы из мира Небесных братцев или просто Небесных братушек. Не слышал?

Ангелочек покачал головой.

-  Это потому что мы недавно на Земле. Так-то мы из созвездия Цефея, там наша родная планета. Здесь просто наше новое поселение. Сейчас вот мы трое летим домой на побывку.

-  Мы тебя случайно увидели, - вступил снова Мишутка. – Уже всё, отчаливаем, и вдруг перед нашим кораблём возникает человек, показывает рукой, луч, как указка: и видим – катишься, бедолага, кубарем, башка-ноги, - в какие-то нисходящие миры. Мы за тобой. Еле успели выдернуть тебя из когтищ тьмы. Что с тобой приключилось?

Ангелочек, с которым за столь короткий промежуток времени произошло столько всего, не выдержал и расплакался.

-  Ну ты прям как девчонка, - Мишутка поморщился.

-  И ничего не как девчонка, - метнулся, обнял ангелочка Гриша. В рыженьких ладошках его вспыхнул флажочком белоснежный платочек, повеяло ароматом цветов, он вытер ангелочку слёзы на лице. -  Не плачь.

- Мне назад надо, к людям, – всхлипнул ангелочек, изо всех сил стараясь справиться с рыданиями.

-  К людям? – Ваня задумался, - боюсь, это затруднительно.

- Весьма затруднительно. – кивнул Мишутка, пристально глядя на ангелочка, словно сканируя его мысли. – А ведь грустная история у тебя. – Сделал паузу. – Земля такая красивая, а вот эта вся цивилизация людей – тьфу, дрянца с пыльцой.

-  Но ты не переживай, - Ваня погладил ангелочка по курчавой голове. – На нашей планете есть замечательная чудодейница, она из мира людей, когда-то жила среди них, она тебе обязательно поможет.

-  Обязательно поможет, - подхватил Гриша. Платок в его руках, ангелочек успел заметить в уголке вышитую золотой нитью букву – «Л», исчез так же внезапно, как и появился. – Она такая необыкновенная! Мы её очень любим.

Все замолчали. Кораблик их, тарелочка, летел с невообразимой скоростью по сверкающему серебристому тоннелю. Вот тоннель закончился!.. Потрясающие по красоте переливы, перекаты, буйство красок охватило путешественников, и тут же – в нежном зеленовато-розовом сиянии возникла планета. Блестящие реки и зелёный ковёр лесов, громоздья сверкающих облаков. Они нырнули в эти гигантские облака - холмы перин, подушек, матрацев, в целый океан бело-розовой ваты!.. Вынырнули!..
Циклопические деревья с могучими руками-ветвями и морем изумрудной листвы, они в воздухе, они парят над землёй! – целые острова деревьев парят над землёй! Пошевеливают жёлтыми пушистыми корнями, а может щупальцами или хоботами, а может это гигантские медузы и слоны! Немыслимое… Невыразимое…

-  Ультеаюри,  -  произнёс Ваня дрогнувшим голосом.

Их летучее блюдце врезалось в листвяные покрывала и плавно опустилось на одну из огромистых веток, наверное, метров пять-шесть в диаметре. Сиреневые лучи от бортов погасли, но импульсное кольцо, искрясь, мерцая, осталось висеть над кораблём.
Небесные братушки брызнули на дерево.
-  Иди за нами, не бойся!

Ангелочек опасливо шагнул вслед за ними, ноги погрузились по щиколотку в мягкий тёмно-зелёный мох. Далее, у самого ствола, за наволочками широченных листьев виднелась настоящая бревенчатая избушка, как на Земле,  с оранжевой крышей.
Дверь избушки распахнулась и на пороге возникла красивая светловолосая женщина в длинной белой одежде.

-  Летиния!
Мишутка и Гриша так и запрыгнули к ней на руки. Она крепко прижала их к себе, потом опустила рядом  и обняла, поцеловала Ваню.
-  Ванюша, как всегда, самый скромный.
Перевела взгляд на ангелочка.
-  А это что за явление?

Ангелочек заглянул в её серо-голубые глаза, строгие, и одновременно, ласковые, и к горлу опять подкатил ком.

-  Мы его спасли, он чуть не угодил в один из тёмных земных миров, он очень славный, - пояснил Ваня.

-  Я всё сейчас расскажу, - потёр руками Мишутка. – Значит, дело было так…

-  Стоп, - прервала его женщина. – Рассказывайте всё друзьям, они сейчас набегут.

И вправду – множество блестящих комочков летело к ним со всех сторон, приближаясь и превращаясь в мишек.

-  А я пока спокойно поговорю с нашим гостем, - продолжала Летиния. – Ему совсем не до всей этой вашей суматохи. Пойдём, мой хороший, - она взяла ангелочка за руку и вдвоём они вошли в дом.

- Я всё равно потом расскажу! – крикнул Мишутка уже сквозь гвалт прибывших и прибывающих встречальщиков.

Летиния плотно прикрыла за собой дверь. В небольшой комнатке уютно и просто. Стол, несколько стульев на забавных гнутых деревянных ножках; полочки с разноцветными матерчатыми мешочками, - кажется, это высушенные травы. От них, наверно, такой своеобразный, пряный, но не резкий запах. Кровать, подушки под узорным покрывалом. Резные шкафчики, резная тумбочка с серебряным кованным замком…
Женщина подняла и посадила ангелочка на скамейку, обитую синим бархатом. Внимательно поглядела на него. Он оробел от её взгляда. Вздохнула.
-  Я всё вижу, мой родной, я всё поняла.
Задумалась и произнесла, как будто о чём-то своём:
-  На Земле стало ещё тяжелей. Тьма всегда сгущается перед рассветом.

Направилась в угол комнаты, отдёрнула занавеску – прямо в воздухе висел большой матово-белый диск. В ладонях Летинии возникла свечка. Вспыхнул оранжевый огонёк! Она вытянула руку с язычком пламени перед собой, диск сделался прозрачным, превратился в зеркало, необычное зеркало! – рука женщины погрузилось в него, как будто не было никакого стекла, и поставила свечу - не здесь, там, в другом, параллельном пространстве! Долго смотрела на горящий трепещущий фитилёк.
-  Я чувствовала, - тихо сказала волшебница. – Он отправился в своё последнее путешествие. 
Обернулась к ангелочку.
- Малыш, я не могу ничего изменить. Но я могу создать тебе новое тело, новую физическую оболочку, приблизительно как у здешних братцев, и в нём вернуть тебя на Землю. Ты можешь помочь одной девушке, а она поможет тебе. Вместе вы совершите увлекательное путешествие. А когда оно закончится, ты попадёшь в светлый радостный мир ангелочков на обновлённой Земле.  Ты согласен на это?

-  А я смогу потом сказать той женщине, которая была моей земной матерью, чтоб она не плакала и не грустила, помочь ей?

-  Конечно, сможешь.

Магический диск мерцал, комната стала какой-то необычной, не такой, какой была только что…

-  Я согласен.



ГЛАВА  2.   ПРОГУЛКА С ЕДИНОРОГОМ


… Ему снились циклопические деревья, нависающие над входящими в бухту лайнерами.
 Вселенные и Галактики осыпались жемчужным дождём на землю…

... А где-то далеко-далеко светило бело-голубое солнце, корабль отходил от причала, «ты больше никогда не вернёшься» - летел сквозь время и пространство печальный женский голос. Он помнил и слышал его, иногда приглушённо, порой – пронзительно и больно. Голос жил в его памяти, оставался с ним во всех его земных приключениях и передрягах…

«Никто из отплывающих на знает, где он проснётся завтра и как начнётся его главное путешествие»…

… Мелькали годы, столетия, эпохи… Сновидения, воспоминания ли несли Александра дальше - над городом, в котором он оказался волею судеб в конце времён. Над серыми коробками домов, узенькими улочками, неуклюжими железными машинами, перевозящими людей…  Странных людей. Они всегда суетятся. Они всегда куда-то спешат. Они слишком загружены бесконечными хлопотами и работой, чтоб иметь возможность взглянуть на небо. Они умеют летать – но они не летают. Умеют видеть – не видят!..
Он проносился над полуразрушенным храмом из красного кирпича, над высокими тополями, над скопищами деревянных бараков, сменивших каменные кварталы многоэтажек, над голубыми огородами, серебряными пустырями с лебедой. Над покосившимися заборами, над изгородями плюща и дикого винограда, над перепуганной лающей истошно собакой, вот она рванула во всю прыть по лужам и щебёнке!.. Над песчаным берегом, над зелёной рекой, над маленьким мальчиком, идущим по воде за руку с молодым статным мужчиной – своим отцом!.. Сейчас мальчик провалится, уйдёт с головой в яму. В следующее мгновение отец выдернет его на поверхность! Но этого мига хватит, чтоб мальчик понял, что под водой тоже можно жить и дышать, и увидит подводное капище, и вспомнит дракона, который обитал в нём и был убит давно в одном из сражений воинами, пришедшими в эти края… В числе которых был когда-то и он сам…

-  Привет.

Александр вздрогнул от неожиданности. Перед ним стоял голубоглазый блондин в чёрном комбинезоне.  Они находились на вершине башни. Похожая на котёл, испещрённая барельефами с изображением химер, самых разных фантастических существ, созданная гениальным и, похоже, безумным скульптором, она была возведена на насыпном холме примерно в том же месте, где он видел подводное капище, когда чуть не утонул в детстве.

-  Вспоминаешь, как вы убили великого дракона? – усмехнулся незнакомец. – Да, слишком самоуверен был папаня, и слаб.

-  Зачем ты меня позвал?

Человек в чёрном прищурился и посмотрел на другой берег реки, хаотично застроенный церквями и мечетями и зданиями самых разнообразных стилей от классицизма и барокко до безликих конструктивных пятиэтажек и монстров хай-тека.
-  Пестро, безвкусно, а впечатляет, некое соединение культур и времён. Эклектика, одним словом.
Выдержал паузу.
-  Ты не имел права спасать тогда женщину, которая стала в этом физическом воплощении твоей женой.

-  Она была ни в чём не виновата.

-  Не тебе решать виновата она или нет, пока ещё никто не отменил закон земной кармы. Она   до сих пор не искупила свою вину.
В упор врезался взглядом в Александра.
-  Если ты в последнем своём путешествии вместо того, чтоб убраться отсюда и вернуться к своей первой женщине, которую ты фактически бросил и предал, если ты решишь в финале его всё же остаться на Земле, знай – твоя вторая избранница погибнет, и никто не сможет помешать этому.
Холодные, безжалостные, без тени усмешки, глаза незнакомца потемнели. Они надвинулись на Александра, они закрыли всё видимое пространство перед ним…
«Да воскреснет Бог, и расточатся врази его…»

… Александр делал неимоверные усилия избавиться, стряхнуть с себя наваждение, но взгляд не отпускал его…  Только теперь он стал неожиданно – мягким, добрым, светлым…


… Огромный прекрасный белый конь со сверкающим прямым спиралевидным рогом на лбу глядел на него сияющими золотыми очами, по-другому их и нельзя назвать! Единорог! Это был Единорог!..

Александр окончательно пришёл в себя. Остались позади Атлантида, первая встреча с Ксенией, Море Перехода, ангелочек, циклопические деревья, слова капитана необыкновенного лайнера, сказанные им перед тем, как оставить его одного с Фотькой отдыхать вечером в каюте: «Никто из отплывающих не знает, где он проснётся завтра и как начнётся его главное путешествие»…

Ксения и розовый человечек-медвежонок уже бодрствовали, с изумлением разглядывали сказочного гостя. Воздух искрился, чуть позади и справа на всех падал красный отблеск – где-то далеко, в другом пространстве, двигались великаны и рядом с ними огромные странные существа, похожие на древних динозавров, только не голые, гладкие, а покрытые яркими жёлтыми и пурпурными перьями, несли на своих спинах огромные тюки.

-  Здравствуйте, - улыбнулся Единорог. – Наш общий товарищ, - посмотрел на Александра, - попросил меня встретить и проводить вас. Идёмте, идёмте...


-  На Аристею часто попадают поэты.

...Все четверо шли по мокрой от росы дорожке. Голубое свободное небо раскинулось над головами, иногда то там, то сям на нём появлялась зелёная рябь, словно это было вовсе не небо, словно ветер налетал на поверхность воды, или шевелил листву могучих деревьев из другого - параллельного мира, отчего листья их, доселе невидимые, становились видны в этой реальности. А вокруг, по сторонам, до самого горизонта расстилались поля розовых, белых, синих, оранжевых цветов, с небольшими островками изумрудной травы, на которых паслись единороги – двадцать, тридцать, больше? Вот они все разом поглядели на путешественников:
-  Здравствуйте! Здравствуйте!..

Воздух был пропитан пряным цветочным ароматом, чуть кружилась голова.

- На Аристею часто попадают поэты, - повторил Единорог. – Стихи – это волшебные птицы, Божественные вибрации, ими пронизана Вселенная. Если поэт вошёл в резонанс с какой- либо из них, он способен изменить мир. И даже возвратиться домой. Но так как совсем не просто найти, ясно услышать, сгармонизироваться с нужным ритмом, тот, кто меня послал, определил вам путь по своему усмотрению, учитывая ваши индивидуальные особенности, ваши внутренние вселенные… Поэтому я и веду вас к Магическому Кристаллу, мы называем его – Камень Открывающий Двери. Прикоснувшись к нему, вы перенесётесь в следующее пространство.

-  Интересно, какое? – пробормотал Александр, вспомнив башню с химерами и блондина в чёрном.

-  Не знаю. Возможно даже сразу к Синему Лучу. Конечной точке вашего путешествия.

-  А что такое Синий Луч? - оживилась Ксения – Очень красиво прозвучало. 
 
-  Это довольно трудно объяснить. На самом деле это точка не в пространстве, а во времени. Синего Луча нет нигде, и он везде. По сути дела, теоретически, он может появиться и здесь, сейчас.
Единорог оглянулся на своих спутников.
- Синий Луч - мгновение, когда открывается истина, происходит осознание всего и вся, гармонизация, о которой я уже сказал…

В этот момент на большой куст пунцовых роз накренившихся, наполовину перегородивших путь, села красивая голубая бабочка. Фотька, шедший с Ксенией за руку, вдруг подпрыгнул, попытавшись схватить её, промахнулся, шлёпнулся на землю, осыпаемый росой, а бабочка порхнула далее в луга и травы.
-  Гоп! – сказал человечек-медвежонок, поднимаясь на ноги.

- У нас уже гармонизация! – воскликнула Ксения. – Что тебя туда понесло?!

-  Красивая.

-  Красивая, вот пусть летает. На, - девушка достала из кармана джинсов, протянула ему клетчатый носовой платок, – вытирайся, вымазался, как поросёнок.

Небесный братец с минуту усердно тёрся им как мочалкой.
-  Вот и всех делов-то…

-  Всех делов-то, - передразнила его Ксения.

-  Надо было малыша ко мне на спину посадить, - сказал Единорог, - а так мы уже пришли.

И вправду, тропинка поднималась вверх на невысокие холмы, где громоздились, отдалённо напоминая полураскрывшийся цветочный бутон, серо-голубые гранитные глыбы…

Единорог проследовал к каменному цветку, завернул за растопыренные, торчащие прямо из земли кварцевые в тёмную крапинку лепестки.
Впереди, на небольшой площадке, на квадратном постаменте сиял хрустальный многогранник в пол человеческого роста. А за ним, впритык к стене расположилась изящная, в виде шатра, золотая беседка, увитая белоснежными цветочными гирляндами, похожими на орхидеи.

-  Как гнёздышки ангелочков, - прокомментировал Фотька, показывая на цветочный домик.

-  Когда к нам прибывают гости из других миров, они часто первоначально оказываются именно в беседке, это как бы наш вокзал, - улыбнувшись, пояснил Единорог. – Но вы – наоборот, отбываете. Приложите ладони к Кристаллу и ничего не опасайтесь.

Александр осторожно положил руку на гладкую отполированную поверхность волшебного минерала и вдруг поймал себя на мысли, что, вообще-то, порядком волнуется. Кажется, волнуется и Ксения, хоть старается не показать виду.

- А мне тоже приложить? Нет, не буду – решил розовый медвежонок, обхватил ногу девушки.  – Я лучше за Ксюшу буду держаться.

-  Тебе и не надо, - кивнул Единорог.

-  Покалывает пальцы, - сказала Ксения.

У Александра тоже закололо, потом запульсировало в ладони, тёплая волна начала подниматься - до локтя… Выше, до плеча…

И вдруг Ксения, а вместе с ней и прилепившийся к девушке небесный братец как-то высветлились, просияли изнутри и – исчезли.

Александр крутанулся к Единорогу - необыкновенный свет, только что растворивший в себе его друзей, начинал разгораться и в их провожатом.

- Я тоже? – удивлённо проговорил Единорог. – Почему?..
-  Нет, нет, только не туда! – ударил он в следующий момент копытом, выбив целый сноп искр из гранитной плиты…
В следующую секунду ни его, ни Александра возле магического многогранника, открывающего двери в другие мироздания, не было. Только внутри Кристалла ещё некоторое время мерцали и гасли малиновые язычки волшебного пламени.


ГЛАВА 3.   ЛЕТЕЛИ В НЕБЕ ДВЕ ДУШИ

Ночь. Тусклые сизые фонари. Метеоры, катера, старые деревянные баркасы и шлюпки сгрудились, обледенелые, у причала. Мёртвое здание порта. Снег саваном.  Чёрное небо без звёзд. Далее, далеко, за рекой - противоположный высокий берег, – его не видно, он, скорее, угадывается во мраке.
И холод – странный холод. Ни кусачий мороз, ни стужа, пронизывающая насквозь. Ничего похожего не ощущалось даже близко. Холодно было в сердце, в душе – в прямом, не в переносном смысле, словно внутри поместили ледяную глыбу, снеговика - совершенно необычное ощущение!
И молчание, молчание, молчание, полное безмолвие – жуть.

Ксения некоторое время не могла прийти в себя, понять, где она, не могла пошевелиться. Затем посмотрела на прижавшегося к ноге Фотьку.
-  Мы где? Ты что-нибудь понимаешь?

-  Откуда я знаю, - проворчал небесный братец.

- Ведь, наверно, надо куда-то идти? Назад, - она оглянулась, - там снежные завалы за зданием, не пройти… Вперёд?

«Вперёд».

По-прежнему вокруг не было слышно ни звука, но Ксения услышала, ощутила этот голос, холодный и грозный, каждой частичкой, каждой клеточкой своего тела.
Бездна смотрела на неё. Девушку охватил ужас:
-  Почему я здесь? Неужели мне надо было попасть именно сюда?! Неужели в душе у меня такой мрак?!..

-  Надо было мне с дядей Сашей попроситься, - забубнил Фотька, - а то вот попал незнамо куда…

-  Ах вот так?! – Ксения разозлилась и ей неожиданно полегчало, страх ушёл, появился даже какой-то восторг, задор, прилив сил, - что бывает иногда в минуты опасности.
- Ну-ка пусти! – буквально стряхнула с себя брюзжащего человечка-медвежонка. Прищурившись, поглядела вперёд.
- Да, всё похоже.  Всё так – и река, и порт, и эти ледяные корабли, - как дома, где я живу, или жила… Моя школьная подруга однажды на зимних каникулах отправилась поздним вечером в посёлок на том берегу, в гости к бабушке. Берег только кажется близким, на самом деле идти несколько километров. Она сбилась с лыжни, устала и замёрзла. А мы – дойдём!
И стремглав – снег оказался плотным, твёрдым – метнулась вниз с причала.

-  А я? Тоже пойду! – бросился вслед за ней небесный братушка.

Они пронеслись мимо впаянных в лёд ракет и метеоров и некоторое время шагали по твёрдому насту, ноги совсем не проваливались, и что необычно – не скользили. И вдруг словно неведомая сила остановила девушку.  Фотька налетел на неё сзади, и сам упал, будто его толкнули. Как-то неожиданно быстро – но они находились уже на середине спящей реки.

«Видишь, всё не так страшно», - сказала Тьма.

Свет покинул мир. Вокруг ничего не было видно на расстоянии вытянутой руки.

-  Я должна погибнуть? – голос у Ксении сорвался.

«Если человек не остановился на достигнутом и нашёл в себе смелость идти дальше, он никогда не погибнет. Не сгинет в пути».

-  Тогда почему я здесь?

«Ты совершила ошибку. Но свет в твоей душе оказался слишком силён, чтоб погаснуть. Ты не растворилась во мне, но ты соприкоснулась со мной, поэтому я внесу коррективы в ваше дальнейшее путешествие с твоим спасителем».

Что-то похожее на человеческую фигуру образовалось перед девушкой.
«Его не принимает ни свет, ни тьма, - голос, который она слышала, внезапно изменился - стал глухим, стёртым, слабым, еле слышным, – пусть он простит его».

-  Кто ты? Я не понимаю тебя.

«У меня больше нет имени. Я есть и меня нет. Я Тьма».

Фигура исчезла.

«Иди, - прозвучало уже как прежде, холодно и грозно, - впереди зажглись огни».

Мрак расступился, исчез! Звёзды – сверкающие осколки волшебного зеркала, изменяющего мир, - зажглись в вышине. Противоположный берег оказался совсем рядом, и внизу, у самой кромки ледяного покрывала стояли три огромных слона, нет! Мамонта! Они подняли в хоботах горящие факелы…
- Здравствуйте, путники, вышедшие из тьмы! Здравствуйте!
Тот, кто был в середине, с силой воткнул в снег свой огненный маячок.
-  Ваш путь продолжается. Забирайтесь на меня.
В следующий момент он обхватил Ксению, словно огромная змея обвилась вокруг талии, и водрузил к себе на спину, затем проделал тоже самое с Фотькой.
-  Держитесь крепче!

Небесный братец прижался к девушке, вцепился в её курточку. Она, скорее машинально, не задумываясь, смысл фразы дошёл до неё не сразу, схватилась за жёсткие длинные пряди шерсти, покрывающей всё тело гиганта, свисающей сосульками почти до самой земли.

Мамонты вереницей двинулись вверх по берегу. Ксения довольно долго, как ей показалось, пребывала в некотором оцепенении и не замечала, не отдавала отчёта в том, что происходит вокруг. А когда немного пришла в себя – не было больше ледяной реки, не было порта со спящими катерами и снежными барханами, не было больше тьмы! Неожиданные, необычные перевозчики их медленно брели по холмам, а холмы плыли в многослойном пространстве: вытянутые розовые облака, сверкающие звёзды; за тонкой занавеской тумана побежала зелёная рябь, вскипела жемчужная пена, далеко, высоко зашумело море, стаи серебристых планет закружились в его изумрудных глубинах…

Распахнулись белые лотосы!.. Золотая пыльца. Неземной аромат. Танец призрачных лепестков!..

И вот уже цветущие луга вокруг и яблони, нависшие над долиной, с гроздьями синих! Синих яблок!

Мамонты остановились, бережно опустили девушку и прилепившегося к ней человечка-медвежонка перед группой людей в длинных белых одеждах. Мужчины и женщины. Чистые, светлые, открытые лица… Конечно, она видела уже их во сне – давно, маленькой, в доме у бабушки. Видела, знала их раньше…
Рухнули барьеры памяти, за которыми прятались картинки её прошлых жизней! Перед внутренним взором Ксении пронеслись горящие храмы Колхиды, гибнущая Атлантида, дым и хаос, затем – из дерева и белого камня великолепные города Великой Тартарии, хороводы девушек вокруг костров, песни и смех, суровый лик старца, волхва – её отца, напутствующего отчитывающего свою любимую дочь за леность и легкомыслие. «Юность не бывает легкомысленной, на то она и юность», - весело перечила она, и старец только улыбался и качал головой. Потом вновь бушевали пожары, грибы ядерных взрывов подымались в обугленное мёртвое небо, и не было спасения никому… И вновь – она, в широком лиловом платье, какие носили, кажется, где-то в конце 19-го века, плачет над разорванным письмом, закрыв лицо руками, а девушка служанка в фартучке, в смешном  бежевом чепчике утешает её: «Барыня, да полноте вам убиваться так!.. Вы молодая, красивая, встретите ещё порядочного человека, а он подлец, забудьте!..»

-  Всё забудь, - один из встречающих мужчин обнял Ксению, - как бы тебе это ни казалось странным, но именно я был твоим земным отцом в одном из твоих физических воплощений в той славной державе, возникшей на руинах Гипербореи, тоже погибшей позднее в космической войне… Вот как причудливо складываются порой судьбы в земных воплощениях. Ну а теперь я просто твой брат, как и все мы здесь - твои небесные братья и сёстры, ты можешь называть меня просто – Кирилл.

-  Кажется, в моей последней жизни меня тоже предал любимый человек, - тихо сказала Ксения.

-  Всё забудь, - вновь повторил мужчина, – в обоих случаях твои избранники оказались прохвостами. – Улыбнулся. - Главное, что ты научилась писать стихи.

Некоторое время все молчали.

-  А где Александр?  Что случилось с ним? – вдруг вскинулась Ксения.

Её бывший земной отец, как сие всё же нелепо звучит!  задумался.
-  Ему сейчас нелегко. Он далеко отсюда.

-  Я почувствовала, что ему трудно. Как я могу помочь?

-  Никак. Это путь, определённый только ему.

-  Ксюша, пойдём с нами! – неожиданно предложила одна из женщин в группе встречающих.  – Посмотришь наш город, наше житьё-бытьё; отдохнёте. У нас вам очень понравится.

-  Пойдём! – поддержали её все остальные.

-  И вправду, - согласился Кирилл, - у нас очень хорошо. Когда-то давным-давно в наших пределах побывал в гостях один китайский император. Вернувшись после домой, он три года не мог забыть это своё путешествие, то, что он увидел. С чем соприкоснулся душой. Придворные сетовали: затосковал, бедолага. Есть не хочет, от вина отказывается, на женщин внимания не обращает.

-   Но ведь Тартария погибла? – робко произнесла девушка.

- Погибла. А память о ней пытаются извратить, вовсе вытравить из вашей официальной истории. Но остались некоторые скрытые города на Земле. Мы с ними держим связь. Многое было скопировано и вынесено на Аристею. Всё в мире, как ты уже понимаешь, переплетено и взаимосвязано… Ну что, принимаешь приглашение?

Ксения ответила не сразу.
-  Нет. Я не могу так, без Александра. Он меня спас, ему сейчас тяжело, а я тут… Извините, я не пойду без него. Я с ним.

-  Нет так нет, - развёл руками мужчина. – Тогда мы просто вас доставим в место, где вы должны снова встретиться.

-  Можно сказать?! – Фотька, за всё время беседы прятавшийся за девушку, выступил вперёд. – У нас это, маковой росинки, не было, значит, во рту. Можно покушать нам чего-нибудь, - и показал лапкой на синие яблоки.

Ксения неодобрительно покачала головой.

-  Эти яблоки вам есть нельзя, - ответил Кирилл, - они особенные, волшебные. Они помогают раскрыть память и дают знания. Вам пока достаточно того, что вы имеете.

-  Тогда, может, у вас репликатор лишний имеется? – не унимался небесный братец.

Все заулыбались.

-  Вот осмелел-то! – одёрнула его Ксения. – Какой ещё тебе репликатор?

-  Обычный, с провизией всякой, - забубнил обиженно розовый чебурашонок, - забочусь, между прочим.

-  Малыш безусловно прав, - мужчина погладил Фотьку по голове. – Молодец. Подкрепиться вам действительно не помешает.  Только у нас нет с собой репликатора. Давайте обратимся за помощью к нашему другу, он умеет больше, чем мы.

Кирилл повёл рукой в сторону – огромный человек, великан, шёл мимо на горизонте, здесь, и, одновременно, не здесь, в другом пространстве, и рядом с ним чудо-юдо в жёлтых и пурпурных перьях, с большим тюком на спине, с мощными длинными коровьими рогами, морда у него вообще походила на коровью, и всё же:

«Не будь перьев, вылитый динозавр», - определила Ксения.

-  Тетрис!

Великан обернулся.

-  Тетрис, извини, что мы задерживаем тебя, но не найдётся ли в вашей поклаже лишнего репликатора для наших гостей с Земли?

Титан улыбнулся и вступил из своего мира на зелёные луга. За ним ввалилось и красно-жёлтое чудушко – ох здоровое, раз в пять больше мамонтов, стоящих неподалёку. Да и сам незнакомец был, наверное, ростом с девятиэтажный дом. Фотька опять спрятался за Ксению. Великан опустился на корточки, светловолосый, голубоглазый, и протянул в своей пятерне, на которой уместилось бы, вероятно, несколько человек, возникший словно из воздуха маленький ящичек цвета морёного дуба.

-  Бери, не бойся, это и есть репликатор, - сказал он густым звучным голосом.

-  Нет. Ничего. Я не боюсь, - Ксения перевела дух и взяла обеими руками с ладони Тетриса коробку – крошечную в пальцах гиганта, но большую, увесистую на самом деле. – Спасибо! -  Оглянулась на Фотьку: - Спасибо будешь говорить?

-  Спасибо, - буркнул тот, выглядывая из-за ноги своей наставницы.

-  Как я уже сказал, это наши братья с Земли, - вновь вступил Кирилл, - а Тетрис принадлежит к древнему роду Титанов, цивилизации, существовавшей ещё задолго до появления Атлантиды, времена оны называют у вас эпохой динозавров.

Великан поднялся с колен, потрепал ласково, прижал к себе за шею чудушку в перьях.
Последний преданно, с любовью, как показалось Ксениии, поглядел на хозяина, а потом снова уставился маленькими тёмными какими-то дурноватыми глазками на девушку.

«А он вовсе не страшный, смешной».

-  А можно я ему покушать дам? – похоже набравшись храбрости, спросил Фотька.

-  Можно, - кивнул Тетрис.

Небесный братец засуетился, потащил из рук Ксении репликатор, бухнул его чуть не себе на ноги, пощупал волшебный сундучок там сям и дёрнул за красный рычажок сбоку. Одна из стенок короба исчезла и на Фотьку упала большая румяная булка. Обеими лапками он протянул её ящеру. Тот нагнулся, осторожно взял хлеб зелёными чешуйчатыми губами, проглотил:
-  Благодарю.

Все опять заулыбались.

-  Ещё раз прости, Тетрис, что мы задержали тебя, - сказал Кирилл, - знаю, вы все тоже приняли решение участвовать в последней битве.

-  Мы не могли поступить иначе. Злу больше не должно быть места на Земле.

-  Я тоже совсем недавно встретилась со злом, - заявила Ксения, ей очень захотелось рассказать про свою встречу на ледяной реке, выяснить, что же всё это было и значило на самом деле.

Титан с интересом посмотрел на неё.
-  Ты встретилась не со злом. Ты встретилась с Тьмой. Зло появилось, когда было искажено понимание Света и понимание Тьмы. Пришла пора исправить ошибку Первых Иерархов.

-  Тогда я не совсем понимаю разницу. Ну пусть Тьму я видела и с ней говорила, но что такое зло? Какое оно?

-  Ты действительно хочешь увидеть, какое оно? Подумай.

-  Хочу.

-  Смелая девушка.
Часть пространства рядом с великаном, – яблони, холмы, словно это была страничка из книжки, картинка на бумажном листе, - свернулось в трубочку…

Страшно, жутко!.. Ударила волна невыносимого смрада. Зашевелились миллионы чёрных щупалец…  Застонала планета, оплетённая ими как паутиной… Огромные круглые кроваво-красные безжалостные глаза, не мигая, глядели на юную поэтессу из мрака. Не смотри, не смотри, не смотри в них!..

Бумажный рулончик расправился и закрыл чудовище голубым небом, яблонями и цветами.

-  Главные силы зла уже уничтожены или покинули Землю. Но остался этот Великий спрут.
Все недобитые тёмные  служители  подчинены ему, - сказал Тетрис.

Ксения некоторое время не могла вымолвить ни слова, потом, совладев с собой, тихо произнесла:
-  Победы вам.
Машинально сделала несколько шагов по тропинке.   

«Летели в небе две Души –

На птиц и бабочек похожи.

Летели в небе две Души…

Так мы с тобой летаем тоже…»

Обернулась. Посмотрела на Тетриса, на Кирилла, на женщину, приглашавшую её в чудный город, на всех!
-  Мне надо идти к Александру. Как я могу помочь ему?


ГЛАВА  4.     ПЛАНЕТА ГУВЭРОВ


-  Почему мы попали именно сюда? – повторил задумчиво Единорог.

Три неземных солнца – два жёлтых, неярких, рядком, и в стороне, выше – совсем тусклый маленький оранжевый шарик. Само небо было необычным – розовым.
Ноги Александра погрузились выше щиколотки в мягкий фиолетовый мох, который, похоже, лежал сплошным покрывалом на полях, на невысоких плоских холмах, расходящихся во все стороны к сиреневому горизонту.

-  А где мы?

- Эрол, Вета и От, - ответил после паузы Единорог, - звёзды-сестрицы, плывущие над планетой гувэров - Кроквер… Ты случайно никогда в жизни не имел дела с лошадьми?

-  Нет, никогда не имел.

-  А в шахматы играешь?

-  Раньше играл. Довольно серьёзно занимался шахматами. Но давно всё это бросил.

- Сие не важно, - вздохнул Единорог, - шахматы – это магия. Ты когда-то случайно соприкоснулся, вошёл во взаимодействие с вибрационными потоками этой планеты, ибо тут чрезвычайно популярны шахматы. В твоём подсознании образовался энергетический блок, который сейчас по каким-то причинам был вдруг задействован и перенёс тебя сюда. И меня вместе с тобой.

- А кто такие гувэры?

-  Если просто, то это лошади. Только не вздумай назвать их лошадьми. Они – гувэры.

-  Лошади… - произнёс озадаченно Александр. – Правда, что ль?.. Вот я всегда подозревал, что Свифт про своих гуинмг… гуигнгнмов, тьфу, не выговоришь, ничего, на самом деле, не сочинил.
-  Да нет, ну безумие какое-то! – засмеялся он в следующее мгновенье:

- «Рояль дрожащий пену с губ оближет.

Тебя сорвёт, подкосит этот бред.

Ты скажешь: - милый! – Нет, - вскричу я, нет!

При музыке?! – Но можно ли быть ближе,

Чем в полутьме, аккорды, как дневник,

Меча в камин комплектами погодно?!

О пониманье дивное, кивни,

Кивни, и изумишься! – Ты свободна!..»*


На последних словах Александр расплеснул над головой руки.

-  Про свободу ты как раз очень кстати сказал, - заметил Единорог, с интересом поглядев на собеседника, – гувэры не любят людей.
Перевёл взгляд вдаль.
-  Вот и они.

И действительно, из-за ближайших фиолетовых холмов вынырнули трое огромных вороных коней в тёмно-малиновых, с золотой бахромой, накидках, закрывающих спину, бока и шею, стремительно понеслись к путешественникам, резко остановились перед ними. Ветерок от их бега проследовал дальше, запах конского пота ударил в ноздри.

-  Странно видеть здесь Единорога! – выкрикнул гортанным грубым голосом один из гувэров. – А это кто? – Поднял, указал правой передней ногой на Александра. На ноге не было копыта – вместо него какая-то волосатая обезьянья лапа! Все ноги, кажется…  Да! – заканчиваются не копытами, а лапами. Гувэр молниеносно сдёрнул с притороченного к боку попоны короткое копьё с блестящим металлическим наконечником. Его товарищи проделали тоже самое.

-  Нет-нет, это хороший и мирный человек, - заспешил Единорог. – Он мой друг, он прилетел с Земли и путешествует по Астерии. Камень Открывающий Двери перенёс нас сюда совершенно случайно. Он, как и вы, очень любит шахматы. Мы сейчас покинем вашу планету.

Вся троица с минуту разглядывала Александра.

-  Ни один человек, попавший на Кроквер, не может беспрепятственно уйти отсюда, - сказал первый гувэр. – Надевай на себя.
Он швырнул Александру верёвку с петлёй.

-  Так уж прямо и на себя? – улыбнулся тот.

-  А ты хотел нас оседлать, как вы привыкли на своей Земле с нашими младшими братьями?! – запальчиво спросил второй гувэр.

-  У нас камней нет, не обдерёшься, - добавил, с усмешкой, третий.

-  Можно он поедет на мне? – опять пришёл на выручку Александру Единорог. – Он никогда не обижал ваших младших братьев. Я его довезу.

-  Хорошо, - подумав, кивнул первый гувэр, - только не отставайте от нас.

- Но тут не всё так просто, - возразил спутник Александра. – Мой подопечный совсем не подготовлен к такого рода путешествиям, а посему я побегу тихо, чтоб он не упал.

-  Подумайте, какие нежности… Ладно, ты знаешь, где наш город, а мы пока доложим императору и оповестим всех наших.

-  У тебя, любитель шахмат, будет возможность сыграть с нашим главным игроком, - сказал недовольно, с затаённой угрозой в голосе, второй гувэр.

Троица развернулась и помчалась прочь, скрылась за холмами.

Единорог облегчённо вздохнул:
-  Они не убили тебя сразу, и это уже хорошо.

-  Всё так серьёзно?

-  А ты что думал? Они не жалую незванных гостей. А уж земных людей – и подавно.

-  А что будет дальше?

-  Дальше ты, вероятно, сыграешь в шахматы с императором. Он, как правило, всегда играет с попавшими сюда, совершенно не интересуясь, умеют они играть или нет, как бы даёт шанс на спасение. А уж после твоего проигрыша как повезёт. Может, убьют, может, помилуют, останешься на планете навсегда в качестве раба, дома им строить, тюки на себе натаскать, найдётся, в общем, работа.

- Как ты меня обрадовал… Знаешь, во мне всё это даже как-то не помещается… - пробормотал Александр. – А если выиграю, значит, отпустят?

-  У него ещё никто не выигрывал.

Единорог опять вздохнул:

-  Ладно, всё потом. Залезай на меня… Не так, подпрыгни посильней…

Александр неуклюже взгромоздился на спину скакуну:
-  Я не наездник, сам понимешь…

-  Понимаю. Сожми ногами бока. Сильнее, мне не больно. Держись крепко за гриву. И не глазей по сторонам. Всё?
Единорог тронулся  с места.

Весь опыт жокея ограничивался у Александра лишь одной поездкой на пони в детстве, да и то в тележке, так что чувствовал он себя совершенно некомфортно. Но тем не менее держался в седле, скажем так  -  довольно прилично.

-  Может, побыстрей?

-  Давай.

Необычный извозчик Александра прибавил шагу. Ландшафт вокруг не менялся – те же поля, пригорки… Ещё ускорил бег. Голова сразу закружилась.
«Никакой из меня космонавт».
К счастью, они уже достигли места – арка в грязно-жёлтых тонах, два искусно вырезанных из камня лошадиных бюста, песочного цвета высокие стены, расходящиеся во все стороны.

-  Вот он, город гувэров.

- Ладно хоть не загон, - Алескандр даже не слез, сполз, скорее, на землю, облегчённо вздохнул.

-  Не шути так, - тихо сказал Единорог.

Они вошли в ворота и сразу оказались на овальной площадке, покрытой плохо отшлифованными плитами серого гранита, сжатой по обеим сторонам террасами в несколько ярусов, уже заполненными наполовину вновь и вновь прибывающими гувэрами в красных, зелёных, синих накидках. Над амфитеатром стоял гул. Воздух был пропитан до тошноты резким запахом конского пота. Впереди на возвышении стоял золотой трон, украшенный самоцветами, а за ним, далее, высились слепленные друг с другом башни в пять-шесть этажей, напоминающие отдалённо шахматные фигуры. Заканчивал обзор высокий холм, покрытый как чешуёй приземистыми квадратными домиками, крытыми коричневой черепицей. Стадион притих – сотни любопытных недружелюбных взглядов врезались в вошедших. Затем гуинмг… гуигнгнмы, тьфу, язык сломаешь, заговорили ещё громче, загоготали, указывая обезьяньими лапами на Александра. И вдруг снова тишина – в пурпурном одеянии, с золотой короной-трезубцем на голове, на помост, не торопясь, поднимался, кажется, сам император.  Встал на задние ноги, опустился на трон. Сопровождающий его гувэр в малиновой накидке, кажется, один из тех, кто первоначально встретил путешественников, почтительно склонив голову, заступил ему за спину.  Склонили головы и все остальные в амфитатре.

-  Поклонись, - шепнул Единорог, опускаясь на одно колено.

Александр приложил руку к сердцу и тоже отвесил поклон. Встретился взглядом с пронизывающими тёмными глазами императора гувэров и не выдержал их силы, отвернулся.

-  Подойдите ближе, - голос главного гувэра оказался таким же низким, гортанным, грубым, как и их знакомого, застывшего в подобострастной позе в шаге от императора. Такой тембр, низкий голосовой регистр, судя по всему, был характерен для всех главных жителей планеты.

Александр и Единорог остановились у самого подножия тронной площадки.

-  Когда четвёртая земная раса атлантов, - вновь заговорил император, - обратилась к нам с предложением создать с помощью их великой магии младший народ гувэров на Земле, мы дали своё согласие. Мы приняли участие в этом эксперименте. Так на вашей планете появился новый, особый, немного отличный от нас вид гувэров. Те, кого вы позже будете именовать лошадьми, были призваны помогать человеку, развиваться и эволюционировать духовно вместе с ним. Но после Великой Катастрофы всё изменилось. Все прошлые обязательства и обещания были забыты. Современные люди приравняли земных гувэров к животным, превратили их в своих рабов. Вся последующая многотысячная история существования на Земле наших младших братьев – мученический путь страданий и боли.

Император помолчал.

-  Я вижу, ты хороший человек. Я вижу, что ты никогда не обижал наших братьев. Ты даже считаешь, и совершенно справедливо, что вы в большом долгу не только перед ними, но и перед животным миром, перед всей Природой. Но ты – земной человек. И общая вина человечества лежит и на тебе.

Гувэр обернулся к стоящему за спиной и кивнул, тот в очередной раз поклонился и исчез где-то за тронной сценой.

-  Мы не будем убивать тебя. Но ты сыграешь со мной в шахматы, в эту древнюю и мудрую игру, в которой всегда устанавливается истина. Если ты победишь – мы отпустим тебя. Если проиграешь – останешься здесь навсегда.

Двое гувэров, один – знакомый уже, второй - нет, чуть светлее по окраске, в каком-то нелепом синем балахоне, тащили столик с шахматными фигурами. Император знаком подозвал Александра к себе.

-  Разреши мне сказать несколько напутственных слов моему товарищу? – сделал шаг вперёд Единорог.

-  Ты можешь это сделать.

Небесный скакун заглянул своими лучистыми янтарными глазами, кажется, в самую душу Александру. И тихо-тихо:
-  Саша, брат мой, всё будет хорошо. Помни одно: шахматы – это Матрица. Находясь в Матрице – ты никогда не сможешь победить. Твой соперник – олицетворение её. Её орудие. Твоя победа не в борьбе по заранее прописанным и предложенным правилам, твоя победа – в выходе из борьбы вопреки всем правилам. Ты должен понять, как сделать это.

Александр поднялся на тронную площадку… Поверхность столика была расчерчена в чёрно-белую клетку. Деревянные резные фигуры отличаются от классических, но всё равно понятно: это ладья, это слон, это, разумеется, конь, пешки – как наконечники стрел…

-  Ты гость, поэтому белый цвет, а, стало быть, и право первого хода принадлежит тебе, - сказал император. – Ты готов?

-  Да, – ответил Александр и двинул на два поля вперёд королевскую пешку.

И всё исчезло – шахматная доска, пронзительные глаза императора, гуверы на террасах, город, сама планета с тремя неземными светилами – Эрол, Вета и От… Перед ним разверзлась бездна…  И лишь еле слышный голос Единорога, как лучик света, касающийся его сознания:
«Ты поймёшь, как выйти из Матрицы, я знаю это».  


                *Борис Пастернак «Разрыв».


ГЛАВА 5.   КАК ВЫЙТИ ИЗ МАТРИЦЫ?


Они жили на границе тьмы и сияния…

Та осень была залита светом. По пустынной аллее парка навстречу ему шла молодая красивая женщина в зелёном плаще. И он сразу понял, что это – она.
«Видеть много женских лиц. Сотни глаз, больших и глубоких, синих, тёмных, светлых. Узких, как глаза рыси. Открытых широко, младенчески. Любить их, желать их…»
Она, которую он искал и знал, что найдёт.
Они шли и разговаривали, словно знали друг друга очень давно. Так и запомнилась их первая встреча: её изящная стройная фигурка на фоне золотых клёнов, глаза – то грустные, то весёлые, то удивлённые, даже несколько настороженные, недоверчивые, её голос, её смех, светло-русые волосы, выбивающиеся из-под шапочки; и мокрая, засыпанная жёлтой листвой,  дорога; и небо, и солнце…

О-о, их отношения были, наверное, немного безумными. Влюблённые всегда немного безумны. «Острые поцелуи» - где он слышал эту фразу?.. Они умели любить и мучать друг друга. Это было интересно.


Они жили на границе тьмы и сияния. Узенькой полоске мироздания, полной соблазнов, иллюзий, великих подвигов и ужасных падений.

Она говорила, что помнит некоторые свои прошлые жизни. В одну из них её обвинили в колдовстве и хотели сжечь на костре. Её спас человек, который не имел право её спасать, вообще вмешиваться в эту жизнь…


-  Все ошибаются, - усмехнулся император гувэров – в серебряных латах, с алым плащом, он стоял на фоне мрака, но выделялся из него, подсвеченный идущим из темноты странным золотистым светом. – Упал – поднимись. Сожми зубы и иди дальше. Кто обещал, что будет легко? Пока ты идёшь – ты непобедим.

-  Не ожидал услышать это от своего противника по игре, - пробормотал Александр.

- Вот именно – по игре, - поднял палец в железной перчатке император. – Некие силы просили убить тебя, хотя бы оставить навсегда на нашей планете. И я дал слово. И я сделаю всё, чтоб своё слово сдержать. Тем не менее я даю тебе шанс. Потому что я тебе всё же не враг. Может быть, даже - друг.

-  Часто испытания посылаются нам Богом через повстречавшихся в жизни людей, чтоб мы чему-то научились, что-то поняли, стали сильнее, - согласился Александр

-  Правильно мыслишь!
В руках воина засверкал меч.
-  Отражай!..


Как будто что-то острое больно толкнуло Александра в грудь. Он увидел на мгновение шахматную доску. А потом навалилась тоска. Подобные приступы он испытывал только в детстве. Тоска душила. От неё невозможно было спрятаться. Найти причину её возникновения. Он не умел, не мог рассказать, объяснить это родителям, дворовой детворе… Как можно объяснить то, чего не понимаешь сам? В такие моменты он иногда открывал калитку, выглядывал на улицу и смотрел на прохожих. Он обладал довольно странной способностью – заглядывать в подсознание людей. Это было не чтение мыслей, а мгновенное сканирование, мгновенный анализ внутреннего мира человека, оценка его положительных и отрицательных качеств, совокупность стремлений, желаний, жизненных смыслов… Но тогда становилось ещё тяжелей – люди были ужасны. Он не находил в них даже намёка на тот, другой мир – высокий и прекрасный, который жил в его памяти, который приходил к нему в снах, в которых он был взрослым и сильным, а не маленьким, слабым и беспомощным, каковым являлся в этой другой окружающей его странной реальности. Только постепенно, взрослея, он научился совладевать с этими накатами душевного беспросвета. Привыкал к настоящей, подлинной жизни. Уходили цветные сны, детские воспоминания, а может фантазии? -  о других мирах. Он поладил, наконец, с  ЭТИМ миром! Научился подстраиваться под самые разные ситуации, даже получать от этого какие-то выгоды и дивиденды. А ещё он бросил привычку сканировать людей – пользы от сих занятий не было никакой.

Полыхали зарева пожарищ. Рёв многотысячных ратей, сошедшихся в смертельной битве, подымался к багровому небу.
Александр сражался с императором, отражал и наносил удары, удивляясь этому своему неожиданному умению владеть оружием, и чувствовал, что слабеет.
-  Ты хорошо играешь! – воскликнул гувэр. – Но тебе нет спасения!
Алые крылья летели в огне за его спиной…


Мимо проносились огненные пузыри облаков, в десятки этажей сверкающие здания из стекла и бетона, лица друзей и близких, солнечные дожди, высокий узорчатый храм в стиле барокко, с луковичным куполом и золотым крестом, рвущимся в небо, но под храмом открывалась бездна, и он не понимал, почему – так? И он падал в пределы циклопических подземных соборов… Шла служба. Сонмы людей стояли в неосвящённых тёмных приходах.   В мраке и безмолвии слышны были лишь слабые голоса священников, творивших несмолкаемую молитву, и тускло, не давая света, теплились, малиновые язычки горящих свечей, словно обещая надежду впереди.


Они шли на границе тьмы и сияния, по осенней дорожке, усыпанной жёлтыми листьями, воздух был пронизан солнечными лучами… Они понимали друг друга с полуслова. И оба видели чудные звёздные обители, долженствующие, по их мнению, обязательно спуститься на землю и объединиться с их жизнью. Но впереди были бесконечные угрюмые и тяжкие годы, когда их любовь не раз подвергалась поверке на прочность.
«Философия торжествует над горестями прошлого и будущего, но горести настоящего торжествуют над философией».
Любовь их разрушить было нельзя, нет! Смертными были они сами. Он понял это в один прекрасный момент, когда смерть, которую он поддразнивал и любил с ней поиграть, уповая на абсолютную, как ему казалось, свою неуязвимость, подошла к нему вплотную…

Измерь отчаяние работой

и свет, что в небесах разлит.

И кто-то вскрикнет вдруг: «Летит!
Над крышами,
              над колокольней!..»

И плачет
                женщина
                навзрыд.


Фигуры на шахматной доске терзали и рвали друг друга. Боль в сердце усилилась и стала разливаться по всей груди.

-  Сто-стоп-стоп! – донёсся откуда-то голос Единорога. – Как секундант, имею право взять минуту тайм-аута для своего игрока!


Они как будто перенеслись с планеты Кроквер   в другое пространство, но так быть не может, идёт игра, партия не закончена, ещё не ясно, кто победит!..

Утро.  Деревья, в лёгкой дымке тумана. Они вышли на просеку. И повернули направо, где кончались сосны и светлел голубой небесный прорыв.

-  Александр, - тихо говорил Единорог, - ты делаешь ошибку. Ты продолжаешь играть. Но как бы ты не старался, ты неизменно проиграешь, оставаясь в границах изначально навязанных тебе правил. Твоё спасение – в выходе из игры!

Лес закончился. Впереди поднимались голубые холмы, а рядом, прямо с кромкой леса, заворачивая, уходя куда-то в синюю даль тянулась заросшая травой одноколейная железная дорога. И там, далеко, где она, кажется, обрывалась, пропадала – начинался Новый мир и Новая жизнь…

«Как спасение, как спасение,

К нам приходят ясные сны.

Гаснет красное настроение,

Слышен голос счастливой страны.

Мы уйдём по рельсам заброшенным –

Это лучшая из дорог.

Нам поможет вспомнить хорошее

Рядом скачущий Единорог…»

-  Ты получил слишком много ударов и ран, - продолжал спутник Александра, - и смирился с тем, что выходом из матрицы, из игры – является только физическая смерть. Но тот, чьё поручение ты, как и многие другие, исполняешь, учил другому. Он говорил, что нет смерти – есть бессмертие. Нет праха земного – есть воскрешение над ним! Не философствуй, не подражай никому, не ищи общих концепций. У вас у всех разные дороги и разные способы выхода. Вспомни сейчас, когда отпущенное миру время истекает, вспомни, что он сказал именно – тебе.
Усталости – нет!

-  Усталости – нет! – повторил Александр.
-  Я вспомнил! Шёл девятый день после гибели Атлантиды. Я сидел в своём отсеке на спасшем меня корабле и играл сам с собой в шахматы…
               
               

Шел девятый день после гибели Атлантиды. Аоцерис не хотел ни с кем общаться и разговаривать. Не подходил к иллюминаторам, он ничего не хотел больше видеть. Уединившись в своём отсеке на одном из спасших его кораблей, он часами просиживал за шахматной доской, иногда впихивая в себя через силу приносимые ему еду и напитки, чаще отказываясь от них.
Но это утро началось по-другому. К нему пришёл – Спутник. Улыбающийся, распахнул дверь, обнял его.
-  Извини, я только сейчас смог навестить тебя, я был очень занят.
Кивнул на шахматы:
-  Как идёт игра?

-  Не знаю, - ответил после паузы Аоцерис. – Прежняя магия ушла из шахмат. Я пытаюсь найти какой-то выход – и не могу.
Вновь помолчал.
-  Что я могу ещё сделать на Земле? Для Земли?

Спутник посерьёзнел.
- Ничего. Атлантида погибла. Погибнет и Гиперборея, хотя продержится ещё некоторое время. Кое-что они сохранят здесь. Что-то перенесут на планеты высшего спектра. В любом случае они управятся без тебя. Тебе лучше отправиться домой, на Аргцедос, откуда ты когда-то прибыл на Землю.
Задумался.
- Начинается новый, совсем другой этап истории человеческой цивилизации, да всей планеты. Возможно, самый трудный. Земля находится сейчас на Космическом дне.  И есть опасность, что оставшаяся ниточка, тоненький голубой лучик, которым она ещё связана со светом, будет окончательно оборвана и планета соскользнёт во мрак. Если это случится, во что мы все верить не хотим, будет реализован план, связанный с моей предполагаемой миссией в этом мире. И мне понадобятся помощники, как ты. Необязательно сразу. И необязательно это сразу будет именно физическое воплощение. Но помощники мне будут очень нужны. В любом своём качестве.
Спутник улыбнулся. Затем внимательно посмотрел на собеседника.
-  Ты согласен? Ты пойдёшь со мной?

Именно этот взгляд – доброжелательный, весёлый и строгий одновременно, с необыкновенной, неземной силой внутри помнил Аоцерис всю жизнь с давней детской своей встречи с этим человеком.

-  Да. Я пойду с тобой.

               
По удивительному сверкающему голубому пространству к разгорающемуся свету впереди двигался человек в свободном белом одеянии. И за ним, в жемчужных облаках и радужных световых переливах и отблесках плыла в голубом океане – Земля.


«Тогда первое, что ты должен сделать, отбросить от себя подальше шахматную доску.  Нам с тобой больше не нужны шахматы. И никто не вправе помешать тебе выполнить мою просьбу».

Голос Спутника прозвучал словно наяву.


-  Прочь!
Александр смахнул с доски шахматные фигуры, они покатились, застучали по ступенькам вниз с тронной площадки. В упор взглянул на императора гувэров:
-  Я больше не буду играть.  И никто не сможет заставить меня сделать обратное, убить меня, или оставить в плену на этой планете.

Император не рассердился, не нахмурился, наоборот – улыбнулся и сказал просто:
-  Я рад. Да, я очень рад.



       ______________________________________________





Утро. Деревья, в лёгкой дымке тумана. Вместе с Единорогом они вышли на просеку. И повернули направо, где кончались сосны и светлел голубой небесный прорыв.

-  Нет-нет, ты всё сделал сам, - говорил Единорог, - а я просто тебя немножко взбодрил, натолкнул на нужные мысли…

Лес закончился. Впереди поднимались голубые холмы, а рядом, прямо с кромкой леса, заворачивая, уходя куда-то в синюю даль тянулась заросшая травой одноколейная железная дорога. И там, далеко, где она, кажется, обрывалась, пропадала – начинался Новый мир и Новая жизнь…

-  Тебе дальше по ней. Ксюша с Фотькой, твой знакомый лось, которому я передаю эстафету, уже, по-моему, ждут тебя.

-  Не хочется расставаться, - грустно улыбнувшись, развёл руками Александр.

-  Да мы, в принципе, и не расстаёмся.

- Проводи меня ещё немножко. Я услышал вдруг во время игры чудное стихотворение. Хочешь, я тебе его прочитаю?

-  Конечно, прочитай.

Они медленно побрели по железнодорожному полотну.

«Как спасение, как спасение,

К нам приходят ясные сны.

Гаснет красное настроение,

Слышен голос счастливой страны.

Мы уйдём по рельсам заброшенным –

Это лучшая из дорог.

Нам поможет вспомнить хорошее

Рядом скачущий Единорог.

Пахнет влагой листва тополиная,

Рельсы тянутся на закат.

Может, будет дорога длинною,

Может – вовсе недалека.

Ночь пройдёт, и жёлтыми красками

Вновь зажгутся капли в траве,

Наши плечи согреет ласково

Незнакомый новый рассвет.

Пусть сверкает росами звонкими

Между шпал голубая трава

И над синими горизонтами

Встанут дальние острова.

И не будьте к нам слишком строгими,

Если, веря странному сну,

Вновь уходим с Единорогом мы

В неизвестную вам страну».*



*   Владислав Крапивин «Легенда о Единороге»



ГЛАВА 6.   ОНИ ЧТО-ТО ПРИДУМАЛИ


Темнело, когда путешественники спустились к тёмно-синему озеру, окружённому вековыми соснами и елями.

-  Тут переночуем, а завтра в путь, - сказал Лось. – Располагайтесь прямо на травке, тут она не хуже ваших пуховых матрацев.

Александр снял со спины сохатого полусонного Фотьку вместе с его репликатором, который розовый медвежонок не выпускал из рук всю оставшуюся половину дня, пока они шли по лесу после своего нового воссоединения.

-  Что-то я очень устала, - сказала Ксения, кажется, она вправду никогда так сильно не уставала. Опустилась на колени, сняла с себя курточку, подоткнула под голову.
-  Иди сюда, Фоть.
Трава, без всяких преувеличений, и впрямь оказалась необычной, мягкой-мягкой, как перина, девушка прямо-таки утонула в ней.
-  Как хорошо!
С боку к ней подполз, привалился, засопел маленький, глупенький - забавушка моя, мой чебурашонок…
-  Александр, ты тоже поспи.
Ксения услышала свой голос откуда-то издалека. Наверное, ей уже снится сон – огромные звёзды, как с картины Ван Гога, из какой-то другой жизни, повторяли шёпотом последние её слова:
«Тоже поспи, поспи, поспи»…
Нега разливалась по всему телу.
 И она уснула.

-  Им всё-таки ночью холодно не будет? - Александр вопросительно взглянул на их нового провожатого, сменившего Единорога.

- Нет, - ответил тот.
 Приблизился к воде, коснулся её губами… Пробежал ветерок, зашевелились заросли осоки, над водной гладью словно из воздуха соткались несколько призрачных фигур, закружились, сняли с поверхности озера серебристо-синий лоскуток, и укрыли им спящих на берегу.
-  Уверяю тебя, что теперь им будет тепло как под одеялом, - Лось пристально посмотрел на друга. – Ну что, пойдём? Озеро длинное, надо ещё пройти некоторое расстояние.

-  Подожди, они уже близко, они прибудут с минуты на минуту.

И точно, в следующий момент над верхушками деревьев появился огромный сверкающий шар, плавно опустился на полянку. Из него выбежала, выпорхнула – Летиния. Бросилась обнимать Александра...
-  Господи, как я рада!

Вслед за ней на полянку шагнул мужчина в светлом комбинезоне.

-  Оритез, - улыбнулся Александр, - вы уложились даже быстрей, чем я предполагал.

-  Это потому что меня наша дама подгоняла, - шутливым тоном пояснил давний его товарищ, - жми, говорит, на всю катушку. А так мы добрались без приключений, хотя как-то всё довольно напряжённо.

Летиния тем временем остановилась над Ксенией и Фотькой.
-  Как хорошо спят. Улыбаются во сне. А мой ангелочек-то чудо какое. А что это рядом с ним за коробка?

-  Репликатор, - ответил Лось, - он меня всю дорогу пирожками со щавелём кормил.

-   Ох, чудо моё, - женщина погладила по голове похрапывающего небесного братца, и уже серьёзно, друзьям:
-  Я хочу предупредить. Завтра утром вас, судя по всему, поджидает опасность. За вами с Земли сюда проникла магия тёмных. Я не знаю, что они придумали, но что-то они придумали наверняка.

Александр равнодушно пожал плечами:
- Раз Аристея пустила их, значит не так уж всё опасно. Всё преодолимо. Будут проблемы – будем их решать.

- Не зна-аю, - неуверенно протянула Летиния. – Ну по поводу Фотюльки всё благополучно; похоже, у Ксении тоже… А ты? У тебя у самого как дела? Ты – решил?

- У меня всё нормально, - заторопился Александр, - Я всё тоже хотел тебя спросить, почему ты представилась Ксении Леной?

Летиния удивлённо подняла брови.

- Не знаю… Мне показалось, она как-то перегружена всем происходящим, назвала привычное для её слуха имя… Не знаю.

-  Она потом вспомнила тебя.  - Александр повернулся к Лосю: - Теперь можно идти. - Взял женщину за руку. -  Пойдём, пойдём.

Сохатый склонил мощные рога, отодвинул заросли лещины и ступил в спрятавшуюся за ней узенькую тропинку, ведущую, похоже, вдоль озера.

-  А я здесь пока скаты подкачаю, - вновь сострил Оритез.

Лес проглотил всю троицу. Быстро темнело. Над головами нависали ветви диких яблонь и груш.

-  Поднимайте выше ноги, на поверхность иногда выступают корни, - предупредил Лось.  – И после паузы: - Озеро – портал, оно существует сразу в нескольких мирах, но главный выход только в определённом его участке. Мы скоро придём.

Впереди засветлело.

Они вновь вышли на берег. Маленькая бухточка, сжатая по бокам каким-то низкорослым кустарником, и вода в ней – сверкает серебром, но далее вода уже тёмно-тёмно-фиолетовая, и по её поверхности, не касаясь поверхности плывёт-скользит-летит высокий стройный храм с луковичным куполом. Высветилась мысль, образ из прошлого: он похож на церковь Покрова на Нерли под Владимиром.
Вспыхнул луч, лёг мостиком на берег.
-  Мир вам!
Перед входом на ступеньках появился седобородый священник в нарядной, с золотым шитьём, голубой ризе.
-  Проходите, не бойтесь.

Александр и Летиния проследовали осторожно по светящейся ленточке к храму, ажурные перильца, из какого звёздного материала они сотканы? – ладони становятся прозрачными, почти исчезают при прикосновении к их тоненьким плечикам.

-  Проходите.

В притворе священник вновь повернулся к гостям и обнял их:
-  Здравствуйте, дорогие мои! Рад очень вас видеть!
Голос у него звучал немножко хрипловато, глаза добрые, чуть озорные; на вид ему можно вполне дать и 60, и 70 лет, но при этом на лице, словно озарённом каким-то внутренним светом, возрастные морщинки отсутствуют!
-  Я отыскал ваших давних друзей, - старец переводил весёлый лучистый взгляд то на Александра, то на Летинию. -  Они, как вы и предполагали, действительно находятся в тёмном эгрегоре. Один, как и я, священник. В последнем физическом воплощении он принял мученическую смерть и мог уйти в высшие пределы, но сознательно остался в загробном мире Антицеркви, чтоб помогать, поддерживать пленённых там. Второй просто в плену.

-  Как хотелось бы их увидеть! – воскликнула Летиния.

-  Возможно, вы их скоро увидите. Тёмный эгрегор теряет свою силу. Мы скоро начнём выводить узников из его застенков… Да, вы обязательно увидитесь… Но я хотел сообщить вам не только это…
Собеседник Александра и Летинии посерьёзнел.
-  К Земле приближается Звезда смерти. Она совсем рядом. Если тёмные силы с этой ужасной планеты проникнут хоть в один, любой земной мир – всем нам придётся очень нелегко.

-  А защитная решётка, которую мы все создавали столько времени вокруг Земли? А флотилии света, собравшиеся со всех сторон Галактики? – недоумённо пожал плечами Александр.

- Всё так. Но чтобы отразить её, оттолкнуть подальше от Земли, изменить её траекторию движения нужны усилия и земного человечества. Необязательно всего. Достаточно тебя, таких, как ты. Вас много, на самом деле – прошедших, пережёгших своей жизнью все уловки, препоны, все козни тьмы; выживших, выстоявших в низкочастотных вибрациях физического земного мира. Если вы все объединитесь и помолитесь о спасении Земли – Земля будет спасена…
Он помолчал
-  Я сказал всё.

Прошло несколько томительных минут. Александр поднял взгляд на собеседника:
-  Я всё понял. Спасибо тебе, Алексей.

-  Спасибо, - повторила Летиния, теперь уже она в свою очередь обняла священника.

-  До свидания, дорогие мои. Мне пора.

По мостику, по мостику – из какого звёздного материала он соткан? Ладони становятся прозрачными, почти исчезают при прикосновении к его тоненьким перильцам…

Церковь вновь поплыла над чёрно-фиолетовой водой, начала бледнеть, таять в ночном воздухе. Почти невидимое облачко, птица – вспорхнула, взлетела, растворилась в звёздном небе.

-  Ну что, брат, - сказал Александр лосю, ждавшему их, стоявшему у кромки леса, - веди нас обратно, без тебя мы точно заплутаемся.

Лось шагнул между двух берёзок, привидениями белеющих в темноте, скрылся в чаще…

Обратно они шли, кажется, порядком больше по времени…

На полянке их поджидал встревоженный Оритез:
-  Очень напряжённо. В пространстве уже есть тёмная магия. Нам с Летинией надо улетать.

Женщина взяла Александра за руки, заглянула ему в лицо:
- Саша, будь осторожен. Ты ничего не захотел про себя рассказывать, значит, так и надо. Счастливо тебе. Счастливо вам. И не забудь, что мы с небесными братушками ждём вас в гости.
Погладила спящего рядом с Ксенией под волшебным розово-голубым одеялом Фотьку:
-  Чудо ты моё. Жду тебя. До свидания.
Скользнула в корабль. За ней, прощально махнув рукой, последовал Оритез. Звездолёт стремительно взмыл над деревьями…

-  Как ты думаешь, - спросил Александр у Лося, - может, нам выйти пораньше?

-  Это уже не важно. Пойдём, как проснёмся

-  Я не хочу спать. Я просто посижу, отдохну.

Александр опустился на землю, привалился спиной к сосне на краю опушки и закрыл глаза. И почувствовал, что тоже очень устал. И эта странная усталость, навалившаяся резко, высосавшая вмиг все силы, когда они уже подходили к озеру, может быть - уже работа магов, каких-нибудь подросших детей Дракона, один из которых угрожал ему недавно на колдовской башне-чаше… Он решил не спать. Он уснул.


А когда проснулся, сияло утро. Фотька балагурил, угощал Лося пирожками, смеялась щебетала Ксения.
-  Александр, мы не хотели тебя будить.

- Дядя Шура, хочешь пирожок со щавелём? Или это, - небесный братец сделал паузу и загоготал: - перемяч с кольрабой…

-  Не зови меня ни дядей Шурой, ни дядей Сашей, - поморщился Александр, вставая и распрямляя затёкшую спину. – Перемячи не бывают с кольрабой. Они бывают только с мясом. Собираемся.

-  Собираемся, - повторил человечек-медвежонок и принялся закидывать в репликатор недоеденные бублики и блинчики.

-  А мне снились такие яркие сны, - сказала Ксения, - как будто на этой вот самой полянке ты стоишь и разговариваешь с Летинией.

- Интересно, - пробормотал Александр. Ему совсем не хотелось ничего объяснять.

Через пару минут они вновь углубились в лес. Какая-то дисгармония, скрытая угроза в воздухе нарастала. Но Фотька, устроившись с репликатором на спине лося, продолжал веселиться, вместе с ним веселилась и Ксения. Оба под водяным волшебным одеялом отлично отдохнули за ночь и были в прекрасном настроении. Александра это раздражало, пару раз он еле сдержался, чтоб не разругать спутников.

Лес закончился. Впереди высился холм, сплошь покрытый ромашками – какое чудо! И за ним – обязательно – Новый мир и Новая жизнь!

-  Кажется, мы пришли, - приподнятым тоном произнесла Ксения. – Сейчас я возьму на руки одного дурачка с репликатором…

Договорить она не успела. Ослепительно сверкнула молния. Оглушительный удар грома потряс пространство. Небо заволокло чёрными тучами и стеной хлынул дождь. Всё это произошло буквально в течении нескольких секунд! С холма на путешественников обрушилась настоящая река.

-  Держитесь, держитесь! Берёмся за руки! – крикнул Александр.

- Репликатор тонет! – при первых небесных раскатах свалившийся вместе со своим заветным коробком со спины их проводника, где-то под ногами отчаянно заголосил Фотька.

-  Давай свой чёртов репликатор!.. – Александр засунул ящик под мышку. Другой рукой сжал руку девушки. – Держи Фотьку!

-  Держу!

Ревело и грохало! Мир срывался в тартарары!

-  Надо идти в лес, здесь низина, утонем! – пытаясь перекричать шум грозы, Александр обернулся к Лосю – их провожатый исчез!

Некоторое время они пятились назад, едва не сбиваемые потоками бушующей воды, пытаясь разглядеть вокруг хоть что-нибудь. Но внезапно буря прекратилась. И опять в какие-то считанные секунды, словно и не было ничего!..

Жалкие, вымокшие до нитки, они стояли в незнакомой местности. Был уже вечер, затянутый сизыми тучами, промозглый и тёмный. Во все стороны до самого багрового горизонта расстилались озерца, болота с чахлой растительностью. Какая -либо дорога отсутствовала от слова - совсем. Загадка – как они очутились здесь…
… Перед высоким серым готическом замком с зубчатыми стенами, остроконечными башнями с флюгерами – змеи, ящерицы, драконы…

Дул пронизывающий ветер. Ксения и Фотька на её руках – оба дрожали.

Александр толкнул решётчатые ворота, они со скрипом отворились.
-  Пойдёмте внутрь, - язык у него закостенел от холода, - кажется, тут нас тоже ждут. Они что-то придумали.



ГЛАВА  7.    СТРАННЫЙ  УЖИН


Сумрачный зал, напоминающий средневековые рыцарские залы. Мечи, алебарды на стенах. Круглые и треугольные щиты с гербами. Длинные пики. Рога лосей, оленей.  И конечно уютный камин с оранжевым пламенем… Пустые латники держат в железных перчатках трескучие чадящие смоляные факелы по обе стороны тёмного дверного проёма.
А вот сам хозяин выглядел вполне современным молодым человеком лет двадцати пяти.  Ухоженный, благоухающий хорошим одеколоном; короткая стрижка, очки в дорогой оправе, золотые наручные часы на красном ремешке, футболка, синие джинсы с лейблами, кроссовки… И имя вполне себе – Виталий Емелин. Ксения подумала, что, в принципе, она могла встретить его и в земной жизни. И, понятно, совсем бы не удивилась… Вот только инвалидная коляска – ноги, по его словам, обездвиженные с самого детства.
-  Я чрезвычайно, чрезвычайно рад вам, - уже в который раз за вечер, уважительно и даже несколько заискивающе повторил молодой человек.

Они сидели за длинным овальным столом, застеленным пурпурной скатертью. Стол буквально загромождали разнообразные салаты и закуски из овощей и грибов, румяные булочки с маком, несколько видов картофельного бульона с клёцками и приправами из пряных трав, соки, компоты в графинах… Отсутствовали мясо и рыба – их новый знакомый оказался вегетарианцем. Ксения и Александр поели совсем немного. А вот Фотька уплетал за троих, живот у него заметно оттопырился. Сам хозяин замка не притронулся ни к чему.

-  Мы тоже рады, - ответил Александр, ещё выше загнул слишком длинные, прямо клоунские, рукава бежевой пижамы, подобный был и на Ксении. – Заблудились, вымокли, замёрзли, а тут нас и обогрели, и накормили.

-  Пустяки, - махнул рукой молодой человек, - ваша одежда, к слову, уже через час будет высушена и отглажена… Отдохнёте, поспите, а утром отправитесь в путь, я покажу вам дорогу. Ночью на болотах запросто можно утонуть…  И, вообще, каша везде после дождя. Вы ведь не собираетесь сейчас покидать моё скромное жилище, ведь вы утром отправитесь дальше, да? – почти подобострастно он переводил взгляд то на Александра, то на Ксению.

-  Да, - кивнули оба.

- Вот и хорошо. Вы, дорогой Александр, - продолжал он, - производите впечатление опытного и рассудительного человека, вы тоже, как и Ксения, пишете стихи?

- М-мм… - Александр растерялся. – Нет, я не пишу.

-  А разве все опытные и рассудительные люди обязательно должны писать стихи? – поинтересовалась с улыбкой Ксения, хозяин замка её почему-то раздражал.

-  Да это я просто так, - замялся Емелин, - не совсем удачно выразил мысль...

Разговор совсем не клеился.

-  А это, значит, ваши апартаменты, - повёл головой Александр, хоть как-то пытаясь поддержать беседу.

- Да, мои.  Я, вообще-то, не большой любитель средневековья, моё – это Россия начала 20-го века, как я жалею, что не родился в то время… Серебряный век русской поэзии – это чудо, это нечто неподвластное любым литературным объяснениям и анализам.

- Почему вы тогда отстроили себе замок, а не дворец в стиле барокко? – вновь язвительно спросила Ксения.

- Серебряный век – это тоже интерес к древности; и к средневековью, и к античности… - промямлил Емелин.
 - Вот и десерт! – воскликнул он излишне оживлённо, подаваясь вперёд в кресле, кажется, очень довольный, что появилась причина не углубляться далее в тему.

В арку двери, сквозь дымные полосы от факелов бесшумно скользнули трое мужчин в малиновых камзолах, напудренных париках с косичками. Они ловко составили с серебряных подносов перед сидящими чашечки горячего чая, клубничное мороженное в фарфоровых блюдцах, кремовые пирожные, печенье, зефир в шоколаде… И так же внезапно, так же беззвучно исчезли.

-  Пейте на здоровье, - сказал Емелин. – Это очень вкусный чай – с мелиссой и мятой.

-  А слуги у вас, кажется, из 19-го века, - заметила девушка.

-  Из 18-го, - рассеянно уточнил владелец замка.

Тем временем Фотька, тихо и мирно до сего момента опустошающий всевозможные угощения, вдруг встал и засеменил к репликатору на дальнем конце стола.
-  Сейчас тоже десерт будет, - и с силой нажал на рычажок, и ещё, и ещё… -  Не работает, зараза, - прокомментировал с удручённым видом.

-  Иди сюда! – Ксения постучала ложечкой по блюдцу. – Сиди вот спокойно и чай пей. И аккуратней, а то вон весь бантик вымазал, как поросёнок.

-  Небесный братушка я, а не поросёнок, - проворчал тот.

- Поросёнок, - девушка вытерла розовому медвежонку мордочку и заляпанный сметаной краешек леопардового галстучка. – И хитрюга.

- Репликаторы бывают разные, - пояснил Емелин, - вашему, вероятно, чтоб функционировать, нужны более высокие энергии.

-  А тут низкие? – сухо спросил Александр.

- Ну я же говорил, мотивы, энергии Серебряного века, мистика, демонизм, колдовство, магия, эзотерика, Платон, Атлантида… - Емелин покосился на своего собеседника и тут же отвёл взгляд. – Конечно, это всё условно, тут только игра, не более того… Но на работе репликатора вот, сказалось.
-  Вы знаете, я хочу сказать вам следующее, вы… - начал он через мгновение и осёкся, замолчал.
Создавалось впечатление, что этот человек, так радушно встретивший их, что-то утаивает,  хочет сообщить нечто важное, и не решается сие сделать, говорит совсем не то, о чём думает.

-  Как я рад всё-таки вас видеть, - расплылся он снова в очередной улыбке, - ко мне так редко приходят гости… Ксения, может, вы прочитаете какие-нибудь ваши стихи? Очень хочется послушать…

- Прочитаю, - с некоторым вызовом ответила юная поэтесса. – Стихотворение называется – «Про Архипова».  – Выдержала паузу.

-  Архипов слонялся без дела,
прохожих неловко пугал.
Зашёл в антикварный отдел он,
муляжную грушу сожрал.

В трамвае шестого маршрута
без всяких сидел платежей, -
сурового вида кондуктор
Архипова выгнал взашей.

На крашеной лавочке в сквере
поел он кефир с пирожком,
а после за птицами бегал,
в открытое небо влеком.

Зашёл, было, в библиотеку –
Толстого хотел почитать –
но паспорта нет и билета,
отсутствует взнос и печать.

Бездушно, и нет вдохновений.
Он в смешанный лес убежал,
гонять там лосей и оленей,
Архипов – лет средних кентавр.*


-  Здорово! – закричал Фотька, - талантище ты, красавица!

-  Замечательное стихотворение, - засмеялся Александр.

Емелин даже не улыбнулся. Глядя пристально на девушку каким-то странным, неприятным, рассеивающимся взглядом, подобный она иногда замечала у Александра, проговорил:
-  Мне тоже чрезвычайно понравилось. Весело.

- А когда ты прочитаешь нам свои стихи? – девушка с вызовом вздёрнула подбородок.

-  Я не люблю читать свои стихи вслух, - пробормотал Виталий Емелин. Поправил пальцем очки на переносице. – Когда вы пойдёте отдыхать, я дам вам рукопись. Читайте какие угодно и сколько угодно… Многие любят читать перед сном.
-  Вы ведь почитаете, да? Почитаете?!.. – с мольбой во взгляде спросил он.

-  Конечно, почитаем, - рассмеялся Александр.

Емелин как-то сник, сгорбился. Почти прошептал:
-  Благодарю вас.  – И совсем невнятно: - Сегодня будет магическая ночь.

-  Спасибо, мы наелись и напились, - объявила Ксения, отодвигая от себя недопитую чашку.

-  Конечно-конечно, - встрепенулся Емелин, - вам же надо отдохнуть, огромное спасибо вам за компанию, пойдёмте, я вас провожу.
Он крутанул колёса своего кресла и быстро выехал из зала…

Все оказались в длинном узком коридоре, Емелин остановился в отдалении перед двумя дверьми. Толкнул первую из них:
-  Ксения, здесь ваша комната, пожалуйста, располагайтесь, отдыхайте.
Протянул ей взявшуюся откуда ни возьмись в его руках стопку машинописных листов.
Толкнул вторую: - А вам с малышом сюда. Вам, - вручил такую же по толщине рукопись Александру.
-  Я не хотел давать вам стихи! - выпалил вдруг он.

- Ну и напрасно, - ответил Александр. Стихи пишутся для людей. Впрочем, это хорошо, что вы так волнуетесь. Не волнуются только графоманы.

-  А где мой экземпляр? – возмутился Фотька.

-  Не бубни, вместе будем читать.

-  Ладно, вместе почитаем. Я так-то тоже поэзию уважаю.

Емелин опять помялся, словно хотел о чём-то предупредить, и опять промолчал. Развернулся, инвалидная коляска жалобно скрипнула.
-  Хорошего отдыха.
 И больше не глядя на гостей, насупившийся, весь в своих мыслях, поехал прочь.

Александр подождал, когда он скроется за поворотом.
- Ну что, Ксюш, пока всё более-менее спокойно, немножко отдохнём. Будь внимательна. Если что, мы через стенку. Пока постарайся не спать.


                *Стихи Натальи Губановой



ГЛАВА 8.   МОЛЯЩИЙСЯ НА ПРОЗЕРПИНУ


Оказавшись одна в своём, так сказать, гостиничном номере, Ксения облегчённо вздохнула. Вечер, проведённый в обществе хозяина замка, к коему их неожиданно привела неожиданная буря, получился довольно тягостным. Нет, Виталий Емелин юную поэтессу просто раздражал, и она не могла понять – почему?
Комната была уютной. Выдержанная в тёплых бежевых тонах, с коврами на стенах и мягким оранжевым паласом на полу, с торшером, трюмо из красного дуба, гнутыми венскими стульями, на спинке одного из которых, очень кстати, аккуратно висела её сухая отглаженная одежда…
Девушка сорвала с себя эту дурацкую больничную пижаму, шароваристые эти брюки, натянула джинсы, футболку, курточку, ещё тёплые после глажения и, довольная, бросилась на широкую, пружинистую, но совсем не жёсткую кровать. Спать не хотелось вовсе. Ксения пожалела, что не взяла к себе Фотьку, милого нелепого хулиганчика, розового чебурашонка. Постучать через стену? Неудобно. Там тоже, должно быть, лежат отдыхают. Ещё подумают, что с ней что-то приключилось, прибегут… Девушка вздохнула и взяла рукопись Емелина. Читать не хотелось и, вместе с тем, обуревало любопытство – что ж такое может написать этот неприятный чудаковатый тип?..  Некоторое время корпела над стихотворными текстами, смысл читаемого доходил до неё с трудом. Стихи оказались гладенькими, ровненькими – но это, пожалуй, было единственным их достоинством.
Она пренебрежительно бросила кипу емелинских творений на дальний стул. И тут в дверь постучали:
-  Это я, Александр, можно войти?

-  Конечно, я не сплю! – обрадовалась Ксения, вскакивая с кровати…

Мужчина, к слову, тоже уже переодевшийся в свою одежду, выглядел несколько озадаченным. Потряс сборником стихов Емелина:
-  Как тебе? Читала?

-  Немного. Как-то не зацепило. На мой взгляд всё очень банально и подражательно.

-  Так и есть, - Александр взял рукопись Ксении, полистал её… - У тебя точно такие же.

-  Ты садись.

-  Да, - Александр присел на стул возле зеркала, – теорию стихосложения он знает. И подражает, в принципе, хорошо, ярко. В разных стилях. Это Блок, это Цветаева, тут вот Хармс неожиданно… Но нет ничего индивидуального, своего.
Александр задумался.
- У меня был друг, поэт. У него была такая же проблема. Ему посоветовал один профессиональный литератор: пиши как можно больше, больше, больше… И в конце концов наступит момент, когда ты испишешься полностью и замолчишь. Пройдёт некоторое время.  И потом у тебя неожиданно откроется, пойдёт твоё настоящее, самобытное творчество. Так, кстати, и произошло.
Он вдруг посмотрел в зеркало, как будто увидел там что-то – чего нет в комнате.
-  Ты не знаешь, зачем он, вообще, дал нам свои стихи?..

-  Нет. А ты обратил внимание, что он что-то там в конце ужина про магическую ночь промямлил?

-  Обратил… -  Александр, продолжая смотреть внутрь волшебного стекла,  пошевелил  ногой трюмо. – В далёком моём детстве у нас дома было похожее…
Перевёл взгляд на девушку.
-  Знаешь, что я тебе скажу: не мы читаем книги, книги читают нас. Помнишь, ещё  Единорог говорил: текст – это вибрация. Куда нас подсоединил через вибрации своих нетленок наш любитель Серебряного века со своей игрой в мистику и демонов? Ведь мы находимся не на Земле, а в мире мыслей. Какие сюрпризы нам уготованы, с какими мирами мы пока бессознательно вступили или вступим ещё в контакт?.. Это, откровенно говоря, меня беспокоит.

Ксении стало тревожно… Показалось, что из зеркала за ними кто-то наблюдает, она явно почувствовала на себе чей-то жёсткий холодный взгляд.
- Я волнуюсь за Фотьку. Зря ты оставил его одного. Ведь понятно, что нам кто-то мешает, что не просто так поднялась буря и не просто так мы очутились здесь…

-  Он спит.  Но ты права, нам всё-таки надо держаться вместе. Я за ним схожу.
Александр встал, но задержался у двери:
-  У меня странное чувство, что я Емелина когда-то знал.

-  Он мне сразу не понравился.

- Да мне, в принципе, тоже… Но откуда такое ощущение? Мы ведь, точно, не встречались никогда раньше… Ладно, пойду за нашим обезьянёнком.
Он потянул уже руку, но дверь внезапно сама распахнулось и на пороге предстал небесный братушка собственной персоной.
-  А что это вы все здесь? А меня не зовёте? А там у нас это, аномалия прям какая-то…

-  Что за аномалия? -  Александр насторожился.

-  Не знаю, идите сами увидите.

Все трое высыпали в коридор, заглянули в смежную комнату… Половины комнаты просто-напросто не было! Её спрятал странный, какой-то маслянистый лиловый туман.

-  Точно, прямо Серебряный век, - пробормотал Александр.

Что говорить, сам коридор изменился. Из серого и скучного сделался ярко-сиреневым, странные отблески огненными змеями скользили по потолку. А далее, из недавней их трапезной било пурпурное сияние. Вся троица, не сговариваясь, двинулась вперёд…

Обеденный зал преобразился! Сверкал розовый мрамор. Исчез стол, оружие на стенах, рога оленей и лосей, исчез камин – вместо него полыхало открытое пламя в пол стены.
Виталий Емелин, сидящий подле огня, резко развернул своё инвалидное кресло к вошедшим.  С насмешкой:
- Не спится?
Другим сделался голос, лицо сделалось другим – презрительным, высокомерным, может быть, даже злым.

-  Читали твои стихи, - помолчав, спокойно ответил Александр. Он вдруг подумал, что огонь почти не даёт жара.

-  И как они вам? – Емелин, хоть и был в очках, прищурился, приблизил к глазам циферблат своих наручных часов.

- Серебряный век. Но можно найти и более поздних авторов. К концу появляется только что-то самостоятельное. Вот это стихотворение, например, - Александр выдернул листок, положил его сверху, протягивая всю рукопись хозяину.

Емелин затрясся от смеха:
-  Переписал стихи Андрея Белого, а никто этого и не заметил.

-  Влияние Андрея Белого есть, - всё так же спокойно ответил Александр, - подражания - нет.

-  А зачем ты всё время копируешь, кому-нибудь подражаешь, не пытаешься написать что-то своё? – вступила Ксения. – Вот читала у тебя про море. Хорошо, прямо Александр Сергеевич незабвенный. А сам ты стоишь перед морем как истукан и силы его не чувствуешь, все эмоции чужие.

-  Ну, конечно. Откуда же мне чувствовать! – Емелина буквально передёрнуло.  – Я-то ведь на море не был никогда. Но за поучения преогромнейшее спасибо. Улыбнулся язвительно: - «Вельми понеже». - Вновь посмотрел на часы. Покосился на Александра:  -  Вы немного на священника похожи. Я как-то пакет с провизией уронил, а мимо как раз батюшка шествует, - нагнулся, поднял, духовность проявил одним словом… Приятно было.

Ксения тоже положила папку со стихами на колени поэта-неудачника.

-  И ещё раз спасибо, Ксю! – иронично ухмыльнулся тот. – А то я на девушек больше тратиться привык. А тут такой подарок – возвращение моей драгоценной рукописи!

-  Ох, Емеля, молчи уж лучше про девушек, - с вызовом рассмеялась Ксения. – Впрочем, есть девушки, на которых просто нельзя не тратиться. По тарифу. Работа у них такая. Возможно, ты про них говоришь?

Хозяин замка как-то сразу сник, сгорбился в своём кресле, пробормотал:
-  Меня в детстве друзья тоже Емелей звали.

- Извини меня, - тон девушки смягчился, - но сначала ты ведёшь себя почти заискивающе, а потом, когда тебе, возможно, хотят даже что-то подсказать, помочь, пытаешься язвить, кривляешься, как девчонка… А выглядит это довольно жалко. Мужчины так себя не ведут.

-  У тебя папа, наверно, был настоящим мужчиной, - тихо сказал Емелин, - я хорошо плаваю и отжимаюсь от пола 60 раз.

-  Да, папа у меня настоящий мужчина. – Ксения улыбнулась. - Хотя не отжимается от пола 60 раз… Я понимаю, как тебе тяжело жить без ног. Но никто из окружающих в этом не виноват.

Емелин покачал головой:
-  Нет, ты не понимаешь, что такое жить без ног.
Посмотрел на огонь, вновь близоруко поднёс часы к глазам:
-  До полуночи осталось пять минут.

-  Мы чего-то ждём? – спросил Александр.

- Мы чего-то ждём, - почти прошептал хозяин замка, громче: - Я чего жду. Вам-то, высокодуховным, небожителям, зачем чего-то ждать?.. У вас цветочки, золотые облачочки…
Перевёл дыхание.
-  Только всему этому скоро придёт конец. И не только вам, с цветочками, конец всему этому миру.
С нарастающей силой, вскинувшись в коляске:
- Конец кислому ржаному хлебу, конец куриной лапше, памперсам, скрипу этой проклятой телеги!..
-  Конец насмешкам, болям, болезням, конец этим бездарным никому не нужным стихам!..
-  Конец бессилию, подлости, лжи, конец людям - самому мерзостному, что мог сотворить Бог!
Последние слова он почти выкрикнул. Отшвырнул рукописи, бумажные листы рассыпались, разлетелись оборванными белыми крылышками…
Врубился почти безумным взглядом в Александра и Ксению.
-  Вам интересно, почему я так люблю Серебряный век? Я скажу… Это был взлёт величайший человеческого духа, когда общество в лице поэтов, писателей, музыкантов, художников, философов обратились к древним глубоким знаниям. Людям стало тошно от вонючих церковных притворов и сладенькой жвачки попов. В жизнь ворвалась мистика и магия! Люди вспомнили, что они люди, а не рабы официальной Церкви. Люди обратились к мифологии, легендам, сказаниям, эпосу, люди вспомнили погибшие великие цивилизации прошлого, люди вспомнили Атлантиду!.. Вспомнили Прозерпину! Греки называли её Персефоной, шумеры – Нибиру.  Раз в несколько тысячелетий эта планета, вращающаяся в солнечной системе по сложнейшей эллипсовидной траектории, подходит вплотную к Земле. Так начинается весна. Начинается новая прекрасная жизнь!
Мы ждём Прозерпину! Мы ждём волшебную звезду, которая сожжёт и уничтожит всё это смрадное и кровавое человечество, ошибку Бога! Мы ждём великих учителей её, которые вновь вернутся на Землю и дадут нам истинные великие знания!.. Мы ждём звезду мира!..
Емелин крутанул коляску в огненную бурю и вскинул вверх руки:
-  Мы ждём тебя! Ждём твой приход! Да будут блаженны, молящиеся на Прозерпину!..

Страшная багровая звезда с вереницами сопровождающих её мелких блестящих чёрно-сизых планет-спутников летела к Земле, летела прямо на них! И фиолетовый хвост её тянулся за ней шлейфом в самую бездну, в мрак, небытие…

Волна нестерпимого жара ворвалась в зал, смертельная заря поднялась над миром…

«Не бойся, - Ксения услышала голос в сердце, - всё, что ты видишь и чувствуешь, только морок, иллюзия. Иллюзия не может убить».



ГЛАВА 9.   КЕНТАВР АРХИПОВ


-  Всё это только морок, иллюзия. Иллюзия не может убить, - вновь прозвучали слова внутри Ксении, но она вдруг поняла, что это говорит Фотька, милый небесный братец, которого она прижимала к груди. Вот только голос человечка-медвежонка совсем не походил на привычный – и более мягкий, и более высокий по звучанию…
Огонь гудел и ревел вокруг, языки пламени сейчас вот-вот коснутся, пронижут её насквозь!..
И вот тут чьи-то сильные руки обхватили девушку за пояс и рванули вверх, выдернули из великого гибельного костра над миром…


… Ксения обнаружила, что стоит в какой-то пустыне. А рядом – ах! Вороной конь, но вместо шеи, головы – могучий мужской торс; русобородый, с длинными волосами до плеч человек смотрел на девушку очень выразительными умными, добрыми глазами и улыбался. Произнёс звучным красивым баритоном:

-   Разрешите представиться, кентавр Архипов.

-  Это он шутит про Архипова, - завозился в руках Ксении Фотька, (всё, слышу – прежний мой чебурашонок-чудилка).

Кентавр внимательно посмотрел на розового пушистика:
-  Всё правильно, малыш, про Архипова – шучу.
Перевёл весёлый сияющий взгляд на молодую поэтессу.
-  На компьютере всё гораздо проще, да? Наставил дурацких скобок и двоеточий, и уже ясно – смеётся товарищ.  Так?

-  Не знаю.
Ксения огляделась. Пустыня светло-оранжевая, ровная-ровная, без каких-либо барханов, без признаков растительности. И словно затянутое светло-оранжевой искрящейся пеленой небо, - чем не пустыня, перевёрнутая вверх ногами? Тепло, но не жарко.

- Я услышал твоё стихотворение, - продолжал Кентавр, - стихи стремительно разносятся по всем мирам, решил с тобой познакомиться, подоспел вовремя, перенёс тебя сюда, в это нейтральное пространство.

-  А Александр?

-  Его не перенёс, - улыбнулся спаситель девушки.

-  Но там же огонь, он может погибнуть!

-  Ничего с дядей Сашей не будет, - Фотька спрыгнул из объятий юной поэтессы на землю. – Дела у него какие-то наклюнулись опять. Походит-походит, и встретимся снова. - Постучал кулачком, ковырнул песок. – Твёрдая почва наблюдается, не рыхлая, между прочим.

-  И опять правильно малыш говорит, - одобрительно кивнул их новый знакомый. -  У Александра есть поручение, которое он выполнит, и потом вместе вы отправитесь дальше в путь.

-  А весь этот огонь, эта Нибиру? Я, признаться, думала, что это сказки.

-  Нет ничего более достоверного в мире, чем сказки… - задумался Кентавр. – Нибиру сверхтяжёлая планета, вращающаяся вокруг Солнца по вытянутой очень сложной орбите. Её трудно увидеть, обнаружить – она не отражает, а поглощает свет. Раз в несколько тысячелетий она приближается к Земле, происходят катаклизмы, со спутников её, многие из которых искусственные, высаживается десант пришельцев для дальнейшего закабаления человечества.

-  Так и сейчас будет?

-  Нет, сейчас так не будет.

-  А что теперь мне надо делать?

-  Ждать, писать стихи, стоять, сидеть, идти на все четыре стороны, идти на кудыкину гору, идти вовсе куда глаза глядят… Ничего не изменится, пока Александр занят.

-  Как всё это грустно, тяжело. Опять ждать. Этот Емелин, эта Нибиру…
Ксении даже захотелось поплакать.

-  А вот плакать не надо, - словно прочитал мысли девушки её необычный собеседник. – Кто обещал, что будет легко? Даже в сказках бывает нелегко.

-  Ну да, - подал голос Фотька, - чем дальше, тем страшнее.

-  Зато конец счастливый, - заключил Кентавр. - Кстати, вот погляди. - Кивнул юной поэтессе на розового человечка. – Ему ведь тоже нелегко, а держится молодцом. Трудно, малыш, без крылышек-то?

- Ничё, всё нормально будет, - важно ответил Фотька, довольный тем, что его похвалили. – Мы с Ксюшей где только не были, даже во тьме были на морозе… Со всем управимся.

-  Это уж точно, - засмеялась, повеселела девушка, - где мы только не были, кого только не видели – и мамонтов, и единорогов, и лосей… А вот теперь – кентавр.

Новый их друг громко захохотал.
-  В какой интересный ряд я попал… Впрочем, всё нормально.
Помолчал.
-  Всё, друзья, мне пора. Вы мне очень понравились. Если возникнет желание, - пишите: созвездие Персей-Андромеда, планета кентавров Пелион, Архипову. Индекс необязателен.

-  Он это опять шутит, - сказал Фотька.

-  Шучу. Я вас найду сам, до свидания, - Кентавр обнял Ксению и небесного братца, - до встречи!
Рванул с места в галоп - как настоящая лошадь! Оттолкнулся задними ногами, стремглав взмыл в небо и исчез.

-  Здорово летает, - с завистью вздохнул Фотька.

-  А почему он спросил у тебя про крылышки? – Ксения с интересом поглядела на человечка. – А ещё голос у тебя менялся.

-  Как вообще не пропал после всего-то… - Фотька, развёл руками.  – А крылышки – это, как её – сюсюмора.

-  Что-что?

-  Ну это, речь украшают.

-  Метафора? Синекдоха?  - засмеялась девушка.

-  Во-во, я так-то не особо разбираюсь.

-  Дурачок ты, вот кто. Давай руку.

Они зашагали по пустыне.

И внезапно на Ксению опять налетела тревога. Она подумала об Александре. Где он сейчас? Что с ним? Как она может помочь ему? Напряжение в душе нарастало. Она прибавила шагу. Фотька уже бежал рядом с ней вприпрыжку. Она подхватила его на руки…

«И крутится, и вертится, и снова
Дрожит во мне несказанное слово –
Не может сквозь сумятицу
                пробиться,
Трепещет неопознанною птицей,

Ни в руки не даётся, ни строкою
На лист призывно-ждущий не ложится…

Ну, что же делать, Слово, мне с тобою?»*




                *Стихи Натальи Губановой



ГЛАВА 10.   МИР ИЛЛЮЗИЙ


Гулко грохнуло! Задребезжали оконные стёкла. Ракеты взмыли в чёрное небо, рассыпались сверкающей мишурой над городом мёртвых, осветив на миг руины домов, пустые скверы, улицы, засыпанные снегом и пеплом. Всё снова погрузилось в темноту. Только Стадион Дракона на горизонте, ощетинившийся оранжевыми иглами прожекторов, ревел и гудел, и странно было слышать эту какофонию бравурных маршей, танцевальных мелодий и восторженного вопля тысяч людей среди общего безмолвия.
Где я? Как я попал сюда?
Александр отпрянул от окна, обвёл удивлённым взглядом, наверно, три на три метра клетушку, заваленную книгами, газетами, всяким хламом…
Я не живу здесь.
Он не выбежал, его, скорее, вынесло на лестничную площадку и бросило по потрескавшимся, выщербленным местами ступенькам вниз. На нижнем этаже почти до потолка высились горы мусора, битых кирпичей, искорёженной арматуры... Возле завала на табуретке сидел седой старик в сером плаще. Он пристально посмотрел на Александра и произнёс низким глухим голосом:
-  Выхода нет. Вокруг дома уже бушует огонь. Во всём мире бушует огонь.

-  А те, на стадионе?..

- Сегодня праздник – «Блаженны, молящиеся на Прозерпину». Последователи и дети Дракона веселятся. Они пока не знают, что новый пожар не потушить. Они считают, что не просто выживут, но и получат от новых хозяев особое привилегированное положение… Нет, новым богам, готовящимся прийти на Землю, эти недобитки уже не нужны. У них готовы новые исполнители, которые будут проводить в жизнь их законы.

-  Прозерпиной они называют Нибиру, Звезду Смерти?

-  Да.
Старик   опустил глаза.
-  Ты чужд мне.
Сделал паузу.
-  Но Нибиру – это насмешка, это клевета на Тьму. Она должна быть уничтожена. И я знаю, что ты должен принять участие в этом.  Твои недруги забросили тебя сюда с помощью магии. Это мир иллюзий. Многие ищущие теряются здесь навсегда. Убить тебя они не могут, но задержать в плену этих миражей – могут вполне. Тебе надо подняться на верхние этажи дома, там колдовское воздействие теряет силу. Торопись, Нибиру уже над нашими головами.
Мне больше нечего тебе сказать.

Александр кивнул, он вдруг подумал, что где-то слышал этот хрипловатый низкий голос…
Быстро зашагал вверх по лестнице, и через несколько пролётов наткнулся на мужчину лет 45-50-ти, стоявшего у озарённого пламенем окна.

Тот радостно вскинулся навстречу гостю:
- Вы мой новый читатель?.. Не узнаёте? Артемий Святулькин, мои труды по истории античности, о Эпохе Возрождения известны во всей ойкумене.

-  Не читал, извините. Тут лифт работает? Сколько здесь этажей?

- Сколько ни есть, все ваши, - обиженно отвернулся писатель. – небесная карета, долженствующая унести вас в горние выси, ходит с третьего этажа.

Александр заспешил наверх, но вместо привычных раздвижных дверок наткнулся на огромную дыру в стене. Осторожно шагнул в прорыв. На асфальте, изрисованного цветными мелками всякой абракадаброй, сидел на корточках перед грязной кудлатой собаченцией мальчик лет шести-семи. Далее плыл в облаках пыли храм с тусклыми золотыми куполами.
-  Ты зачем меня прямо в рот лизнул? – выговаривал надзидательно мальчик псу. – Я тебя тоже сейчас лизну. – Метнулся к Александру, привычной скороговоркой: - Дайте, пожалуйста, сто рублей, у меня мама болеет, а папа алкоголик.

- Я тебе дам сейчас, миленький, - засуетилась подле него взявшаяся словно ниоткуда сухенькая старушенция в сиреневого цвета косынке, покосилась на пса: - Это у вас мужчина или собака?

Александр пожал плечами, двинулся к храму, но дорогу ему преградил юноша, глаза, черты лица коего как-то отдалённо, но, точно, принадлежали только что просившему у него милостыню мальчугану, однако теперь уже почти взрослому.
-  Извините, у вас есть что-нибудь поесть?

-  Миленький, кушать хочешь? – засуетилась рядом знакомая бабка. – Вот хочешь я тебе просвирки дам?

-  Можно просвирки, а можно просто хлеба, - скорбно произнёс юноша.

-  А родители-то у тебя есть?

-  Мама умерла, папа алкоголик.

Александр оглянулся – ни маленького попрошайки, ни старухи позади не было… Ба, их нет, они исчезли и впереди!..
Храм вдруг прошила огненная трещина, он на глазах начал осыпаться и разваливаться. Александр попятился…
… Он вновь стоял в подъезде перед знакомым уже Артемием Святулькиным, разговаривающим с приятного вида интеллигентным молодым человеком в очках и клетчатом пиджаке.

-  Вы меня помните, я Лев Кружков, вы давали почитать мне свою рукопись… Знаете, читать, может, и интересно, но невозможно, по причине абзацев-кирпичей. Зачем вы, автор, так делаете?

-  Знание многоречий, кому дар, а кому препятствие, - глубокомысленно ответствовал тот.

- Да не скажите. Я не вижу художественных особенностей, которые диктовали бы необходимость вот таких конструкций. Читать ваш текст – всё равно, что на верхний этаж без лифта с сумками идти.

-  Кружкову не льву, легче с его поклажей падать в пропасть, - обиженно заявил Святулькин, с гордым видом отворачиваясь от собеседника.

Молодой человек даже поперхнулся:
-  Зачем вы косноязычно меня оскорбить пытаетесь? Вас, знатока Эпохи Возрождения, это не красит.

-  Не жалуйся на свою непонятливость и не прячься за своим непониманием!

-  А вы – хам. Кто вас воспитывал, Святулькин? Кому сказать спасибо за вашу куртуазность, а, олух царя небесного?

Возле спорщиков возник круглолицый толстяк в зелёной бархатной тюбетейке, живот его перевалился через брючный ремень и явно намеревался со временем посрывать все пуговицы на рубашке, ограничивающие самим своим существованием эдакую манифестацию форм…  Похлопал расстроенного писателя по плечу:
-  Читайте Тредиаковского, Гайдара и Джойса.

В этот момент за окном грохнуло, вылетело стекло…

- Ай-яй! – заголосил толстяк, проворно улепётывая, что трудно было предположить по его комплекции.

-  Святулькин! Вы где?! – крикнул Александр, закашлялся, сделал машинально несколько шагов во взбитом облаке осыпавшейся побелки, цемента и наткнулся неожиданно на расположившемся на куче щебня плачущего незнакомца в священнической одежде.

- Все грешники, все, – батюшка тёр рукавом глаза. - Машину подарили прихожане. Угнали машину! Все грешники, не один я - все теперь будете на общественном транспорте ездить.

-  Как на верхний этаж добраться, не подскажете?

-  Трамвай туда ходит, - махнул куда-то в пылевую бурю священник, - все теперь идите на трамвай!

Александр осторожно двинулся в указанном направлении.

…Замер – он вдруг оказался на мосту с ржавыми покорёженными перилами, внизу нескончаемым потоком неслись, сигналили раздражённо тойоты, джипы, мерседесы; микроавтобусы, грузовики, самосвалы…
«Посмотрите, может, найдётся здесь и ваша машина», – хотел он съязвить, оборачиваясь – и опять всё исчезло!
Гигантская воронка сизого тумана и выныривающие из неё сверкающие змеи автострад, тянутся к низкому свинцовому горизонту.
Мост вдруг заскрежетал и зашатался. Бегом, бегом, по ступенечкам… Всё!..

Завизжал тормозами, ослепил фарами, дуги посыпали искрами, сорвались с проводов – бегемот, монстр!.. Через дорогу, не обращая внимания на красный сигнал светофора, шествовала невозмутимо девочка лет семи, с косичками, белым фартучком, ранцем за спиной, похвасталась в телефон:
-  Знаешь, какая я красивая? Передо мной даже троллейбусы останавливаются!

«А трамвай? Где здесь трамвай?»

Александр закрутил головой и увидел открытый лифт в зарослях пожухлого сохнущего кустарника. Меня дожидается?
Запрыгнул в него – кнопки совсем верхних этажей не работали, на двадцатом дверцы среагировали и закрылись.  Кабинка устремилась в полёт.
Остановилась. Александр выскочил наружу и сразу упёрся в плакат с аршинными буквами, смысл текста ускользал от понимания: «Корейские носки: Антибактеия и антивонь изотермический и удобный цаттоленки заяцья щерсться».
Рядом на скамеечке ела банан бабуська в какого-то сизого линялого цвета косынке в горошек, похожая, вроде бы, на ту, возле церкви.
-  Приятного аппетита.

- Не жёвано летит.

-  Как отсюда можно выйти?

Бабка махнула жёлтой кожурой, как платочком, в сторону глухой стены. Из стены, да, прямо из стены вылез, материализовался, отряхивая стрекозиные крылышки, маленький щупленький человечек.

-  Мозги пухнут, - пробормотал Александр.

-  У него мозги пухнут! – воскликнул обиженно стрекозёныш. – Несчастный, мозги не могут пухнуть. Сходи к врачу и проверь, что у тебя в голове!

Александр развернулся обратно к лифту, но дверь оказалась уже не дверью лифта, а обычной, кабинетной дверью, с железной табличкой – «Тюрлики»*. Торкнулся в неё…

Что это?!.. Внушительных размеров лекционный зал был набит битком отвратительнейшими тварями, уродами, смесь людей и животных; мерзкие гады, ящерицы с головами свиней…

…-  А закончить я хочу анекдотом, - говорил долговязый субъект на сцене, в потёртом рыжем костюме, с вороньим клювом вместо носа, – анекдот сей был очень популярен среди моих коллег на последнем научном симпозиуме: Что общего между утопленником, недопечённым пирогом и беременной женщиной?
Сделал паузу.
-  Рано вынули.

Зал грохнул, завыл от восторга… Под ноги Александру упал, корчась от смеха, какой-то выродок с хоботом, с извивающимися бурыми щупальцами на голых плечах…
Прочь! Прочь!..
Александр захлопнул дверь. Закрыл глаза и глубоко вздохнул, совладевая с подступившей тошнотой; прислонился к стене.
«Всё только иллюзия. Всё только образы, не носящие в себе ничего. Призраки, возникнувшие из винегрета больных человеческих мыслей и фантазий… Они не способны остановить и задержать в пути. Веди меня, моё сердце!»

Голубой коридор…
Коридор повернул направо - Александр вбежал в комнату…
Это была комната из детства, старый их дом… За праздничным столом сидели молодые отец и мать, их друзья, давно умершие родственники – дедушки, дяди и тёти…  В углу старенькое трюмо, рядом нарядная новогодняя ёлка… Всё - древний чёрно-белый телевизор, книжный шкаф до потолка, тумбочка, забитая куклами, пластмассовыми мечами и армией оловянных солдатиков – всё до боли знакомо!.. В синем воздухе лёгкая дымка – может, от свечек, расставленных в красивых стеклянных подставках между чашечками салатов и закусками, или от бенгальских огней, которые зажигали недавно… Ближе всех сидящий к выходу гость – худощавый, с залысинами, увеличивающими и без того его высокий лоб, актёр, давний отцовский товарищ, с пафосом заявлял:
- Когда у меня спрашивают, почему у меня нет детей, я отвечаю: у меня нет детей, потому что научиться у меня чему-нибудь хорошему – нельзя!

-  Здравствуйте, - сказал Александр.

Актёр подозрительно покосился на него и замолчал, встал, беззвучно, как тень, выскользнул из комнаты. Все сидящие за столом улыбались и смотрели на Александра, и в тоже время смотрели сквозь него, словно ничего не видели.

-  Ау, я тут, - услышал он вдруг чей-то весёлый голос.
Возле окна, в котором тихо падали мохнатые хлопья снега, стоял светловолосый молодой человек, лет 22-23, в сафьяновых сапожках, в белом расшитым золотой нитью кафтанчике.
-  Тебе надо подниматься на лифте, - сказал, улыбаясь, незнакомец.

-  Лифт работает только до этого этажа.

-  Тут есть ещё один, аварийный, он прямо за ёлкой. В детстве ты подобные вещи сразу просекал. Он вывезет тебя прямиком на крышу.

Александр проследовал в другой конец комнаты, отодвинул осторожно колючие еловые ветви со старинными, почти забытыми игрушками – разноцветные сосульки, синий корабль с серебряной звездой на парусе…
Двери волшебной кабинки открылись и Александр нажал на последний, 25 этаж…
Вышел из неё…

… Страшная багровая звезда с вереницами сопровождающих её мелких блестящих чёрно-сизых планет-спутников летела к Земле. И фиолетовый хвост за ней тянулся, уходил в самую бездну, в мрак, небытие…
Смертельная заря поднялась над миром…

-  Смерти нет, - шепнул Александр и протянул руку навстречу звезде.
И словно тысячи и тысячи рук потянулись  вместе с его рукой… Выставленные вперёд ладони встали на пути посланницы тьмы, и оттолкнули её, и она, обогнув Землю, полетела прочь, мимо, возвращаясь в непроглядную темень, в небытие, на дно галактики, откуда собирались прийти на Землю новые смертные боги, желавшие снова и уже навсегда поработить человечество, и шлейф огня и пылающих обломков, от разрушенных её  искусственных  кораблей-спутников, следовал за ней.

Александр посмотрел на свою обугленную, прожжённую почти до кости руку, он не чувствовал боли! Ладонь начала светлеть, затягиваться прямо на глазах здоровой тканью – прорастать новыми кровеносными сосудами, покрываться мышцами и кожей…


-  Вот и всё, - глухо сказал старик.

Вокруг клубились сверкающие зелёные гроздья тумана, а наверху, в вишнёвом небе плыли розовые кучевые облака с золотыми краями, подсвеченные уходящим за горизонт новым солнцем.

-  Облака плывут, как и раньше – на север, где вновь возродится Гиперборея…
Старик помолчал.
-  Я знаю, ты простил его.

Александр внимательно посмотрел на собеседника.
-  Мы встречались когда-то? Как тебя зовут?

Тот, как и раньше, отвернулся от его взгляда.

-  У меня давно нет имени. Прощай. Теперь навсегда.


     _______________________________________


Новое солнце, и новое голубое небо, и свобода!
Далеко за спиной потерялся среди островков чёрной ольхи, в ядовитых болотных испарениях колдовской замок…
А впереди высился дивный, усыпанный ромашками, холм, на вершине которого стоял лось со сверкающими серебряными рогами.
-  Давно жду вас, мои дорогие! Вот и закончилось ваше последнее испытание.

Виталий Емелин за колёса остановил свою инвалидную коляску.
-  Я дальше не пойду.  И вдруг сорвавшимся голосом, Александру: - Ты вспомнил, ты прощаешь меня?

-  Да.

-  А ты?! – Емелин перевёл отчаянный взгляд на Ксению.

-  Конечно, прощаю, - улыбнулась девушка.

-  Мне больше ничего не надо, - он крутанулся в кресле и покатился назад.

- Стой! – неожиданно окликнул его Фотька.
Забрал у Александра репликатор, подбежал к Емелину.
-  Вот, дарю тебе. Всё равно он сломался.

Тот молча принял подарок.

Трое путешественников начали подниматься на холм.

Александр оглянулся – Емелин всё так же смотрел им вслед…

Они достигли вершины…

Море! Чудное бирюзовое море сияло, уходило в золотую даль, а у самого берега покачивался на сверкающих волнах корабль с белым парусом, похожий на древнегреческую триеру. Люди на корабле приветственно подняли руки. Один спустился по мостику. Пошёл им навстречу…
Это был  –  Спутник!


*«Тюрлики» - слово, придуманное известным художником Гелием Коржевым. Будучи приверженцем так называемого «сурового реализма» в живописи, в конце 80-х-90-х он вдруг написал цикл картин, на которых явил миру целую армию фантастических уродов и мутантов, дав им обобщённое название – тюрлики.




ГЛАВА 11.   ПРИЕМЛЮ


Сверкающая сфера парила в тумане над абсолютно ровной пустыней, без каких-либо холмиков, ям, впадин, барханов… Триера, на которой путешественники в несколько мгновений перемахнули целое море, осталась у золотой пирамиды, там остались и встретившие их, кроме Спутника, который спустился с ними на этом вот летучем фарфоровом блюдечке в  потоках света на Землю, но увы, пока ещё не домой, а в этот сокрытый от людей при жизни странный мир… Жёлтая пустыня. Жёлтое небо. Мгла. Ксения подумала, что картинка напоминает немножко ту, при недавней встрече с Кентавром.

-  … Но, можно сказать, ещё вчера, - продолжал Спутник, - здесь было уныло и мрачно. Солнце было спрятано за непроницаемую серую завесу. По пустыне бродили толпы оборванных исхудавших людей, больше похожих на мертвецов. Именно в этот слой попадала большая часть ушедших из физического мира. А теперь он вычищен, как и многие другие земные пространства.

-  А мы все стали праведниками, - усмехнулся Александр.

-  К сожалению, не стали, просто вы с некоторых пор покидаете нашу планету навсегда, уходя в другие галактики, в мироздания, соответствующие вибрациям, в которых вы можете существовать. Увы, поток этот нескончаемый, но здесь очень многие будут просто разрушены - Земля возносится, поднимается с Космического дна.

Сфера вдруг опустилась на песок, погрузилась в него, прошила пустыню насквозь – как будто всё вокруг было лишь миражом!.. И вот они уже летят по циклопическим коридорам-лабиринтам, сложенным из многотонных каменных плит… Вот зал – гигантский, сюда вместится девятиэтажный дом; сцена, ярусы, террасы…

-  Я был здесь! – воскликнул Александр. – Тут было очень много людей. Начиналась какое-то действо, может, месса… Когда я вошёл, мне бросилась сразу в глаза группа католических священников, стоявших неподалёку. Передо мной выросли два человека в чёрном, я сразу почувствовал, что ничем хорошим появление их мне не сулит, но один из священников, сухенький, в характерной малиновой шапочке остановил их, подняв руку:
«Он имеет право быть здесь и наблюдать».

Спутник кивнул, продолжил рассказ:
-  Так называемые Миры Возмездия были созданы ещё во времена ранней Атлантиды. Разработаны жёсткие законы кармы. Причём, сами силы тьмы, придумавшие и частично создавшие всё это, могли свои законы успешно обходить, спасая от, кажется, справедливой и неминуемой расправы своих подданных.
В эпоху так называемой современной человеческой цивилизации тут стало совсем тяжело… То, что вы называете адом, гораздо сложней и страшней, чем даже то, что описали некоторые ваши земные поэты. Здесь были и ужасные тюрьмы, и научные центры, и гигантские лаборатории, где проводились изуверские эксперименты над душами, создавались новые – ущербные души…  Нет надобности рассказывать особо и посещать уже опустевшие и вычищенные, или пока ещё вычищаемые пространства, у нас есть один конкретный маршрут.

Вновь летающая их тарелочка пронизала стены, барьеры! - повисла перед сооружением-монстром, перед колоссальных размеров фантастической звёздной станцией – слепленные в кучу черные с тусклым блеском пирамиды, цилиндры,  конусы, кубы; в огромных люках, их проще назвать стеклянными крышами, внутри виднеются целые храмовые комплексы, сонмы людей застыли на коленях на тёмных площадях… 

-  К сожалению, любая религия на Земле, имеет как светлую, так и тёмную составляющую, - вновь заговорил, нахмурившись, Спутник. – Подтасовка, искажения священных писаний, умалчивание подлинной информации или неполная подача её, включение иногда целых тёмных магических блоков в процесс обрядов, подмена того, что сами люди назвали когда-то связью с Богом. Всё это имеет место быть. И очень, очень многие из тех, кто томится в эгрегоре Антицеркви – не должны здесь находится и не заслужили этого плена. И я рад, что светлые силы на Земле вновь окрепли и получают возможность исправить сложившееся тысячелетиями чудовищное положение вещей.

Сфера поднялась выше – и оказалось, что в пространстве, окружив ковчег тьмы, висят сотни сверкающих белых шаров-кораблей, каждый, наверное, диаметром в несколько сот метров; что стены страшной тюрьмы прожжены в нескольких местах, и оттуда, сопровождаемые людьми в священнической одежде  -  вверх, к сияющим соборам небесных чертогов, поднимаются вереницы бывших пленников…. Один из священнослужителей, в ярко-голубой фелони обернулся, поднял приветственно руку:
-  Мир вам!

-  Здравствуй, здравствуй, Алексей!

Александр повернулся к их провожатому:
-  А мои давние друзья свободны?

-  Пока нет, - ответил Спутник после небольшой паузы. – Но обещаю тебе, что они тоже скоро будут освобождены. Все будут освобождены! Ну а сейчас, - посмотрел внимательно на Александра и на Ксению, я всё-таки покажу вам последний тёмный слой на Земле, последнюю крепость зла, где ныне идёт битва.

Дикий рёв потряс Вселенную! Бездна разверзлась перед ними! Дрожали мироздания. Тысячи сверкающих белых кораблей – шаров, эллипсов, сфер - били огненными лучами во мрак, а там возилось, вздымало навстречу флотилии лес извивающихся чёрных и бурых щупалец жуткое существо - медуза, каракатица, осьминог со страшными, немигающими красными глазами – не смотри, не смотри в них, смертный!  Армии всадников на крылатых чёрных конях неслись из тьмы, схватывались, смешивались в яростной схватке с белыми конниками, отряды великанов в тёмных доспехах тяжело подымались по залитым реками крови лестницам, их ждали, обнажив мечи, великаны в светлых доспехах…

«Тетрис! Это Тетрис! – узнала, вспомнила Ксения одного из них…

Рушились здания, падали самолёты, разрывы бомб и ракет терзали планету, люди рвали друг друга в смертельной битве!..

«И видел я, как бездна океана
Извергла в мир голодных спрутов рать:
Вскипела хлябь и сделалась багряна.
Я ж день рожденья начал проклинать.
Я говорил:   
                «Зачем меня сознаньем
Ты, в этой тьме кромешной озарил,
И, дух живой вдохнув в меня дыханьем,
Дозволил стать рабом бездушных сил,
Быть слизью жил, бродилом соков чревных
В кишках чудовища?!»
               
                В раскатах гневных
Из бури отвечал Господь:   
                «Кто ты,
Чтоб весить мир весами суеты,
И смысл хулить моих предначертаний?
Весь прах, вся плоть, посеянные мной,
Не станут ли чистейшим из сияний,
Когда любовь разрушит мир земной?
Сих косных тел алкание и злоба
Лишь первый шаг к пожарищам любви.
Я сам сошёл в тебя, как в недра гроба,
Я сам огнём томлюсь в твоей крови.
Как я – тебя, так ты взыскуешь землю.
Сгорая – жги.
Замкнутый в гроб – живи.
Таким Мой мир приемлешь ли?»
 
                «Приемлю…»*


Нет, нет больше ничего!..
Золотая пирамида. Триера покачивается на бирюзовых волнах…
Приветливые, радостные мужчины и женщины в белых одеяниях…
И небо.  И звёзды.

-  Простите меня, - Спутник обнял друзей, вмиг осунувшихся, бледных. Потрепал по голове Фотьку, вжавшегося буквально в грудь Ксении и не проронивших за всё время этого путешествия ни слова, - и ты меня прости, малыш, тебе этого вовсе не нужно было видеть.
- Но вы двое, - взглянул на спутников строгим и, одновременно, очень тёплым взглядом, как Александр хорошо знал этот взгляд! – вы, воплощённые в земном теле и живущие среди людей, должны знать, что началась последняя битва. И каждый человек на Земле принимает в ней участие на той или на другой стороне, подчас даже не подозревая об этом.

-  А как мы?.. Что будет с ней? – спросил Александр, голос его прозвучал хрипло и сдавленно. Он прокашлялся. – Я говорю не о нас…

-  Я понял, - не дал ему закончить Спутник. – Окончательное решение ещё не принято. Я сообщу тебе о нём позже.
Улыбнулся.
 - Вам осталось сделать обещанный визит к Летинии и славным Небесным Братушкам на чудную планету Ультеаюри.
Вновь погладил по голове зашевелившегося на руках девушки розового человечка-медвежонка.
-  Там празднуют Новый год.


                *Максимилиан Волошин «Левиафан».



ГЛАВА  12.   ДАВАЙТЕ ВСТРЕЧАТЬ НОВЫЙ ГОД!


Вихри энергий!
Гигантские зелёные деревья!
Небо! Сверкающие облака! Гирлянды цветов.
Смех, гвалт!
Летающие пушистики, их мягкие, но сильные лапки. Глаза, глаза, глаза – огромные – голубые, зелёные, золотистые; весёлые, плутоватые, любопытные!..
Приветствуем! Любим! Любим вас!..
О, суматошная планета Ультеаюри!..

-  У меня есть предложение!
Летиния обвела весёлым взглядом Александра, Ксению, Фотьку и прорвавшихся в её домик-грибок вместе с гостями неразлучную троицу – Ваню, Гришу и Мишутку.
-  Я знаю, что на Земле есть замечательный праздник, он называется – Новый год.

-  Прекрасный праздник! – поддержал её Мишутка, буквально повиснув на ручке входной двери.

-  Очень душевный, - добавил Ваня.

-  Так вот, - Летиния, кажется, была очень довольна пришедшей в голову мыслью, - давайте встретим его!

-  А уже зима? – растерянно спросила Ксения.

-  Ещё нет, но у нас есть возможность обратиться к хозяину Новогоднего эгрегора, а у него под рукой всегда найдутся сказочные миры, куда мы можем отправиться и повеселиться. Ну как вам моя идея?

-  Нормально, - улыбнулся Александр, - а то здесь нас твоя мишкотня по кусочкам нас раздерёт.

-  Не раздерёт, я дверь держу и никого не пускаю, - возразил Мишутка.

-  И не мишкотня, а небесные братушки, - обиженно произнёс Гриша.

-  И не раздерёт, - заключил Ваня, почесал затылок и засмеялся немного смущённо: - Я так думаю.

-  Замечания принимаются, - вздохнул Александр. – Согласны встречать Новый год.

- И ты, маленький, согласен? – Летиния погладила ласково розового человечка, столбиком застывшего на невысокой табуреточке рядом с Ксенией.

- И я, ага, - Фотька проворно спрыгнул на пол. –  Повеселиться надо, а то мы по местам таким всё последнее время ходим, никакой радости жизни.

-  Только вот другие братцы на вас не обидятся? – Летиния посмотрела на своих подопечных. – Всех взять нельзя.

- Мы после командировки, нам полагается дополнительный отдых, - запротестовал Мишутка.

-  А я ещё свои стихи почитаю, - сказал Гриша, пояснил Ксении; - я после поездки на Землю тоже поэтом стал – вдохновение.

- Ладно, - Летиния вышла в центр комнаты, - сами потом будете оправдываться и выкручиваться.
Подняла перед собой руки – между ладонями её образовался, засверкал радужный шар. С силой толкнула его к потолку, потолок исчез!..

… На фоне голубого сияния стоял, улыбался, молодой человек лет 22-23-х. Сафьяновые сапожки, кафтанчик с золотым отворотом, на кудрявой голове шапочка, - «такая красивая, как у Ивана-царевича», - подумала Ксения.

-  Приветствую вас, дорогие мои!
Подмигнул Александру:
-  Как мы здорово недавно на верхний этаж, и подзатыльник, подзатыльник всем ворогам!
Распахнул объятья.
- Рад вам! Новогоднее торжество уже началось. Меня предупредили заранее и даже прислали одного моего замечательного друга, который   проводит нас на праздник.

Единорог – прекрасный, чудный, - появился, будто возник из воздуха, в шлейфе синих искр!
-  Здравствуйте, братья мои и сёстры! Здравствуйте вновь! Пусть вам будет радостно и светло!
И он помчался, полетел - в звёздный водоворот; океан звуков и красок обрушился, поглотил всех и вся…

… Тёмно-фиолетовое, где-то чёрно-синее, местами – вишнёвое небо, светящиеся шары, золотые иглы, змейки носятся, танцуют, резвятся наверху, а здесь вокруг столпились в снежных шубах спящие деревья, подсвеченные зелёными фонарями, падают мягкие хлопья снега – нереально, волшебно…

Летиния ощупывала, гладила удивлённо малинового цвета пуховик, оказавшийся на ней; потрогала, сняла, надела снова вязаную шапочку-колпачок… Что-то похожее было и на Александре, и на Ксениии.

-  Только мы без пальтов, - проворчал Мишутка.

-  Да нам и так не холодно, браток, - утешил его Ваня, - у нас же шёрстка, а мороз лёгкий совсем.

Откуда-то снизу доносилась музыка, весёлый людской гомон…

-  Веселятся, – сказал Гриша.

-  И мы будем веселиться, - объявила Летиния, - идёмте!

Несколько минут они двигались по заснеженной изумрудной рощице, вот она закончилась, и они оказались на высоком берегу большущего вытянутого озера, окружённого сверкающими домами, дворцами всех стилей, форм; с колоннами и без, с арками, башенками; треугольными, плоскими крышами; в одном месте вовсе вздымался серебристый  шатёр и  возле - стояли три мамонта в нарядных узорчатых попонах, слегка помахивали в хоботах стеклянными маячками-светильниками на длинных цепочках.
Но главное – это ёлка, огромная ёлка посередине ледового поля, украшенная блестящими игрушками, увешанная серпантином и разноцветными гирляндами, - настоящее! Новогоднее! чудо! А ещё качели, и горки, и голубые лабиринты, сложенные из ледяных кирпичей, и ледяные статуи, и целые улочки пёстрых палаток с праздничной снедью, бенгальскими палочками, всякой всячиной… И люди, люди – раззадорившиеся, разбуянившиеся – черно от людей!..

Единорог вновь словно возник из воздуха, молодой человек, хозяин Новогоднего эгрегора, вдруг оказавшийся верхом на небесном скакуне, удальски соскочил на снежную дорожку, дёрнул на себя, вытянул как будто из ниоткуда расписные сани – вот нет их, и вдруг они есть!
-  Айда кататься!

-  Айда! Айда! – подхватили и Летиния, и Ксения, и небесные братцы…
Все взгромоздились на тележку с перильцами-крылышками, загнутым, как лебединая шея, носом и с визгом понеслись вниз.



ГЛАВА 13.   НОВОГОДНИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ


Фотька не успел запрыгнуть на сани. Не сели в них и Гришка с Ваней.
-  Вы чего остались? – спросил последний.

-  А ты?

-  Да я вот, - замялся небесный братец, - покушать немного захотел. Внизу тоже, конечно, можно, но больно уж тут вкусно пахнет. – Показал на синий дворик в глубине бутафорского замка с изящными зубчатыми башнями. – И действительно, тёплый поток воздуха, накатывающий оттуда, был пропитан ароматами выпечки и сладостей. 

-  Я тоже, пожалуй, подкреплюсь, - заявил Фотька.
В этот момент, звонко клацая копытами, мимо проскакала пони, едва не сбив его с ног:
-  Извините!
Затем просеменил розовый поросёнок в шерстяном кафтанчике и красным бантом на шее. Последним пробежал маленький тщедушный человечек в остроконечной охотничьей шапке, в нелепых для своего субтильного телосложения здоровенных сапожищах с ботфортами, перед собой он катил тележку, обитую, кажется, мехом горностая, на которую опустил свой гигантский, вполовину своего роста, мясистый нос.
Бред какой-то.

-  Ну пойдёмте, пойдёмте, - заторопил Ваня.

Внутри новогодней зимней столовушки оказалось уютно и тихо. Под стеклянными навесами, похожими на застывшие волны, светили лампы в синих абажурах, по четырём углам мерцали маленькие ёлочки в мишуре. Над плитой колдовал толстенький усач в поварской шапочке. Вот он выхватил из духовки ватрушку и ловко стряхнул её с противня на стол, устланный пергаментной бумагой.

-  Мне, пожалуйста, два бублика, - кашлянув в кулачок, робко произнёс Ваня.

-  Пожалуйста, - пробасил усач, улыбнулся, снял с гвоздиков румяные, покрытые маком кругляши, - кушайте на здоровье.

-  А мне пирожок с повидлом, - сказал Гриша.

-  А я пока выбираю, - важно заявил Фотька.

-  У меня сейчас стих родился, - Гриша с аппетитом откусил кусок пирога, -

Ел, наверное, Ванюша
Много бубликов и сушек,
И его животик стал
И доволен, и удал!

-  Очень хорошие стихи, - похвалил Ваня, - наворачивая свои хрустящие маковые колечки.

-  Ну что, выбрал, малыш? – поинтересовался повар у Фотьки.

-  Заверните мне десять оладушек.

Усач протянул человечку-медвежонку горку блинчиков в салфетке.

-  Тебе зачем так много? – удивился Гриша.

-  А знаешь, как мы как в странствиях оголодали? – Фотька сердито посмотрел на братушку. -  Я, это, всех из личного репликатора кормил, а потом он сломался от дождя, я его тут одному подарил даже… С тех пор ни емши ни пимши.
Направился к выходу.

-  Ты куда?

-  На свежий воздух.

-  А тут разве не свежий? – засмеялся повар.

Фотька не ответил. Некоторое время усердно поглощал тёплые, пропитанные душистым маслом жареные лепёшечки, наблюдая за колобродящей внизу публикой.

Рядом вспыхнуло, со снега, отряхиваясь, поднялся коренастый плотный коротышка в зелёном кафтанчике с белыми кружевами.
-  Разрешите представиться, домовой Кузя.

-  А где борода? – отправляя в рот очередную оладью спросил Фотька.

-  Не растёт, - виновато развёл руками домовой. Поглядел на озеро. – А ёлка будет?

-  А это что, не ёлка?

- Я имею в виду – зажжётся она или нет? В особые судьбоносные годы она вдруг озаряется в полночь чудной радугой.

- Должна зажечься, - глубокомысленно произнёс небесный братец, - раз год будет судьбоносный.

-  Давай съедем к ней на ледянке? – предложил Кузя, показывая на кем-то брошенное неподалёку пластмассовое корытце.

-  Давай.

Они обустроились на плоской широкой ванночке, Фотька подумал, что ледянка, вообще, больше похожа на перевёрнутую вверх дном кепку.
-  Поехали!..
Вихрем, вихрем! В струях разноцветных энергий!..
Уже на озере санки закрутило и разбросало незадачливых ездоков в разные стороны.
Фотька влетел в еловые объятья, и долго сидел, не двигаясь, полузасыпанный снегом, среди игольчатых лап и шишек.
-  Чуть не убился, - изрёк наконец он, откусывая от оладий, которые так и не выпустил из рук.
Прямо перед его лицом покачивалась на верёвочке бровастая стеклянная сова. Небесному братушке она почему-то не понравилась.
-  Вот брови насупила, орясина, - пробормотал он и ткнул птицу в клюв пальцем. Еловые ветви стремительно раздёрнулись, и розовый медвежонок вывалился буквально на зелёную лужайку, усыпанную земляникой.
К нему подскочила задорная маленькая собачка, кудлатенькая, с белой мордочкой, коротким хвостом с кисточкой.
-  Тут чего, лето уже? -  удивлённо поинтересовался Фотька у новой собеседницы.

-  Ты кто? – ответила вопросом на вопрос собачка.

-  А ты кто?

-  Меня зовут Капля!

-  Имя какое странное…

-  Для обжор странное, - ответствовала собачка, - а для тех, кто ест понемножку, очень даже хорошее. – Она неожиданно выхватила из его рук оладью и улепетнула куда-то в заросли травы.

-  Зараза ты, а не Капля, - раздосадовался Фотька. – Ну ничего, у меня ещё два блина осталось.

Оглянулся – из сиреневой пелены прямо по воздуху вновь плыла стеклянная бровастая птичища, он снова щёлкнул её по клюву – еловые ветви вновь обрушились… У-ух! – гугукнуло где-то недалеко - сова ожила? Фотька попятился, наступил на что-то мягкое.

-  Уберите сейчас же ногу!

Как же так оказалось? – он стоял на огромном носу знакомого уже охотника.

-  Нигде от вас покоя нет, как нос с тележки опустишь, так кто-нибудь и наступит.  Уберите ногу сказал вам!

Фотька отпрыгнул в сторону.
-  Извиняйте, просто у вас он очень большой.

-  Нормальный он у меня!
Охотник водрузил свой ну вот ей-ей – вот шнобель настоящий! – на тележку и исчез за еловыми навесами.
«Бред какой-то. Надо и мне отсюда выбираться.»- подумал небесный братец и поспешил вслед за обладателем великой носопыры, хорошее слово в голову пришло – носопыра! Запутался в гирляндах, вылез наружу… Снег с фиолетового неба уже не падал хлопьями – редкие блестящие снежинки танцевали в воздухе…

-  Фотя! Иди к нам!
На качелях кружилась вся их компания, и уже подоспевшие Ваня с Гришкой.
-  Пейте йогурт и кефирчик –
    В голове не будет дырочек! -

продекламировал новоявленный поэт.

-  Мы тебя уже искать хотели, - прыгай ко мне! – предложила Ксения, проносясь мимо в кресле в виде морского конька.

-  Попробуй тут прыгни.

Фотька пропустил один оборот, присел, напружинился, но подскользнулся в последний момент и немного не вписался в траекторию, очутившись на сиденье подле Александра, летевшего вслед за девушкой.

-  Ко мне ты зря сел, - поморщился тот. – У меня голова кружится, вестибулярный аппарат ни к чёрту. Я сейчас слезаю, а ты держись за поручни… Остановите качели! - Но, кажется, на крик его никто не обратил внимания. – Я не шучу!.. Тьфу! -  С ходу выпрыгнул из кабинки, упал на одно колено, тут же встал и с минуту стоял с закрытыми глазами.
Фотька всё это время висел у него на руке.
- Я же сказал за поручни держись, а не за меня, вообще расшибиться могли… Уф… Отцепляйся. Пусть теперь вертятся без меня.

- Без нас, - поправил его человечек-медвежонок, ему почему-то тоже расхотелось кататься.

Мужчина, недовольно покачав головой, потёр масляное пятно на рукаве:
-  И пуховик мне измазал.

-  Ничего, у меня ещё два блина осталось, - успокоил его Фотька, запихивая одну оладью себе в рот.

- Ладно, пойдём, погуляем, - Александр взял небесного братца за руку, - голова окончательно на место встанет.

Они вошли в ледяной лабиринт – стены высотой метра в три! Дважды им попадались навстречу одни и те же девушки в красивых узорных кокошниках: С Наступающим! И ещё раз с Наступающим!
Потом группа слишком уж серьёзных для праздника белобородых гнома, затем проскакала, звонко цокая копытами, знакомая пони…
В ночном небе с треском рассыпАлись малиновые петарды.
-  Тут в полночь ёлка огнями разноцветными покроется, - сказал Фотька, - говорят, сияние будет чудесное.

-  Я знаю, действительно будет очень красиво. Будем ждать.

В этот момент дорожка вильнула за угол – огромный, в три-четыре человеческих роста белый сияющий шар опустился перед ними на землю. Невидимая дверь в нём отворилась и навстречу гуляльщикам вышел человек в оранжевом комбинезоне.

-  Сергей! – воскликнул Александр. Они обнялись с незнакомцем. – Как ты? Где ты?

-  О, ты же знаешь: после всех моих земных выкидонов и ошибок, мне пришлось отбывать отпущенный срок в Мирах Возмездия.

-  Их больше нет!

-  И это здорово. А после меня отправили домой.

-  Я почему-то был уверен, что встречу тебя в эту ночь. Ты мне снился.

-  Да я замучил всех просьбами, чтоб меня снова отправили на Землю. В конце концов меня пожалели и теперь я среди тех, кто прибыл на кораблях со всех уголков галактики защищать планету…

Фотька решил проявить тактичность – «Ну встретились давние друзья, у них свои разговоры, свои интересы» - и направился прочь из лабиринта. Но вскоре понял, что заблудился – выхода не было. Мимо пробежал огромный бронзовый жук в валенках на всех шести ножках. Небесный братец даже немного струхнул при его виде, но всё же поспешил за ним вслед. Жук обернулся, ускорил бег. Прибавил шагу и Фотька. Жук остановился. Пошевеливая крохотными усиками с забавными кисточками на концах, пытливо поизучал преследователя блестящими пуговичными глазенциями…
-  Иди вперёд, не люблю, когда за мной идут.

-  А выход впереди есть?

-  Есть. Прямо и не куда не сворачивай.

«Боится», - удовлетворённо подумал Фотька… 
Оглянулся через пару минут – жук исчез.
«Точно, боится»…
Уткнулся в ледяную стену.
«Не иначе, нагрел меня».
Дорожка поворачивала направо.
«Пойдём направо».
 Потом налево.
 «Налево».
Лабиринт закончился! Правда, вышел он ни к центру празднества, а в дальний, безлюдный участок озера. Впрочем, почему безлюдный? – совсем неподалёку, в нежно-изумрудном сиянии из проруби прямо на льду сидели две прекрасные обнажённые девушки. Фотька сразу понял, что это русалки.
-  Детям до шестнадцати, - засмеялись они, завидев маленького гостя.
Одна даже лукаво погрозила ему пальчиком.

-  А мне не до шестнадцати – я старше, - подбоченился Фотька.

-  Дурачок, - засмеялись опять девушки, запахнули ноги в серебристую ткань, похожую на чешую, и с плеском нырнули в воду.

Небесный братец осторожно приблизился к полынье – из зелёной светящейся глубины, шевеля длинными усами, на него глядел маленькими глазками-буравчиками, громадина сом.

-  Хочешь покушать?
Фотька бросил в ледяной колодец оладью вместе с салфеткой. Сом проглотил и оладью, и салфетку. Полынья на глазах погасла и затянулась ледяной коркой.
 -  И бумагу сожрал, вот обрясина, - удивился человечек-медвежонок и двинулся к ёлке в обход ледяного городка... Выбрел к катку за дощатым заборчиком – шум, визг… На скамеечке у входа снимал коньки, весь извалявшийся в ледяной пороше, домовой Кузя. На плече у него сидел, помаргивал, свесив ножки-тростиночки, светло-жёлтый шарик.
-  Мой ученик – Кругля, - представил странное существо домовой, предложил: - Пойдём на качели?

-  У меня вестибулярный аппарат ни к чёрту, - отмахнулся Фотька. Настроение у него из-за того, что русалочки не захотели с ним поговорить, немного испортилось. Он вновь потащился куда-то к центру главного торжества и вдруг увидел трёх мамонтов на берегу. Обрадовавшись, развернулся к ним...

-  Приветствую старых знакомых!

-  Здравствуй, малыш!

-  У меня были оладьи, но я не могу угостить вас, потому что их у меня сом с русалками упёрли.

-  Дурачок! Дурачок! – просыпались откуда-то, запорхали, зачирикали синички.

-  Опять вы, и здесь тоже…

-  Фотя! Фо-отя-а!.. – донеслось сверху.

Он задрал голову. На связке воздушных шаров, похожей на гигантскую гроздь винограда, обмотавшись серебряной верёвкой, летел Гриша.
-  Слушай мой новый стих:

Видел я у сундучка
Золотого паучка.
В этом смысл волшебный есть:
Паучки приносят весть.

«Бред какой-то».
Хотел вслух как-то прокомментировать гришкины вирши, но золотые сполохи внезапно озарили небо, огромная белая сияющая башня образовалась прямо над ёлкой!  Золотые стрелки-ключики показывали без пяти двенадцать!.. И душа у небесного братца озарилась изнутри, и он понял, что сейчас настанет Новый год, и ёлка чудно засияет… Он рванулся поближе, толкнул, чуть не сшиб с ног…
-  Прошу простить…

-  Что ж ты такой невнимательный, малыш? – засмеялась румяная от мороза женщина в блестящей тёмно-синей шубке.

Фотька застыл. Он узнал этот голос! Он узнал эту женщину!..
-  А вы меня узнаёте? – спросил он сдавленно.

Женщина внимательно посмотрела на него.
-  Нет, малыш.

-  А это, у вас… есть дети?..

-  Есть, - слегка удивилась его новая собеседница, – чудесные двойняшки – мальчик и девочка. – Погрустнела. – Был ещё один, первенец, но он умер от тяжёлой болезни. Я буду его всегда помнить.
В эту же самую секунду с горки под ноги к ней с весёлыми криками скатились два карапуза, - шубки, шапочки, шарфики, алые щёчки, весёлые глазки…
-  Дети, вы меня чуть с ног не сбили. Поглядите, какой красивый розовый медвежонок вас встречает.

Фотька зачарованно продолжал смотреть на женщину.
-  Вы счастливы?
 
- Конечно, милый, я очень счастлива!
И к детворе:
-  Пойдёмте папу искать, а то уже наступает Новый год.

Фотька не отрываясь смотрел им вслед.

-  Вот он! Нашли тебя наконец!
Ксения налетела снежным ветерком, подхватила его на руки.

- Весь лабиринт обыскали, - подбежал следом запыхавшийся Александр, вместе с ним Единорог и Летиния…

И в этот миг ударили часы! Ёлка вспыхнула, радуга затопила весь мир и вселенную!..

-  С Новым годом! – покатилось над озером…


-  Ты меня слышишь? - Единорог приблизил голову к самому уху Александра, - Вы прощены. Не беспокойся за неё. Смерти нет.



ГЛАВА 14.   ВСЁ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ


-  Ты не вернёшься.
Женщина встала с кровати, обернулась выше груди синей накидкой и подошла к окну.

-  Ты так говорила мне и в первый раз.

-  Атлантида погибла. Зачем ты отправляешься на Землю вновь? Зачем помогаешь этому человеку?

-  Я обещал ему. Он меня спас. Там разброд и разлад. Я не верю, что ещё кто-то, кроме него, способен объединить силы света и спасти Землю. А Земля должна быть спасена.

-  Ты просто игрок. Ты готов помогать кому угодно, главное, чтоб была борьба и было, кого побеждать. Вся философия – только ретушь для твоих истинных намерений и поступков.

Аоцерис помолчал.
-  Это не так.
 Тоже поднялся с кровати, обнял женщину.

Огромные, в сотни этажей, дома рвались золотыми шпилями ввысь.
В нежно-изумрудном небе не было ещё в столь ранний час ни одного вимана, ни одного летучего корабля.

-  Это так, - упрямо заявила она. – Я была в Храме Двенадцати Кристаллов. Ты встретишь другую, земную женщину и останешься там навсегда.

-  Перестань, - он ещё крепче обнял её, - я люблю только тебя, и я вернусь.

Но женщина с силой высвободилась, стряхнула с себя его ладони. Длинные чёрные волосы расплескались по её голым плечам. В упор посмотрела на него своими огромными тёмными глазами, они могли быть и нежными, и по-детски наивными; мягкими, строгими; завораживающими и страстными, подчиняющими его волю… Он любил их все. Но сейчас в них были только обида и ярость.
-  Ты даже после моих слов не можешь изменить решения, тебе даже в голову не пришло ничего, кроме твоих обычных обещаний и уверений в любви!..
Отступила на шаг.
-  Я люблю тебя. И всегда любила. Но знай! Если всё случится, я не буду ни о чём жалеть. Я найду человека, который лучше, сильней, порядочней тебя! И они есть, их много, они только ждут моего согласия, одного моего слова!.. И никогда меня не предадут. Никогда!.. И я никогда!  слышишь?! - никогда больше не вспомню о тебе!
Женщина стремительно вышла из комнаты.

Он остался стоять перед окном. Город оживал. Великое небесное светило несло в мир чистый и тёплый бело-голубой свет последнего его утра на планете Аргцедос, бывшей его Родине, затерявшейся в бездне времён, в водоворотах звёзд и галактик, переставшей существовать для него навсегда.


Ночь. Тёмно-синее небо, усыпанное звёздами, звёзды светят, как в тот вечер - когда они отплывали в путешествие на океанском лайнере и море шептало ей: «Вы только сны Бога, вы исчезнете, уйдёте в небытие, когда Он проснётся».
-  И это всё? – спросила Ксения.

Казалось, лес, в котором они вновь остановились на ночёвку после празднования Нового года и отбытия от планеты Ультеаюри, слушает их. Клонят ветви деревья и кустарники; подрагивает, волнуясь, слушая их речи, высокая трава на лужайке.

-  Я вновь возвратился на Землю. Поучаствовал в каких-то событиях…

-  Встретил другую женщину.

- Встретил другую женщину. Мы были воплощены в физических телах в эпоху перемен…  Мне помогли найти тебя, и дали возможность совершить вот это наше необычное путешествие.

-  А что теперь? Ты останешься или нет?

Александр не ответил.

-  Ну вот, теперь ещё за тебя переживай. Мало мне одного Фотьки. – Ксения поправила свою джинсовую куртку, на которой спал розовый человечек-медвежонок. – Вдруг там, перед ёлкой весь зажался, замолчал, в глазах слёзки… Что это было с ним?..

Оба некоторое время молчали.

-  Знаешь, если я вернусь домой… Я очень хочу домой, увидеть, обнять маму и папу… Если я вернусь, я не знаю, как смогу дальше жить после всего, что я увидела и что со мной произошло… Я не смогу уже без Фотьки, я к нему привязалась… Не смогу без тебя. Неужели мы расстанемся?

-  Расставания нет. Как нет усталости. Как нет смерти.

-  Тогда почему столько горя на Земле?  Почему Бог, - Ксения собралась с духом, - почему Бог, если он всеведущ и всемогущ, допустил появление зла?

-  Ну это, к слову, главный аргумент тех, кто называет себя атеистами, - вздохнул Александр. – В таких случаях я отвечаю: - А почему вы не допускаете мысль, что Бог решил как-то поэкспериментировать и создал мир, который не может сам до конца постигнуть, мир со свободой воли?  Удачен ли был этот Его эксперимент или нет – другой вопрос. На мой взгляд – нет, но судить не нам.

Пушистая веточка пихты над ними вдруг качнулась, словно погладила мужчину и женщину невидимыми руками.

- Мне Единорог сказал, что завтра последний день нашего путешествия, - сказала Ксения.

Александр опять посмотрел на неё пристально, и, одновременно, каким-то странным рассеивающимся взглядом, словно видел что-то невидимое в ней, вокруг неё – то, чего не способна увидеть она сама; почувствовал, что собеседнице неприятно и опустил глаза.

 – Он сказал, что мы прибываем в Мир Голубого Луча, - продолжала девушка, - и завтра всё решится. Но ведь Голубой луч – это точка не в пространстве, а во времени. Он так ведь говорил при нашей первой встрече. Голубой луч – это мгновение, когда открывается истина. Какая истина может открыться мне? Я многое поняла во время нашего путешествия, но я всё равно ничего не знаю… Другое дело – ты.

-  А что я? То же самое и у меня.
Александр встал, скрестив руки на груди, поднял лицо к небу.
- Я часто задаю себе вопрос: зачем я живу? Для чего я живу? Я прошёл такой путь заблуждений, взлётов, падений, побед, разочарований, путь временами по лезвию бритвы… Я никому не хочу пожелать такого же… И вместе с тем, если бы пришлось выбирать, я никогда не хотел бы себе другого, более лёгкого и комфортного пути. Я ни о чём не жалею. Даже если мой путь оказался ошибкой. Хотелось бы верить, что это тоже истина, моя – истина. Хотя, по большому счёту, всё уже не важно. Я всё решил.
-  Ладно, - он лёг на траву. – Пора отдыхать. Завтра трудный лень.
Закрыл глаза.
- Иногда мне кажется, что мы только сновидения Бога. Что будет с нами, когда Он проснётся?

Ксения вздрогнула, её спаситель и товарищ почти повторил её недавнюю мысль, но ничего не сказала…
Вскоре ей показалось, что мужчина заснул – дыхание сделалось ровным, лицо посветлело, разгладились морщинки на лбу… Неужели мы завтра и вправду расстанемся? И с Фотькой расстанемся? Она захотела обнять человечка-медвежонка, прижать к груди, но сдержалась. Поднялась, стараясь не шуметь, осторожно ступая, чуть углубилась в лес. Потоки звёздного света, неясные фигуры, таинственные шорохи, далёкие голоса… Сказочно, нереально… В струях млечного молока плывут тёмные стволы деревьев… Шумит крона Великого Древа Жизни, шепчет, что всё, всё будет хорошо…

И вдруг кто-то обнял её за ноги.

-  Фотька!

Ксения подняла его, прижала к себе. И опять девушку поразили глаза, выражение глаз, которое стало каким-то другим у розового чебурашки, как это случилось уже однажды во время их путешествия.

-  Я не спал, не спал, - заговорил горячечно небесный братец, даже голос у него изменился. – Я хочу тебе сказать, что я встретил ту женщину, которую хотел утешить.  И она счастлива, понимаешь, она счастлива! И я хочу, чтобы ты тоже была счастлива, и не грустила. Обещай, что ты не будешь грустить, когда мы расстанемся!

-  Конечно, обещаю, не буду грустить…

-  Слышишь? – воскликнул он в следующий миг.

-  Что?

-  Я возвращаюсь домой. Меня ждут.

Спрыгнул с рук девушки.

-  Я ещё пойду полежу до рассвета.

Ксения, растерянная, глядела, как медвежонок опять устраивается на своей лежанке – джинсовой куртке, которую она ему постелила на полянке вместо кровати. После отвернулась и долго стояла ещё в лесу под звёздным небом. И звёзды шептали ей о счастье.



ГЛАВА  15.   ГОЛУБОЙ ЛУЧ


Фотьку определили в середину, идти хотел только сам, и взяли за руки.
Пропасти с кипящими ручейками и озёрами разверзлись по обеим сторонам их дорожки, сложенной из коричневых и фиолетовых валунов. А за ними вздымались циклопические золотые пирамиды со слепящими кристаллами-многогранниками на вершинах.  Сияло небо, сияние прятало путь впереди. Тысячи огненных шаров резали пространство. Замирали вдруг возле путешественников, срывались, летели дальше…  Десятки, сотни тысяч невидимых взглядов прощупывали, пронизывали, заглядывали в самые затаённые мысли и воспоминания. Чудовищная какафония звуков ниокуда, или, наоборот, - отовсюду обрушивалась, оглушала, выворачивала душу - некуда спрятаться, укрыться; не слышать, не слушать…
Александр пытался сконцентрироваться, рассмотреть что-нибудь внутренним зрением. И тогда вставали потрясающие панорамы городов, невиданные им никогда, их невозможно описать, невозможно увидеть обычным взглядом, не ослепнув при этом или не потеряв рассудок.
-  Отдыхаем, -  сел прямо на дороге. Сердце ухало в груди.

-  Отдыхаем, - Ксения, тяжело дыша, бледная, опустилась рядом.

Фотька остался стоять, молчаливый и задумчивый. Прошло, может, минут пять, вдруг он серьёзно посмотрел на своих спутников и сказал:
-  Я вас очень люблю.
И пошёл к сиянию, до которого оставалось метров двадцать.

-  Ты куда?! – вскинулась Ксения.

-  Не трогай его, - Александр с трудом удержал девушку. – Не мешай.

Волшебство разливалось в воздухе. Небесный братец окутался голубоватой дымкой… Бледнела, исчезала розовая шёрстка. Золотистые кудри встопорщились весело на голове, закрыли разноцветные ушки. Крылья! Белые крылья вспенились у него за спиной!.. Не было больше хулиганистого человечка-медвежонка – чудный ангелочек с прекрасными карими глазами ещё раз оглянулся на них, шагнул в свет и исчез.

«И крутится, и вертится, и снова
дрожит во мне несказанное слово –
не может сквозь сумятицу
                пробиться,
трепещет неопознанною птицей,
ни в руки не даётся, ни строкою
на лист призывно-ждущий не
                ложится…
Ну, что же делать, слово, мне с тобою?!»

Ксению задушили слёзы.
-  Вот, значит, кем он был на самом деле? Ты знал об этом?

Александр ничего не ответил.

Девушку буквально сотрясали рыдания, но вдруг – три блестящих белых шара возникли, выстроились перед ней рядком, и тут же исчезли – и она неожиданно совладела с собой. Ей вдруг стало хорошо, легко и свободно.
-  А я поняла, кто такой Спутник, какое у него настоящее имя. Я догадалась.

Мужчина, кажется, не слышал её, усталый, опустошённый, он опустил голову и думал о чём-то своём.

-  Александр, дядя Саша! – засмеялась она, вытирая слёзы на глазах, - ты меня слушаешь?

-  Обязательно, - встрепенулся тот.

Гудели горы и пирамиды.

-  Я долго думала о нашем ночном разговоре.  О твоих последних словах, что мы, возможно, лишь сновидения Бога, что мы исчезнем, когда он проснётся… Я не согласна с этим. Ведь сказано: «Вначале было Слово. И Слово было у Бога, и Слово было Бог».
Опять рассмеялась.
-  Вот видишь, чего я знаю… Так вот…
Она задохнулась от волнения.
- Мы – не сновидения, мы – стихи Бога. Мы вылетаем из Его сердца разноцветными птицами и начинаем жить самостоятельно, как начинает самостоятельно жить любое произведение, иногда сталкиваясь с насмешками, злом и холодным неприятием, а иногда получая одобрение и радость.  Иногда мы падаем и больно разбиваемся. А иногда взлетаем к самому солнцу, без боязни потерять крылья. И так постепенно создаётся целая поэма. Целая Вселенная. И когда Бог ставит последнюю точку в своей работе, происходит то, что ты назвал вознесением Земли с Космического дна. Преображение. Манифестация света над тьмой. Мы становимся богами. «Знайте, вы – боги».  Открывается Новая реальность и Новая чудная неведомая нам жизнь. А Создатель приступает к работе над Новой очередной Вселенной, начинает писать новые стихи. Или картины. Или музыку… И новые Священные писания, возможно, будут начинаться тогда – «Вначале была мелодия…»
Девушка перевела дух.
-  Наверно, все наши приключения на Аристее – это тоже стихотворение Бога. И, возможно, нам тоже пора переходить в свет. У каждого это будет по-своему, но у каждого это - будет. Я знаю. Это главное, что я поняла.
Замолчала. 

Александр с улыбкой посмотрел на неё:
-  Это главное, что я должен был услышать в нашем путешествии.  И в своей жизни.

Волшебство разливалось в мире. Сияние приблизилось к ним вплотную… И вдруг голубой луч, он упал с неба, он залил пропасти, миры и пирамиды светом преображения, он обнял ласково сердце Ксении, поднял его ввысь…
-  Александр, я желаю тебе всего, счастья. Спасибо тебе за всё, я люблю тебя!..

…Последних своих слов юная поэтесса уже не расслышала, кажется, она подумала это, а не произнесла вслух…


Да! Да! Ксения находилась дома, на кухне. На полу валялась разбитая фарфоровая чашка в луже уксусной эссенции… Всё, как всегда. Всё знакомое и родное.  Как всё просто! Словно и не было Александра-Аоцериса, Фотьки, чудной планеты Аристеи, волшебного путешествия по запредельным мирам… На душе спокойно, хорошо, светло.
Девушка посмотрела на стенные часы. Ой, скоро должна прийти с работы мама. Мама, мама моя!..

Весело засмеялась и побежала за тряпкой и веником, убирать осколки, всё это безобразие на полу – смутный отголосок прошлого, на самом деле не имевшее к ней и к её новой жизни уже никакого отношения…


Александр услышал её смех и понял, что девушка дома. Потом, не спеша, двинулся вперёд по знакомому лесу. Мачтовые сосны. Небо. Заросли можжевельника и дикой малины… И вскоре оказался на опушке…

 Светило солнце, цвели колокольчики и ромашки…  И тихо падал снег, красовалась нарядная Новогодняя ёлка… А рядом с ней – Ксения и Единорог с Фотькой на спине, розовым человечком-медвежонком, и кентавр Архипов, и чудный  ангелочек, порхающий вокруг понурого  Виталия Емелина в инвалидной коляске… А ещё он увидел Летинию в окружении целой гурьбы небесных братушек; Виазаниса и Сольтетия; великие, наполненные нездешним светом города Атлантиды и Гипербореи… Трудно сказать, как ещё далеко могли унести его воспоминания, если б не Спутник, появившийся рядом.

-  Очнись. Как тебе последнее путешествие? Не обиделся на меня?

Александр покачал головой:
-  Нет.

-  Оно окончено.

- А может, ещё только начинается? – прямо сквозь куст орешника на опушку вломился лось, сбросил с ветвистых рогов сухую ветку.

-  В любом случае Александру пора возвращаться домой.  – В глазах Спутника появились смешинки. – Ты помнишь, где твой дом? Может, их у тебя несколько? Мы проводим.

-  Спасибо вам за всё, - ответил Александр. – Я помню дорогу. Дом у меня один.



ЭПИЛОГ


Устал, устал… Нога болит – споткнулся о корень, расшиб палец…
Александр миновал берёзовую рощу, толкнул знакомую калитку…
Пунцовые розы во дворе склонились к нему навстречу.
- Здравствуйте, здравствуйте, - он погладил их пушистые головки, несколько лепестков закружились, упали на землю.
Вошёл в дом.

-  Саша, это ты? – донёсся голос жены.

-  Я.

-  Как прогулялся? Грибы есть?

-  Грибов нет. Суховато. Надо больше дождей.
Принялся расшнуровывать кроссовки.
-  Знаешь, я сегодня наткнулся в лесу на необычную поляну. Очень красивую. Надо будет тебя к ней обязательно сводить. Пойдёшь?

-  Пойду.

В этот момент дунул ветер, подхватил с земли лепестки роз, понёс вверх.

«Как бабочки», - подумал Алескандр.


Он не видел, но если б мог проследить взглядом выше, выше, куда поднимаются цветочные былинки, то обнаружил бы, что вокруг нет уже других коттеджей, нет леса, нет урчащей вдали автострады и строящихся новых высоток города…

А есть сверкающее море, синие горы, новое небо и новая жизнь. То, о чём он всегда знал, во что верил, чего искал, к чему стремился и чего нашёл на этой Земле.




           .       .       .


Если вдруг совсем устану,
Чтоб немного отдохнуть,
На волшебную поляну
Я приду когда-нибудь.

Чёрный лось лесной дорожкой
Поведёт от дома прочь,
От вечернего окошка,
За калитку, в темень, в ночь.

Кто там бродит в чаще – леший?
Ангел, демон, ворог, брат?
Или, может, друг, умерший
Сотню лет тому назад?

Он тревожит в снах и мыслях
И, прижав ладонь к груди,
Мне клянётся в тайных числах,
Окончании пути.

Я не верю в эту клятву.
Всё, довольно, вуаля!..

Лось уводит за Непрядву,
В почерневшие поля.

Там закрутится в пожарах
Вновь Сварожий звёздный круг.
Ты, братишка, прав, пожалуй,
Дух тревожный, давний друг.

Потому что в небе птицы,
Звёздных вихрей кутерьма!..
Мы на призрачной границе –
Жизнь и гибель. Свет и тьма.

Отсчитала срок кукушка -
Мало, - оторопь берёт…

Лось выходит на опушку.
Друг уходит в Новый - год.

Ведь моя поляна – сени
В дом иной и чудный свет!
Мы не люди – тени, тени!
На которых сказки нет…

Если с вами подустанем,
Чтобы сердцем отдохнуть,
Вам волшебный путь к поляне
Покажу когда-нибудь.