Таня проснулась в отличном настроении. Лето, каникулы, и день чудесный — солнечный, тёплый. На столе сырники: мама оставила перед уходом на работу. Перекусила Таня — и к подруге Ирочке, с которой они с вечера собирались в заброшенные сады.
Надо торопиться, чтобы успеть домой вернуться к папиному приходу. Папа — врач, работает в двух поликлиниках на полторы ставки, а в перерыве между двумя работами приходит домой пообедать и Таню накормить. Ирочке проще, у неё — бабушка, которая никуда не торопится. Ира тоже не спешит, лениво доедает манную кашу.
— Ирка, ты что, забыла, мы же в старые сады идём. Бросай уже свою кашу, пошли скорей, — торопит Таня.
— Да успеем...
— Уже 10 часов. Я папе про сады не сказала, он бы не разрешил. Надо успеть до часу вернуться.
Таня смотрит на часы — папины карманные, швейцарские, трофейные, он отдал их ей, чтобы ориентировалась во времени. Часы — загляденье: крышечка, три стрелки — часовая, минутная и секундная — для нее отдельный циферблат, маленький. Таня в них прекрасно разбирается, поэтому понимает: времени у них в обрез, надо торопиться.
Тропинка до садов вьётся вдоль реки, через луг. Трава высокая, в ней полно глазастых ромашек, алых маков, мохнатого клевера. Но девочкам не до цветов, у них есть цель — заброшенные сады. На самом деле это не сады вовсе, а бывшие палисадники — с колодцами, остатками оград, живописными развалинами, заросшими колючим шиповником.
Развалины подружек не интересуют, только яблони, усыпанные мелкими зелёными яблочками. Таня срывает одно, откусывает кусок и тут же выплёвывает: яблоко твердое, кислое, вяжет рот. Зато находится куст красной смородины, который девочки с восторгом обирают, и несколько кустиков мелкой, выродившейся, но очень сладкой земляники.
Домой приходится бежать." Хоть бы успеть, — думает Таня. — Папе нельзя волноваться, у него сердце больное". Но они всё-таки опаздывают — на двадцать минут! Рассерженный папа ждет Таню во дворе.
— Бить будет? — шепотом спрашивает Ира.
— Меня папа никогда не бьёт.
Папа даже не ругает Таню, просто молча берет её за руку и ведет домой. Наливает стакан воды из чайника, сверку кладет горбушку хлеба.
— Вот, это твой сегодняшний обед.
— А ты уже пообедал, папа? -— дрожащим голосом спрашивает Таня.
— Нет. Мне некогда, я вместо обеда тебя по дворам искал. Я ухожу, дверь закрою на ключ. Подумай о своём поведении. В твоём возрасте уже можно понимать элементарные вещи.
Таня понимает что имеет в виду папа. По первому образованию он — педагог, сторонник метода естественных последствий в воспитании детей. Таню воспитывают не с помощью разговоров, уговоров, нотаций. Смысл метода естественных последствий сводится к тому, что за свои решения ребенок должен платить сам, обучаясь на собственных ошибках. Вот и в этом случае: папа не успел ничего приготовить на обед, потому что ему пришлось искать "загулявшую" Таню, — ну, что ж, значит, останется голодной, это не смертельно — один раз поголодать. Зато в другой раз подумает, прежде чем решит без разрешения уйти со двора незнамо куда, заставив отца искать её и волноваться.
Папа уходит, даже не спросив Таню, где она была, будто ему неинтересно. Нашлась — и хорошо.
Тане очень обидно. И ещё ужасно хочется есть. Она принимается за черствую корку, запивая её водой. Наказание уже не кажется ей таким несправедливым, но сидеть взаперти нет сил. Открыв окно, девочка усаживается на подоконник, свесив ноги на улицу. Второй этаж, под окном — грядка с картошкой. Невысоко и, наверное, мягко, но прыгать всё равно страшно, можно ноги переломать.
Тут её осеняет: можно же спуститься по верёвке! Верёвок нет, но есть простыни, если их связать...
Вязать простыни непросто. Узлы получаются некрепкими: стоит дернуть посильнее, как они развязываются, и вся работа идёт насмарку. Тут Таня наконец не выдерживает: от жалости к себе и к папе она начинает рыдать — громко, самозабвенно, со всхлипами! И чувствует, как со слезами уходит обида. Ведь папа её любит несмотря ни на что! И мама тоже! А завтра будет новый день, и все неприятности останутся позади!