Что-то в ней было не так. Всё в ней было не так. Я встретил её под крупным дождём, она шла и не боялась молний. Смотрела мне прямо в глаза, будто всю жизнь, от рождения до нашей встречи шла ко мне под дождём.
Я её выбрал или она меня? Конечно, я. Я всегда выбирал своих женщин. И всегда они оказывались глупее, чем я ожидал. Мельче, пошлее, истеричнее... Но в ней что-то было не так. Может быть, эта гордая мальчуковая посадка головы? Когда она склонялась над книгой, казалось, весь мир склоняется и заглядывает ей через плечо. А когда поднимала на меня лицо, я терялся от обожания в её глазах.
Когда тебя безмерно, чрезмерно любят, это сперва смущает, после трогает, но вскоре начинает раздражать. И ты ищешь предлоги для неприязни: неухоженные руки, недосоленный суп, ошибки в речи... Какие у неё были руки? Я не помню. Но закрою глаза и чувствую каждый палец. Вот на этом шрамик через подушечку. Почему это важно для меня?
Всё в ней было не так. Хоть бы раз положила мне в тарелку мышьяк! Хоть бы раз изменила мне с грубым животным из спортклуба или смазливым газетчиком! О, как бы упоительно я ненавидел её! Когда моя жизнь превратилась в её жизнь?
Я очнулся, когда вокруг была чистота, созданная её руками. Каждый корешок книги стоял ровнёхонько, на кожаном диване лежали две мягкие подушки. Она принесла перо: пиши, любимый. И неслышно притворила за собой дверь. Я сидел за столом в белой выглаженной рубашке, гладко выбритый, абсолютно ни в чём не нуждающийся и абсолютно пустой изнутри.
Кто дал ей право присваивать меня? Кто дал ей право решать, что и как я должен делать? Я перевернул чернильницу и долго смотрел на капли, стекающие на ковер. А потом позвал её и ударил. Снова и снова я бил её по растерянным глазам, по чувственным губам. Сорвал с неё одежду и вылюбил со всей ненавистью. Лучше бы она умерла тогда. Да, это было бы самое лучшее.
Только не утренний кофе на столике у кровати. Только не белая рубашка на спинке стула. Они сговорились мучить меня. Все люди в этом проклятом городе, все псы, все птицы — они сговорились мучить меня. Я выгнал её из её же дома. Запер дверь и плакал, кричал, звал её любимой. И слышал, как с другой стороны двери беззвучно плачет она.
Что с ней не так? Я не верю ни в бога, ни в чёрта, но сейчас я впервые произнесу тебя с прописной буквы. Боже... (неужели это я говорю?) Господи, сохрани её. Я никого никогда так не любил, как её.
02.08.21