17 МГНОВЕНИЙ ВЕСНЫ
«Штирлиц навсегда». Рождение легенды. Документальный фильм. Анонс
50 лет назад, в августе 1973 года на экраны Советского Союза вышел многосерийный фильм «Семнадцать мгновений весны», который стал не просто культовым, но и величайшим в истории отечественного кино. По разным оценкам, в дни премьеры фильм посмотрело около 70 миллионов человек, и через три месяца — чего раньше никогда не было — состоялся его повторный показ.
В 12 сериях сошлись талант и новый взгляд на известные исторические события и персонажи режиссера Татьяны Лиозновой, автора сценария Юлиана Семенова и блистательного созвездия советских актеров. И всё это откликнулось в сердцах поколения, участвовавшего в войне и помнившего эту войну очень хорошо. А спустя десятилетия – в их внуках и правнуках, которые сегодня смотрят «Семнадцать мгновений войны».
Спустя много лет после премьеры народный артист СССР Олег Табаков, сыгравший в фильме, говорил: «Мне, человеку, у которого отец воевал от звонка до звонка, многое было известно о Второй мировой войне. Но я хорошо знаю, как к этой картине отнеслись в Германии. Из уст немцев было высказано уважение к маленькой женщине, которая сумела рассказать честную, суровую правду о войне, выставив врагов не в привычном, водевильном духе, а показав их достойными противниками. Она увидела и отразила на экране сильных, умных завоевателей, замахнувшихся покорить весь мир».
Но не менее сильными и умными были те, кто не позволил завоевателям осуществить свои планы. Именно за поединком, на кону которого была судьба мира, с таким интересом следили зрители, дожидаясь каждой новой серии в далеком августе 1973 года. В фильме, который стал художественным феноменом, непревзойденным и по сей день.
История создания фильма. Начиная со сценария, который сначала был отдан на «Ленфильм», где автору Юлиану Семенову предложили совместное производство с ГДР, но он отказался. О конфликте режиссёра Татьяны Лиозновой с Юлианом Семёновым. О смерти во время съёмок актёра Лаврентия Масохи, который сыграл адъютанта Мюллера. О споре Броневого с консультантом фильма - сотрудником КГБ. Об истории, рассказанной Вячеславом Тихоновым Лиозновой, которую он услышал от своего друга — разведчика-нелегала Конона Молодого. Именно она стала знаменитой сценой встречи Штирлица с женой. О том, почему Лев Дуров не смог поехать на съёмки в Берлин. О невероятной судьбе консультанта фильма Хайнца Брауна. О встрече Юлиана Семёнова с реальным немецким генералом Карлом Вольфом, которого сыграл Василий Лановой, и о многом другом.
ЛИЦОМ К ЛИЦУ
Книга Юлиана Семёнова посвящена в основном поиску культурных ценностей (в частности, Янтарной комнаты из Екатерининского дворца в Пушкине), похищенных гитлеровцами во время Второй мировой войны. Автор, идя по следу нацистских грабителей, сталкивается в ФРГ и других странах капиталистического мира с неонацизмом, мафией, агрессивным антикоммунизмом, расизмом. Однако его встречи с честными людьми внушают оптимизм, веру в то, что широкое движение за мир и социальную справедливость, за то, чтобы реакция и империализм никогда не смогли ввергнуть человечество в новую военную катастрофу, одержит победу.
Профессиональная деятельность
С 1955 года начал пробовать себя в журналистике: печатался в «Огоньке», «Правде», «Литературной газете», «Комсомольской правде», «Смене».
В 1962—1967 годах был членом редколлегии журнала «Москва».
В 1960—1970 годах много работал за рубежом корреспондентом вышеупомянутых изданий (Франция, Испания, Германия, Куба, Япония, США, Латинская Америка). По свидетельству собкора Гостелерадио СССР Валентина Запевалова, в конце 1970-х — начале 80-х годов Семёнов несколько лет проработал в столице ФРГ Бонне собственным корреспондентом «Литературной газеты».
Во время журналистской деятельности был в тайге с охотниками на тигров, на полярной станции, на строительстве БАМа, на вскрытии алмазной трубки, в Афганистане, Испании, в Чили, на Кубе, в Парагвае.
Семёнов профессионально работал с архивами. Ему приписывают цитату: «Кто контролирует прошлое — не растеряется в настоящем, не заблудится в будущем».
В 1989 году учредил первое частное советское издание, бюллетень «Совершенно секретно». Для работы над концепцией и пилотным номером привлёк ведущего программы «Взгляд» Евгения Додолева и журналиста АПН Александра Плешкова, который позднее был, по всей видимости, отравлен в Париже на совместном ужине с главным редактором французского журнала «VSD» (после прогулки с Эдуардом Лимоновым); «в том, что это было покушение не на Плешкова, а на Юлиана, никто не сомневался».
Ольга Семёнова рассказывала в одном из интервью:
"Юлиан Семёнов никогда не был сребролюбив и одним из первых занялся в России благотворительной деятельностью… В основанной им газете «Совершенно секретно» получал символическую зарплату — 1 рубль в год".
На официальном сайте холдинга «Совершенно секретно» подчёркивается отличие этого издания от конкурентов того периода:
"Разница между «Совершенно секретно» и «Огоньком» или «Московскими новостями» была только в одном: свою газету Юлиан Семёнов создал с чистого листа. Этот амбициозный человек, у которого было всё — и всенародная слава, и полный достаток, обеспеченный 12-миллионным тиражом его бестселлеров, — никогда не останавливался на достигнутом и всегда хотел быть первым. И газета «Совершенно секретно» вошла в историю отечественной журналистики как первое независимое, негосударственное СМИ в нашем послереволюционном отечестве".
Основал издательство «ДЭМ» и журнал «Детектив и политика (ДИП)». Принял активное участие в перестройке, написал ряд политически направленных, обличающих сталинизм произведений: «Репортёр», «Тайна Кутузовского проспекта», «Ненаписанные романы», «Процесс-38».
В книге «Лимониана, или Неизвестный Лимонов» рассказывается, что Семёнов участвовал в возвращении репатрианта Эдуарда Лимонова и его произведений из эмиграции в СССР.
Юлиан Семёнов был одним из пионеров жанра «журналистские расследования» в советской периодике. В 1974 году, в Мадриде, взял интервью у нацистского преступника и любимца Гитлера Отто Скорцени, который до этого категорически отказывался встречаться с журналистами, а, работая корреспондентом «Литературной газеты» в Германии, интервьюировал бывшего рейхсминистра Альберта Шпеера и Карла Вольфа. Беседы с ними, а также история поисков Янтарной комнаты и других культурных ценностей, перемещённых из Советского Союза за границу во время Второй мировой войны, были опубликованы Семёновым в 1983 году в документальной повести «Лицом к лицу».
Книга «Дипломатический агент» была задумана Юлианом Семёновым в 1959 году во время его пребывания в Афганистане, где он работал переводчиком с пушту и дари. Основной сюжетной канвой в этой повести были приключения востоковеда Яна Виткевича (в книге — Ивана), являющегося дипломатом, и, кроме того, тайным российским агентом.
Первое опубликованное художественное произведение Семёнова — цикл новелл о геологах «Пять рассказов из жизни геолога Н. И. Рябининой» (1958). Цикл напечатан в журнале «Знамя».
«Будни и праздники» (1959) — цикл рассказов о строителях таёжной магистрали. Опубликован в журнале «Знамя». Экранизирован в 1961 году — одноимённый фильм.
«Дипломатический агент» (1959) — исторический роман о востоковеде и тайном агенте Иване Виткевиче. Первое обращение писателя к жанру политического детектива.
«Люди штурмуют небо» (1960) — сборник очерков и рассказов о строителях Южно-Сибирской магистрали.
«49 часов 25 минут» (1960) — повесть на производственно-героическую тему. Опубликована в журнале «Смена» (октябрь 1960 года).
«Уходят, чтобы вернуться» (1961) — сборник, состоящий из нескольких циклов «забайкальских» рассказов и маленькой повести «Утро рождается ночью».
«…При исполнении служебных обязанностей» (1962) — повесть о полярных лётчиках. Одно из самых заметных «антисталинских» произведений, опубликованных журналом «Юность» в начале 1960-х. В XX веке не переиздавалась. Экранизирована в 1963 г. — одноимённый фильм.
«37 — 56» (1962) — цикл автобиографических новелл («Летом тридцать седьмого», «Осень пятьдесят второго», «Та ночь в Ярославле», «Судьба солдата в Америке», «Первый день свободы») на «антисталинскую» тему. В конце 1980-х годов Семёнов вернулся к этим рассказам и включил их в последнюю редакцию «Ненаписанных романов».
Сам писатель делил свои произведения о Штирлице на два условных субцикла:
«Альтернатива» (издана в виде четырёхтомника в 1975—1978 годы), включающая в себя книги «Бриллианты для диктатуры пролетариата», «Пароль не нужен», «Нежность», «Испанский вариант», «Альтернатива», «Третья карта», «Майор Вихрь», «Семнадцать мгновений весны» и «Бомба для председателя». В первой редакции рассказа «Нежность» упоминается, что Исаев-Штирлиц возвращается в Москву в июне 1945 года, однако это противоречит событиям позднее написанных романов «Экспансия» и «Отчаяние», из которых следует, что после мая 1945 года Исаев-Штирлиц попадает из Берлина в Латинскую Америку, а в Москву возвращается только в конце 1947 года. Поэтому в конце 1980-х годов рассказ был переписан автором.
«Позиция» (издана в виде четырёхтомника в 1987 году), включающая в себя книги «Семнадцать мгновений весны» (входит в оба субцикла), «Приказано выжить» и «Экспансия» (три книги).
Иногда цикл в целом именовался «Политические хроники».
Произведения об Исаеве-Штирлице в порядке действия:
«Бриллианты для диктатуры пролетариата» (1971) (одноимённый фильм и сериал) — о расследовании хищения из Гохрана;
«Пароль не нужен» (роман, 1966) (одноимённый фильм, 1967 и сериал) — ВЧК внедряет молодого разведчика Владимирова (Исаева) в белогвардейское движение на Дальнем Востоке в 1921—1922 годы;
«Нежность» (экранизирован) — рассказ (1975) о душевных переживаниях Штирлица в 1927 году;
«Испанский вариант (роман)» (1973) (одноимённый фильм) — о работе Штирлица в Испании в 1938 году;
«Альтернатива» (1974) — действие романа происходит в Югославии весной 1941 года;
«Третья карта» (1977) — о деятельности агентуры гитлеровцев из ОУН на Украине в начале Великой Отечественной войны;
«Майор Вихрь» (одноимённый фильм, 1967) — о спасении Кракова советскими войсками в годы Великой Отечественной войны;
«Семнадцать мгновений весны» (1969; одноимённый телефильм, 1973) — Исаев-Штирлиц получает задание узнать, кто из нацистских главарей собирается вести сепаратные переговоры о перемирии с Западом;
«Приказано выжить» (1982) — о последних днях нацистской Германии весной 1945 года;
«Экспансия I» (1984) — о противостоянии Исаева-Штирлица и Гелена во франкистской Испании в конце 1940-х годов;
«Экспансия II» (1984) — действие романа происходит в Испании и Аргентине в конце 1940-х годов;
«Экспансия III» (1984) — действие романа происходит в Аргентине, написано на документальной основе о разоблачении деятельности ЦРУ в Латинской Америке в послевоенный период;
«Отчаяние» (1990) — возвращение разведчика Исаева в послевоенный СССР;
«Бомба для председателя» (1970) (фильм «Жизнь и смерть Фердинанда Люса», 1976 режиссёр Анатолий Бобровский) — Штирлиц вновь охотится за нацистами.
Полковник милиции Владислав Романович Костенко
«Петровка, 38» (1963) (экранизация) — расследование ограбления сберкассы.
«Огарёва, 6» (1972) (экранизация) — раскрытие крупных хищений социалистической собственности на пятигорской ювелирной фабрике и убийства в Москве.
«Противостояние» (1979) (одноимённый телесериал режиссёра С. Арановича, 1985) — расследование убийств, совершённых скрывающимся нацистским преступником.
«Репортёр» (1987) — раскрытие подпольного синдиката по хищению культурных ценностей. Костенко действует как второстепенный персонаж.
«Тайна Кутузовского проспекта» (1990) — расследование убийства Зои Фёдоровой (первые главы опубликованы в бюллетене «Совершенно секретно»). Издательство: «Вече». ISBN 978-5-9533-2545-5.
Полковник КГБ Виталий Славин
«ТАСС уполномочен заявить» (1979, экранизация в 1984) — о деятельности советской контрразведки по поимке агента ЦРУ в Москве в конце 1970-х годов.
«Межконтинентальный узел» (1986) — о противостоянии полковника Славина и иностранного агента, связанного некогда с Олегом Пеньковским.
Журналист Дмитрий Степанов
Сквозной автобиографический персонаж Семёнова действует в циклах о Костенко и Славине («ТАСС уполномочен заявить», «Межконтинентальный узел», «Огарёва, 6», «Репортёр») и целом ряде лирических новелл («Дождь в водосточных трубах», «Ещё не осень», «Вожак» и др.). Кроме того, Степанов является главным героем повестей и романов:
«Дунечка и Никита» (1965) (повесть экранизирована в 1966 — фильм «Не самый удачный день») — о непростой житейской ситуации, в центре которой — развод главного героя с женой;
«Он убил меня под Луанг-Прабангом» (1970) (повесть экранизирована в 1971 — фильм «Ночь на 14-й параллели») — о войне во Вьетнаме;
«Пресс-центр. Анатомия политического преступления» (1983) (роман экранизирован в 1988 — фильм «Большая игра») — о путче в вымышленной стране Гаривас;
«Пересечения» (1984) — повесть о судьбе талантливого театрального режиссёра, создавшего свой театр;
«Аукцион» (1985) (роман экранизирован в 1986 — фильм «Лицом к лицу» режиссёр Анатолий Бобровский) — о поисках культурных ценностей, утраченных во Второй Мировой время войны.
«Тайна Кутузовского проспекта» (1990) — расследование убийства Зои Фёдоровой (первые главы опубликованы в бюллетене «Совершенно секретно»). Издательство: «Вече». ISBN 978-5-9533-2545-5.
Другие политические романы и повести
«Исход» (1966) — киноповесть о разгроме в Монголии войск барона Унгерна в последние дни гражданской войны. Литературный вариант[8] заметно отличается от одноимённого фильма 1968 г.
«Каприччиозо по-сицилийски» (По ту сторону). — М.: Советская Россия, 1978 — документальная повесть о приключениях журналиста в Сицилии. Позже текст повести был перенесён автором в переиздание книги «Лицом к лицу» в виде нескольких глав о связях мафии с фашизмом.
«Лицом к лицу» («В поисках Янтарной комнаты») (1983) — документальная повесть о поиске Юлианом Семёновым и его зарубежными друзьями культурных ценностей, перемещённых из России за границу во время Второй Мировой войны.
«Ненаписанные романы» (1990) — обличительное повествование о временах и нравах культа личности Сталина, основанное на исторических документах, свидетельствах очевидцев и личном жизненном опыте автора.
«Разоблачение» — остросюжетная «повесть в манере ТВ» (определение автора) о проникновении международного наркобизнеса в Советский Союз в первые годы перестройки. Опубликована в книге «Неизвестный Юлиан Семёнов. Разоблачение» (2008).
«Комментарий к Скорцени» — документальная автобиографическая повесть об истории создания очерка «Скорцени — лицом к лицу» (1974). Задумывалась автором как глава второй части «Ненаписанных романов». Опубликована в книге «Неизвестный Юлиан Семёнов. Разоблачение» (2008).
«Барон» — документальная повесть о том, как Ю.Семёнов и барон Эдуард фон Фальц-Фейн занимались перенесением праха Ф. И. Шаляпина в Россию в 1984 г. Задумывалась автором как глава второй части «Ненаписанных романов». Опубликована в книге «Неизвестный Юлиан Семёнов. Разоблачение» (2008).
«Три перевода из Омара Кабесаса с комментариями» — документальная повесть о поездке в Никарагуа в 1985 году. История знакомства с видным никарагуанским писателем и политическим деятелем Омаром Кабесасом перемежается с фрагментами его прозы, переведённой Ю. Семёновым. Опубликована в книге «Неизвестный Юлиан Семёнов. Разоблачение» (2008).
Романы о Феликсе Дзержинском
«Горение», роман-хроника в 4-х книгах (1977—1987) (экранизирован в дилогии: «Особых примет нет» и «Крах операции „Террор“», 1978—1980).
Книга первая. 1900—1904 гг. (1977). В журнальном варианте — «Особо опасный преступник».
Книга вторая. 1905—1906 гг. (1979).
Книга третья. 1907—1910 гг. (1987). В журнальном варианте — «Непримиримость»[10].
Книга четвёртая. 1911 г. (1987).
Версии
«Смерть Петра» (1982) — роман-версия о загадке смерти императора Петра I.
«Гибель Столыпина» (1983) — роман-версия о заговоре против премьер-министра П. А. Столыпина.
«Псевдоним» (1984) — роман в письмах о трагической судьбе О. Генри.
«Научный комментарий» (1985) — повесть о последних днях жизни В. В. Маяковского. В первой редакции называлась «Самоубийство».
«Синдром Гучкова» (1989) — роман о трагических обстоятельствах, приведших А. И. Гучкова к попытке самоубийства. На основе архивных документов.
Собрания сочинений
Собрание сочинений в 8 томах. — М.: ДЭМ, 1991—1994
Собрание сочинений в 5 томах. — М.: Современник, 1983—1984
Альтернатива. В 4 книгах. — М.: Московский рабочий, 1975—1978
Документально-публицистическая и путевая проза
«Чжунго, нинь хао!» (1959) — очерки о Китае (для детей). В соавторстве с Н. П. Кончаловской.
«Вьетнам. Лаос. 1968» (М.: Политиздат, 1969) — книга очерков о войне во Вьетнаме и партизанах Лаоса.
«Вьетнамский дневник» (1971) — о войне во Вьетнаме.
«Маршрут СП-15 — Борнео» (М.: Молодая гвардия, 1971) — путевые очерки о путешествии на Борнео.
«На „козле“ за волком» (1974) — очерки, дневники, записки.
«Возвращение в фиесту» (М.: Советская Россия, 1975) — очерки об Испании и Италии.
«Схватка» (1977) — политические репортажи, рассказы, дневники.
«Отчёт по командировкам» (1986) — «избранное» из очерковой и путевой прозы. В сборник включены художественные очерки о командировках, лирические новеллы, рассказы о деятелях культуры и международного революционного движения, «заметки о врагах человечества». — Л.: Лениздат.
Сборники рассказов
«Новеллы» (1966).
«Дождь в водосточных трубах» (1981).
В соавторстве с А. А. Горбовским
В соавторстве с А. А. Горбовским написаны:
«Без единого выстрела» (1983) — очерки из истории российской военной разведки.
«Закрытые страницы истории» (1988) — книга исторических расследований.
Пьесы
«Правда за девять рублей поштучно» (1961).
«Дети отцов» (1962).
«Иди и не бойся» (1963).
«Петровка, 38» (1964).
«Шоссе на Большую Медведицу» (1964).
«Шифровка для Блюхера» (1966).
«Провокация» (1968).
«Ощупью в полдень» (1969) — в соавторстве с Г. А. Вайнером.
«Огарёва, 6» (1973).
«Два лица Пьера Огюста де Бомарше»
«Поиск-891. Опыт театральной журналистики» (1981).
«Краткие выводы» (1988) — запрещена цензурой к постановке и утеряна.
«Процесс-38» (1990).
«Неизвестный Юлиан Семёнов»
Двухтомник, составленный и прокомментированный О. Ю. Семёновой, содержит обширный материал по освещению жизни, творчества и общественной деятельности Ю. С. Семёнова — его малоизвестные тексты и тексты о нём. Издательство «Вече», 2008.
«Разоблачение» — в том входят произведения Юлиана Семёнова, ранее не публиковавшиеся или не известные широкому кругу читателей. Повести «Барон», «Комментарий к Скорцени», «Разоблачение», «Три перевода из Омара Кабесаса с комментариями», «Пересечения»; пьесы «Два лица Пьера Огюста де Бомарше», «Дети отцов», «Процесс-38»; рассказы, статьи, рецензии. Впервые опубликованы стихи писателя.
«Умру я ненадолго…» — в том входят переписка Ю.Семёнова со своим отцом С. Ляндресом, с семьёй; приведены письма читателей, письма друзей и коллег, статьи о творчестве писателя, интервью, воспоминания о нём (Е. Примаков, В. Ливанов, Н. Михалков, Л. Аннинский, А. Кармен, Г. Вайнер, В. Кеворков, Л. Дуров, Д. Лиханов и др.), а также дневники 1960-х годов и путевые заметки. ISBN 978-5-9533-3302-3.
Неосуществлённые замыслы
В 1985 году журнал «Дружба народов» анонсировал на следующий год публикацию романа Семёнова «Сомнения», который должен был стать приквелом ко всем ранее написанным произведениям о Владимирове-Исаеве-Штирлице. Действие должно было происходить в 1919 году, а 19-летний Владимиров стать разведчиком красных в армии генерала Деникина. Однако роман остался не написан.
В 1988 году в интервью «Роман-газете» Юлиан Семёнов делится творческими планами («Роман-газета» № 19/1988):
Уже много лет собираю материалы о трагической судьбе великого русского драматурга и философа Сухово-Кобылина; это будет научно-исследовательский детектив, предполагаю закончить его в начале следующего года…
Но замысел не был осуществлён.
Киносценарии
Маленький Шего — 1956 (мультипликационный).
В Аддис-Абебе — 1960 (документальный).
Будни и праздники (по одноимённому циклу рассказов) — 1961 (героическая драма).
При исполнении служебных обязанностей (по одноимённой повести) — 1963 (героическая драма).
Не самый удачный день (по повести «Дунечка и Никита») — 1966 (мелодрама).
По тонкому льду (по роману Георгия Брянцева) — 1966 (военно-шпионский).
Пароль не нужен — 1967 (военный детектив).
Исход — 1968 (военный фильм).
Майор «Вихрь» — 1968 (военный детектив).
Ночь на 14-й параллели (по повести «Он убил меня под Луанг-Прабангом») — 1971 (политический детектив).
Семнадцать мгновений весны — 1973, телесериал.
Бриллианты для диктатуры пролетариата — 1976 (детектив).
Жизнь и смерть Фердинанда Люса (по роману «Бомба для председателя») — 1976 (политический детектив).
Вожак (по одноимённому рассказу) — 1978 (анимационный).
Особых примет нет (по мотивам романов из цикла «Горение») — 1978 (историко-революционный).
Петровка, 38 — 1979 (детектив).
Огарёва, 6 — 1980 (детектив).
Испанский вариант — 1980 (детектив).
Крах операции «Террор» (по мотивам романов из цикла «Горение») — 1978 (историко-революционный).
Двадцатое декабря — 1981 (историко-революционный).
ТАСС уполномочен заявить… — 1984 (политический детектив).
Противостояние — 1985 (детектив).
Лицом к лицу (по роману «Аукцион») — 1986 (политический детектив)
Большая игра (по роману «Пресс-центр») — 1988 (политический детектив).
Исаев — 2008, телесериал по романам «Бриллианты для диктатуры пролетариата», «Пароль не нужен» и повести «Нежность».
Повесть «Межконтинентальный узел» — продолжение произведения Юлиана Семёнова под названием «ТАСС уполномочен заявить…». Первое издание повести выходит в свет в 1986 году, на заре разворачивающейся в СССР перестройки и гласности.
В мире продолжается жёсткое и бескомпромиссное соперничество двух сильнейших держав мира, СССР и США, и, естественно, своего апогея достигают невидимые для обычного гражданина закулисные сражения, развернувшиеся между советской и американской разведками. Между профессионалами КГБ и ЦРУ в беспощадных схватках часто решались судьбы как простого человека, так и целых стран.
Описываемые действия происходят в разных уголках земного шара, в том числе в Москве, Женеве, Западном Берлине. Вот как сам автор вспоминал некоторые моменты написания повести «Межконтинентальный узел» в своей статье «БЕСЫ В ЛОНДОНЕ» (Рецензия на книгу Питера Райта «Spy Catcher»):
«2. „ТАСС“ я написал в 1978 году, а в прошлом году закончил вторую повесть — „Межконтинентальный узел“, являющийся продолжением „ТАССа“. В новой повести я уделяю много места делу шпиона Пеньковского, арестованного в Москве в 1961 году, хотя действие происходит в наши дни. В процессе работы над повестью я тщательно проанализировал стенографический отчет судебного процесса над Пеньковским и пришел к выводу, что он „работал“ не один, наверняка имел преемника. Читая же Питера Райта, я понял, что он всегда подозревал Пеньковского, „коронного агента MI-5“ — все это дело — „фокус русских“. Питер Райт считает, что Пеньковский не работал ни на Лондон, ни на CIA, а всегда верно исполнял свой „долг советского гражданина“. В моей повести есть отрывок, являющийся, если хотите, правленной стенограммой моего собеседования с одним из высших офицеров КГБ, который принимал участие в „работе“ с Пеньковским. Из него явно следует, что „двойник“ так себя вести не может. Поскольку „Межконтинентальный узел“ был напечатан в Советском Союзе в 1986 году, задолго до выхода в свет „Spy Catcher“, вряд ли можно заподозрить меня в том, что я, — конечно же, под „давлением властей“, — написал свою повесть в „пику“ Райту».
1986 год. Зафиксировав вспышку высокой активности резидентуры ЦРУ в Москве, советская контрразведка приходит к выводу, что американцы срочно расконсервировали одного из своих давних агентов. А поскольку в данный момент в Женеве проводятся переговоры о сокращении ядерных вооружений, появляется предположение эти события как-то взаимосвязаны. И действительно, ЦРУ, лоббируя интересы американской ракетной промышленности, не заинтересованной в разоружении, стремятся во что бы то ни стало получить информацию о том, что СССР, прикрываясь переговорами, на самом деле разворачивает или собирается развернуть дополнительные ракеты с ядерными боеголовками. Причем соответствие этой информации истине американцев не интересует, главное, чтобы сведения были из "надежного источника".
Полковник Славин начинает поиски предателя. У него и его руководства есть догадка, что шпиона следует искать среди бывшего окружения Олега Пеньковского, так как им кажется, что в свое время того подставили сами американцы, получив более перспективный источник секретной информации.
...
- Значит, теперь можете угощать только пивом? - усмехнулся Славин. - Дом литераторов тоже включился во всенародную борьбу за трезвость?
- Еще как, - ответил Степанов. - И литераторы тоже. Только по-разному. Плакальщики начали пуще прежнего стенать, что пианство на Руси пошло от Петра, отдал, мол, на поругание чужеземцам святыни, до него все, как один, были трезвенники. "Веселие на Руси есть пити" - от лукавого, фальсификаторов истории, чужеродный заговор против нации. Ну, а те, кого величают авторами "деловых идей", вновь бросились в атаку на нашу бюрократическую неподвижность: пьянство можно по-настоящему победить только в том случае, когда бутылке будет противуположена реальная альтернатива дела; не только сок вместо проклятой бормотухи, но возможность легко получить садовый участок, взять ссуду в банке под приобретение мебели, подписаться на собрание сочинений того писателя, который по душе тебе, а не директивно объявлен "выдающимся", купить в рассрочку машину, легче и проще собрать кучу бумажек на поездку Болгарию или в Берлин, - пропади все пропадом, когда подумаешь той волоките, которая ждет, если решил оформиться для путешествия… "Величавость порядка"? Нет, Виталя, это гимн обломовщине! Она весьма и весьма маскируема, незаметно гребет под себя параграфы наших новых законоположений, превращая их не в рычаг, стимулирующий действие, а в традиционную волокиту… Думский дьяк не в Бруклине рожден, а, увы, у нас, в первопрестольной… "Думский", "дума", "подумаем"… Горазды мы на раздумья, когда-то делать начнем?! Смотрел прошлогодний чемпионат футбольных юниоров, когда мы продули?
- Нет.
- Жаль… У меня сердце болело за наших ребят… Но ведь им поставили задачу: все делать наверняка, вносить мяч в чужие ворота; вратарю удар не отбивать, но обязательно ловить мяч, - вот и не было игры; нечто вроде квартального аврала на заводе, когда надо отдать план. Плохо это… Убивает дух инициативы, соревнование, выявление самости игрока… Нельзя планировать футбольное состязание как работу на конвейере; определил стратегию, подготовил команду - и вперед! И в хозяйстве у нас так же: думаем, мудрим, планируем, как довести проект до абсолюта, а вот поступать - боимся, оглядываемся, ждем указания, чтоб потом было на кого свалить… Жизнь - процесс саморегулируемый, а мы хотим втиснуть ее в прокрустово ложе заданной заранее схемы - пусть даже очень точной… Не получится, утопия…
...
Вопрос: Вы проходили во время встреч с разведчиками инструктаж по шпионской деятельности?
Пеньковский: Да, они меня наставляли, учили формам и методам работы.
Вопрос: Чему, в частности?
Пеньковский: Обучали использованию оперативной техники. Контролировали, как я понимаю устройство техники, радиопередатчика, приставок к нему и к приемнику, как я пользуюсь инструкцией.
Вопрос: Вам предлагали способы безличной связи?
Пеньковский: Об этом меня подробно инструктировали в Париже. На встречах в Лондоне мне говорили, что это наиболее безопасный вид связи, объясняли преимущества этого способа и примерные места, где бы желательно иметь эти тайники. О тайнике "номер один" в этот раз разговора не было.
Вопрос: Что это за тайник?
Пеньковский: Он находился на Пушкинской улице, в подъезде Дома № 5/6, между магазинами "Мясо" и "Обувь", это почти напротив театра оперетты; с правой стороны при входе в подъезд была батарея отопления, окрашенная в темно-зеленый цвет. Эта батарея укреплена на специальных крюках. Между батареей и стенкой имелся просвет шириной примерно пять-шесть сантиметров. Мне показали месторасположение этого дома на плане Москвы. Нужно было сообщение для закладки в тайник поместить в спичечную коробочку, обернуть голубой бумагой, заклеить целлофановой лентой и обмотать проволокой, при помощи которой подвесить коробочку на крючок сзади батареи отопления. После чего следовало дать соответствующие сигналы, о которых подробно сказано в обвинительном заключении.
Вопрос: Кто подобрал этот тайник?
Пеньковский: Иностранные разведки.
Вопрос: А конкретно?
Пеньковский: По инструктажу я понял - особенно по фамилиям людей, которым я должен был звонить, - что к этому тяготеет американское посольство и что этот тайник должен обеспечиваться представителями американского посольства в Москве.
...
Вопрос: Были ли выработаны другие виды связи с иностранными разведками кроме связи через Винна и Анну?
Пеньковский: Да, тогда же подробно обсуждался вопрос использования предложенного мне тайника "номер один" и были разговоры о выборе мест для устройства мною других тайников.
Вопрос: Какие еще кроме тайников виды связи были предложены вам разведчиками?
Пеньковский: Мне был предложен еще один способ связи, которым можно было пользоваться при необходимости и при невозможности использовать уже прежние варианты связи. Для этого я должен был двадцать первого числа каждого месяца в двадцать один час прибыть в район гостиницы "Балчуг" и по заранее обусловленному паролю войти в связь со связником для получения через него указаний или для передачи ему шпионских материалов.
Вопрос: Какой был обусловлен пароль?
Пеньковский: Я должен был прогуливаться по набережной с папиросой во рту, а в руке держать книгу или пакет, завернутые в белую бумагу. Очевидно, описание моего внешнего вида должно было быть известно тому, кто придет на связь. Ко мне должен подойти человек в расстегнутом пальто, также с папиросой во рту, который скажет: "Мистер Алекс, я от ваших двух друзей, которые шлют вам свой большой, большой привет". Подчеркивание дважды "большой, большой" и "от ваших двух друзей" было условленностью.
Вопрос: На каком языке должен происходить разговор?
Пеньковский: На английском.
Вопрос: Вы сказали, что в Париже у вас была встреча с представителем разведки США?
Пеньковский: Да.
Вопрос: Чем интересовался этот человек?
Пеньковский: Он беседовал со мной минут тридцать. Фамилии его я не помню, так как в момент знакомства и во время представления разведчики быстро произносили фамилии и я их не улавливал. Беседа носила общий характер.
Вопрос: О возможности вашей поездки в Америку спрашивали или нет?
Пеньковский: В данном случае был разговор о предстоящей советской выставке в США, которая намечалась на апрель 1962 года. Они спрашивали, приеду ли я туда. Я сказал, что твердо еще не знаю, поеду я или нет, но не исключено, что такая возможность будет.
Вопрос: Вы все время говорите о ваших совместных встречах с представителями американской и английской разведок, а раздельные встречи с представителями одной из этих разведок были?
Пеньковский: Да, была одна такая встреча.
Вопрос: Расскажите о ней.
Пеньковский: Эта встреча была в гостинице, где жили американские разведчики. Предложение о встрече было высказано в то время, когда я ехал с конспиративной квартиры к себе в гостиницу. Ослаф и Александр пригласили меня на следующий день после этой встречи к себе вечером в номер гостиницы. Я это приглашение принял. Была создана свободная, непринужденная обстановка. Из беседы я понял, что американская сторона сожалеет о том, что ей приходится работать со мною вместе с английской.
Вопрос: Вы обещали что-либо американской разведке? Высказали какие-либо пожелания по этому вопросу?
Пеньковский: В отношении раздельной работы с английской и американской разведками мною пожеланий не было высказано.
Вопрос: Было ли сказано, что если бы сложилась такая необходимость, то американская разведка могла доставить вас в Америку?
Пеньковский: Разговор об этом был в связи с обсуждением вопроса о представлении меня президенту Кеннеди. Они говорили, что за короткое время самолетом меня можно доставить в Америку вернуть обратно. Это они сделали бы, если бы была острая необходимость.
Вопрос: Кроме поездок на встречи с разведчиками в Париже куда вы еще ездили с Гревиллом Винном?
Пеньковский: С Гревиллом Винном мы ездили в Версаль, Фонтенбло, были в ресторанах, ночных клубах "Мулен Руж" и "Лило", посещали кафе, гуляли в свободное время по улицам.
Вопрос: Кто оплачивал расходы, связанные с посещением кафе, ресторанов и других увеселительных мест?
Пеньковский: За все платил Гревилл Винн, я ему отвечал тем же в Москве.
Вопрос: По возвращении в Москву из Парижа вы приступили к выполнению заданий иностранных разведок?
Пеньковский: Да. По возвращении из Парижа в октябре шестьдесят первого года я продолжал выполнять задания иностранных разведчиков.
Вопрос: Кому вы сообщили о своем прибытии в Москву?
Пеньковский: Я позвонил на следующий день по телефону, номер которого мне был дан, и трехкратным сигналом дал знать, что прибыл благополучно в Москву.
Вопрос: Назовите телефон, по которому вы звонили.
Пеньковский: Г 3-13-58.
Вопрос: Вам известно, кому принадлежит этот телефон?
Пеньковский: Теперь известно. Телефон Г 3-13-58 установлен в квартире тринадцать дома номер восемнадцать по Кутузовскому проспекту, где проживал бывший атташе посольства Великобритании в Москве Филисита Стюарт.
Вопрос: Вы имели конспиративные встречи с представителем иностранной разведки в районе гостиницы "Балчуг"?
Пеньковский: После возвращения из Парижа в октябре шестьдесят первого года я имел с неизвестным мне лицом одну встречу конспиративного порядка в районе гостиницы "Балчуг" в двадцать один час.
…Генерал подчеркнул слова "с неизвестным мне лицом" и продолжил изучение материала.
Вопрос: Что вы передали этому лицу на встрече?
Пеньковский: Пакет, в котором находились два военных журнала.
Вопрос: Расскажите подробно, каковы были условия вызова иностранных разведчиков к тайнику "номер один"?
Пеньковский: Я мог вызвать иностранных разведчиков следующим образом: имелись два номера телефонов, по которым я должен был звонить дважды по каждому, не разговаривать, а лишь *дать ответа абонента. Услышав фамилии "Монтгомери" и "Дэвисон", повесить трубку. Это означало, что я вызываю связника тайнику. Кроме того, я должен был поставить черную контрольную метку на столбе номер тридцать пять по Кутузовскому проспекту.
Вопрос: Ваше письмо дошло по назначению?
Пеньковский: Да.
Вопрос: По каким каналам вы получили подтверждение?
Пеньковский: По радио.
Вопрос: Когда последний раз вы имели шпионский контакт с Гревиллом Винном?
Пеньковский: В июле 1962 года, когда г-н Гревилл Винн прибыл в Москву.
Вопрос: Передали вы ему что-либо в этот раз?
Пеньковский: Да, я встретил его в аэропорту Шереметьево на автомашине Русакова и по дороге из аэропорта, в машине, передал экспонированную пленку и письмо.
Вопрос: Что вам сказал Винн, взяв от вас передачу?
Пеньковский: Винн взял от меня материал и сказал что в этот же день он доставит его по назначению; кроме того, мы с ним договорились о повторной встрече тогда же, второго июля, у него в номере гостиницы "Украина" в девять или десять часов вечера.
Вопрос: Эта встреча состоялась?
Пеньковский: Да.
Вопрос: Что вы получили от Винна?
Пеньковский: От Винна я получил коробку, завернутую в бумагу и перевязанную шпагатом. Коробка была из-под набора спичек.
Вопрос: Что находилось в этой коробке?
Пеньковский: Инструктивное письмо, сигнальные открытки для сообщения разведчикам о моем положении и планах. В коробке также находилось три тысячи рублей. Я две тысячи после отправил через Винна назад.
Вопрос: Письменных материалов там никаких не было?
Пеньковский: Были. Проект моей статьи. Я просил разведчиков написать аннотацию на книгу, сейчас точно её назвать не могу, не помню… Они мне написали аннотацию с использованием ряда своих источников. Я хотел эти тезисы здесь, в Москве, дополнить и сделать из них статью.
Вопрос: Какие указания содержались в инструктивном письме?
Пеньковский: Там были высказаны различные рекомендации в отношении конспирации и осторожности в работе.
Вопрос: Не содержались ли в этом письме указания о порядке перехода на нелегальное положение?
Пеньковский: В указанном письме не было. Это было предметом обсуждения в последующем.
Вопрос: Когда вы получили инструкцию по установлению связи с Карлсоном и Кауэлл?
Пеньковский: В этом же письме было сказано, что в Москву должен прибыть второй секретарь американского посольства Карлсон, с которым я смогу поддерживать контакты во время официальных приемов. Сообщалось о том, что в ближайшее время должна приехать Памела Кауэлл с мужем - вторым секретарем английского посольства, - и был указан порядок связи с Кауэлл через тайник, устроенный в банке из-под порошка "Харпик". Фотографии Карлсона и супругов Кауэлл для ознакомления мне должен передать Винн.
Вопрос: Какие инструкции вы получили об использовании для связи банки из-под порошка "Харпик"?
Пеньковский: В письме было сказано, что на одном из приёмов в доме английского дипломата в туалетной комнате будет стоять банка из-под порошка "Харпик". Со стороны днища банки вынимается полая часть, куда можно заложить материалы или же забрать материалы, если они там находятся, после чего следовало банку опять поставить на место, а в последующем она будет заменена настоящим "Харпиком".
Вопрос: Вы видели эту банку?
Пеньковский: Да.
Вопрос: Кто вам её показывал?
Пеньковский: Винн. В номере гостиницы "Украина".
Вопрос: У вас был с Винном разговор о порядке использования этой банки?
Пеньковский: Да, мы вместе с ним открывали банку, вынимали днище и смотрели. Затем я сам несколько раз вынимал днище банки, после чего эту банку оставил у Винна.
Вопрос: Когда и где вы установили связь с американским разведчиком Карлсоном?
Пеньковский: Четвертого июля шестьдесят второго года на приёме в американском посольстве.
Вопрос: Сколько встреч вы имели с Карлсоном и где они происходили?
Пеньковский: С Карлсоном я имел две встречи.
Вопрос: Какие указания иностранных разведок вы получили через Карлсона?
Пеньковский: Через Карлсона в августе я получил письмо в конверте и гражданский фальшивый паспорт. В этом письме давалась инструкция о порядке пользования этим паспортом; говорилось, что необходимо его подписать, что паспорт внутренний.
Вопрос: Кому подписать?
Пеньковский: Мне подписать… В паспорте не было подписи владельца.
Вопрос: Паспорт был изготовлен на имя другого человека?
Пеньковский: Да.
Вопрос: Но фотография в паспорте была ваша?
Пеньковский: Да.
Вопрос: Как вы передали разведке свою фотографию?
Пеньковский: Свою фотографию я не передавал, она, очевидно, попала через дипломатические каналы. Должен сказать: при оформлении выезда за границу фотокарточки посылались дюжинами и, очевидно, это фотокопия одной из них.
Вопрос: Что обещали вам иностранные разведки в качестве вознаграждения за вашу шпионскую деятельность?
Пеньковский: Мне предлагались деньги в рублях. Я говорил, что мне сейчас деньги не нужны, у меня есть достаточно своих накоплений в семье и я никакой нужды в деньгах, а также в валюте в настоящее время не испытываю. Деньги мне предлагались несколько раз, но я не брал ни копейки. И для меня явилось неожиданностью, когда мне прислали три тысячи рублей в коробке от набора спичек. Из них я купил рублей на пятьсот - шестьсот различные подарки - серебряные чернильницы и так далее - каждому из разведчиков… Часть из этой суммы я потратил на пребывание Гревилла Винна, а две тысячи рублей завернул и возвратил Винну для передачи разведчикам.
Вопрос: Какие ещё блага вам обещали иностранные разведки кроме двух тысяч долларов в месяц?
Пеньковский: Из материальных ценностей больше никакие вопросы не обсуждались. Говорилось о характере и профиле моей работы на Западе.
Вопрос: Какой характер работы вам предлагали, вернее, обещали предложить?
Пеньковский: Работу, связанную с выполнением различных заданий разведывательного порядка. Конкретная должность и работа не назывались.
Вопрос: Ведомство называлось?
Пеньковский: Да, говорилось. Центральное ведомство, или в Пентагоне, или в имперском генеральном штабе, в зависимости от выбора, который я мог бы в будущем сделать, подданства Англии или гражданства США, если бы к этому подошёл.
Вопрос: И даже воинское звание обещали?
Пеньковский: Поскольку они знали, что я полковник запаса, то было сказано, что мне будет сохранено звание полковника английской или американской армии.
Вопрос: Велись ли вами переговоры с иностранными разведками по поводу возможного бегства на Запад?
Пеньковский: Это было немножко не так. Американские и английские разведчики в Париже говорили, что в случае если мое положение будет очень опасное или тяжёлое, то существует много вариантов для того, чтобы перейти на Запад.
В качестве вариантов назывались и подводная лодка, и самолёт, и переход сухопутной границы с помощью различных документов. На эту же тему у меня был разговор в июле, когда г-н Гревилл Винн приехал в Москву. Винн говорил, что мои друзья обо мне беспокоятся, что мне не надо волноваться, что, когда будет нужно, мне всегда помогут. Этот разговор был у него в номере. Конкретно варианты перехода на Запад не обсуждались.
Вопрос: Пеньковский, когда вы планировали свой побег на Запад?
Пеньковский: Я не планировал побега. Я никогда не думал бросать своих детей и семью. Этот разговор был только в том плане, что обо мне беспокоятся, думают. И хотя Винн сказал, что этот разговор был по моей инициативе, но я со всей ответственностью заявляю, что этот разговор был не по моей инициативе. Гревилл Винн имел задание меня успокоить. Как раз это и была одна из его задач - подбодрить меня, показать, что обо мне заботятся и что в случае необходимости любой вариант побега будет претворён в жизнь.
Вопрос: Чем объяснить, что вы, не собираясь бежать, уже на первой встрече с иностранными разведчиками в Лондоне, в апреле - мае 1961 года, обратились с письменной просьбой к английскому и американскому правительствам о предоставлении вам гражданства этих стран?
Пеньковский: Я об этом писал и обращался с данной просьбой не по своей инициативе. Когда я написал бумажку о своем согласии работать с английской и американской разведками, мне разведчики посоветовали сделать такую приписку, заявив, что через несколько лет это пригодится, и я послушал их совета. Машинально написал.
Вопрос: Машинально?
Пеньковский: Они мне подсказали, и я сделал несознательно приписку о том, что прошу предоставить мне гражданство США или подданство Великобритании.
Вопрос: Какими конкретными мотивами вы объяснили свою просьбу?
Пеньковский: Ничего я не объяснял по этому вопросу. Это было сделано несознательно.
Вопрос: В среде товарищей и собутыльников вы пользовались возможностью узнавать военные тайны?
Пеньковский: Да.
Вопрос: Вы их спрашивали?
Пеньковский: Нет, они сами по пьянке выбалтывали.
Вопрос: Вы сказали, что у вас были собутыльники. Это что, ваши постоянные друзья и товарищи или случайные люди, встречавшиеся только в ресторанах?
Пеньковский: У меня не было настоящих, близких друзей с большой буквы, потому что, если бы такие были, я бы мог проговориться: в порядке совета, помощи… А те, которые ко мне обращались с какими-то просьбами (я с удовольствием их выполнял), были не прочь разделить со мной бутылку коньяку с лимоном.
Вопрос: А кто платил?
Пеньковский: Когда инициатива принадлежала мне, я платил. Когда меня приглашали, то платил тот, кто приглашал. Или платили вместе. Я не был стеснён в денежных средствах. Поэтому, когда мне разведчики прислали деньги, они этим меня обидели.
Вопрос: Значит, вы работали на английскую и американскую разведки бескорыстно?
Пеньковский: Я знал, что мой труд ими оценивается очень высоко. Нельзя сказать, что я всё это делал бескорыстно, это было бы враньём. Я знал, что там откладывается на мой счёт на будущее и, когда будет нужно, я смогу получить за всё, но за полтора года моей преступной связи с ними я от них денег не получал. Мне прислали три тысячи рублей, я сказал об этом чистосердечно, хотя мог бы и утаить. Я сделал жест: купил подарки (серебряные вещи) и вместе с пакетом с деньгами попросил Винна передать разведчикам.
Вопрос: Скажите, какие-нибудь вещи вы получали из-за границы?
Пеньковский: Из-за границы я получал вещи, которые мне привозил Гревилл Винн по моей просьбе. За эти вещи я с ним всегда расплачивался, не желая быть у него в долгу, потому что он человек бизнеса, да и к чему он будет мне покупать за свои деньги?
Вопрос: Не была ли это оплата за услуги?
Пеньковский: Никак нет. Гревилл Винн никогда никаких ценных подарков мне не привозил, а привозил лишь различные безделушки, сигареты, виски, пластинки.
Председательствующий: Вы знаете Пеньковского?
Свидетель Русаков: Да.
Председательствующий: Какие у вас были с ним взаимоотношения?
Свидетель Русаков: Нормальные.
Председательствующий: Подсудимый Пеньковский, вы знаете свидетеля?
Пеньковский: Да, свидетеля Русакова я знаю.
Председательствующий: Какие у вас взаимоотношения?
Пеньковский: Взаимоотношения с ним были нормальные.
Председательствующий: Свидетель Русаков, что вам известно по делу Пеньковского? Расскажите суду.
Свидетель Русаков: В подтверждение показаний, данных мною на предварительном следствии, я могу дополнительно показать, что познакомился с Пеньковским лет десять тому назад. Познакомил меня с ним мой приятель Файнштейн Владимир Яковлевич, который отрекомендовал Пеньковского своим земляком, уроженцем Орджоникидзе. Встречался я с Пеньковским, в основном, в компаниях. Были такие моменты, когда я не видел Пеньковского по году и более. Встречались мы на стадионе, в кафе, в ресторанах, ходили в театры. В основном, Пеньковского я видел только в вечерние часы. Зная, что Пеньковский выезжает за границу, я считал, что он человек проверенный, и никаких подозрений в отношении его у меня не было. Хотя сейчас многие и говорят: "Его физиономия мне не нравится" - и прочее. А один знакомый говорит, что он знал, что Пеньковский не читал даже и газет. Я этого не знал и не замечал.
Летом прошлого года Пеньковский обратился ко мне с просьбой, не смогу ли я освободиться к концу дня, с тем чтобы на автомашине подвезти с аэродрома одного нужного человека, его приятеля, который работает в нашем посольстве в Лондоне. Без особого энтузиазма я согласился, и мы поехали в Шереметьево. Меня это не удивило, я видел, как Пеньковский работал с японской делегацией, встречал и другие делегации у подъездов и прочее. Когда мы приехали на аэродром в Шереметьево, он пошёл встречать, а я остался в автомашине, не представляя, кого я буду везти. Через некоторое время Пеньковский подошёл ко мне в сопровождении гражданина, которого я раньше не видел. Пеньковский сказал: "Это наш друг. Ты не будешь возражать, если мы его подвезём?" Они сели сзади в машину, я был на водительском месте, и мы тронулись по направлению к гостинице "Украина".
Председательствующий: А кто был этот друг?
Свидетель Русаков: Как сейчас выясняется, это был Винн. Я его никогда не видел, и Пеньковский меня с ним не знакомил. Когда мы ехали в машине, Пеньковский и Винн разговаривали на английском языке. Изредка Пеньковский мне как бы переводил, о чем они говорят: например, какая в Лондоне сейчас погода. В общем, Пеньковский пытался показать, что держит меня в курсе их разговора.
Председательствующий: Винн как-то поблагодарил вас за встречу?
Свидетель Русаков: Я попросил Пеньковского спросить Винна, как он доехал в моей старенькой машине. Винн ответил, что доехал он хорошо, оставил мне пачку или две сигарет как презент. После того как Пеньковский вернулся из гостиницы, мы поехали к его дому. Пеньковский сказал, что это наш работник, нужный человек. Я удивился: как же может англичанин быть нашим работником!
Председательствующий: Расскажите о ваших встречах с Пеньковским.
Свидетель Русаков: С Пеньковским мы встречались в разное время, но, как я уже сказал, в основном, вечером. Бывали с ним в кафе, в ресторанах, часто вместе обедали. Так как Пеньковскому звонить было бесполезно, то он звонил или мне на работу, или моему приятелю, и мы встречались. Иногда просто гуляли по улице, заходили в ресторан или кафе обедать после рабочего дня. Никаких разговоров антисоветского характера ни с ним, ни с моими друзьями мы не вели. Подозрений и сомнений у меня в отношении Пеньковского не было. Я познакомил его с подругой своей приятельницы Галиной. Вопреки нашим ожиданиям, у них вспыхнула большая любовь. Пеньковский ею увлекся. Во всяком случае, они часто встречались; она не знала ни домашнего, ни служебного телефона Пеньковского, и мой домашний телефон был как бы связным пунктом между ними.
Председательствующий: Коммутатором?
Свидетель Русаков: Да, коммутатором. Галя звонила мне и спрашивала, не звонил ли Олег; так же звонил мне Пеньковский и просил передать Гале, когда он встретится с нею. Это, может быть, было три-четыре, а может, пять раз. Галя работала недалеко от ресторана "Баку", и в обеденный час Пеньковский несколько раз просил меня встретиться с Галей и войти с ней в ресторан, так как ему якобы было неудобно делать это: он женат, а я разведённый. Я в свой обеденный час подъезжал к ресторану, встречался с Галей и входил с нею ресторан, где уже за столиком сидел Пеньковский. Так как это был обеденный перерыв, то все обходилось без каких-либо выпивок. После обеда я выходил с Галей и провожал её до работы. Был он с ней раза два у меня дома в гостях.
Ещё я встречал с Пеньковским женщину по имени Лида. Пеньковский сказал, что она очень хорошо и внимательно к нему относилась в госпитале; какие отношения у него были с этой Лидой, мне не известно.
Были ещё две женщины, с которыми Пеньковский меня познакомил. Это жёны военнослужащих - Зоя и Тамара. С ними как-то один или два раза мы встречались на квартире у Зои. Затем я один встречался с Тамарой, а встречался ли Пеньковский с Зоей ещё, мне не известно.
И последний случай. Как-то с друзьями мы были на футболе. Пеньковский сказал, что будет нас ждать с девушкой в гостинице "Советская". После футбола мы зашли в ресторан, и действительно, там сидел с девушкой Пеньковский; имени и фамилии её не знаю; он сказал, что это секретарь начальника управления или отдела, где он работает. Вскоре он с нею вышел. Какие отношения с этой девушкой, мне тоже не известно.
Председательствующий: Прошу ответить на вопросы народного заседателя генерал-майора Марасанова.
Народный заседатель Марасанов: Как часто вы посещали рестораны вместе с Пеньковским?
Свидетель Русаков: Начиная с весны шестьдесят второго года раза два-три в месяц.
Народный заседатель Марасанов: Кто платил по счетам?
Свидетель Русаков: Чаще платил он, потому что он говорил, что больше нас получает. Когда мы ходили с Галей, то он приглашал и платил.
Народный заседатель Марасанов: А вы всегда ходили с женщинами?
Свидетель Русаков: Чаще мы встречались в ресторане без женщин.
Народный заседатель Марасанов: Кроме ресторанов где еще Пеньковский встречался с Галей?
Свидетель Русаков: Один-два раза он был с нею у меня Дома.
Народный заседатель Марасанов: Что, ваша квартира была местом свиданий для Пеньковского?
Свидетель Русаков: Они были один-два раза.
Народный заседатель Марасанов: Вам известно, какие подарки Пеньковский делал знакомым женщинам?
Свидетель Русаков: Я как-то даже иронизировал по этому поводу. Меня удивляло, что он балует Галю. Он подарил ей туфли, часы и кофточку и просил её не говорить об этом нам, чтобы мы не смеялись. Она разболтала одной девушке, и мы узнали об этом.
Народный заседатель Марасанов: А вам лично Пеньковский ничего не дарил?
Свидетель Русаков: Из мелких сувениров - бумажник ремешок для часов, зажигалку, брелок для ключа, флакон туалетной воды.
Народный заседатель Марасанов: Насколько я понял, вы хорошо знали Пеньковского, в течение длительного времени дружили с ним, выпивали вместе. Не можете ли вы сказать суду, каков кругозор интересов Пеньковского?
Свидетель Русаков: На предварительном следствии я высказывал свое мнение. Сейчас, после этого страшного события все узнали, что это за человек, а тогда я не мог думать на этот счёт. Особых ненормальностей в его поведении я не наблюдал. Во время встреч он за пределы разговоров бытового, гастрономического характера не выходил. Не проявлял интереса ни к литературе, ни к музыке, ни к искусству.
Народный заседатель Марасанов: У меня нет вопросов.
Председательствующий: Товарищ прокурор, у вас есть вопросы к свидетелю Русакову?
Прокурор: Да. Свидетель Русаков, скажите, пожалуйста, что это был за вечер или вечеринка, когда вместо бокалов употреблялись туфли любимых дам?
Свидетель Русаков: Был такой случай, когда в день рождения одного моего приятеля мы совместно с Пеньковским и его дамой были в Парке культуры, в ресторане "Поплавок". Я был без дамы, и мне не пришлось пить из туфли. То ли чтобы показать свою любовь к даме или, может быть, так принято на Западе, но действительно, Пеньковский налил из бутылки вино в туфлю и выпил.
Прокурор: На какие темы велись разговоры в ваших компаниях?
Свидетель Русаков: Больше всего Пеньковский любил говорить о жареном куске мяса: "Вот здорово было поджарено мясо, с кровью…" и так далее…
Прокурор: Можно сделать такой вывод, что его интересовало лишь как бы вкуснее поесть, выпить, закусить? Ну и знакомства с дамами?
Свидетель Русаков: Что касается знакомств с дамами, то я не могу об этом так сказать. Что же касается его разговоров, то должен сказать, что он в наших глазах был на важной, ответственной работе, был связан с иностранцами и поэтому говорить с нами о многом ему было не положено. И мы считали, что волей-неволей все разговоры он сводил к чисто гастрономическим, бытовым интересам.
Прокурор: У меня нет больше вопросов к свидетелю.
Председательствующий: Подсудимый Пеньковский, у вас есть что-либо сказать по поводу показаний свидетеля Русакова?
Пеньковский: Русаков правильно показал о времени нашего знакомства. Только хочу сказать суду, что факт встречи Русакова Винном изложен неточно. Винн привез сигареты мне, а Русакову одну пачку сигарет дал я. Русакова с Винном я не знакомил, так как не считал это нужным. Я его не знакомил ни у машины, ни у гостиницы, и больше Русаков Винна никогда не видел. О Винне я Русакову сказал, что он работник советского посольства в Лондоне, поскольку и советские граждане работают в разных иностранных посольствах.
Председательствующий: Подсудимый Пеньковский, почему вы обманули Русакова?
Пеньковский: Да, тогда я его действительно обманул.
Председательствующий: Вы хотели воспользоваться машиной Русакова для неофициальной встречи Винна?
Пеньковский: Да. В отношении посещений кафе, ресторанов, квартир наших общих знакомых Русаков показал правильно. Эти встречи были, если так можно сказать, в ресторанной обстановке и не располагали к деловому разговору.
Председательствующий: Подсудимый Винн, знакомил ли Пеньковский вас со свидетелем Русаковым?
Винн: Нет, ваша честь.
Председательствующий: Вы знаете его только как шофера, который подвозил вас?
Винн: Да, смутно я его припоминаю, но у меня в памяти нет точных деталей его внешности потому, что он тогда сидел за рулем машины.
Председательствующий: Товарищ комендант, пригласите в зал заседаний свидетеля Файнштейна… Прошу, свидетель Файнштейн, показать, что вы знаете в связи с делом Пеньковского.
Свидетель Файнштейн: Я познакомился с Пеньковским в пятьдесят первом или пятьдесят втором году, точно не помню. Познакомил меня с ним мой товарищ по школе в Орджоникидзе, где я рос. Оказалось, что мы с Пеньковским земляки, жили в одном городе, в одно и то же время, правда, учились в разных школах. На этой почве, на почве воспоминаний о родном городе, о днях детства, о каких-то общих приятелях, и возникло наше знакомство. Оно продолжалось до самого последнего момента в течение всех этих лет. Когда мы познакомились, Пеньковский был полковником, затем он работал в Госкомитете по координации научно-исследовательских работ. Часто, как мне известно со слов Пеньковского, он выезжал за рубеж. Поэтому в наших встречах были длительные пробелы. Обыкновенно он звонил и спрашивал, как там Игорь Павлович или кто-то ещё из знакомых: "Если свободны, давайте встретимся". Встречались мы с Пеньковским в разное время, и часто это происходило на стадионе во время футбольных состязаний. Мы смотрели спортивные соревнования, ходили в кино, в театры, обедали Ресторанах, сидели в кафе. Я человек непьющий, вернее, пью очень мало и не видел, чтобы Пеньковский много пил. Утверждаю, что в нашем обществе он выпивал не более ста граммов крепких напитков, а затем переходил на сухие вина. Мы ещё над ним посмеивались. Он объяснял это тем, что торопится, что у него дела. Вся его жизнь была расписана по часам: он вечно куда-то торопился. Возвращаясь из-за рубежа, Пеньковский привозил сувениры, зажигалки, брелоки и никчёмные вещички, которые щедро раздаривал на моих глазах всем своим знакомым. У Пеньковского был широкий круг знакомств, как он говорил, и я в этом убеждён потому, что часто на улице встречались какие-то люди, с которыми он здоровался. Причём это был круг самых разнообразных лиц.
Председательствующий: Каков был круг интересов Пеньковского?
Свидетель Файнштейн: Очень ограниченный.
Председательствующий: Конкретизируйте.
Свидетель Файнштейн: Пеньковский не увлекался театром. Казалось бы, что у человека с высшим образованием должна быть какая-то потребность в этом, потребность быть в курсе театральной жизни, кино, различных событий в искусстве и литературе, но Пеньковский, по моим наблюдениям, не увлекался этим. По-моему, он не читал книг, а если читал, то только то, что модно, хотя книги покупал. Я также очень люблю книги и часто их покупаю. Круг интересов Пеньковского, в основном, концентрировался вокруг его работы, о которой я, честно говоря, очень мало знал. Все это я объяснял его чрезвычайной загруженностью.
Председательствующий: Свидетель Русаков показал, что у Пеньковского на первом плане были "гастрономические интересы". Что вы скажете по этому поводу?
Свидетель Файнштейн: Действительно, он всегда показывал себя гурманом, человеком, который любит изысканную пищу, любит, чтобы ему это было как-то красиво подано. Создавалось впечатление, будто он воспитан в каком-то великосветском стиле.
Председательствующий: Был ли интерес у Пеньковского к политической жизни?
Свидетель Файнштейн: Мало. Во всяком случае, на встречах со мной он никогда на политические темы разговора не вел. Более того, он даже их избегал. Если возникали разговоры о каких-то волнующих событиях общественной и политической жизни, то он переходил на житейские темы…
Председательствующий: Подсудимый Пеньковский, у вас есть вопросы к свидетелю Файнштейну?
Пеньковский: Свидетель Файнштейн очень подробно и правильно доложил о времени нашего знакомства и его характере. В отношении подарков. Я считаю, что свидетель Файнштейн правильно показал. Называть подарками все те безделушки - это очень громко будет для тех сувениров, которые я сам получал от иностранцев и раздавал знакомым. Я работал, например, с японской делегацией, и каждый из членов этой делегации почему-то считал себя обязанным подарить мне сувенир, в результате чего у меня образовался запас в двадцать пар носков, которые я раздаривал своим товарищам.
Председательствующий: Пеньковский, вы сейчас слышали показания свидетелей Русакова и Файнштейна. Они говорили, что у вас был узкий кругозор и узкие интересы. Вы не выходили из круга разговоров о "гастрономических интересах". Они оба показали, что вы не интересовались политикой. Согласны ли вы, что у вас были ограниченные духовные интересы?
Пеньковский: Когда мы встречались с Файнштейном и другими, то ставили перед собой задачу просто отдохнуть. Файнштейн говорил: "Дайте больше черёмухи, ребята, тогда мы и отдохнём от всех проблем". У нас действительно были разговоры о женщинах и разговоры "гастрономического характера". Об этом Файнштейн и Русаков рассказали все подробно. Эти люди правильно, очевидно, сделали вывод, что я избегал политических разговоров. Но я говорю, что не я их избегал, а все мы разговаривали совершенно на отвлечённые темы. Мы бы могли говорить и о германской проблеме, и по другим вопросам, но мы хотели только отдохнуть и говорили о всяких пустяках.
Председательствующий: Подсудимый Винн, у вас есть вопросы к свидетелю Файнштейну?
Винн: Нет, сэр.
Председательствующий: Товарищ адвокат Апраксин, у вас был вопрос к подсудимому Пеньковскому, прошу задать.
Адвокат Апраксин: Да. Подсудимый Пеньковский, вы в первый и второй день процесса говорили о своих собутыльниках. Кто они?
Пеньковский: Может быть, я грубо выразился, что они собутыльники, но это Файнштейн, Русаков и некоторые другие, которые на предварительном следствии показывали, что мы часто встречались, выпивали.
...
Степанов отправился на кухоньку включить плитку: можно сделать яичницу с плавленным сыром - поужинать, не выходя из номера.
- Митя, знаешь, у кого я только что был?!
- Откуда же мне…
- У Сименона, представь себе! И он прекрасно помнит тысяча девятьсот десятый год, когда к Земле приблизилась моя комета Галлея.
***
«Тихие» американцы
Составители А. Фабанов, Р. Сергеев
(Москва, Издательство политической литературы, 1987)
Г. Боровик из СЛОВА К ЧИТАТЕЛЯМ
Книга, которую вы открыли и собираетесь прочесть, строго документальна и поэтому особенно убедительна. Речь в ней идет об акциях ЦРУ против нашей страны. Здесь и идеологические диверсии, и подлог, и обман, и спекуляция, и шантаж, и оскорбление человеческого достоинства, и террор. А ведь в книге рассказано далеко не обо всем, чем занималось ЦРУ. Да и после того как сборник был сложен, ЦРУ совершило не одну неприглядную акцию против нас, и всякий раз его ловили за руку. Достаточно вспомнить хотя бы бандитское похищение советского дипломата В. Юрченко в Риме. Или провокацию против советского учёного, сотрудника секретариата ООН Захарова, или сокращение числа сотрудников советской миссии при ООН под предлогом того, что они якобы занимаются «шпионажем», и сокращение под тем же предлогом сотрудников Посольства СССР в Вашингтоне и Генерального консульства в Сан-Франциско.
...
Авторы сборника — советские журналисты — не стремятся привлечь читателей замысловатым сюжетом. Они предпочитают сдержанную, почти протокольную запись фактов. Все эти материалы, собранные вместе, объединены одной темой — в них рассказывается о действиях ЦРУ против СССР с помощью дипломатов.
Прочитав сборник, я начал размышлять: какими же словами предварить то, что вы сейчас прочтете. Метать громы и молнии в адрес ЦРУ — занятие бесперспективное. Рассказывать о том, что ЦРУ — учреждение, мягко говоря, «малопочтенное», думаю, тоже излишне. Взывать к совести его руководителей — значит не уважать себя и не ценить свое время.
Но, может быть, моим читателям будет интересен рассказ о той стороне антисоветской деятельности ЦРУ, которая менее других нашла отражение в этой книге. Я имею в виду пропаганду, психологическую войну, обработку мозгов. Мне приходилось наблюдать это в годы корреспондентской работы в США и во время поездок во многие страны мира, где так или иначе чувствовались щупальца этого вездесущего американского спрута.
...
ЦРУ было создано 40 лет назад — в 1947 году. До этого функции разведки выполняли специальные подразделения американской армии, ФБР, государственного департамента. Но к 1947 году было решено, что этих служб недостаточно, и декретом президента Трумэна было создано учреждение, в обязанности которого вменялась борьба против коммунистических идей, против их распространения в мире и ведение антисоветской и антикоммунистической подрывной деятельности. Учреждение получило название, которое теперь печально известно всему миру: Центральное разведывательное управление Соединённых Штатов Америки.
Наш мир сложен. И, наверное, не найдётся сегодня человека, который взялся бы отрицать право любого государства, заботящегося о своей безопасности, иметь разведывательные органы.
Но одно дело, когда мы говорим о разведке как об учреждении, занимающемся сбором информации для обеспечения спокойствия своего народа, и совсем другое, если разведывательные органы превращаются в инструмент насилия, провокаций, террора, подрывных операций и т. д.
Именно таким инструментом является Центральное разведывательное управление США.
Аллен Даллес, один из создателей ЦРУ, возглавлявший его много лет, говорил, что ЦРУ обычной разведкой, то есть сбором информации, должно заниматься только на 10 процентов, а на 90 процентов — тайной подрывной работой. Такова суть деятельности ЦРУ и сегодня. Книга, которую вы держите в руках, убеждает в этом.
Организованный в 1947 году одновременно с Центральным разведывательным управлением Совет национальной безопасности (которому впрямую подчинялось ЦРУ), принял тогда же директиву № 20/1. В ней говорилось: «Правительство вынуждено в интересах развернувшейся ныне политической войны уже теперь, в мирное время, наметить более определенные и боевые цели в отношении России, чем цели, определенные против Германии и Японии до начала военных действий с ними.
В отношении России у нас две основные задачи:
а) свести к минимуму мощь Москвы и ее влияние в мире;
б) добиться коренных изменений в теории и практике внешней политики, которой придерживается правительство, стоящее у власти в России».
...
Но кроме задачи заниматься террором, вербовкой, шантажом, подрывными действиями, дискредитацией честных людей и великих идей у ЦРУ есть и еще одно очень обширное поле деятельности: психологическая обработка общества. И ведется она не только против советского народа, но и против народов других стран, включая народ США.
...
В каждый период истории, когда авторитет нашей страны особенно резко возрастал, реакционные круги США, связанные с военно-промышленным комплексом и его наиболее действенным инструментом — ЦРУ, усиливали кампанию антисоветизма. Так было и во всякий момент, когда улучшались советско-американские отношения или намечалась их нормализация.
Так было сразу после второй мировой войны, так было во время разрядки 70-х годов. Так было после подписания в 1979 году между нашими странами договора ОСВ-2. Так было перед женевской встречей в верхах в ноябре 1985 года и особенно после неё (и после встречи в Рейкьявике).
...
Именно после Женевы, например, одна из основных американских телевизионных компаний Эй-би-си приняла решение приступить к съемке 12-серийного «художественного» фильма под названием «Америка». В этом сериале, основанном на бредовом романе некоего Дональда Рая «Топика, штат Канзас… СССР», повествуется об Америке на десятый год после того, как ее… «оккупировали советские войска». Антисоветских фильмов в США производилось и производится очень много. Но стимулятора шизофрении такого масштаба (съемки потребовали более 30 миллионов долларов) на американском телевидении, пожалуй, еще не изготавливалось.
Примечательно, что по каналам той самой телевизионной компании Эй-би-си, которая снимала «Америку», несколько лет назад демонстрировался антивоенный фильм «На следующий день».
В чём тут дело и какое отношение ко всему этому имеет ЦРУ?
Самое прямое.
С тех пор, как Эй-би-си сняла и показала нашумевший антивоенный фильм «На следующий день», в жизни этой компании произошло немало событий. И дело не только в том, что крайне правые круги США обвиняли ее в «красной пропаганде», но и в том, что за это время сменился хозяин Эй-би-си. Ее купил гигантский концерн «Кэпитл ситиз», основателем и одним из крупнейших акционеров которого является человек по имени Уильям Кэйси. То есть не кто иной, как бывший директор Центрального разведывательного управления.
Шеф ЦРУ, оказавшись причастным к руководству новым конгломератом «Эй-би-си Кэпитл ситиз комьюникейшнз инкорпорейтед», активно способствовал тому, чтобы марафонский антисоветский сериал «Америка» мог выйти на экраны телевидения и по возможности подорвать популярность советских мирных инициатив, выдвинутых перед Женевой и после нее, помешать укреплению «духа Женевы».
...
КОНТРРАЗВЕДКА
По информации перебежчика, крота в советских спецслужбах Олега Гордиевского, «за всеми английскими дипломатами и англичанами, жившими в Москве, было установлено наблюдение». О том, что супруги Чизхолм занимаются в Москве не только дипломатической деятельностью, КГБ предупредил Джордж Блейк, который долго работал на советскую разведку внутри МИ-6. Первый контакт, однако, был удачным: Пеньковский, проходя в первых числах сентября мимо гуляющей по Цветному бульвару с детской коляской Чизхолм, незаметно передал маленькую коробку конфет, внутри которой было 22 микроплёнки. Более трёх месяцев Пеньковскому удавалось оставаться незамеченным. Под подозрение КГБ он попал 30—31 декабря 1961 года. Оперативниками было зафиксировано как бы случайное краткое пересечение Пеньковского с Анной Чизхолм в подъезде дома по Малому Сухаревскому переулку, 11, что вызвало подозрение. Как выяснилось из дальнейших наблюдений, посредством «моментальных встреч» Пеньковский через англичанку еженедельно передавал разведывательную информацию на Запад. В том числе — ведомственный журнал «Военная мысль», который за рубежом называли «сверхсекретным», хотя в действительности он имел гриф «Для служебного пользования». Часть пересылаемых материалов Пеньковский копировал, принося их домой из спецбиблиотек ГРУ, Главного Ракетно-Артиллерийского Управления Генштаба Вооружённых Сил СССР. После того, как контакты Пеньковского с Чизхолм были отслежены, за границу его уже не выпускали, однако в июне 1962 года при встрече с прибывшим в Москву связником, британским предпринимателем и разведчиком Гревиллом Винном, Пеньковский смог передать ему, что чувствует за собой слежку.
В течение 1962 года, будучи уже под наблюдением оперативников, Пеньковский, помимо общения с Винном, провёл в Москве ещё не менее шести встреч с иностранными разведчиками. Шпион под видом сотрудника ГКНТ посетил иностранцев в их гостиничных номерах, побывал в американском и английском посольствах, однажды нанёс визит в квартиру западного дипломата. Всё это время Пеньковский закладывал информацию в тайники, часть из них находилась в подъездах жилых домов в районе Цветного бульвара, Пушкинской улицы и Арбата, а один тайник был замаскирован в надгробии поэта Есенина на Ваганьковском кладбище. За 1962 год Пеньковский переправил англичанам и американцам около 30 микроплёнок с засекреченной документацией. Все эти месяцы за Пеньковским следили чекисты, однако не брали его с поличным, пытаясь выявить все связи агента — предполагалось, что в Москве оперирует целая шпионская сеть.
Пеньковский жил в доме 36 по Космодамианской набережной (тогда — наб. Максима Горького), вместе с женой, двумя дочерьми и своей матерью. Для того, чтобы получить точные и убедительные доказательства шпионской деятельности Пеньковского, КГБ осуществил беспрецедентную в практике спецслужб техническую операцию: по дну Москвы-реки к чердаку в доме напротив, на Гончарной набережной, был протянут кабель, управляющий кинокамерой в ящике для цветочной рассады, находившемся на балконе этажом выше квартиры Пеньковского. С помощью кинокамеры была произведена съёмка агента в момент, когда он переснимал на подоконнике секретные документы. Фотография Пеньковского, сделанная КГБ посредством этой технологии, рассекречена 40 лет спустя и показана в документальном фильме.
Осенью 1962 года по плану командировок в ГКНТ Пеньковский, вошедший в азарт и продолжавший шпионские вылазки в Москве, должен был вылететь в США, откуда он планировал уже не возвращаться. Однако КГБ подстроил оказию, вследствие которой Пеньковский получил лёгкую инфекцию органов чувств и оказался на некоторое время в госпитале, из-за чего загранкомандировка сорвалась как бы сама собой. В это время оперативники негласно проникли в квартиру Пеньковского и провели в ней обыск, обнаружили тайник с секретными материалами, готовыми к передаче на Запад, портативной съёмочно-копировальной техникой, шифроблокнотами и средствами конспиративной связи. Расследованием дела Пеньковского и задержанием Пеньковского руководил первый заместитель председателя КГБ, генерал-полковник Пётр Ивашутин.
Арест, суд и последствия
Пеньковский был арестован 22 октября 1962 года по дороге на работу и сразу доставлен в здание КГБ на Лубянку. В первые же четыре дня допросов Пеньковский признал многочисленные факты сотрудничества с иностранными разведками, выразил раскаяние в совершённом, предложил свои услуги в качестве двойного агента и просил о помощи и доверии в надежде, что его признание и откровенность будут приняты во внимание, и он получит шанс реабилитироваться «ценой огромнейшей пользы, которую я сейчас ещё имею возможность принести». Спустя 10 дней после поимки Пеньковского в Будапеште сотрудниками венгерских и советских спецслужб был схвачен и доставлен самолётом в Москву связник Пеньковского Гревилл Винн.
Военная коллегия Верховного Суда СССР рассмотрела дело Пеньковского и Винна в открытом судебном заседании с 7 по 11 мая 1963 года. В ходе судебного процесса Пеньковский был представлен как полковник запаса Советской армии, сотрудник ГКНТ, был одет в строгий деловой костюм и при галстуке; его принадлежность к ГРУ не раскрывалась (о ней стало известно только 30 лет спустя, в 1990-е годы). Процесс имел все признаки показательного. В зале по спецпропускам присутствовало около 300 «представителей общественности», иностранные наблюдатели не допускались, в советских газетах печатались стенограммы слушаний (изданные затем книгой 100-тысячным тиражом), о процессе отснята богатая кинохроника.
Телевизионная съёмка на суде велась с элементами кинематографических приёмов: отточенные диалоги прокурора и подсудимого, нарочито литературная речь и актёрская дикция Пеньковского, напоминающие радиоспектакль, показ лица и мимики осуждённого крупным планом в момент оглашения приговора, в чём историк Алексей Кузнецов усматривал элементы режиссёрского участия. Манеру поведения Пеньковского наблюдавший за процессом председатель Верховного суда СССР А. Ф. Горкин назвал «наглой, надменной и самоуверенной». Высказывалось предположение, что столь раскрепощённо Пеньковский, обвиняемый по расстрельной статье, вёл себя на процессе потому, что ему накануне начала суда пообещали сохранить жизнь. Сам Пеньковский надеялся, по предположению Горкина, что ему дадут 10 лет лагерей, а американские спецслужбы смогут договориться с советскими об обмене ценного агента, и он снова окажется на свободе.
Председательствовал на публичном процессе генерал-лейтенант юстиции Борисоглебский, народные заседатели – генералы Марасанов и Цыганков, обвинение поддерживал главный военный прокурор, генерал-лейтенант юстиции А. Г. Горный, защищали Пеньковского известные московские адвокаты Апраксин и Боровик. Большинство заседаний суда были открытыми, однако некоторые заседания состоялись в закрытом режиме, и протоколы их засекречены до настоящего времени. В приговоре суд установил, что за 18 месяцев работы на разведку США и Великобритании Пеньковский передал на Запад более 5000 секретных документов, касавшихся ракетного вооружения СССР и военной стратегии, личные данные о более чем 600 советских разведчиках ГРУ и КГБ, сведения о позиционных районах расположения советских межконтинентальных баллистических ракет, данные о научных разработках советского военно-промышленного комплекса. В ходе суда Пеньковский признал свою вину, в последнем слове просил о снисхождении.
11 мая 1963 года Военной коллегией Верховного суда СССР О. В. Пеньковский признан виновным в измене Родине и приговорён к расстрелу. Смертный приговор был шоком для Пеньковского, по словам очевидца последних минут процесса, осуждённый «закрыл лицо руками и долго их не опускал». Апелляция Пеньковского была немедленно отклонена Президиумом Верховного Совета СССР. Приговор приведён в исполнение 16 мая в 16 часов 17 минут, о чём 17 мая опубликовано сообщение ТАСС в советских СМИ; оригинал рукописного акта об исполнении приговора, подписанный главным военным прокурором Горным, начальником Бутырской тюрьмы, исполнителем, врачом и другими лицами, опубликован в 2015 году.
Гревилл Винн признан виновным в шпионаже и приговорён к восьми годам лишения свободы: трём годам тюрьмы и пяти годам лагерей. В апреле 1964 года Винн был обменян на советского разведчика Конона Молодого, отбывавшего в английской тюрьме 20-летний срок за шпионаж. Супруги Чизхолм, обладавшие дипломатической неприкосновенностью, а также ещё ряд британских и американских дипломатов, замешанных в деле, были высланы из СССР.
Историки отмечали, что Военная коллегия Верховного суда СССР полностью проигнорировала обстоятельства, смягчающие вину Пеньковского, а именно: его боевой путь в период Великой Отечественной войны, отмеченный ранениями и орденами (включая два ордена Красного Знамени, орден Красной Звезды), другие правительственные награды, деятельное раскаяние и активное сотрудничество со следствием, помощь в разоблачении агентов иностранных разведок, представленные положительные характеристики с места службы, наличие на иждивении двух несовершеннолетних детей, включая годовалую дочь.
История с Пеньковским явилась поводом для снятия с должности, понижения в звании до генерал-майора и лишения звания Героя Советского Союза начальника ГРУ, генерала армии Ивана Серова, — его начальственный пост в ГРУ 18 марта 1963 года занял руководитель следственной группы по делу Пеньковского, первый заместитель председателя КГБ Пётр Ивашутин. Был понижен в офицерском звании и лишён звания Героя Советского Союза главный маршал артиллерии Сергей Варенцов. Жёсткие дисциплинарные меры к военачальникам были приняты, несмотря на то, что в качестве обвиняемых они не привлекались, лишь Варенцов проходил в качестве свидетеля, при этом суд не установил, что Пеньковский добыл какие-либо секретные сведения от Серова и Варенцова. Кто именно предоставил Пеньковскому сведения, составляющие военную и государственную тайну, да ещё в колоссальном объёме и в детальных подробностях, в суде так и осталось невыясненным или неопубликованным. Никто из советских граждан, помимо самого Пеньковского, по его делу в качестве соучастников привлечён к уголовной ответственности не был. Экспертами высказывались сомнения, что по уровню своей должности заместителя начальника управления в ГКНТ Пеньковский мог обладать столь секретной информацией или самостоятельно, без помощи высокопоставленных и влиятельных лиц, её раздобыть.
Оценки
С апреля 1961-го по август 1962 года Пеньковский передал в МИ-6 более пяти тысяч снимков секретных материалов, сделанных камерой Minox, предоставленной ему британской спецслужбой. Материалы Пеньковского разбирали 20 американских и 10 британских аналитиков разведслужб, а для разбора 120 часов его личных докладов потребовалось 30 переводчиков, результатом этого разбора стали 1200 страниц текста.
Информация о Пеньковском, его работе в ГРУ и сотрудничестве со спецслужбами США и Великобритании до сего дня классифицируется как секретная, поэтому большая часть оценок строится на косвенных фактах, официальной информации, распространённой в своё время СССР, Великобританией и США, и на опубликованных в США в 1965 году автобиографических заметках самого Пеньковского (авторство часто оспаривается).
По официальной версии, распространённой средствами массовой информации СССР после проведения открытого судебного процесса в Москве, сотрудничество с западными спецслужбами Пеньковский начал в 1958 году. Значительных секретов, не известных американцам ранее из собственных разведданных, на Запад не передал, и его деятельность не привела к серьёзным последствиям. Многие обзорно-аналитические суждения, которые нелегально пересылал на Запад Пеньковский, носили политологический характер, присущий газетно-журнальной публицистике.
По другим данным материалы Пеньковского сыграли решающую роль в мирном разрешении Карибского кризиса. Президент Кеннеди получил полную информацию о ситуации, основанную на разведданных Пеньковского о технических характеристиках советских ракет, их дальности и мощности боеголовок, а также о том, сколько времени занимает приведение их в боевую готовность после переброски на стартовую позицию. Эта информация убедила Кеннеди, что ему не нужно отдавать приказ о немедленном нанесении авиаударов для уничтожения стартовых позиций ракет, что открыло возможность для переговоров с Хрущёвым.
По версии западных аналитиков, Пеньковский был высокоэрудированным человеком и грамотным офицером разведки. Сотрудничество со спецслужбами США и Великобритании начал в 1961 году. Объёмы и важность переданных им материалов не имели аналогов за всю предыдущую историю разведывательной деятельности Запада против СССР. Именно Пеньковский информировал американцев, что в Карибском кризисе СССР будет делать ставку не на межконтинентальные баллистические ракеты, а на баллистические ракеты средней дальности Р-12, которые американские самолёты-разведчики потом и обнаружили на Кубе. Пеньковский предоставил точную информацию о военных планах и вероятной стратегии СССР в назревающем конфликте, включая возможный сокрушительный удар по Западному Берлину в качестве возмездия за американское вторжение на Кубу.
Согласно западным источникам, Пеньковский первым заблаговременно информировал США и Великобританию о сооружении Берлинской стены, однако по независящим от агента причинам информация дошла уже после того, как Берлин 13 августа 1961 года был разделён на две части. Пеньковский заранее сообщил на Запад о намеченном на 1 сентября 1961 года начале новой серии ядерных испытаний на Семипалатинском полигоне — после почти трёхлетнего перерыва и вопреки неоднократным обещаниям советского правительства не возобновлять их. В качестве одной из основных возможных причин провала Пеньковского западными аналитиками принято называть информацию, переданную разведывательным службам СССР сотрудником Центра национальной безопасности США Джеком Данлепом (Jack Dunlap).
Профессор Кембриджского университета Кристофер Эндрю, известный историк британской разведки, указывает Пеньковского «самым крупным агентом британской разведки в рядах советских спецслужб», а вторым после него — бежавшего из СССР шпиона Олега Гордиевского.
Перебежчик Олег Гордиевский так описывал роль Пеньковского в событиях начала 1960-х: «Это был единственный серьёзный источник в Советском Союзе у Запада, который рассказал всю подноготную ракетного кризиса на Кубе в 1962 году и берлинского кризиса 1961 года… Он назвал точные цифры — какого типа ракеты, сколько ядерных боеголовок, сколько их размещено на Кубе, на что готов Хрущёв, куда ведёт хрущёвский авантюризм… Фактически, в двух ситуациях, по крайней мере, он помог избежать конфронтации. А конфронтация в те годы была бы ядерная, потому что пока Пеньковский не сообщил все точные данные о советских возможностях, американцы сильно их переоценивали, хотя действительно были очень мощные ракеты советские, они бы сильно поразили Соединённые Штаты и, наверное, уничтожили бы полностью Британию, но Советский Союз не выиграл бы ядерную войну, в конце 70-х он мог бы выиграть, но в те годы он не мог выиграть. Поэтому Кеннеди чувствовал за собой силу, и он настоял на своём, и в Германии, и на Кубе, в Карибском бассейне, и выиграл».
Утверждения Гордиевского вызвали скептическое отношение других экспертов. Поскольку впервые о шпионской деятельности Пеньковского советским спецслужбам стало известно в декабре 1961 года, и за ним сразу было установлено наружное наблюдение, о чём доложено высшему государственному и военно-политическому руководству СССР, то его связи в этот период были резко ограничены, выезд за границу был для Пеньковского закрыт, и в таких обстоятельствах никто с подозреваемым в шпионаже, хотя и находящимся на свободе высокопоставленным госчиновником, секретами не делился. Подготовка к отправке ракет на Кубу (операция «Анадырь») началась только в 1962 году, когда каждый шаг Пеньковского в Москве уже отслеживался. О том, сколько и каких ракет размещено на Кубе, каковы истинные планы Хрущёва, — Пеньковский никак не мог сообщить на Запад, поскольку на момент доставки ракет находился в госпитале под плотным контролем оперативников, а после выписки вскоре был задержан. В действительности Карибский кризис, который достиг кульминации только за неделю до ареста Пеньковского (все 40 ракет на Кубу доставили к 14 октября 1962 года), был разрешён СССР и США к началу 1963 года на компромиссной основе и за счёт взаимных уступок — СССР вернул ракеты с Кубы, США взамен отказались от вторжения на Кубу, прекратили военно-морскую блокаду Кубы и убрали ракеты из Турции.
Не существует документальных поимённых подтверждений, что кто-либо из резидентов и военных разведчиков ГРУ пострадал за рубежом на основании информации Пеньковского, был задержан или выслан из страны пребывания. Единственный разведчик ГРУ, который упоминался в данном контексте — помощник военно-морского атташе СССР в Великобритании Евгений Иванов, однако он успешно завершил свою операцию в Лондоне, имевшую целью отставку премьера Макмиллана, и был отозван на родину 22 января 1963 года не по вине Пеньковского, а в связи с Делом Профьюмо[. Согласно публиковавшимся оценкам документы, которые Пеньковский мог выносить со службы для копирования дома, материалы из спецбиблиотек ГРУ и Главного Ракетно-Артиллерийского Управления Генштаба, ведомственные журналы для служебного пользования «Военная мысль», «Артиллерийский сборник», «Военный вестник» — в действительности не имели высокого статуса секретности, а допуск к ним Пеньковский получил на основании того, что пытался писать научные работы. Филипп Найтли в книге «Шпионы XX века» отмечал: «Хотя в ходе операции каждый клочок информации жадно подхватывался западными разведслужбами и тщательно изучался, в ретроспективе они не могут привести ни одного примера полученной от Пеньковского информации, имевшей серьёзное военное значение».
По мнению ветерана советской разведки А. Б. Максимова, опирающегося на найденные в 2012 году при детективных обстоятельствах дневники начальника ГРУ генерала армии Ивана Серова (подлинность их оспаривается), Пеньковский мог быть агентом КГБ СССР, «героическим разведчиком, который только изображал предателя», а на самом деле вёл тонкую игру в интересах СССР, при этом советские спецслужбы переиграли американские и британские, умело сплавляя им дезинформацию. В частности, о том, что советские межконтинентальные баллистические ракеты (МБР) будто бы имеют важный недостаток — неточную систему прицеливания, и поэтому их невозможно использовать в качестве средства поражения пусковых шахт американских ракет. Американцам внушалось, что платформа разведения советских МБР доставляет четырёхтонные боевые блоки не на расстояние 11—13 тысяч км (как на самом деле), а меньше, то есть до политических центров на восточном побережье США ракеты не дотягивают; вероятный противник был уведён в сторону от факта того, что одного изделия, содержащего 10 боеголовок МБР мощностью около 500 килотонн, хватало, чтобы смести крупные штаты, такие как Техас, Калифорния или Аляска. Все эти факты, секретные на момент процесса над Пеньковским, стали точно известны в США лишь в 1968 году. Данная информация является спорной, так как в отмеченный период СССР располагал только МБР с моноблочными боевыми частями типов Р-7 и Р-16; МБР с РГЧ ИН появились на вооружении намного позже ареста Пеньковского.
Сторонником «игровой» версии является также Александр Хинштейн. Согласно данной теории, Пеньковский не был расстрелян, остался жив и коротал дни с изменённой внешностью и фамилией. Объективных фактических подтверждений эта конспирологическая теория не имеет, что признавали Максимов и Хинштейн. О том, что в 1960-е годы получить какую-либо оперативную информацию о деле Пеньковского, за исключением официально опубликованной, было невозможно даже для сотрудников спецслужб, упоминал адъютант-порученец руководителя следственной группы П. И. Ивашутина полковник Игорь Попов. Многие тайны процесса унёс с собой в могилу председатель Военной коллегии Верховного суда СССР генерал-лейтенант юстиции Виктор Борисоглебский (1913—1964), скончавшийся менее чем через год после процесса при неясных обстоятельствах в возрасте 50 лет.
Существует также версия, согласно которой «дело Пеньковского» было инспирировано и раздуто с целью устранения от руководства ГРУ ближайшего сподвижника Хрущёва генерала армии Ивана Серова (произошло в феврале-марте 1963 года), а затем низложения и самого главы советского государства Никиты Хрущёва (произошло в октябре 1964 года).
Личные качества и мотивы
Мотивы шпионской деятельности Пеньковского подверглись углублённому анализу как в ходе следствия и суда, так и в более поздних отечественных и зарубежных исследованиях — поскольку в СССР начала 1960-х годов Пеньковский по внешним признакам был весьма благополучным и даже привилегированным человеком. Он имел престижную работу сразу в двух ведомствах и высокую зарплату по каждому из них, трёхкомнатную квартиру в центре Москвы, звание полковника-орденоносца, регулярно выезжал в служебные командировки в капиталистические страны, что было редкостью по тем временам даже для высокопоставленных военных и государственных деятелей. Благополучно складывалась и его личная жизнь: по свидетельствам, несмотря на эпизодические «мужские приключения», Пеньковский был привязан к семье — жене и дочерям.
По материалам следствия и суда (которым, согласно оценке современных исследователей, присущ пропагандистский налёт) Пеньковский был человеком крайне низкого морального уровня, весьма недалёким, карьеристом и приспособленцем, любителем «красивой жизни» и ловеласом (упоминалось о его встрече в Лондоне с проституткой), склонным к застольям и выпивке, корыстным и с ограниченными интересами, мечтавшим разбогатеть и сбежать на Запад — всё это в совокупности и послужило причиной его измены. На высокий интеллект Пеньковского, сочетающийся с нравственной нечистоплотностью, указывал военный историк, доктор юридических наук Владимир Галицкий. Филипп Найтли выделял широту спектра военно-технических знаний Пеньковского, прежде всего в ракетной области, и простоту его доступа к секретным документам. Отмечалась исключительная память Пеньковского, позволявшая ему с одного беглого прочтения запоминать содержание секретных документов с находящимися в них цифрами и фактами. В ходе суда, отвечая на вопрос своего адвоката К. Н. Апраксина, Пеньковский подчеркнул, что у него никогда не было идейных разногласий с советской властью.
По версии, циркулирующей на Западе, мотивы Пеньковского были бескорыстными, он осознавал опасность, грозящую человечеству от «авантюрной внешней политики СССР», и мечтал «спасти мир от ядерной катастрофы», ради чего и пошёл на сотрудничество с западными спецслужбами. В числе мотивов Пеньковского упоминалось опасение разоблачения его отца, служившего в Белой армии в годы Гражданской войны в России. В ходе суда установлено, что Пеньковский за весь период шпионской деятельности однажды и неожиданно для себя в Москве получил от западных разведчиков вознаграждение в 3000 рублей, из них, по словам Пеньковского, «купил на сумму 500—600 рублей различные подарки — серебряные чернильницы и т. д. — каждому из <западных> разведчиков, часть из этой суммы потратил на пребывание Гревилла Винна, а 2 тысячи рублей завернул и возвратил Винну для передачи разведчикам».
Глава Секретной разведывательной службы Великобритании Дик Уайт характеризовал Пеньковского как «невротика», способного на большие риски, и находящегося «немного не в себе» (на войне Пеньковский получил серьёзное ранение головы и челюсти) — при этом Уайт полагал, что сведения Пеньковского «наиболее ценные, из когда-либо полученных». Будущий глава МИ-6 Морис Олдфилд, в то время занимавшийся налаживанием сотрудничества между британской и американской разведками, нашёл Пеньковского человеком довольно поверхностным, заворожённым званиями, титулами, красивыми и дорогими вещами, однако при этом искренним и не обманывающим своих новых хозяев. Член команды президента США Кеннеди Гарри Шерголд оценил Пеньковского как человека неуравновешенного и весьма тщеславного.
Руководитель контрразведывательных операций ЦРУ Джеймс Энглтон был уверен, что Пеньковский — внедрённый и очень опасный агент КГБ, способный создать у американцев ложное чувство неуязвимости, которое может «вдохновить на войну с Советами».
В ЦРУ требовали проверить Пеньковского на детекторе лжи, однако руководитель МИ-6 Дик Уайт отказался от этой идеи, предполагая, что проверка напугает Пеньковского и вызовет у него недоверие к западным партнёрам, вследствие чего он свернёт свою разведывательную деятельность.
По оценке историка спецслужб, писателя Николая Долгополова, Пеньковского погубили непомерные амбиции и неутолённое тщеславие — «он не был идиотом, он был заигравшимся человеком». Необузданные шпионские фантазии, обострённое честолюбие и недооценку его способностей на службе считал мотивом агента полковник Первого Главного управления (ПГУ) Виктор Черкашин, отмечавший у Пеньковского «сдвиги в психике». Поводом для таких предположений послужило пристрастие Пеньковского к фотографированию в кругу сотрудников западных спецслужб, позирование на фотосъёмке в мундирах полковников американской и британской разведок. Это костюмированное и саморазоблачающее скоморошничество вызвало язвительные вопросы на суде у главного военного прокурора Артёма Горного. Западные источники с иронией цитировали озвученное Пеньковским при вербовке намерение «стать солдатом королевы Елизаветы и президента Кеннеди».
В кинематографе
В 2020 году об истории сотрудничестве Пеньковского и Гревилла Винна был снят художественный фильм «Игры шпионов». Роль Пеньковского сыграл Мераб Нинидзе.
В 1963 году в СССР был снят фильм «Снова по чёрной тропе»;
«Пеньковский — агент трёх разведок». ЦОС ФСБ РФ, 1997 г.;
«Следствие ведёт КГБ. Чёрный крест Пеньковского». Документальный фильм.
Использован материал из Википедии
Под дипломатической „крышей"
В. Евгеньев
С ПОЛИЧНЫМ
22 октября 1962 года в Москве органами государственной безопасности СССР был арестован агент английской и американской разведок Пеньковский, бывший сотрудник Государственного комитета СССР по науке и технике. 2 ноября 1962 года, в момент изъятия из тайника заложенного этим шпионом контейнера, был захвачен с поличным, а позже выдворен из СССР американский разведчик, сотрудник посольства США в Москве Джэкоб. В тот же день был задержан и арестован британский подданный коммерсант Гревилл Винн, агент английской разведки, осуществлявший по ее заданию связь с Пеньковским. Закономерный и бесславный конец ожидал предателя — он понес заслуженное наказание. Разоблачение Пеньковского вылилось вместе с тем в крупный провал империалистических разведок. Помимо Гревилла Винна и Ричарда Джэкоба еще 11 английских и американских разведчиков, работавших в посольствах Англии и США в Москве, были объявлены персона нон грата и выдворены из Советского Союза как лица, причастные к шпионской деятельности Пеньковского.
Публикуемая статья В. Евгеньева возвращает нас к событиям того времени, наглядно показывая изощренные методы иностранных спецслужб, для которых Пеньковский был лишь пешкой в их шпионской подрывной работе против СССР, в их расчетах прорваться к государственным и военным секретам нашей страны.
Прохладный осенний день ноября. Вдоль широкого Кутузовского проспекта нескончаемым потоком несутся автомобили, спешат прохожие, предупредительно обегая горделиво медлительных мам с белоснежными детскими колясками… И только несколько человек, словно зацепившиеся за кромки берега льдинки, стоят возле автобусной остановки.
Обыкновенная остановка. На осветительном столбе вывеска: «Завод имени Бадаева». Непонятно, почему этот совсем обычный столб с едва видным поистершимся номером 35 так заинтересовал мужчину в спортивной куртке с непокрытой головой. Он быстро склонился перед металлической трубой, что-то рассматривая. Отошел, вновь вернулся к столбу… Подъехал автобус, затем троллейбус, но мужчина, не обращая на них внимания, косым взглядом ощупывал и ощупывал шершавый, окрашенный серой краской металл. Затем он не спеша перешел через улицу, сел в стоявший там автомобиль и, резко развернув машину в неположенном месте, помчался вниз, к Москве-реке. Кто этот таинственный незнакомец? Помощник военно-воздушного атташе посольства США в Москве мистер Дэвисон. Он нашел на осветительном столбе едва заметную круглую метку, сделанную углем на уровне опущенной руки взрослого человека. И поспешил затем прямо на Садовую, к зданию американского посольства.
В три часа дня из посольства США выехала машина еще с двумя джентльменами. Она остановилась в проезде Художественного театра. Вышедшие из нее джентльмены зашли в книжный магазин. Неизвестно, о чем они беседовали, но через несколько минут один из них — мистер Джэрман, второй секретарь посольства США, — остался один. Трясущимися руками он перелистывал какой-то каталог, хотя беспокойные глаза его глядели куда-то за окно. Второй джентльмен — мистер Ричард Карл Джэкоб, секретарь-архивариус того же посольства — вышел и, повернув за угол, шмыгнул на Пушкинскую улицу. Пройдя несколько шагов, он скрылся в подъезде дома № 5/6.
Не будем закрывать занавеса за таинственно исчезнувшим архивариусом и последуем за ним. Юный Ричард опасливо глянул на дверь, потом на лестницу и юркнул в угол. Поставив ногу на батарею парового отопления, он с минуту ощупывал пальцами узелок завязанного шнурка, воровски оглядываясь то на дверь, то на лестницу. И вдруг, решившись, опустил руку за батарею и что-то сорвал с железного костыля…
То, что случилось дальше, не было запланировано ни мистером Джэкобом, ни мистером Джэрманом, ни мистером Дэвисоном, ни другими мистерами, по инструкциям которых они действовали. Просто на сцене появились новые лица, действовавшие столь быстро, что Ричард Джэкоб не успел улизнуть. Американский разведчик был захвачен советскими чекистами с поличным: с изъятой из тайника завернутой в бумажку и перевязанной проволокой спичечной коробкой с заложенными в нее шпионскими материалами.
Незадачливый мистер Джэкоб — шпион с дипломатическим паспортом — по требованию Министерства иностранных дел СССР был выдворен за пределы Советского Союза. В ту пору его начальство из посольства, приняв позу оскорбленной невинности, выразило формальный протест по поводу якобы незаконного задержания рыскавшего по чужим подъездам «архивариуса». А представитель государственного департамента США поспешил выступить с заявлением, утверждая, что обвинение, выдвинутое против Джэкоба, якобы «полностью сфабриковано».
Зная по опыту, что, когда речь идёт о подобного рода делах, американское дипломатическое ведомство всегда начинает с отказа, а кончает конфузливыми признаниями, работники Комитета государственной безопасности заранее подготовили для него памятный сувенир: фотографию, на которой отлично видно, как «невинный архивариус» вытягивает из-за батареи шпионский материал. Но это не все.
Перед следователем сидит уже немолодой человек с округлым лицом и широким лбом, с опущенными пухлыми губами и потухшими глазами. А вот на фотографии совсем другой человек: гордая осанка, надменный взгляд холодных глаз. Его тогда звали Олегом Владимировичем Пеньковским, он занимал солидную должность в советском учреждении.
Теперь это бывший шпион по кличке «Алекс». Американская и английская разведки, завербовавшие «Алекса», уже вычеркнули его из своих списков, закрыли его банковские счета. Списали его со своего счета. Но откреститься от него им
не удалось. Неопровержимые улики раскрыли хитроумно разработанную механику связи заокеанских хозяев со шпионом. Не помогли ни тщательно продуманная тройная система страховки, ни сверхосторожность, ни все другие детали, гарантирующие безопасность. Вот о чем говорится в полученной Пеньковским инструкции об одном из способов передачи шпионских сведений.
Вечером, накануне выхода на тайник, шпион должен был приехать на Кутузовский проспект и найти возле автобусной остановки осветительный столб с цифрой 35. На столбе предписывалось сделать круглую метку углем.
На следующий день утром по пути на работу «Алекс» должен был заложить в указанный ему американской разведкой специальный тайник добытые шпионские данные. Затем, согласно инструкции, следовало позвонить по телефону помощнику военно-воздушного атташе при посольстве США уже знакомому нам мистеру Дэвисону. Услышав его ответ, «Алекс» молча кладет трубку, вновь набирает тот же номер и, снова услышав «Дэвисон», опускает рычаг телефона. Точно так же дважды он звонит, не отвечая на отклик, — по телефону атташе посольства США Монтгомери. Такая процедура означала, что материал в тайник заложен, за ним можно выезжать.
Пеньковского предупредили, чтобы до 23 часов он не появлялся в районе тайника. О выемке шпионских материалов ему сообщалось условным сигналом: темным пятном у дверей рыбной секции одного из магазинов «Гастроном». В случаях каких-либо осложнений шпион должен был на известном читателю осветительном столбе начертить темный крест, а затем позвонить по одному разу Дэвисону и Монтгомери и оба раза вместо ответа трижды слегка подуть в трубку.
Неизвестно, успел ли Пеньковский «перекрестить» столб. Но на его шпионскую деятельность советской контрразведкой был поставлен крест.
Связь с английской и американской разведками он поддерживал не только через тайники, но и путем прямых встреч с приезжавшими в СССР под видом коммерсанта англичанином Винном, вторым секретарем американского посольства Карлсоном и некоторыми другими сотрудниками дипломатических служб США и Англии. Пеньковский использовал то обстоятельство, что по роду его работы ему приходилось выезжать за границу, а также присутствовать на приемах и встречах, организуемых иностранцами в Москве.
На квартире у Пеньковского были найдены кроме радиоаппаратуры три миниатюрных фотоаппарата «Минокс», шифроблокноты для расшифровки радиосообщений из разведцентра и зашифровки шпионской информации, средства тайнописи, подставные адреса за границей для связи с разведками, фальшивый паспорт.
В качестве одного из средств тайнописи шпиону передали специальную белую копировальную бумагу, внешне ничем не отличающуюся от обычной писчей.
Изготовленное с помощью такой копирки письмо с невидимым текстом подлежало проявлению в разведцентре.
Инструкции по сбору секретной информации о СССР по научно-техническим, политическим и военным вопросам передавались Пеньковскому английской и американской разведками в зашифрованном виде по радио. Указания о технике связи шпион получал в письменном виде. Процитируем одно из них полностью, сохраняя грамматику подлинника.
«…А. Радио-связь. Мы считаем, что этот способ имеет большие преимущества с точки зрения безопасности и надежности, и кроме того, вы уже имеете все средства при себе. Вам очень важно натренироваться, чтобы Вы могли узнавать и записывать цифры при передачи, а не записывать их сначала как точки и тире. Для этого нужно просто регулярно практиковаться. Болваны дают Вам возможность заниматься такой практикой. Списывая тот же болван несколько вечеров подряд, Вы можете сравнивать конечные результаты и таким образом проверять себя. Настоящие радиограммы будут всегда содержать важные для Вас известия и Вы должны предать все старания, чтобы записывать их правильно. Если это Вам не удастся с первого раза, попробуйте опять в следующую ночь. Пожалуйста сохраните копии болванов и настоящих радиограмм в течение будущих двух месяцев для показа нам, так как мы хотим быть уверены, что Вы усвоили это трудное дело. Следующая радиограмма будет начата группой 11037 на странице разшифровочной книжки. Как приложение к этому письму шлем Вам несколько измененный план радиоработы, который представит нам возможность быстро передавать Вам важные сообщения. Этот новый план вступит в силу только 1-го сентября, к этому числу степень Вашей подготовки должна быть достаточна. Вы спрашиваете почему мы перескочили со страницы 2 на страницу 4 шифровального блока: очевидно Вы не получили несколько сообщений для которых была употреблена страница 3. Текст этих сообщений больше не представляет значения, так как они относились к устройки встреч в США и к телефонным номерам связанных с этим.
Б. Тайники. Они будут основным способом для посылки сообщений и материалов Вами. Для оперативности этого способа нам необходимы описания тайников обещеные Вами. Вам придется в будущем находить и другие. При выборе тайников имейте в виду, что они должны находиться в местах нормально доступных иностранцам. Мы считаем, что будет лучше если мы будем заранее согласовать день и час в который Вы будете заряжать условленный тайник, чтобы мы могли его сразу же опустошить, не дожидаясь сигнала…»
Учителя Пеньковского не в ладах с русским языком. Так, болванки, т. е. тренировочные передачи для приема на слух и расшифровки, они называют… болванами. Сами того не замечая, иностранные разведчики выражаются многозначительно и самокритично: «Болваны дают вам возможность заниматься такой практикой». Они очень настаивают, чтобы «копии болванов» были сохранены. Мы идем им навстречу.
Можно представить, как, сбросив личину советского работника, Олег Владимирович Пеньковский запирал дверь своего кабинета и, открыв трепетной рукой сейф, торопливо щелкал серебристым фотоаппаратом «Минокс». Заикаясь от страха, подсчитывал про себя иудин доход: «Тридцать долларов… тридцать фунтов, тридцать долларов, тридцать фунтов…»
А потом, закрыв сейф, спрятав «Минокс», снова изображал ответственного работника, изворачивался, лгал всем и во всем. И с напряжением заглядывал в лица сослуживцев: не разгадали, не узнали?
Кому из прохожих приходило в голову, что рядом с ними в облике солидного служащего идет по улице затесавшийся в наши ряды злобный враг? Кто подумал, что этот дядя с гордо выпяченной грудью, трясясь мелкой дрожью, подкрадывается к тайнику, выбранному у людного места, «нормально доступного иностранцам», согласно предписанию безграмотной инструкции.
Дома он таится от собственной жены и детей, которые не подозревают о его предательстве, страшится выдать себя нечаянным словом во сне. В условный час берет портативный приемник и, прижав к уху крохотную слуховую трубку, ловит Франкфурт-на-Майне. Оттуда несутся точки и тире — «Алекс» заносит их на бумагу в виде палочек — коротких и длинных.
Он изучал не только азбуку Морзе, но и модные западные танцы. Закрывал глаза и уже видел себя в интимном сумраке ночного клуба в Нью-Йорке или Лондоне. А пока рассчитывал ходить неузнанным среди советских людей, торговать государственными тайнами оптом и в розницу, чтобы приблизить час своего перехода туда, в манивший его мир, где нет ни чести, ни родины, ни долга, ни совести, где все измеряется кошельком, количеством долларов или фунтов на текущем счету. Но простые советские люди, работавшие рядом с ним, помогли чекистам разоблачить предателя, поймать его с поличным.
…Вот он смотрит на следователя мутными глазами, виляет, пытается разжалобить запоздалыми, вынужденными признаниями. Как он дошел до предательства? Да это, видите ли, только от озлобления на то, что ему кто-то мешал делать карьеру, быстро подниматься по служебной лестнице. Он, видите ли, чуть ли не до самой минуты падения был всегда кристально чист и предан, а потом вдруг как-то так…
Лжет. Этот отщепенец давно потерял человеческий облик. Рано оставшись одна, без мужа, мать не покладая рук работала, чтобы поставить на ноги сына. А он рос черствым себялюбцем, нацеливаясь урвать от жизни побольше. Женился на дочери крупного работника, лебезил и заискивал перед ним. А когда тесть умер, даже не пришел на его похороны. Всегда поддерживал знакомства только с «нужными» людьми, щеголяя связями, которые он будто бы имел с высокопоставленными лицами. Однако не гнушался и директорами комиссионных, овощных и других магазинов. Привез из-за рубежа два чемодана патентованных медицинских средств и сувениров, чтобы услуживать всем тем, кто может пригодиться.
Он умело приспосабливался, ему подчас давались лестные характеристики за деловые качества, хотя многие и видели, что это карьерист по натуре, морально неустойчивый человек, тщеславный, болезненно самолюбивый. Указывали на его непомерную жажду к стяжательству, на жадность и скупость. Пеньковский был хорошо обеспечен Советским государством, имел сбережения, однако семье выдавал мелочь, считал каждый пятак, предпочитал ходить в магазин сам, чтобы «зря копейки не потерять». Не выдержав скряжничества сына, мать вынуждена была пойти на старости лет работать.
Любитель выпить, Пеньковский пакостничал в быту. Легко вступал в связи со случайными женщинами, кутил с сомнительными людьми, угодничал и в то же время обманывал. Обманывал всех — сослуживцев и домашних. Это был именно тот тип внутренне опустошенного человека, который не имеет за душой ничего святого. Его и нашли вербовщики продажных душ, нередко засылаемые под видом «дипломатов». Пеньковский предал не только Родину, но и собственных детей, готовясь бросить их и перебежать к врагам.
Они действовали осторожно, эти Карлсоны, джэрманы, джэкобы, дэвисоны и другие. Этому их учили, такая уж у них профессия. Но не помогла осторожность. Не помогли ни метки на столбах, ни тайники в подъездах, ни прочая техника, почерпнутая из 20-центовых детективных романов.
Тут можно было бы закончить эту не очень-то красивую историю провалившихся «рыцарей плаща и кинжала». Остается только еще раз открыть занавес и показать их всем честным людям.
Родней Карлсон. Выступал в качестве сотрудника посольства США. Это был его третий и последний приезд в нашу страну, которую впервые он посетил в 1958 году в качестве «туриста».
Гревилл Винн, британский подданный. Шпион, действовавший под личиной коммерсанта. Был арестован советскими органами госбезопасности и привлечён к уголовной ответственности.
Хью Монтгомери, 39 лет, атташе посольства США по должности, майор разведывательной службы по званию и старший офицер безопасности посольства по фактической работе.
Ричард Джэкоб, секретарь-архивариус по должности и, окончивший специальную школу, разведчик по профессии. Был выдворен из Советского Союза.
Алексис Дэвисон, военный врач по профессии, помощник военно-воздушного атташе США в Москве и разведчик по призванию. Его мать, Наталия Алексеевна Беклимишева, родилась в Москве в богатой семье, служила в царской армии, затем в колчаковской. В оккупированном в ту пору Владивостоке сошлась с богатым американцем. Так что легко понять, в какой среде был взлелеян мистер Дэвисон, свободно владеющий русским языком. Применяя его, он пользовался гостеприимством в советских медицинских кругах, где чистосердечно принимали его за подлинного коллегу-врача.
Роберт Джэрман выступал в роли второго секретаря посольства США в Москве. В Советском Союзе уже был в предварительной рекогносцировке в качестве «автотуриста». Накануне приезда на работу в посольство находился в Западной Германии, в городе Обер-Аммергау, где дислоцируется «Отделение Р» — специальная американская военная школа, в которой проходит подготовку большинство лиц, засылаемых на разведывательную работу в социалистические страны.
Список можно было бы продолжить. Можно было бы назвать и тех, кто в Соединенных Штатах готовит таких кандидатов на выдворение. Но стоит ли?