В детском саду Он любил играть в детский сад. Дурачился, подпрыгивал, падал и не шевелился. В школе всё время играл в школу. Ползал, валялся, скакал. За эти игры его несколько раз хотели выгнать, но пожалели. Наверное, напрасно. Потому что желание играть у него не пропало даже во взрослом возрасте. В институте Он начал играть в институт, на экзаменах играл будто сдаёт экзамены. Тут с ним церемониться не стали и выгнали. Он оказался в армии и тут же начал играть в армию! Ползал, подпрыгивал, кувыркался, падал. Его комиссовали и отправили в психиатрическую больницу. Там Он, конечно же, стал играть в Психа. Играл так самозабвенно, что пробыл в этой больнице почти 8 лет. Потом Он устал играть и просто лежал на полу. Врачам и санитарам Он так надоел, что они попросту выбросили его из больницы. Немного полежав на асфальте, Он вскочил и стал искать во что бы Ему ещё сыграть? Игр оказалось навалом. Он играл в женитьбу, в собственную жену и собственных детей, точно в тряпичных кукол. Тёща, с которой Он поиграл в тёщу и зятя, вызвала полицию. Но полицейские не захотели играть с Ним в полицейских и уехали. Врачи не хотели играть в психбольницу... Даже бандиты не захотели играть с Ним в бандитов. В итоге жена, тёща и дети сбежали. Он остался совсем один. Никто-никто не хотел играть с ним. Ни во что - ни во что. Тогда Он отрастил бороду и стал играть с ней. Разумеется, сначала в бороду... потом в жену, детей и тёщу. Но, в последнее с бородой было играть не удобно, даже не приятно. Борода стала слишком длинной и грязной. Он ещё немного поиграл в викинга, потом совсем немного в опустившегося небритого бомжа. А потом Он заболел неизлечимой болезнью и его отправили в больницу. Но не в психиатрическую, а в другую. В больнице Он воспрял, потому что ещё никогда не играл в умирающего. И в усопшего ещё не играл... Ему так понравилось играть в собственные похороны, что когда они закончились, он вылез из могилы и захотел сыграть в них ещё раз. Но играть с ним не хотели. Его вытолкали с кладбища. Его не пустили в больницу. Его прогнали даже с улицы, на которой он родился.
- Наиграешься - приходи! Но, только когда наиграешься!
Это Ему в один голос сказали и могильщики, и полицейские, и врачи, и бандиты, и тёща с женой.
Он не пришёл. Потому что не мог наиграться, не мыслил себя вне игры. А играть с ним никто не хотел, даже родные дети. Он понял, что вряд ли когда-нибудь умрёт, потому что умирают по настоящему, а не понарошку, не в игре. А он мог жить только понарошку, только в игре. И Он, по сей день, не знает - радоваться своему бессмертию или наоборот?