На фото: Рис.И. Игин, поэт М.Светлов. "Я убедился:Это враки,/Что счастья нет в "Неравном браке".
Круглосуточное понятие
эссе
Есть знаменитая присказка, которую уже десятки лет все повторяют и повторяют. И даже авторство напрочь забыто. "А я думал, дружба понятие круглосуточное." А вот я не забыла, хорошо помню и авторство, и самого автора. Это сказал мой учитель по литинституту большой поэт Михаил Аркадьевич Светлов. Он сказал это Иосифу Игину - своему давнему другу художнику. Они часто творили вместе. "Все ссоры мелкие отбросив,/Всегда дружи со мной, Иосиф!" Светлов, например, писал на коллег-поэтов смешные, острые пародии, эпиграммы. А Игин рисовал к ним потешные и точные карикатуры. Но очень часто высмеивали самих себя. Нелепо-очкастого Игина и востроносого тщедушного Светлова. "Я, в искусстве правду любя,/ Убедился сегодня снова-/ Как приятно после тебя/ Видеть Репина и Васнецова!"
Как-то однажды у себя дома в Камергерском переулке (возле Тверской ул.) Светлов закончил сочинять новое стихотворение. И ликующий, на волне вдохновения и радости, наизусть набрал номер телефона друга художника Иосифа Игина, жившего тогда на Ленинском проспекте в новой квартире. Поэт хотел поскорей прочесть свои свежие строки другу. Поделиться, сорадоваться. Но в ответ услышал сонный, сердитый голос Иосифа: "Ты что, Миша, с ума что ли сошел? Посмотри, который час? Ведь уже три ночи."
И Михаил Аркадьевич горько вздохнув, сказал обиженно: "А я думал, что дружба понятие круглосуточное." И опустил трубку.
Р.С. И совершенно напрасно недавно талантливый сатирик Ширвинт по ТВ в свой юбилей как бы пробросом сказал в своём интервью: "Помнится, я когда-то сказал, что дружба понятие круглосуточное..." Нет, дорогой Ширвинт, ты вдруг очень, очень упал в моих глазах. Ибо не можешь не помнить, что ЭТО не ты "когда-то сказал", а гениальный поэт Михаил Светлов. И с тех пор ещё не все свидетели умерли, и кто это хорошо знает. Ай-яй,-яй, Ширвиндт. Ты же сам всегда удачно острил. И уж от тебя-то такого вранья я никак, ну никак не ожидала...А жаль. Видно, слаб человек становится к старости.
***
О каждой Юриной работе, будь то этюд, набросок, графический портрет, тем более живописное полотно, я могу рассказать очень многое. И о чём она, и как создавалась. Одной из первых картин, которые Юра назвал своими "программными произведениями", была картина "Моя мама". Мы жили тогда на Преображенке, улица Черкизовская, 8. А Юрина мастерская была рядом за Яузой на Стромынке, улица Короленко, 8 в трёх трамвайных остановках от дома. В полуподвальном помещении кирпичного доходного дома. Налог за аренду этих 45-ти подвальных кв.метров Юра платил в Союз Художников. Вход в мастерскую был со двора, а три окна смотрели из подвала на улицу. И мы видели лишь ходящие по тротуару ноги. Но и там мы с мужем старались всё как-то преобразить и украсить. По стенам в рамках висели многочисленные Юрины работы. На окнах шторы и тюлевые, и плотные. Однако после дождя спастись от воды было трудно. И порой, просыпаясь поутру, мы видели как плавали наши тапочки. А порой и мыши в страхе бегали по плинтусам. В эту мастерскую к нам приходило много друзей. И наша литературная и Юрина художественная тусовки, а также и Вася Шукшин, и прозаик Юрий Казаков. В соседнем доме Литфонд Союза Писателей (СП РФ) дал Юре Казакову и его усатой маме Устинье бесплатную двухкомнатную квартиру. Потому то он приходил и в мастерскую, а так же и на Преображенку в нашу квартиру. Ибо любил нас и очень любил мои вкусные домашние обеды. А Вася Шукшин обычно садился на пол, спиной к батарее и на его ногах темнели не ботинки, а чёрные сапоги. Он долго носил сапоги и не потому, что не на что было купить ботинки, а потому что немного модничал. Помню, что стены нашего убогого подвального туалета мы обклеили вырезками из всевозможных журналов тех лет: "Экран", "Огонёк", "Искусство кино". Чтобы на дверях и по стенам не видны были чёрные потёки. А однажды Юра повесил в туалете найденный им на помойке плакат, подобный тем, что обычно вешают электрики на трансформаторные будки: "Не влезай - убьёт". И вот однажды, когда Вася вошёл в туалет, мы услышали там его громкий хохот и поняли, что он прочёл очередной найденный Юрой плакат. Очень "талантливый": "Кончил - выключи рубильник".
"Ну подари мне его"-долго просил Шукшин у Юры. "Ну хочешь, продай". Но мы почему-то заупрямились и не подарили. И этот плакат, написанный на листе ржавого металле, забрали домой. А потом Юра написал на нём свою чудо-работу, свой пейзаж "Красные папоротники". Теперь эта картина принадлежит музею им.Нестерова в Уфе.Висит в экспозиции, ездит на Юрины вернисажи.И я глядя на яркие чудо-папоротники, вседа улыбаясь. Ведь под ними мудрый лозунг: "Кончил - выключи рубильник".
Именно в этой мастерской Юра написал и одну из лучших своих картин-полотен "Моя мама". В позах каждой из четырёх юных героинь (деревенских девушек, приехавших в общежитие на Магнитку) позировала я.
И эта одна из лучших ранних работ художника получила и в Париже первую премию "Биеналле-72" в номинации "лучшее в реализме". А также в совокупности с полотном "Современники" премию Московского Комсомола.
***
Мне однажды задали вопрос:
"Вы помните свою первую учительницу?"
- Да. Конечно. С первого по четвёртый класс была одна. Любимая Раиса Гавриловна. (Фамилии не помню. Да и какое дело было тогда советскому ученику до фамилии? А сейчас и спросить уж не у кого). Наша школа № 271 в Останкино - женская. Тогда обучение в стране было строго раздельным. Школы женские, школы мужские. И это было правильно.
С тех допотопных пор я и храню несколько общеклассных фотографий. И на каждой истрепанной и оборванной неизменно в центре сидит или стоит пышноволосая Раиса Гавриловна, стройная молодая шатенка. Каждой весной в конце занятий наша дирекция официально заказывала, приглашала фотографа. И тот приходил поочерёдно в каждый класс. В руках тащил тяжелую деревянную треногу, чемодан с фотоаппаратом и деталями, и ещё чёрную большую, как одеяло, накидку. В классе урок отменялся. И сразу поднимался жуткий шум-гам, суета, двигание по полу парт, стук дверьми, поиски дополнительных стульев и лавок. (Ибо тогда лишь наш 4-ый "Г" состоял из 40 учениц). Под громкие команды и крики фотографа мы, занимая места, лезли наверх. Толкаясь, строились вдоль доски в три-четыре ряда. И каждая ученица конечно хотела... (дома с утра фартучки и красные пионерские галстуки были наглажены, в косичках нарядные банты)... хотела быть поближе к учительнице. А у противоположной стены фотограф наконец-то прекращал свои команды и взмахи руками, и с головой нырял под свою чёрную тряпку-накидку. И в наступившей вдруг тишине, мы, замерев, слышали только загадочный треск и щелчки незримого фотоаппарата. И не факт, что возле Раисы Гавриловны оказывался любимчик или отличник. Тут главное, кто как успел. "Наш пострел везде поспел?" Я отличница не успевала. На фото я всегда где-то с краю...Ничего. "И последние будут первыми".
А однажды Раиса Гавриловна на любимом уроке "Родная речь" читала нам Пришвина. Класс увлечённо слушал. "И вдруг, - кажется именно так прочла она с выражением, - в ночном лесу прокричал сыч..." И тут ученица с последней парты спросили: "А кто такой этот "сыч"? На мгновенье учительница замерла, потом твёрдо сказала: "Это красивый такой зверёк с пушистым хвостом". И продолжала читать.
А вечером дома я всё же спросила маму: "А сыч - это зверёк с пушистым хвостом?" Но мама перебила смеясь: "Это что за глупость ты выдумала? Да ещё "с пушистым хвостом"? Сыч - это ночная птица, вроде филина или совы. Помнишь, мы у Бианки читали..." "Да нет же, - обиделась я и повторила упрямо, - это такой зверёк с пушистым хвостом..."
Мама сперва огорчилась. Снова всё повторила и объяснила. "Ну, ты поняла теперь, детка?" Я тупо молчала. И мама тогда уже рассердилась. А мне было жаль как бы жаль терять, хоронить ночного пушистого зверька. Да ещё предавать любимую Раису Гавриловну. И я почему-то горько расплакалась. И, захлёбываясь слезами, всё рассказала маме..
А вечером, когда пришел с работы папа, родители после ужина долго о чём-то шептались. Я только краем уха услышала: "Нет-нет, это так оставлять не стоит. Враньё ломает ребёнку психику. Правда превыше всего".
И через день мама появилась в школе. И они вместе с учительницей в большую перемену, стоя в коридоре у окна, о чём-то мило беседовали. А я, глядя на это издали, трепетала. Но дальше...Дальше, на удивление, ничего не произошло. Я продолжала получать заслуженные пятерки. Лишь на следующем уроке "Родная речь", листая за столом журнал, Раиса Гавриловна как бы между прочим мягко сказала: "Дети! В прошлый раз кажется Люся Попова спросила "Кто такой "сыч"?.. Уточняю. Запомните, сыч - это ночная редкая птица из семейства совиных, с очень большими золотого цвета глазами и небольшим красивым хвостом...А теперь откройте учебник на странице тридцатой." И мы послушно открыли и зашелестели.