Гофман, Гофман, где ты был?

    
     Писатель Тонких Николай Львович третий день пребывал в глубоком пессимизме. До конца месяца оставалось ещё 10 дней, а то денежное довольствие, которое и зарплатой трудно назвать, уже закончилось. Его долгие размышления неожиданно закончились проблеском надежды. Николай  вычитал, что недавно возобновилась лекционная деятельность общества «Знание», а он помнил, как лет 35 назад в пору его молодости, к ним в контору от общества «Знание» раз в месяц приходил лектор и в Красном уголке нудно, но недолго рассказывал всякую всячину. То про колхозы миллионеры, то про битву за урожай, то про базы тралового и кошелькового лова, или про Ансамбль песни и пляски ДКБФ, а один раз и про калининградских писателей. И лектору тому визировали по паре путёвок за раз, а он потом получал по десяти рублей за каждую путёвочку, что по тем временам было совсем неплохо.
- Вот, пожалуй, про местную литературу он такую лекцию сходу исполнить и сможет, решил страждущий автор.
     На следующий день Тонких отправился в офис общества «Знание». В комнате сидело два человека похожих на сотрудников Собеса, один из них оказался директором отделения общества Знание, другой бухгалтером. Начальник играл с компьютером в шахматы и, судя по унылому выражению лица, проигрывал раз за разом вчистую, а что можно снизить уровень мастерства электронного ящика, видимо, не знал. Кривился, как от зубной боли, но играл. Слушать долго посетителя он не стал, а кивком направил к бухгалтеру, не удостоив просителя ни одним словом. Дама, не отрываясь от текущих дел, выдала просителю бланки анкеты, заявки, темники лекций, инструкцию по отчётности, перечень предприятий, включённых в программу. Николай Львович, долго пыхтел, но в конце концов заполнил бумаги, сдал бухгалтеру и, забрав пару путёвок, с облегчением покинул богодельню.
  Дома писатель  внимательно прочитал инструкцию, частично заполнил обе путёвки и стал выбирать адреса визитов  из предложенного списка. Там не было ни университетов, ни колледжей, ни библиотек, только производственные предприятия. Видать, профсоюзы реально работали исключительно там. Выбор пал на ликёроводочный завод, который, меняя названия и хозяев, испокон времён пыхтел отличными спиртовыми парами на берегу Замкового пруда, а ныне Нижнего озера. Николай позвонил на ликёрку, на том конце провода мялись, кашляли, но, в конце концов, согласились его принять. Встречу назначили в пятницу, на 17.00 за полчаса до окончания рабочего дня.
   В 16.30 Николай Львович уже стоял на улице Клинической  возле ворот ликёрки и яростно жал на звонок слева от ворот.  За полчаса звонок осип и на улице уже был почти не слышен. Наконец,  мужчина похожий на отставного полковника, но без кителя, зато в цивильной  шляпе и костюме открыл ворота, запустил лектора и строго наказал потребовал за ним, не отставая. Перемещались они среди цистерн, ящиков и бочек рывками, Тонких боялся, что полковник где-то пустится ползком по-пластунски и ему придется следовать его примеру, но обошлось. Они с разбегу вскочили на крылечко офисного здания, вошли внутрь. Лектор облегчённо выдохнул. Они прошли в конец коридора  во всамделешний Красный уголке из давних времён. Лектора усадили за стол, покрытый красным бархатом, перед ним на стульях сидело пять человек с сумками на коленях. Отставной полковник встал за трибуну с гербом СССР, и стал докладывать Николаю Львовичу о ходе работ и истории предприятия. Выяснилось, что предприятие успешное, передовое, но не работает уже десяток лет и на службе, кроме  сторожей, числятся только начальники подразделений и цехов. Все эти пять начальников и сидели теперь перед ним. Полковник представил главного бухгалтера, инженера, механика, начальника разливного и само собой транспортного цеха. Тонких тут же вспомнил миниатюру Жванецкого о начальнике транспортного цеха и нервно хихикнул. Тем временем бухгалтер подошла к столу, подписала и пропечатала все путёвки, что лектор заблаговременно выложил на стол. Наконец, слово предоставили лектору, до конца рабочего дня и соответственно времени лекции оставалось 15 минут.
- Ну так ещё и лучше, - благоразумно решил Николай Львович, - Домой раньше вернусь.
 Тонких объявил тему лекции: «Писатели нашего края». К его удивлению  полковник, и все пять слушателей восприняли предложенную тему, как само собой разумеющуюся. Он начал разматывать историю литературы в обратную сторону, от нашенских времён, ко времени победной Отечественной войны. Не меняя выражения лица, начальники выслушали имена современных калининградских авторов, оживившись только на имени Твардовского и на рассказе о 1945 годе. Из авторов довоенного времени, лектор упомянул только Бобровского, Манна и, заметив, что слушатели уже подбирают сумки и готовы ринуться домой, решил закругляться, добавив к списку только Эрнста Теодора Амадея нашего Гофмана. Завершал эту тему рассказом о том, что родился этот персонаж поблизости от их завода на берегах того же самого Замкового пруда и знал толк в выпивке. На этом месте слушатели оживились, опустили сумки на пол, и явно хотели продолжения. Николай Львович, уже приготовивший прощальную фразу лекции, растерялся, инициатива перешла к слушателям.
- Послушай, Львович, а что же он пил, этот ваш Гофман, - строго спросил товарищ из разливочного цеха. Тонких начал перечислять названия напитков, которые встречались в записках и дневниках Эрнста и его друзей. Выходило, что пил наш герой всё, что лилось и горело.  Это произвело впечатление на работников завода и существенно подняло градус заинтересованности. Пытаясь свернуть с опасной темы, лектор стал рассказывать о влиянии Гофмана на русских писателей.
Начал с Александра Сергеевича нашего Пушкина. Через минуту главный бухгалтер прервала лектора вопросом:
- Львович, не тупи, скажи вот лучше, у Пушкина был донжуанский список, а как насчёт этого у нашего Теодора, он  ходок был? – Лектор поперхнулся.
Пришлось рассказать о любовных историях Теодора. Тонких вспомнил их с десяток, начал с Доры Хатт и закончил берлинской оперной примой Еугенией Эвнике. То, что мужем Доры Хатт, и соответственно, соперником студента Гофмана был виноторговец, раззадорило слушателей. Все заняли сторону обманутого мужа, видать сработала профессиональная солидарность. А тут ещё бес дёрнул писателя рассказать историю влюбленности Теодора в юную Юлию Марк.
- Так у него ещё склонность к педофилии была, - бухгалтерша  навалилась грудью на трибуну, уткнувшись ею в нос Львовича. – Давай, вываливай подробности.
     Львович вспотел всеми открытыми участками тела. Кое-как перевёл разговор на актрис, с которыми случались короткие интрижки, и, вырулив с опасной темы, облегчённо вздохнул, стал собирать бумаги в портфель. Но не тут-то было. Главный инженер, явно человек не без образования, едва интеллигентно не срезал лектора:
- От великих писателей остаются крылатые выражения, а что там осталось от Гофмана?
Тонких решительно не помнил ни одного не то что крылатого, но и любого выражения Гофмана, но на счастье у него в портфеле лежал блокнотик, обложка которого была исписана цитатами из магического писателя.
Незаметно подглядывая, Николай начал цитировать автора  «Эликсиров дьявола»:
- «Мысль - это уже деяние!..»; «Лишь поэт способен постичь поэта»;
«Однажды" - прекраснейшее начало для всякого рассказа»;  «Где мера - там и человечность»; «Чем больше культуры, тем меньше свободы»;  «Долг верного друга - развеселить тебя в печали»….
В этом месте народ загудел:
- Да, как это верно, долг друга развеселить тебя в минуту печали, вот только где эти верные друзья.
К этому времени начальник охраны, дожевал бутерброд и задал свой профессиональный вопрос:
- Так что, значит, этот ваш Гофман заканчивал юрфак нашего университета. Теоретик считай он и чистоплюй, кабы учился в высшей школе милиции, так больше пользы было. Кстати, а где он работал в Кёнигсберге?
Лектор  не знал, где располагались городские суды в 1796 году, поэтому отправил Эрнста на работу в Замок. Выдумка зашла, охранник остался удовлетворён. Остальные начали подрёмывать
Казалось, можно прощаться и двигать к желанному дому. Тонких решил сделать это красиво.
- А знаете ли вы, что Герцена разбудили не декабристы, а именно Гофман? – Львович заговорщецки подмигнул слушателям. – Ведь первая официальная публикация Герцена называлась «Гофман», а подписался он псевдонимом Искандер.
- Как,  - в один голос воскликнули начальник транспортного цеха и охранник. - Так они уже тогда знали про искандеры?
 Слушатели, перебивая друг друга, стали обсуждать историю создания и характеристики ракетных комплексом.
Писатель осторожно взял портфель и на цыпочках, пятясь задом, исчез за дверью. Когда он добрался до дома, часы били 9 вечера. Короткая лекция затянулась на три часа.
На следующий день Тонких явился в офис общества «Знание», сдал путёвки и получил красную пятёрочку за две лекции.
- А ведь честно я их заработал, - с душевным удовлетворением думал он, направляясь за выпивкой в Кант-Маркет, жаль только, что маловато путёвок взял.
Напевая строчку из стихотворения местного поэта, - «Гофман, Гофман, где ты был? На Преголе  водку пил», - русский писатель Тонких вошёл в царство Алкомаркета.
  На следующий день коллеги атаковали Николая Львовича вопросами о лекции, пытаясь выяснить финансовые условия и, особливо, адрес местного общества «Знание». Однако, писатель ловко уходил от вопросов. А на все интернетовские  запросы об адресе общества в Калининграде Яндекс глумливо выдавал соискателям сотни  курсов для подготовки к экзамену ЕГЕ  по «Обществознанию». Вот уж точно, ЕГЕ – важнее, чем Знание.