19 апр. 24 г.
Усталость забыта. Колышется чад.
И снова копыта, как сердце, стучат.
И нет нам покоя, — гори, но живи!
Погоня,погоня,
Погоня,погоня
В горячей крови.
Р. Рождественский
.............
Покинув лагерь, гнал я быстроногого скакуна по ржаво-коричневой земле и он мчался, закусив удила, так что пена выступала на его шее. Молил Бога я, чтобы Наташа оставалась жива. Беда в том, что бок о бок с ней янки везли на мулах похищенное золото. А злато имеет коварную особенность резко менять взгляды людей, тем более таких отпетых проходимцев.
Мало того, что Ната находилась в руках похитивших ее злодеев. И жизнь ее могла измеряться не днями и даже не часами, а любая минута могла оказаться последней. Опасался и потому, что в чащобах шныряли ватаги поклонников Змеи, то бишь кровожадной богини Вуду. О том не хотелось и думать. А надо.
В юности в Царицыне, а затем в бегах от полиции при опасных странствиях по Дальнему Востоку и Сибири пролетели в злоключениях и риске мои неоперившиеся годы.
И там дерзал, и мужал я. Боевые, в острых конфликтах, а то и удачах продолжались деяния мои на тропических островах Суматра и Ломбок, в Сиаме и Сингапуре. Закалили решительностью и упорством.
Зигзаги службы в колониальной Голландской Ост-Индии (1), перевозка контрабандного оружия подготовили к любым передрягам, научили быть рассудительным и сдержанным, чего недоставало в горячей юности.
Многие испытания и соблазны выпали на долю мою. Не единожды мог сломать шею, но каким-то чудом оставался жив. Это не уменьшало моего оптимизма. В любой момент готов был встретить превратности судьбы и своей шкурой ощущал опасность.
Зарубил на носу, что джунгли, болота и горы требуют соблюдения правил выживания. Того, кто пренебрегает ими, постигают неминуемые несчастья и важно не терять бдительности вокруг себя.
Вот и сейчас осматривался в седле по сторонам. На склонах зеленели широколистные пальмы, высокие деревья цепко обвивали лианы и было как-то подозрительно тихо и безлюдно. Ни человека, ни зверька. Нигде не трещало, не выло, не стрекотало.
Держался настороже при крутых изгибах тропы, вьющейся над глубокими обрывами, на дне их валялись обглоданные кости. Чьи они? Не терял из вида вдавленные в почву следы мулов янки, шедшие от нашего лагеря. Тем паче, один имел отпечаток с надломленным копытом.
Ситуация осложнялась тем, что похитители старались замести следы, но делали это наспех, второпях, посему просматривались места их привалов, сломанные ветки кустарника. И чуть не потерял следы на гладкой поверхности камней.
Господь не оставляет нас без помощи в сложный час. Вот и мне подсказкой стал лоскуток светлой материи на можжевеловом кусте, ну точно от кофточки Наташи. Оторван ее рукой, и обронен как примета? Соскочив со скакуна, бережно взял этот добрый знак, подтянул подпругу и только собрался запрыгнуть в седло, но застыл как вкопанный.
Среди зелени деревьев появился на черном коне вооруженный негр, на шее у него свисал зеленоватый уж, которого он поглаживал ладонью.
Из-за пояса выглядывал небольшой блестящий жезл. Наверное, знак вождя. Темные волосы на голове топорщились в виде лучей. К нему, горланя, подтянулась группа таких же конников с винтовками и патронташами. С собою везли связанного белого мужчину с поникшей головой.
Я затаил дыхание и зажал ладонью ноздри скакуну, чтобы не заржал, уши его были насторожены. Негры и мулаты, с мрачными рожами передавали друг другу фляжку и морщась, отхлебывали напиток, наверно, более крепкий, чем вода из ручья. При этом резко спорили. Что у них было на уме?
Меня насторожили их злобные пьяные выкрики:
- Принесем жертву богу Вуду-у!
- Расплатимся за наших отцов-рабов!
- Смерть белому-у!
Они саданули прикладами по пленнику, тот застонал и получил добавку. Кто-то уже размахивал кинжалом. Да, эти люди не отличались смирением. Наверно, возвращались в свое убежище после налета на имение или плантацию, которые подожгли, порывы ветра доносили запах гари.
Потом все тронулись по склону в самые дебри. Они скорее походили на бандюг-голодранцев, а не на повстанцев. Мне, одиночке, с ними явно не по пути.
Я напрягся, когда догадался, что наткнулся на сектантов общества Вуду. Значит, они совершают дикий обряд над пленным. И вот резко загремели, застучали погремушки. Ох, не к добру это…
Вдруг с их стороны донесся пронзительный, жуткий вопль, словно кого-то резали живьем. Это напомнило мне предсмертный визг, когда в царицынских подворьях хозяева длинным ножом закалывали борова на мясо и сало. Хорошо, если попадали с первого раза… Я вздрогнул.
- Вуду! – Орали голоса. - Наш бог Вуду!..
- Растерзаем ему белого!
- Изопьём его кровищи!
Через мгновенье душераздирающий крик ужаса и боли внезапно оборвался. Без сомнения, умер человек, которого принесли в закланье поклонники Змеи. Наступила гнетущая тишина.
И я со вздохом расслабился. Да только зря.
Внезапно из-за развесистой пальмы появился наездник, видимо отставший от шайки. Очутившись рядом, он со свирепым лицом и волчьими глазами, молча кинулся с седла и нож его целился в мое горло.
Едва он взметнулось в прыжке, как в моей руке мигом очутился револьвер, грянул выстрел, другой - и шалый бандит с раной в животе охнул и свалился на землю. Лошадь его встала на дыбы, отпрянула в сторону и понеслась вскачь, куда глаза глядят.
Выругавшись сквозь зубы, я сиганул в седло и погнал коня, чтобы уйти подальше от места злополучной встречи. Если эта ватага воротится на громыхание выстрелов, то окружит меня и враз подстрелит, как куропатку. И окажусь их жертвой, как тот прирезанный белый пленник. Тут не зевай – надо сматываться, а не совать голову в пасть этому зверью. А я не собирался умирать. И чем меньше у меня будет задержек, тем быстрее нагоню похитителей с Наташей.
На ходу пронзила мысль: если бы раньше эта шайка наткнулась на караван с белолицей пленницей, то обнаружив золото, не задумываясь угробила бы всех и надругалась над Наташей. А впереди у меня маячили янки, эти алчные хищники, против которых придется драться как матерому волку.
Если честно, то на душе у меня было погано, нет, не за свою паленую шкуру, а за Наташу. Как позднее оказалось - не напрасно.
Я не забывал время от времени находить какое-то укрытие и проверять, не гонит ли кто за мною. Ветерок мягко гладил холмы, шуршал сухой листвой – и больше ни звука.
Только поскрипывало подо мной потертое кожаное седло, постукивали подкованные копыта да раздавался одинокий орлиный клекот.
Скакун шёл ходко, а то мчался во весь опор, порою плавным галопом, словно мое беспокойство передалась ему, и подгонять его не требовалось. Ну, а я готов был раскрутиться, как тугая пружина и уверен, что вскоре догоню тот караван. Там мучилась и ждала избавления от мерзавцев моя Ната. Тревога вместе с накипевшей злостью клокотала и переполняла меня.
Мне и раньше приходилось решать острые ситуации и я надеялся на удачу в этой заварухе с подлецами. Хотя револьвер не самое излюбленное мое оружие, зато в стрельбе из винтовки я мог поспорить с кем угодно. И если же стрелял, то бил наверняка, насмерть. Как ранее в штурмовых боях с голландцами на острове Ломбок, либо в беспощадных схватках на море с пиратами или с дикими даяками в джунглях Ост-Индии.
Спешившись, налил из фляжки воды в войлочную шляпу и напоил запыхавшегося скакуна, протер его пучком сухой травы. Потом прополоскал рот и напился сам. В верхушках сосен гулял ветерок.
Поправил рукой карабин в седельной сумке. И мне вспомнились тонкие, нежные и сильные руки Наташи - энергичной медицинской сестры и жены, которая идет рядом с мужчиной по бурной жизни, а не за его спиной, позади. Да, огромное солнце любви освещало не один год нашу непростую судьбу. Конечно, долгое время мы прожили друг без друга и оно в чем-то изменило нас. Но солнце первой любви в Царицыне продолжает светить и сейчас. Здесь. На Кубе. И это самое главное! Подумал о далеким сынке Сереже и ласково улыбнулся.
Порою пробегали мысли о выполнении задания князя Ухтомского и военных властей о сборе информации, о задумках американцев по завладению островом как экономическим и силовым местом в богатом латиноамериканском регионе.
Но тут же отбрасывал их в сторону, - всему свое время, сделаем и это, хотя некоторыми сведениями уже располагал, продолжала писать и собирать фактуру для статей и Наташа. Сейчас самая главная, кричащая задача, - спасти ее от гибели. Откуда-то из глубины гор доносился навязчиво, то громче, то тише какой-то рокот барабанов. Странно, раньше такого не замечал.
Стервятник-падальщик парил высоко в небе и приметил бредущую по тропке цепочку мулов с людьми. Взмахивая широкими крылами, терпеливо следовал за ними, чуя инстинктом, что рано или поздно будет чем поживиться.
«Боже мой, как же так я опростоволосилась, что позволила ночью захватить и связать сонную этим головорезам», корила себя измотанная Наташа. Она была привязана веревкой к седлу на муле, плетущимся за возглавившим караван Джеком.
«И где же ты, Коля-Николай? Умоляю, выручай же…». Хотя даже связанная, она пыталась сохранять спокойствие перед этими обросшими и провонявшими потом мужиками. Догадывалась, что ей уготовлена горькая участь оказаться изнасилованной, стать наложницей или прислужницей в распутных тавернах… Пока же приходилось страдать и терпеть. В тоже время ум ее упрямо пытался найти малейшую лазейку для освобождения из неволи.
Прошло немного времени, а подельники, глотнув изрядно спиртного, крепко сцепились.
Во-первых, из-за бабенки. Джек, будучи постарше и наглее, возомнил себя вожаком и требовал от худосочного Фреда уступить ему смачную, крутобедрую медсестричку, когда они окажутся подальше от лагеря повстанцев, в безопасном местечке.
Он очень хотел ее и в лагере к ней приглядывался. Ведь давненько перебивался без бабенки и его так и распирало насытится упругой женской плотью. Соблазнялся ее стройной, гибкой фигуркой, округлыми формами и высокой грудью. Тем более, когда из зарослей увидел ее обнажённой при купании в заливе. Ох-ох, жаль, что недалеко был ее муженек… Да и в чаще, кроме него, какой-то черт трещал и шевелился.
К тому же, этот гад Фред напомнил ему, что в лагере вместе с русскими появился рыбак Педрико, над дочерью которого Матильдой изгалялся он с солдатами. И после Фред по пьяни проболтался, что не смог добить полуживого Педрико на глазах рыдающей Матильды, стрельнул мимо его башки в землю, но командиру сбрехал, что убил того.
Джек после этого возненавидел дружка и стал кругами обходить Педрика, вдруг тот запомнил его при нападении на хижину с Матильдой. Хотя тогда они с друганами были заросшие бородами, а сейчас все сбрито.
Поэтому он быстро слинял с Фредом из треклятого лагеря от того Педрико, прихватив золотишко и полногрудую русскую.
И теперь ему мнилась в ней этакая бестия с большими страстями. Ах… Даже причмокивал губами от предвкушения. Нетерпение пожирало его нутро.
Ну,.. а потом в безлюдии, когда он удовлетворит свой плотский аппетит, эта мамзель должна исчезнуть. Навсегда и для всех. Ну,.. бросить ее на дно каменистого ущелья и изуродовать так, чтобы не смогли распознать. Или же мертвую кинуть ночным зверям для растерзания и она превратится в неузнаваемую падаль. Чтобы от нее остались одни обглоданные, изгрызенные мослы. Да! Эта смазливая молодица должна занять свое место покойницы на кладбище смерти. Назад ей хода нет.
Так твердил Джек дружку нахраписто, грубо и непристойно о том, что требует большой деликатности и тонкости – о женщине, роднике, драгоценном источнике человеческой жизни, давшей существование и ему.
Кощунственно обрекая похищенную, ни в чем не повинную жертву, на кошмарную смерть.
Осторожный Фред возражал, показывая желтые кривые зубы:
- Не дури меня своими бреднями!
И настаивал, что молодуха может понадобится им как заложница, если вдруг кража золотых монет, которые так приятно бренчат, по какой-то причине сорвется.
Ведь если повстанцы отловят их, то за насилие над ней, ее убийство да украденное золотишко сразу стрельнут. А то подвесят болтаться на прочной веточке. На той самой веревочке, которой они связали пленницу. Как пить дать! Один ее муж шкуру с них спустит, глазом не моргнет! Им сам черт помог, что при похищении его жены он находился в разведке.
Во-вторых, Фред предлагал золотую добычу разделить пополам, поровну.
Джек же настаивал на выделении ему более половины, ведь задумка с кражей была его и удача треклятая в их руках. А потом он замолчал, коварно продумывая что-то, да изредка поигрывая кинжалом.
Недовольные и обозленные друг на друга, они исподлобья поглядывали на «яблоко раздора», свою смачную жертву и впивались глазами во вьюки с драгоценной поклажей на семенившем муле. В пути к ним пристал чей-то бродячий конь в сбруе, то ли убежал от хозяина, то ли всадника на нем грохнули.
Дорогу к испанским владениям толком не знали и продвигались с остановками.
Уже вечерело.
Утомленное солнце клонилось к закату. По утоптанной стёжке уныло плелся караван, даже выносливые животные понурили лобастые головы и свесили длинные уши.
- Не пора ли передохнуть, погони вроде не видно, - предложил Джек, вытирая пот со лба и оглядываясь на пройденную дорогу. Прищурившись, добавил.
- Да и бабенке надо вздохнуть, а то она совсем скисла. Вот я ее и взбодрю, пришпорю эту кобылку…
- Да, сзади ни пыли от всадников, ни дыма от костра, - кивнул худосочный подельник. - И жрать страсть хочется. Голодный, как две собаки.
Он озабоченно буркнул:
- Слушай, Джек, оставь эту блажь, эту молодицу! Не кликай беду.
- Не вякай, а то получишь коленом под тощий зад! - процедил тот сквозь губы. И ощетинился. – Я тоже голодный,.. как два кобеля до этой смачной бабенки.
На утесе, сбоку тропки, выбрали площадку, поросшую травой, скинули на землю вьюки с припасами и груз с золотыми деньжатами, чтобы усталые животные передохнули, да привязали их к деревцам.
Джек возбужденно распутывал веревки на Наташе, не забывая жадно лапать ее ручищами, и она, закусив губы до крови и покачиваясь, молча слезла с мула, оправляя юбку на бедрах.
- Ну, птичка, лети скорее ко мне, - глумливо гоготнул бандит, охватил ее тело взглядом, словно раздел догола. Тут же сграбастал и стиснул за полные груди. Та от неожиданности и боли присела, чуть не упала на землю, но не растерялась, и схватив возле ног камень, распрямилась и с гневом саданула его по лицу.
Джек взвыл, хватаясь за разбитый нос и губы, размазывая кровь по щеке.
- За это, сучка, я убью тебя, - завопил он, отплевываясь кровью, - но сначала сверну в узел под собой, - и сильно ударил, рванул на ней светлую кофточку, обнажив гладкое белое плечо.
Наташа споткнулась и шмякнулась рядом с лежащими сумками. Ее всю трясло от ярости, хотя сознание оставалось ясным и просчитывало вокруг обстановку.
Джек, чтобы омыть лицо от крови, бросил винтовку на поклажу, и кинулся за фляжкой с водой у костерка, возле которого возился с нехитрой снедью приятель. Тот ехидно захихикал, увидев расквашенную харю дружка. Ее и без того «украшали» рубцы и ссадины, полученные в потасовках.
- Ну что, съел, красавчик,- допек он рассвирепевшего любителя распутных девок.
- Заткнись, сволота, достанется и тебе,- выхаркнул тот, обозленный, что Фред будет болтать всем, что какая-то подлая бабенка расшибла, расквасила ему рожу в кровь. Это совсем не смешно, и он, черт возьми, отомстит… И еще за то, что долбаный Фред не пристрелил избитого Педрика, а надул, что добил того. Ему же теперь приходится трястись за свою башку, вдруг этот рыбак узнает его и припомнит все.
Пока они перебранивались и глотали хмельное из фляжки, запивая перепалку, Наташа пришла в себя. И потихоньку начала ногами отодвигать одну сумку с монетами к краю обрыва, надеясь этим отвлечь внимание и выиграть хоть немного драгоценного времени для спасения.
Ещё толчок, еще другой…
И сумка, задевая камешки, с шумом стала сползать, валиться в крутой обрыв, за что-то зацепилась и прорвалась. Звонко зазвенели монеты, падавшие вниз, желтые, сверкающие. Удалось!
- Ах ты, гадюка! - кинулись мимо нее, словно безумные, за той сумой, бандюги.
- Убью сейчас же, курва! - истошно орал во всю глотку Джек, скорчив разбитые губы.
Наташа вскинулась с земли, на бегу схватила лежащую поверх поклажи винтовку и, подгоняемая страхом неминучей смерти, побежала. Нет, нельзя мчаться по тропе, они увидят ее и догонят, поймают, сцапают. И она метнулась по склону между каменьями, надеясь скрыться, спрятаться между многими скалами.
В голове гулко билась одно – пощады ей не будет, изверги жестоко расправятся.
А надо остаться живой! Надо сопротивляться!
И со злостью вскрикнула:
- Идите к черту, грязные янки!Провалитесь в ад!
1. В настоящее время Республика Индонезия.
Продолжение:гл. 10 СУМАСШЕДШИЙ ДЖЕК http://proza.ru/2023/07/18/708