Марию приняли на прежнее место, но жить постоянно в вагончике, как раньше, не разрешалось. Да и работать она теперь будет посменно. А потому как она являлась работником СЦБ участка от станции Междуреченска до станции Аскиз, то квартиру она может получить на любой станции этого участка. В тот момент свободная квартира оказалась на станции Шора. Если ехать со стороны Абакана, то Шора последняя станция перед Балыксой.
Утром и вечером по участку Междуреченск –Бискамжа, на котором и находятся эти две станции, электричка проходит два раза в оба конца и ежедневно ходит поезд Абакан-Новокузнецк,.
Тем не менее, люди Балыксы и Шоры всё равно ходят на ту или другую станцию, пешком. В ягодный период, пока идут от одного села до другого, то набирают по ведру чёрной или красной смородины. Растут кусты смородины вдоль каждого горного ручья, и чаще выше человеческого роста. А ручьи с гор бегут через каждые сто, или немного меньше, шагов.
Ягоды висят, что винград, крупные и на длинной кисти. Мимо не пройдёшь, а собирать их одно удовольствие. Вот Наталья с Дарьей , в девичестве, Астаховы, пока идут в Шору с Балыксы к своей младшей сестре Вере и наберут по ведру смородины. Можно было бы и больше набрать, да нести тяжело. Вот когда короб за спиной, да на два или на четыре ведра, это другое дело. Тогда и короб набирают, и по ведру в каждую руку и, сразу на перрон, к поезду или электричке.
Ягоду разбирают быстро. В ягодный сезон городской народ специально едет по этому участку, чтобы ягоды закупить. На станции она по четыре рубля ведро, свежая и не мятая. В городе на базаре и дороже и не свежая.
Наберут два ведра ягоды сёстры и прямо к электричке подоспеют, продадут ягодку и в магазин. Тут тебе и на бутылочку сорокоградусной хватит и на коляску колбасы и на пару солёной селедочки и даже останется на пряники и конфеты племянникам. У Веры двое маленьких детей. Нет, они не пьяницы, и не алкоголики, просто любят иногда без причины повеселиться.
Наталья светлорусая, даже брови и ресницы белые, ростиком низенькая, коренастая. Работала Наталья разнорабочей, поэтому за работу не держалась, прогуливала. А вот Дарья полная противоположность, и волосы у неё тёмно каштановые, вьются, и сама она высокая, и стройная. Работала Дарья на пекарне посменно и очень гордилась тем, что все хвалят выпечку хлеба её смены.
Муж у Дарьи ей под стать, тоже высокий и стройный. Волосы у Прокопия чёрные, кожа смуглая, работал егерем. Один сын у них и тот как две капли на Прокопия похожь. Любит Прокопий рыбалку, охоту обожает. В нескольких километрах от станции Шора, в селе Шора, у него остался дом от родителей. Домик на краю села, в самом лесу. Любит Прокопий там бывать. Как-никак, родительское гнездо, корни. Да и место тихое и красивое. Ну и его егерский участок не далеко от родного места заканчивается. Сделает обход, и отдохнёт в родительском доме, да дальше пойдёт. Ну а если дни выходные, то остаётся на рыбалку или охоту. Добычу домой везёт на электричке. К родственнице жены редко заглядывает, если только когда Дарья попросит, а так прямым ходом на электричку спешит.
Ружьё и удочки с собой не возит, прячет в укромном месте, на всякий случай. Вдруг забредёт какой-нибудь пришелец и воспользуется. Мало ли их сейчас по тайге шастает. На Ортоне лагерь заключённых сделали, так, то и дело в селе появляются эти преступные поселенцы. Бежать не собираются, водки купят, напьются, под кустом отоспятся, да к ночи назад в лагерь возвращаются. Сутки не прошли, значит побега не было, только нарушение.
Муж Натальи Алексей, вальщик, рыбачить ему и некогда, да и не охота. Один выходной день в неделе. Хочется и отоспаться, да что-то по дому сделать, или дров нарубить, или забор починить, или в курятнике крышу перекрыть. Какая тут охота или рыбалка? Двое детей у них с Натальей, дочь в Абакане на штукатура— моляра учится, да сын старшеклассник.
В отличии от Прокопия, Алексей в Шоре бывает, крайне редко, ну если Наталья уговорит сестру навестить. Да и бывает это только на праздники. Когда и погулять можно и, потом в баньке напариться, да перед работой хорошо отоспаться. Ну а жене бывать у сестры в гостях, он не препятствовал, главное чтобы кастрюля свежих мясных щей в доме стояла и, иди куда хочешь. Как у Дарьи выходные дни, так наготовят они семьям еды на два дня и отправляются к сестре на станцию Шора. Вот с ними-то и познакомилась Мария и подружилась, по- соседски.
В субботу, пораньше утром, Валентинка побежала в посёлок, в центральный продуктовый магазин. Она уже поднималась на ступеньку крыльца, когда её остановила Наталья.
— Валентинка, привет тебе от твоей мамы. Она теперь на станции Шора живёт, навестила бы, она рада будет— улыбаясь, сказала незнакомая женщина.
— Да я в Шоре ни разу не была, ничего там не знаю— ответила растерявшаяся девочка.
— Она на станции живёт, а там всего одна улица. Её дом крайний, у ручья. Он один стоит поперёк, вход от ручья. Мы вчера виделись, она на выходных, ещё дня четыре дома будет — сообщила незнакомая женщина.
— Ну ладно, съезжу— ответила Валентинка и заскочила в магазин.
— Батя, батя, мне какая-то женщина сказала, что мамка в Шоре живёт и хочет, чтобы я приехала. Завтра поеду— сообщила она, вбегая во двор.
— .Ты вот что, дочка. Ты на работу больше не ездий. Три месяца отработала, хватит, через две недели в школу. Отдыхать надо. На то они и каникулы, а ты работать взялась. А завтра мы с тобой в город поедем. Ты мне поможешь мёд продавать. Мёд продадим, и тебе к школе всё, что надо купим.
— Батя, да я заработала себе на школу. Форму мы нынче не покупаем, в старой ещё схожу. Подол отпустим, да рукава и всё.
— Ты свои-то не торопись тратить, пригодятся. Год большой. Что надо, то и возьмём. Настраивайся на утро, поедем поездом.
— Бать, а как мы фляги потащим?
— А зачем их таскать. Я на тележку поставлю и завезу со стороны башни на перрон. А там народу много, помогут и загрузить и выгрузить..
Валентинка крепко спала, когда её рано утром разбудил дедушка.
— Вставай дочка, собирайся, я фляги повёз, а ты следом подходи— сообщил Николай .
— Хорошо, бать.
Когда Валентинка поднялась на перрон, там уже было много народу. Как и говорил ей дедушка, фляги загрузили в вагон и поставили их в тамбуре у второго входа. Вагон был "общим" и народу было очень много, поэтому многие стояли в проходе вагона.
— Дедушка, садитесь к нам — обратился к Николаю юный человек, сидящий на первой лавке. Николай присел на край лавки.
— Спасибо тебе добрый человек — поблагодарил он парня и обратился к внучке
—-На коленку присядь, а то мешасся в проходе.
— Нет, я лучше возле тебя постою— ответила она.
— Ну гляди, два часа стоять, ноги устанут— заметил он.
Валентинка смотрела в окно.
Над Томью поднимался густой туман и накрывал лес и горы.
На станциях никто не выходил. Воскресный день, все ехали в город и на каждой станции народ в вагон только прибывал.
Дверь в тамбур уже не закрывалась, люди стояли по всему проходу и в тамбуре.
Николай заметил, что незнакомые мужчины присели на фляги с мёдом и насторожился.
— Давай-ка садись на моё место, я к флягам пойду— сообщил Николай Валентинке и поднялся с лавки. Валентинка села.
— Это твой дедушка?—спросил молодой человек, пригласивший на лавку Николая.
— Мой— ответила ему девочка.
— Мы с ним познакомились весной, когда приехали со стройотрядом в Балыксу. Ваше село приехали благоустраивать. Завалили к директору леспромхоза, группа в в двадцать человек. Директор за голову схватился, куда нас размещать, ну вот твой дед и разрешил нам заночевать на вокзале. Печку натопил, чая нам накипятил. Из дома пирогов принёс, молочка, масла даже мёда нам не пожалел. Добрый дед. А мы приехали голодные, как волки. А его бабка нам картошки круглой отварила. Наелись мы одним словом и свалились у печки наповал. Утром в магазин сбегали, еды набрали. Два дня на вокзале прожили. Потом нам освободили леспромхозовское общежитие и мы устроились. —засмеялся парень.
Для Валентинки это не было новостью, она слегка улыбнулась, а разговор не поддержала. Парень тоже замолчал и стал смотреть в окно.
На станции в Междуреченске мужчины быстро сгрузили фляги с мёдом и потнесли их к заборчику на перроне. Николай с внучкой поспешили за ними.
— Ну, давай дед, удачи тебе— попрощавшись, помощники смешались с потоком хлынувших на перрон, людей.
Николай, скинул с плеч вещмешок, заглянул за заборчик, достал, спрятанную там скамеечку и поставил её у заборчика.
Развязал мешок, достал белую в голубенькую клеточку клеёнку и застелил ею скамеечку. Быстро достал из мешка белые фартуки и белые нарукавники. две широкие миски, два литровых черпака, два белых вафельных полотенца.
— Одевай это на руки, а фартуком подпоясайся— подавая внучке фартук с нарукавниками, сказал Николай, и сам стал надевать нарукавники и фартук.
— Ты будешь наливать в литровые банки, ну если много двухлитровок будет, то тоже бери их, а я в трёхлитровые наливать буду.
Вот в чашку ставь банку и наливай, если умажешь банку мёдом, то оботри полотенцем.
Валентинка кивнула, не один раз бабушке помогала мёд разливать, знае,т как и что делать.
Поставив на скамейку металлическую тарелку, Николай пояснил
— Это для денег. Бумажные я сразу в карман буду класть, а мелочь пусть здесь будет, на сдачу.
Мёд разобрали очень быстро. В основном все покупатели шли с трёлитровыми банками, поэтому Валентинке пришлось не сильно-то трудиться. Она помогала с подсчётами, да со сдачами.
— Ну вот, детка, сдадим фляги в камеру хранения и мы свободны. Поедем в город за обновками. Ты уже надумала, что брать будешь?
— Надумала— засмеялась девочка
— Ну что, пошли сдавать фляги и на автобус— сказал Николай, взваливая на плечи обе фляги
В здании камеры хранения Николая уже хорошо знали.
— Ну что-то ты, Николай Михалыч, всего две фляги привёз. Взяток мал? — поинтересовалась пожилая женщина, принимая фляги.
— Хороший взяток. Это я теперь буду для удобства по две фляги возить. Один остался, внучка мала больно, а дочь с сыном по соседним сёлам разъехались, помогать некому.
— Понятно, понятно. Медок твой уж больно хорошо. Я у тебя и здесь когда ты жил, так брала, тоже хорош мёд был. Чем ты их кормишь?—засмеялась женщина.
— Спасибо на добром слове. Кормятся они сами, а я им всё необходимое даю, заботу да ласку— уходя добавил он. .
В городе первым делом Валентинка купила туфельки, чёрные лодочки. Она давно о таких мечтала. Потом две пары капроновых чулок, две комбинации с кружевами и три отреза красивой ткани на платья.
— А ты чё две сорочки-то взяла, одну носишь, другая в стирке, а в чё переоденешься. Купи ещё две. Три повседневные, одну праздничную.
— Бать, они же дорогие очень.
— Ничего, осилим, покупай, да- пойдём в "Буратину", там школьный отдел есть. Найдём что-нибудь для школы
В магазине" Баратино"они подошли к отделу, где висели на витрине школьные юбочки и различных фасонов блузки..
— Вот глянь, юбки и кофты. Выбирай юбку, какая по нраву?
— В складочку— радостно сказала Валентинка.
— Дочка— обратился Николай к продавщице— вот мне на внучку, подбери юбчонку в складку.
— Вот три юбочки, смотрите, тёмно коричневая , тёмно синяя и чёрная, какую подать?
— Чёрную— крикнула радостная Валентинка. У неё ещё никогда не было настоящей, да ещё в складочку, юбки. Носила перешитую из старых чужих юбок, а это совсем-совсем новая и своя!.
Купили и юбку и шёлковую с кружевами, блузку, а ещё широкие капроновые белые банты.
— Ты вот чулки-то тоненьки купила, а в мороз в чём ходить станешь? Давай-ка, подбери шерстяные чулки по себе, да две пары возьми, иди.
Чулки были в трикотажном отдели и Валентинка с радостью побежала в тот отдел за обновками.
На все электрички они опоздали, поэтому домой вернулись на поезде ночью. Бабушка даже не проснулась, она крепко спала, подложив обе ладони под щёку.
А утром проснувшись,Валентинка первым делом побежала к сумкам с покупками.
— Баб, ты погляди, чё мы купили, погляди — выкладывая из сумки обновы, хвалилась внучка.
— Ну чё, ладное всё. Юбка, смотрю с хорошим запасом, до конца школы хватит — разглядывая юбку, сказала Пелагея.
— Кофта хошь и марка, но ведь не на повседневку же. Сходишь на праздник, да повесишь до другого. Носи, да береги. А для формы у меня юбчонка моя старенькая есть. Она в самый раз и, цвет в один тон и тоже шерстяная. Только моя с добротной шерсти была. Манжеты расставим, по поясу ремешок вставим, подол отпустим и куда с добром. Воротнички купила?
— Ой, нет — спохватилась девочка.
— Ну, вот голова садова, о чём думала? Ладно, каки здесь есть, те и купим.
Ты вот форму, да фартуки, ну и бельишко како своё, состирни сёдня, а завтрева форму сладим, да воротники купим и всё подобьём, отгладим и пойдёшь в школу, как следно быть. Книги-то у тебя все?
— Все. Нам их ещё весной выдали.
— Больша кака стала. Уж в восьмой класс пойдёшь. Невеста.
— Ну какая я невеста? Мне всего будет пятнадцать в сентябре. Невеста, это когда восемнадцать.
— Ну да, ну да. А с материей-то чё делать будешь?
— К тёте Панне поеду, платьев с ней нашьём.
— Нашто тебе столь платьев-то? В них работать нельзя, а на праздник и одного бы хватило. Рановато наряжаться -то. Хошь бы шаснадцать сполнилось.
— Ну баб! У нас ведь в школе вечера тематические! Ну что я всё время в одном и том же буду?
— У нас тожать вечёрки бывали и не чита вашим . У нас на вечёрки родители женихов хаживали, невесту выбирали. Поглядят на кажну, котора как себя ведёт. Какое заделье с собой на вечёрку принесла.
— Как это " заделье"?
— Ну, кто вяжет, кто рубахи расшиват, кто кружева плетёт, а кто пряжу прядёт, да сучит. Ловко ли, ладно ли делат. Ну и как с ребятами, зубы скалит или порядочна барышня, строгость блюдёт. И при этом не груба чтоб, не сварлива, а приветлива. Во всем меру свою знат. Когда како слово обронить, когда глаза потупить, а когда и улыбнуться. На всё вниание обращают. На наряды тоже глядят, чисты ли, обиходны ли, с уборами ли? Каки уборы, дороги ли? Коли шибко дороги, то женихов не дождаться.
Богату невесту не всякий взять пожелат. Середнему пареньку не угнаться будет, он должен наряды, да уборы ей приподносить краше тятеных. А ежли не сможет, так и тятенька и сама молодица заклюют парнишонку. По себе невест выбирали. По себе. Ну, да ладно. Я пойду баню проверю, может подбросить дров надо. Как слетится вода, так и стираться зачнём.
— Давай я с тобой дров в баню принесу— Валентинка опередила бабушку и накладывая поленья на руку, спросила
. — Баб, а можно, я завтра к маме в Шору в гости на два дня съезжу
— От те на! В Шору угодила. Ну Манька, где её только черти не носят. А тебе-то для чё туда?
— Тётенька сказала, что мама ждёт— занося дрова в баню, отвечала внучка..
— Ну не знаю, не знаю. Може денег тебе к школе припасла, отдать хочет? Так, а чё самой-то не приехать? Уехала и, как в воду канула, естраньди её-то. Одну-то как тебя отпустить? А вдруг женщина обманула? Ну или её совсем в Шоре нет, а тебя заманывают туда? Разе батю с тобой направить, и про Маньку всё распознат. Он вроде как сено с покоса завтра вести хотел, пойду, узнаю. А ты воду проверь, да бельё замочи — выкладывая с руки дрова в топку, рассуждала Пелагея.
Валентинка наносила тёплой воды в ванну, замочила школьную форму, фартук. Когда вещи хорошо промокли, натёрла их туалетным мылом, как бабушка учила и оставила их немного полежать" покиснуть",потом принялась стирать белые школьные рубашки, нижнее бельё, два платья. Когда постиранного белья набралось полный таз, она спустилась к реке и выложила его на камень. Выполаскивая каждую вещь , она укладывала бельё обратно в таз.
— Привет. Ты сегодня вечером на какую полянку пойдёшь?—спросил Вовка Ахременко, проходя мимо по мостику.
— Пока не знаю, а чё— спросила, не глядя на него девочка.
— Алке Гореловой записку передашь?
— От кого записка, от тебя?
— Допустим
— Я уже ей от Юрки Зеленского позавчера передавала. Мне вот Фрида Альтергот нравится. Я бы лучше ей передала.
— Она Валерке нравится.
— А Нина Беляева, не нравится?
— Ну передашь или нет?
— Передам, давай.
— Я ещё не написал. Сейчас домой забегу, напишу — ответил Вовка и побежал на берег.
В это время с железнодорожной улицы вышли к реке несколько подростков и кто-то спросил
— Вовка дома, не знаешь?
— Знаю, дома. Сейчас сюда прибежит, ждите — не обращая внимания на ребят, продолжала дополаскивать своё бельё Валентинка.
— А откуда знаешь?
— Он сам мне сказал, что сейчас сюда придёт— рассмеялась она и закончив полоскать бельё, положила последнюю вещь в таз. Но уходить домой она не спешила, ждала Вовку.
Пелагея видя, что группа пареньков остановилась у их мостика на реке, решила узнать, что им надо от её внучки. Она вышла за ограду, и прошла на берег. Внучка о чём-то весело разговаривала с ребятами и как видно не торопилась развешивать бельё.
— Ах ты естранди-то тя, вот я тебе покажу счас, негодница, как зубы скалить — подумала Пелагея и негодуя, быстро спустилась с берега к реке. На мостике одиноко стоял таз с бельём. Недолго думая, она схватила мокрую рубашку и, размахнувшись, со всей силы перехлестнула внучку вдоль спины. Пуговицы на рукове пронзительной болью ожгли голое место возле шее.
Резко развернувшись, Валентинка ухватилась за рубашку. Пелагея дёрнула рубаху к себе, но внучка вцепилась в неё мёртвой хваткой. Еле сдерживая возмущение, чтобы не закричать от боли и обиды, Валентинка, смело глядя прямо в лицо бабушке, твёрдо сказала
— Ни-когда, слышишь? Ни-ког-да! Ты больше меня не тронешь! Поняла?—онас силой дёрнула рубашку и та выскользнула из рук бабушки. Пелагея оторопела. Такого от своей внучки она не ожидала. И не найдя, что сказать, она круто развернулась, и поспешила на берег.
Николай увидев, как стремительно кинулась его жена с берега вниз, очень удивился, куда это она так побежала, и вышел за калитку. То, что он увидел, сильно возмутило его. Как только Пелагея поднявшись на берег, проскочила мимо него в дом, он устремился следом .
— Ты что творишь?!—задал он вопрос жене, войдя в дом.
— А ты чё, хочешь, чтобы она как мать её, нам в подоле принесла? Ты погляди, чё творит-то. Погляди скока ребят круг её! У неё уже, как у сучки кобелей развелось. А дальше что будет? Бардашничать начнёт?
— Эх ты! Совсем запилась вместе со своим сыном и краёв не видишь! Девчонку больше не тронь! Запрещаю!—грозя пальцем, предупредил Николай.
Но Пелагея, всем своим видом показывая, что муж ей не указ, запела частушку, кривляясь и приплясывая
— Эх пить буду и гулять буду! А смерть придёт, помирать буду!—притопнув ногой, глядя в упор на мужа она выкрикнула
— А смерть пришла, меня дома не нашла,
Меня дома не нашла я...
Но не успела она допеть, как получила громкую пощёчину!
Секунду она стояла в недоумении, пытаясь осознать, что произошло. Очнувшись, она быстро подбоченилась и, повернув к мужу другую щёку, картинно качнув головой, гордо сказала
— Поправь!
Николай не раздумывая, размахнулся и отвесил пощёчину по другой стороне лица.
— Добре!—кивнула Пелагея, одобрив поведение мужа, вышла из дома. На дворе Валентинка развешивала на верёвку бельё.
— Ты форму-то на плечиках суши, ловчей гладить будет — посоветовала она внучке и пошла в баню.
— Хорошо баб— ответила девочка, и побежала в дом за вешалкой.
— Больше она тебя не тронет, дочка. А если хоть раз ещё подымет руку, ты мне скажи —заверил Николай внучку, выходя из дома. Валентинка кивнула и юркнула в комнату.
Утром, набрав гостинцев для дочери, Николай с внучкой пошли на вокзал. Вскоре подошёл электропоезд. А через пятнадцать минут, они вышли из вагона в Шоре. Дом Марии нашли сразу, но на дверях её квартиры был замок. Валентинка заглянула в окно. На стуле висело мамино платье.
—Не обманули, мама здесь живёт — сообщила внучка дедушке—. наверно мы опоздали, она уехала на работу — разочарованно проговорила девочка.
— А мы сейчас у соседей узнаем — сказал Николай и вошёл в ограду соседнего двора. Он постучал в окно соседнего дома. На стук вышла молодая женщина с грудным ребёнком на руках.
— Вам кого?—спросила она.
— Да нам вот узнать, где Мария.
— Мария? А она с моими сёстрами в магазин пошла. А вы ей кто, отец?
— Отец, а это её дочь. Мы тут на крыльце её подождём, вы ей передайте, что мы тут ждём.
— Хорошо— ответила женщина и скрылась за дверью..
— Ну что, внучка, сидим, ждём. Пришла бы она пораньше, чтобы на обратную электричку успеть.
— Мы, что сразу обратно?
— Да ты-то, может, и останешься, посмотрим как она. Ну а если всё хорошо, так она тебя посадит утром на поезд послезавтра, ты и примчишься домой с утра пораньше.
— Рано это, лучше на электричке.—буркнула Валентинка.
— Ну как захочешь, можешь и на вечерней вернуться, если к школе у тебя всё готово.
Валентинка промолчала. Вскоре из-за леса послышалось пение.
Оно звучало всё отчётливее и, уже можно было понять, что это поёт Мария и ей кто-то подпевает.
— Ой ты песня , песня соловьиная
До чего ж ты за душу берёшь
От любви ведёт дорожка длинная,
Чуть отстанешь, больше не ве-р-нешь
— Мария, кто-то у тебя на крыльце сидит, глянь— сообщила Дарья.
— Ох ты, шлях- трах. Это же мои приехали. Ладно девки, заберите сумку, а я видно всё на сегодня. Ну, я пошла, до завтра— сунув сумку в руки Натальи, Мария свернула на тропинку, которая из леса вела к крайнему дому.
— Давай, давай. До завтра. Мы завтра с вечерней домой— крикнула ей вслед Дарья.
Быстро пробежав по дорожке, Мария подошла к своей квартире.
— Ну вот, сидите тут, а я ни сном ни духом. Ну здравствуйте — она кинулась обнимать отца, потом дочь. Достав из кармана ключ, Мария отомкнула висячий замок и пригласила родных в квартиру
— Ну, вот проходите. Сейчас чайник поставлю. У меня колбаска есть, рожки жареные. Сейчас на плитке подогреем.
— Маня, мы не голодные. Вот тут тебе немного мёда, сала солёного, цыплёнок потрошёный, три литра молока, творог сметана, масло— доставая из вещмешка продукты, перечислял Николай— да я пожалуй сейчас и обратно вернусь.
— Вот знать бы что приедете, так картошки бы попросила. Свою-то не успела посадить. А свежей очень хочется.
— Ну, моя любезная, звонить надо было. Мы бы и пораньше приехали, и привезли бы, что надо. Сама бы явилась, а то примолкла здесь? Или какой срам опять учинила, так стыд глаза ест?—с укором высказался Николай.
— Да я без выходных долго работала, пока это сменщицу нашли, вот так и получилось— оправдывалась Мария..
— Счас электричка обратно пойдёт, я поехал. Ты Валентинку- то посади на электричку, не маленькая, одна доедет. Сама-то когда явишься? Ты давай, приезжай картошку копать и, себе увезёшь, сколько надо, да и мать ещё чего там даст из овощей, солонины. А то горланить песни по улице много труда не надо. Стрекоза тоже пела да плясала. А зима –то своё спросит.
— Бать, вы как сено-то поставили?—поинтересовалась дочь.
— Да. На днях домой сваживать стану. Три хороших стога получилось. Ладно, пошёл я. А ты тут не тешься, приезжай . На покосе не была, так качать мёд поможешь,и огород убрать— открывая дверь, советовал Николай дочери.
Проводив деда за ограду, Валентинка осталась стоять на крыльце.
— Как здесь хорошо, красиво. Ручеёк журчит у самого крыльца
За водой совсем ходить не надо, зачерпнул с крыльца и вот оно ведро с водой уже дома.
Над ручьём кусты разные и смородина, и черёмуха, и рябина. А горы-то совсем близко. Обступили плотным кольцом. Если бы не железная дорога, так можно было бы подумать, что живёшь в горах вдали от цивилизации. Как в далёкие древние времена— рассуждала она молча.
— Дочь, пошли к соседям в гости, сходим. Там балыксинцы в гостях, познакомишься. Девушка там Алька, тебя постарше года на два, но всёравно, девушка молодая. Два Вовки, один сын тёти Наташи, другой сын тёти Даши. Они на год тебя помладше будут. Хозяин, правда нелюдимый, но выпивать не отказывается, а так не разговоречивый. Бука, одним словом— засмеялась Мария и продолжила—.
Там двое малых деток. С грудничком поводишься, если захочешь. Я иногда остаюсь с ними, когда тётя Вера на работу уходит. Она на переезде работает. Машин здесь совсем мало ходит, дом рядом, вот и оставляет детей одних. Сейчас я дома, так присматриваю, а так одних ей оставлять приходится. Муж, дядя Слава в посёлке работает. Он польского роду, так говорит смешно, наверно поэтому и молчит больше— она опять засмеялась.
— Ну пойдём— согласилась девочка.
Валентинка познакомилась с соседями. Девушка хотя и была всего на два года старше, но Валентинке показалось, что она самая настоящая тётенька. Очень сильно красится, особенно жирно рисует чёрным карандашом брови. Стрелки на веках такие же жирные. На щёки накладывает яркий румянец и красит губы. А самое главное, она курит. Курит по- настоящему, как взрослая. Валентинке эта девушка не понравилась, и дружить с ней она не захотела.
Алька тоже была от Валентинки не в восторге, ей такая подружка тоже не нужна, дитё ещё. У Альки свои интересы, она хотя и не совершеннолетняя, но уже учится в училище. На следующий год закончит учиться и будет работать по специальности. А жить будет в городе.
У матери Валентинка пробыла один день и две ночи. За этот день они побывали в посёлке Шора. Там есть и клуб, и школа, и магазины, чего совсем нет на станции. Уезжала Валентинка без горечи и сожаления. Чужое здесь всё, даже Чарыш ей ближе и роднее. Там и родные живут, и покос тоже там. С самого детства места знакомые, привычные и радостные.
На первое сентября Валентинка пошла в новом праздничном наряде! Радость распирала грудь, душа девочки ликовала. За лето все одноклассники очень сильно подросли, одна Валя Корнева осталась такая же, как и была, меньше всех. Родных у Вали никого не осталось. Когда не стало родной бабушки. Валя стала совсем сирота. Чужой ей дед, привёл в дом чужую бабушку, но к сироте они относились очень хорошо, жалели её.
На ноябрьских каникулах, тётя Панна сшила Валентинке красивое платье из голубой ткани с серебряной нитью. Из зелёной ткани с блестящей нитью, платье тётя Панна только скроила и Валентинка второе платье сшила самостоятельно.
Из купленных тканей, остался только отрез малинового цвета.
Бабушка положила этот отрез в сундук, где собирала внучке приданое.
К новогоднему празднику, Валентинка готовила цыганский танец. А чтобы сшить платье для танца, она собрала всякие лоскуты и поехала в субботу в Чарыш к тёте Панне. Лишь только переступив порог, она сразу обратилась к тёте с просьбой
— Я в клубе буду танец цыганский танцевать. Тётя Панна, помогите мне сшить цыганское платье. Бабушка всякие лоскуты дала, может быть вы что-нибудь придумаете, как их скомбинировать?— попросила племянница.
— Ну давай, показывай, что ты там привезла.
Валентинка развязала узелок с лоскутками и выложила на столе перед тётей. Панна рассмотрела лоскуты и, немного подумав, сказала.
— Мне тут Сима платья свои отдала. Давай-ка посмотрим, я думаю, мы там что-нибудь подберём.
Она сходила в кладовку и принесла мешок с платьями своей сестры.
Серафима жила в Междуреченске, работала поваром. Её муж, дагестанец Мухаммед, или просто дядя Миша, работал прорабом на стройке и получал очень хорошие деньги. Для нарядов жены, денег не жалел. Вещи были дорогие и яркие.
Панна выбрала чёрное креп-жоржетовое платье и красное креп-дешиновое. Цыганское платье получилось очень красивым и ярким и воздушным.
Домой Валентинка ехала самая счастливая. Теперь она не только станцует в цыганском платье, она станцует в очень красивом цыганском платье. Такого красивого платья она даже у цыган не видела!.
Когда Валентина исполняла песню " Вьюга по полю завыла",в зале оказался корреспондент и записал её на радио. Потом она слышала себя дома по радио, когда была передача про их село Балыкса и их клуб. Но вот танец по радио не покажешь, но и про него упомянули. Танец тоже всем очень понравился. Корреспондент так и сказал, что ею был исполнен искромётный цыганский танец. Валентинка чувствовала себя самой счастливой.
Весной были экзамены за восьмой класс, а потом и выпускной вечер. На выпускной вечер они с мамой купили золотистую ткань и вместе пошили платье для вечера
— Дай мне на выпускной своё голубое платье — попросила Валька- одноклассница.
Конечно Валентине не хотелось его отдавать, она понимала, что платье потом уже не вернёшь . Но как-то жалко стало девушку, это же выпускной. А он после восьмого класса один раз в жизни бывает. Да и мама её в доме бабушки была частым гостем, поэтому пришлось выручить "подругу" После выпускного Валька в школу не вернулась. Она пошла учиться на продавца. Валентинка и её подруги, Люда, Люба и Валя-сирота решили идти в девятый класс.
Мальчишки разъехались по училищам, кто в речное, кто на машинистов, а кто на каменщиков поступил учиться. В девятом классе было большинство девушек.
Лето пролетело быстро, Валентинка успела и сучкорубом поработать, и на покосе побывать,и дома, и в огороде помочь. С бабушкой жить стали мирно.По гостям ходить Пелагея перестала, но с сыном выпить сто грамм не отказывалась.
Однажды весной, Валентина собралась на школьный вечер. Их девятый "А" был ответственным, а она, как комсорг класса подготовила патриотическую тему для вечера, в раскрытии этой темы участвовал весь класс. Был даже небольшой концерт.
Собиралась на вечер Валентина очень тщательно, и чтобы причёска была безупречной, и чтобы одежда была проглажена и "сидела" хорошо, и чтобы капроновые чулки были без затяжек. Надела новые туфли на каблучках-гвоздиках , юбку узкую- модную, и шёлковую блузку. Блузка новая, красивая. Косы ещё осенью обстригла, стрижку сделала. Смотрит на себя в зеркало, любуется. И так –то повернётся перед зеркалом и этак, всё ей нравится.
И вот в это самое время, в широко распахнутую дверь, с бутылкой водки в руках, ввалился изрядно выпивший Серафим.
— Где мать? Пусть на стол соберёт — не здороваясь, приказным тоном, произнёс он. Потом прошёл к столу и с шумом поставил на стол бутылку.
— Бабушка коров доит. А ты зачем водку принёс? Она сейчас почти не пьёт, а ты её, зачем приходишь спаивать?
— Не пьёт и не надо. Я силой никому не заливаю. А ты это куда расфуфырилась?
— Куда надо— дерзко ответила девушка.
Серафиму такое поведение племянницы явно не понравилось.
— Бабка в коровник, а ты на танцульки?—взревел он и ударил кулаком по столу.
Не было страха у Валентины, хорошую закалку прошла, чтобы вдруг взять и испугаться.
— Чего стучишь по столу? Хочешь пить, садись и пей. Вон хлеб, капуста на столе, закусить есть чем. На печке каша, мясо в чугунке тушёное— собираясь уходить, пояснила племянница.
— А ты мне тут не командуй! Я у своих родителей в доме! А ну накрой на стол!—бухнувшись на стул, приказал он.
— Ухожу я, и очень тороплюсь. Всё сам себе возьмёшь— направляясь к выходу, произнесла девушка, но удар сзади по правому уху откинул её к стене. В голове зашумело.
— Ах ты гад!—закричала она и схватила табуретку. Размахнувшись, она запустила её в Серафима, но тот поддел табуретку рукой, как волейбольный мяч и она полетела в окно. По какой-то невероятной случайности, ножка стула угадала в створку и, окно распахнулось, табуретка вылетела на улицу не разбив стекла.
Серафим и кинулся на племянницу. Он схватил её за горло и повалил на сундук. Вмиг, подтянув под себя ноги, Валентина упёрлась каблуками дяди в грудь и стала со всей силы отталкивать его от себя. Руки его ослабли. Собрав всю силу, она оттолкнула его, да так, что Серафим не удержался и с размаху сел на пол. Валентина кинулась в двери. Серафим подскочил с пола и бросился за ней.
Выбежав на крыльцо, он увидел, как девушка выбегает в открытые ворота. Тут Серафим понял, что уже не сможет догнать племянницу. Он схватил тесину и решил бросить её в догонку убегающей девушки.Но не учёл, что над воротами есть козырёк. Доска, с огромной силой ударившись о козырёк, отскочила и с такой же силой ударила Серафима по голове. От удара, Серафим не удержался на ногах и со всего маху упал на землю. Доска накрыла распластавшегося Серафима, сверху.
— Убиваю-ууут, убиваю-ууут. Ка-ра-уууул, убиваюууут.— орал Серафим на весь двор. На шум из своей столярки выбежал Николай. Он увидел на земле Серафима, руки и ноги его были раскинуты в стороны, а сверху на нём лежала широкая и толстая доска.
— Чего это с тобой? — спросил Николай.
— Батя, меня убивают— прохрипел тот, сорванным от крика голосом.
— Кто убивает?—спросила Пелагея, вышедшая из коровника с подойником молока.
— А хрен его знает кто. Я сам даже не успел увидеть, как он меня саданул со всей силы — ревел и матерился Серафим.
— Ну, чего тут реветь на злу голову. Давай вставай, пошли — скомандовала мать. И сын, отбросив доску в сторону, поднялся с мокрой земли и пошёл следом.
— А Валентина-то у нас где? — спросил Николай у сына.
— Да хрен её знает. Я её не видел. Не знаю, где ваша внучка— раздражённо ответил Серафим— мать, дай кваску, да я на электричку побегу.
— Кто тебя туда, на электричку-то такого пустит. Ты же весь в грязи изгваздался— заметила Пелагея.
— Баня топлена, иди да мойся, а то как домой поедешь, в вагон не пустят— пояснил Николай.
— Батя, ты прав, я в баню. Мать, квас-то есть?—не скрывая возмущения опять спросил Серафим.
— Есть, есть.Шибко угорел на сырой землице? Иди давай мойся, прости Господи, потом квасу напьёшься — ответила Пелагея.
Когда Валентинка пришла со школьного вечера, Серафима дома уже не было. Что с ним произошло, она узнала от своего дедушки.
— Рогатым домой отправился— смеялся Николай — и кто его так призвездил, не сказывал, но шишка у него на лбу знатная— не переставая смеяться, рассказывал он.