"Жизнь российская"
Житьё-бытьё наше
Книга первая
"Будни и праздники Василия Кулькова"
Жизнь, как она есть на самом деле
На берегу пустынных волн
Стоял он, дум великих полн,
И вдаль глядел. Пред ним широко
Река неслася; бедный чёлн
По ней стремился одиноко.
А. С. Пушкин «Медный всадник»
Часть третья
"Калейдоскоп событий"
Глава 1
"Вспоминая недавнее прошлое"
Да-с… совсем ещё недавно здесь был потоп настоящий
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается.
Русская пословица
Прошло какое-то время с того обрушившегося на чету Кульковых чудовищного ночного кошмара, с того беспредела вселенского и нечеловеческого, с того всемирного глобального затопления, после которого они с Тонечкой милой так сильно и здорово пострадали. И они сами, и их мебель кухонная. Чудо румынское. Стенка волшебная. Такая красивая… с шкапчиками удобными и вместительными, с дверцами резными, с ручками-висюльками, приятными на ощупь, и великолепной, глаз радующей и вселяющей надежду на всё дальнейшее хорошее, трёхцветной подсветкой за хрустальным резным стеклом.
А теперь на что она стала похожа? А??
Грех говорить на эту тему… Не хочешь, так скажешь…
На чудище-юдище от зловредной бабы Яги, а не на то чудо чудесное, чудо совершенное, чудо первоначальное европейское. Вот на что она теперь похожа, стеночка румынская, которая верой и правдой служила Тонечке и Васеньке.
Рожки да ножки от неё остались. Это ещё мягко сказано.
Были шкапчики… и нет их более. Вот как. Вот какая несуразица случилась.
В рухлядь она превратилась. В ничто. Да-да! В ничто! В ноль без палочки.
Товарный вид стенка потеряла вовсе. Лоск былой исчез. Блеск растаял.
Красота бывшая в чучело огородное превратилась от стеночки румынской.
Хоть сейчас выбрось, хоть потом. Хоть из окна садани…
Срам божий, а не стенка это теперь кухонная. Да-да! Именно так!
Такая вот канифоль приключилась у Кульковых. Спорить тут бесполезно.
Ничего волшебного от неё не осталось. Да уж. Всё коту под хвост.
Подсветку водой замкнуло. Амба той иллюминации. От лампочек ярких и разноцветных один пшик сделался. Да и тот весьма и весьма плачевный. Слёзы рекой текут. На осколки они все разлетелись. Хрясь! Бдысь! Вдребезги.
Провода расплавились и скрючились. Это уже не провода, а чёрт знает что.
Лак по всей поверхности вздыбился и отшелушился. Как на шагреневой коже.
Смотреть тошно на всё на это. Боль в сердце. Душа ноет, на части разрывается.
Цвет потерялся. Серо-буро-малиновым каким-то стал. Со свинцовым оттенком. Да ещё и ржавчина рыжая прилипла то там, то сям. Слов нет. Одни слюни…
Полки покоробило. На винт воздушный теперь похожи. Ставь на самолёт и лети.
Стёкла мутными стали. И за ними не видно, что стоит. То ли посуда, то ли… Эх, слов нет… Одни буквы… Да и те произносить не хочется…
Такая вот ерундовина в шестьдесят шестой квартире теперь творится.
Старьё и хлам настоящий это теперь. Глаза бы на неё не смотрели. Реветь хочется. Волосы на голове рвать. В угол уткнуться… да и помереть там всем чертям назло, уснуть на веки вечные. Сдохнуть. Окочуриться навсегда. Покинуть мир этот прекрасный, хоть и весьма несправедливый иногда. Уйти в небытие.
Чтоб не тосковать, чтоб не горевать, чтоб не видеть это безобразие форменное.
Чума сплошная на кухне поселилась. Жуть. Ужас. На тот свет захотелось.
«Лучше нету… того свету…» Так в песне какой-то поётся…
Так и с Василием Никаноровичем… беда приключилась…
Да и Тонечкой тоже… Но с супругом больше. Беда у него больше и ширше.
Всё ему это так опротивело и осточертело… что даже в небытие захотелось. Чтоб не наводить тень на плетень. Чтоб… Эх, да что тут говорить…
Всё пошло наперекосяк. Всё потеряло облик свой первоначальный.
И посуда обеденная и чайная пострадала тоже. Ей богу. Да-с! Всё так-с… Именно-с! Не посуда она теперь, а так, наименование одно, да и то бесполезное и ненужное. Все ободочки золотые на чашечках, все каёмочки голубые на милых сердцу блюдечках, почки, листики, цветочки, птички и зверушки, узоры и другие нарисованные штучки на тарелках, мисках и плошках, смылись к едреней фене. Караул бесподобный!
Артикулы! и те исчезли, стёрлись, смылись. Всё! Капут им! Кирдык!
А без артикула и вещь уже не вещь. А так… недоразумение сплошное и инородное.
Жуть! Вот-вот. Всё так и везде.
Такое вот наказанье господнее нахлынуло на ни в чём неповинных людей. На Тонечку… и на Васеньку… На супругов славных. На парочку милых людей, российских граждан. Да-с, точно так произошло… по вине выше живущих антихристов.
Чёрт-те что с ними, с кружками, стаканами, бокалами, чашками и тарелками милыми сделалось… Раньше всё блестело и сверкало огнём олимпийским…
И ложки, и вилки, и поварёшки.
Олимпийская символика была на них нанесена на всех.
Факел! Цифра 1980! Мишка наш бурый олимпийский. Кубки. Награды спортивные. Ну и всё такое же спортивное.
Ну и Знак качества! А как же. Без него ни ну, ни тпру. Если нет такого знака на каком-то изделии, значит вопросы к продукции имеются сурьёзные. Значит, не всё там ладно. Ну, а со знаком… тогда всё в порядке. О-кей! На законных основаниях, так сказать. Кушать тогда с них можно (если это посуда), не боясь никакого заражения или отравления и не думая ни о чём дурном и скверном.
Сказка! а не жизнь была. Тогда ещё, в СССР. В ту ещё бытность, в ту ещё пору давнишнюю.
А теперь… разруха теперь сплошная. И в умах, и в мозгах; и на деле: в реальности и в действительности. Особенно после частых пожаров, постоянных оползней, обвалов, чудовищных землетрясений, наводнений и других всяких яких катаклизмов природных и рук человеческих.
Так и тут. Залило всё начисто.
И шторы в негодность пришли. Только на выброс. На портянки даже не годятся. Нет-нет. Какие к чёрту портянки с них. Фигли-мигли, а не онучи. Сами грязные, мятые… и ещё бахрома пошла… с краёв и к центру. А в серёдке так вообще дыра. Не просто дыра, а дырища! Как их на ноги наматывать? Никак!! Ноги же стереть можно. В кровь. В мозоли дикие, в пузыри водянистые. Будешь потом лихоматом кричать. Мамку на помощь звать.
А где она, мамка-то? Нетути… померла уж давно… Да-а-а-а… А что сделаешь? А ничего-с. Исправить сие невозможно. Воротить тоже низзя. В земле лежит… в сырой… мамка твоя. Там… на родине… на кладбище, на погосте, на самой окраине, в почве глиняной али супесь-песчаной с гравием вперемешку. Земля ей пухом… Царствия ей небесного… Аминь! Аминь три раза надо говорить. А то не сбудется. А нам этого не надо. Мы худого другим не желаем. Мы не такие. Да-да!! Ни-ни!! Ей-ей!! Никому мы дурного не хотим. Ни живым, ни мёртвым, ни здоровым, ни болезным, ни заразным, ни бодрым, ни усопшим. Ни-ка-ким! Такая вот наша конституция. Наша. Личная.
Да! Мы не такие. Мы… пскоп… Ладно, не будем уточнять.
А мягкие игрушки, которые от того водного затопа пострадали, Вася с Тоней детишкам во дворе отдали. Все до одной роздали деткам. И киску, и мишку, и зайчика, и слоника плюшевого с обезьянкой бархатной. Те тоже все бесформенными стали и даже цвет свой потеряли-с. Да-с. Так-с.
Люстру выкинули. Не могли на неё смотреть.
Бра, которое над столом обеденным висело, и которое уют и комфорт добавляло в длинные зимние вечера, тоже пришлось выбросить на помойку. На что оно теперь… Проводку замкнуло сразу, плафон после лопнул, когда на него нечаянно ногой наступили, корпус вспух и скукожился от того грязного водопада и стал походить на… на… на… на… на… дикобраза. Вот на кого.
Да и вообще всё кульковское имущество после того несчастья, после той беды, оказалось испорченным самым безобразным образом и вообще всё-всё негодным стало для дальнейшего использования, для семейного благополучного функционирования.
Да, такие вот дела свершились той гадкой ночью в этой хорошей квартире под нумером шестьдесят шесть в многоквартирном жилом доме на одной из самых славных московских улиц Северного округа у этих замечательных, работящих, трудолюбивых и законопослушных российских граждан… Вот так.
Здоровье тоже потрёпано изрядно и даже подорвано местами.
Какое тут здоровье может быть после такого стресса. По докторам опять теперь ходи… латай вспухшие вдруг недуги… на коленках ползай… умоляй врачей… чтоб снова лекарство льготное дали…
Нервы подпорчены от их внешних окончаний и до самых корней внутренних. Какие это нервы после этого… Да-с. Это уже не нервы. Не годятся. Пшик, а не нервы. Сперва они натянулись, чуть не лопнули… потом оголились… огнём засверкали… искры даже летели в разные стороны и дым шёл чёрный, а после и они сдались… скукожились… свернулись… в тряпки превратились… в верёвки… в нитки…
Такой вот коленкор, однако, случился с Василием Никаноровичем Кульковым.
Правильно говорят: что с воза упало… Ну и далее… как нас учили.
Веры в будущее никакой. Да, исчезла вера. А с нею и любовь, и надежда…
Да и какая тут вера может быть, коли не знаешь, чем это всё закончится.
Да-с… История… Врагу такого не пожелаешь.
Жизнь Васи и Тони перевернулась вверх ногами. Она стала просто какой-то невообразимой и невыносимой.
А что сделаешь? Ничего-с…
Потоп – он и есть потоп. Как и в Африке. Катастрофа, одним словом. Печальная.
Мебель ни к чёрту.
Вещи кухонные… Да что там вещи… Слёзы одни… Ручьём текут. Хлещут. Рекой порожистой. Ангарой… ГЭС хоть возводи… Иркутскую… Братскую… Усть-Илимскую…
Настроения ваще никакого. Ноль! Нуль! И тот без палочки.
Ну и всё остальное… тоже никудышное.
Обида на всех появилась. Зуб вырос. Огромный. С корнями глубокими.
Почему только их затопило, а не соседей, не других людей? Почему?
Кто в этом виноват? Господин случай? Или так было свыше запланировано кем-то… Но… это же… это же нечестно… и преступно… даже бесчеловечно. Свинство это. Вот это что. Как же так-то… всё-таки… Одним всё… другим ничего…
Надо разбираться. Разложить всё по полочкам.
Нет. На полки потом покладём. Сперва на весы кинем.
Хорошее на одну чашку.
Худое на другую.
Посмотрим… что перевесит. А потом уже и выводы будем делать.
Несомненно, так надо поступить. И не иначе. Чтоб уж уверенным быть: кто прав, а кто виноват. Да. Так. Именно. Истина дороже. Правда на первом месте должна быть.
Ох… Вот не было печали, так черти болотные накачали.
Всё имущество в прах превратилось. Не всё, конечно. Но многое…
Если честно посчитать, то на многие денежки потянет, на тысячи.
Что ни говори, но случилось именно так. К сожалению.
А время летит неумолимо. Куда оно летит… Неизвестно…
В даль далёкую…
В даль дальнюю…
В даль безбрежную…
В даль необозримую…
Время идёт, идёт, идёт… а товарищ супруг Василий Никанорович Кульков, язви его в коромысло, до сих пор не соизволил сходить к коммунальщикам и задать им жару, мозги прочистить, по попке надавать, в угол поставить, всыпать им по первое число…
Да уж… точно… так и есть на самом деле: прошло уже к великому сожалению некоторое значительное времечко после того жуткого и ужасного потопа, после ночного обстоятельного разговора мужа и жены. Проскочило… пронеслось…
А воз и ныне там.
Несколько суток уже пролетело, просвистело, прошуршало.
Как один миг… между прошлым и будущим…
У Василия Никаноровича сразу строки из той песни в голове появились:
Призрачно всё в этом мире бушующем,
Есть только миг, за него и держись.
Есть только миг между прошлым и будущим,
Именно он называется жизнь.
«Вот-вот. Правильно сказано. Обстоятельно. И спето тоже правильно. Слава нашим композиторам, поэтам-песенникам, артистам и певцам… Низко им кланяемся… А мы чего ждём? Погоды? Или чего другого? Почему ждём? Дождёмся до чего-либо… Пошлют нас потом по известному адресу… И что тогда делать?? А?? Кто скажет?»
Такие крамольные мысли бродили в головах у бедных супругов.
Начало 3-й части
Продолжение: http://proza.ru/2023/08/22/281
Конец 2-й части: http://proza.ru/2023/08/18/507
Начало 2-й части: http://proza.ru/2023/06/22/378
Начало романа: http://proza.ru/2022/09/02/1023
Книги «Жизнь российская» (автор Анатолий Цыганок) можно приобрести в электронном и бумажном виде на ЛитРес: https://www.litres.ru/search/?q=+
Том 1 = Том 2 = Том 3 =
На Ридеро: https://ridero.ru/books/catalog/?q=&offset=0
Том 1 = https://ridero.ru/books/zhizn_rossiiskaya/
Том 2 = https://ridero.ru/books/zhizn_rossiiskaya_1/
Том 3 = https://ridero.ru/books/zhizn_rossiiskaya_2/