Неандерталец
1. Я
Сколько я себя помню, больше всего на свете меня занимали две страсти. Работа и женщины. Всё что не относилось к этим понятиям было менее важным. Как бы факультативным.
Даже забота о сыновьях, которых я безмерно любил и в воспитание которых вложил уйму душевных сил, не шла ни в какое сравнение с этими страстями.
Мне не раз мечталось, что меня и мои старания на профессиональном поприще кто-то и как-то заметит, и когда-то отметит.
Например, боевой адмирал на флоте, пожмет мне руку за героический подвиг, который я только что совершил!
Или скажем, старенькие член-корреспонденты, аксакалы из Академии Наук, после блестящей презентации моего открытия, будут сдержано кивать головами, удивляясь моей гениальности и профессиональной прозорливости!
А моя любимая женщина посмотрит на меня, как только она одна умеет, прильнет ко мне и скажет одними глазами.
- Ты у меня самый сильный, смелый и очень умный! Люблю тебя!!! Горжусь тобой!!! Хочу всегда быть с тобой!!! Или ещё что-то в этом роде.
Однако увы к исходу жизни в работе я сильно не преуспел. А возможности то были.
Я ведь служил на подлодке! Занимался военной наукой! Но нобелевскую премию не получил и больших денег не заработал!
На службе я не выделялся. Был как все. На среднем уровне. Хотя очень старался! Ходил в море, горел, тонул, короче стойко переносил трудности службы. Но и только! Не было у меня командирских амбиций и упоения властью. Я просто добросовестно выполнял чужие приказы.
Из боевой части, которой я командовал на подлодке, выросли целых два адмирала. А я вот, воинскими званиями, был обделен. Дослужился до простого капраза. И всё! Как говорили тогда, - у адмиралов есть свои сыновья.
Настоящим учёным, как когда-то мечталось, я тоже не стал. Ума у меня, как оказалось, было не больше, чем у других, очень средних людей. Выяснилось, что во мне нет «божьей искры». Удалось добыть только звание кандидата технических наук. Это общее место для неудачников в науке. Так что открытий я не сделал и доктором наук тоже не стал!
Если короче, то Америку я не открыл. СССР - не защитил. В Мариинскую впадину - не погружался!
Все три моих сына стали взрослыми мужчинами. У старших уже были свои семьи. К моему мнению, сыновья иногда даже прислушивались. Но из чувства благодарности. И только! В остальном они давно жили по своим правилам.
С последней женой отношения сошли на нет уже лет тридцать тому назад. Сначала у нас с нею была, как водится, любовь-морковь. А потом в отношениях, с её стороны сразу проступила ненависть. Без плавного перехода. Потому что она на самом деле экзальтированная южанка.
И, наверное, я давал ей много поводов для ревности. Теперь вот в сухом остатке, двадцать слов в месяц, сказанных ровным, беспристрастным тоном. Таким стало общение с когда-то любимой женщиной. Наступила тоска! Пришло одиночество!
По выражению моей бывшей жены, которое она случайно обронила, - я был далеко не герой её романа. Как говорится, не орёл! Какой жены по счету? Я уже и не помню.
Да и как мне, с моими то внешними данными, быть эдаким героем-любовником? Да. Я далеко не мачо! Увы!
Рост ниже среднего. Телосложение плотное. Вес 105 килограмм. Как говорили у нас в Белоруссии, – эдакий «кержаковатый» на вид, пожилой и толстый мужчинка.
Лицо овальное. Губы тонкие. Волосы, как помнится, раньше были русые. Сейчас седые. Лысины правда, нет. Глазницы глубокие, выраженные. Глаза, напротив, – серые, бесцветные и безликие. Нынче в них совсем нету огня.
Передние зубы у меня, лет пять назад, как выпали. Денег на стоматолога всё никак не находилось. Так что, я вынужден был держать рот постоянно закрытым. В прямом и переносном смысле.
От этого, дыхание при ходьбе иногда сбивалось. Ныне, я не могу пройти быстрым шагом даже одну остановку автобуса. Часто останавливаюсь. Из-за одышки.
С коллегами по работе, по причине беззубости, некоторые считают, что и из-за бесхребетности тоже, я стараюсь поменьше разговаривать.
И да! Я страшно боюсь сморозить глупость. Вы же знаете, какая у нас нынче молодёжь? Безапелляционная и презрительно снисходительная!
Фигура у меня не красивая. Перегибистая. Живот выдаётся вперед, ягодицы - назад. Их одновременно в себя не втянешь. Прям эдакий, мелкий, злой неандерталец. Я где-то читал, что у современных людей набегает до пяти процентов неандертальских генов. У меня по-видимому их в три раза больше.
Теперь вот на такой, далеко не безупречной фигуре ещё и живот острым бугром выпирает. Так что носить модную одежду без пиджака, стало уже совсем не приличным. На этот живот, разве что, руки удобно складывать, да рюмку иногда ставить. Короче, мой профиль женские взгляды не привлекает.
Тело у меня не пропорциональное. Верхняя часть мощная, тяжелая. Руки длинные. Ноги короткие. Сидеть на работе в кресле, всегда не удобно. Ремень постоянно сползает под живот и больно режет тело. Задница расползается по всему креслу. Так что и с тыла мой образ, прямо скажем, не подкупает.
Состояние здоровья соответствует моему преклонному возрасту. У меня ранее был двойной инсульт. Болезнь сделало лицо кривоватым и не симметричным. Опять-таки, непривлекательным. Короче и в фас, мой внешний вид, для противоположного пола, тоже не презентабельный.
Ну и в добавок более двадцати лет я страдаю диабетом. От инсулина моя фигура ещё больше растолстела. Теперь даже нагнуться и завязать шнурки кроссовок, перед поездкой на работу, для меня большая проблема. Напрягаюсь. Потею. Матерюсь!
При этом однако опасаюсь, что вдруг в крестце закусит позвоночник. Тогда, как минимум на неделю, мне придется взять больничный. Иначе быстро стану овощем. Страшно перед работодателем. Боюсь потерять чертову работу.
Такое вот сугубо личное мнение о моём физическом здоровье и о моём внешнем облике. Вы заметили, что здоровье я поставил на первое место? То-то!
Сказать, что ранее мне ни одна из моих женщин не говорила слов любви я не могу. У меня их, за мою жизнь, было около трехсот. Или чуть более. Были среди них и те, которые меня когда-то нежно любили! Были и отношения.
Одни отношения продолжались годы. Обычно с женами, от которых у меня были дети. Дети, это ж святое. Другие – в течении нескольких месяцев. Но затем, как правило, отношения с женщинами ничем не заканчивались.
Причина проста. Я по характеру слабый, не уверенный в себе человек. С низкой самооценкой и с кучей комплексов. Поэтому намёки женщин на продолжение более близких отношений, всегда пугали меня. Ни на одно из этих, ясно высказанных предложений, чтобы мол жить вместе, я не мог решится.
Разумеется, я тоже говорил слова любви многим женщинам. Если честно, то почти всем. Мне даже казалось, что даже слишком красиво и вычурно. И от того не убедительно. Иногда я высказывал их неловко и не впопад. Но всегда искренне! А как иначе?
Но на мои жалкие и неконкретные предложения любви, женщины реагировали слабо.
Тем более, что с течением времени, как правило, притягательность этих слов куда-то пропадала. Аура влюбленности тут же спадала с глаз.
В итоге. Так и не совпало ничего у меня в личной жизни! И всё тут!
В последние годы, в связи с ухудшением здоровья, я на этих баб положил было большой болт с прибором. Ведь почти десять последних лет, я был занят исключительно выживанием.
Но однажды утром по пути на работу в метро, мне вдруг вспомнились слова песни то ли Агутина, то ли Леонтьева.
- Сейчас вспомню, как это, типа, - … каждый хочет любить, и солдат и моряк…, - и даже престарелый, - добавил я от себя, - потому, что напротив у двери вагона, я увидел её!
2. Она
Она стояла лицом ко мне, у закрытой двери вагона, напротив входной двери, прислонясь слегка к алюминиевому косяку и держа в руке мобильник, что-то писала.
Моё сердце на мгновение зашлось и почти замерло, а глаза за это время дорисовали её ладную фигуру. Дорисовали ясно по отдельным фрагментам, которые удалось выхватить сквозь толпу входящих пассажиров. Её образ был потрясающе умопомрачительным!
Я протиснулся на освободившееся место справа от неё, и хотел было уступить его этой красавице. Но сперва подумал, - как же всё-таки она молода и свежа! Лет двадцать пять! От силы тридцать! Изогнулась то бедрами как! Грациозно! И впрямь, как лесная кошка! Если присядет, то не будет той грации!
Потом, мои мысли унесло в сторону. Я вдруг смутился. Что будет неприлично выглядеть, если я старый таракан, начну расшаркиваться перед этой молодой энергичной женщиной! Мало ли что могут подумать другие пассажиры?
Поэтому я, выдохнул, и плюхнулся на освободившееся место, скосив глаза на её полупрофиль.
Первое, что мне удалось рассмотреть, это крутой изгиб её бедра, затянутый легкой материей в красно белую продольную полоску. И ниже, стройные ножки, обутые в белые сандалии на каблучках.
Её изящные ступни, до лодыжек плотно охватывали белые ремешки. Как у гречанок. А в просвете сандалий на длинных пальчиках стопы просматривался роскошный маникюр черного цвета, обведенный красным. Я нервно сглотнул слюну, и перевел взгляд повыше.
Моему взору открылись загорелые чашечки её колен. Вот это да! Бархатистую лоснящуюся кожу на них, захотелось тут же погладить. Мои руки уже было потянулись было к этим восхитительным коленям.
Скажу больше, у меня даже вспотели ладони. А сердце бешено заколотилось! Но напрасно! С моего места до её колен было явно не достать!
- Сиди смирно! - Мысленно приказал я себе, потому что уже давно забытое ощущение, сами знаете какое и не сомневайтесь где, охватило меня и понесло было ей навстречу.
Я усилием воли смущённо отвел взгляд от её точёных ножек.
Тем временем вагон подскочил на стыке рельсов. Окружающие прелестную негритянку пассажиры, сдвинулись. Картинка уменьшилась. Во вновь образовавшуюся щелку, между пассажирами, мне не оставалось ничего другого, как только пялится на ажурную окантовку её летнего комбинезона.
- Комбез, наверное, во Франции купила? – вопреки внутреннему запрету подумал я, подавив в себе внезапно возникшее мимолётное желание и скользнув ненароком своим взглядом, чуть выше того места, где сходились ажурные окантовки комбеза.
Но на этом месте ничего отчётливо не просматривалось. - Жаль, что в метро темень, и тень египетская! – Подумал я, - а то там на верху в Питере лето, жара, а тут в подземке, понимаешь, ни трусиков, ни даже чуть выпирающего бугорка, не было видно!
- Солнца нет! – Вздохнул я, - и моё сердце постепенно отпустило. Оно сразу забилось более-менее ровно.
- Блин, знаю я эти летние комбинезоны, - лихорадочно вспоминал я опыт прошлой жизни, - там внутри, вместо ремешка, очень легкая резинка. А на спине молния! Снимается такой комбез просто. Одним движением руки! Ну как боди! Надо только не забыть крючок расстегнуть. Там! Внизу! Ах какая женщина!
Спустя некоторое время, её образ открылся мне ещё больше. Я даже заметил, как она окончила переписку, вздохнула, опустила мобильник в кармашек комбеза и неуловимым движением застегнула пуговку на заднем кармашке. На экране её телефона ещё сохранилась какая-то надпись.
По-моему, по-французски. Марку телефона я рассмотреть не успел. Видел только её левую руку до плеча, запястье которой украшали золотые часики и поверх них, свободный тяжёлый браслет зеленого цвета.
Кисть у молодой женщины была удлинённая, но аккуратная. Пальчики - длинные, сильные. Красивые гладкие ноготки на руке были тоже наманикюрены. Той же краской и тем же рисунком, что и пальчики на ножках.
- Боже! Что и как она может держать этими пальчиками?! – Мысленно задал я себе вопрос, - и я покраснел, как тот волк, из известного анекдота.
Я навёл и сфокусировал свой взгляд на верхней части её тела. Она была не менее восхитительна, чем нижняя. До нервного тика и головокружения!
Её слегка удлиненную шейку оттеняло широкое ожерелье с крупными красными бусами на нескольких в нитях, небрежно опускавшееся в глубокое декольте того же комбинезона.
Мочки её аккуратных ушек, украшали роскошные серебряные серьги-висюльки с такими же зелеными как в браслете, камешками. Носик у женщины был прямой. Чуть расширенный, кокетливый. Ноздри – ну как у дьяволицы! Казалось, что прямо сейчас, из них вырвутся клубы дыма и искры!
- Какой шарм! Какая, однако страсть! – Подумалось мне, и слегка взгрустнулось.
Скулы у кокетки были умеренные и когда она чему-то вдруг загадочно улыбнулась, меня поразили её слегка влажные приоткрытые полные губы, с умело подобранной помадой, какого-то красно-фиолетового цвета!
И глаза! Глаза откровенные! Озорные, смеющиеся! Зазывающие всех мужиков в вагоне! Глаза черные, глубокие, с белыми белками, и умело подведенными, телесно – розовым макияжем, веками.
Ресницы у красавицы - длинные изогнутые, слегка удивленные! Мне даже показалось, что глаза под ними с какой-то туманной поволокой. Что было вполне ожидаемо.
Головка женщины была чуть приподнята и наклонена. С неё, как с аккуратной восхитительной горки, небрежно спускалось, слегка обвивая её гордую шейку, множество змеек-косичек, озаренных тусклым светом, проникшим внезапно из ремонтирующейся станции Ладожская.
Витые косички, моей черной пантеры, были украшены мелкими разноцветными цветками. Цветки вспыхивали и освещали её милое личико едва заметными светлячками, смягчая контуры миловидного лица.
Мне даже на мгновение почудилось, что вокруг правильной и нежной головки этой обворожительной молодой женщины возник и засиял бело-золотистый нимб.
- Распутница? Святая грешница? Или скромная студентка? – Терялся я в догадках. Образ чернокожей девушки с низкой социальной ответственностью, я для себя решительно отмел.
Ну не могла эскортница африканских деятелей, типа «Нкомо и Мугабе», из Буркина-Фассо или из какого-то Нигера, наводнивших Питер во время саммита Африка – Россия, разъезжать в метро! Да ещё в одиночку!
Кроме плотоядного взгляда, ничто на местную экзотическую проститутку с тёмным цветом кожи, тоже не указывало. У тех особ прикид был побогаче. По изысканнее и по вульгарнее одновременно. И пахнут те твари как-то по-особому! Остро. С приглушённым оттенком сладковатого мускуса!
Нет! Она не такая! Я оглянулся и потихоньку втянул носом спертый воздух в вагоне. О боже! Я ощутил тонкий аромат и свежий цветочный запах, чистого женского тела.
От молодой женщины веяло прохладой и свежестью детства. Так пахнут юные особы, пользующиеся дешевым мылом Ландыш. От этого тонкого запаха и потока свежести у меня закружилась голова.
- Интересно, я действительно ощущаю запах её тела? Или мне померещилось? – Гадал я.
Наконец я сообразил, что конечно же, эта девушка, скорее всего студентка! Только бедная очень. Наверное, с Кубы? Вон и комбез у неё слегка застиран. И босоножки чуть пожелтели. Они уже не сверкают той первозданной, ослепительной белизной!
- Точно. Наверное, студентка из военно-медицинской академии. Мне страшно повезло. Она сейчас сойдет на Финбане! Вместе со мной! – Рисовало моё воображение, сцены из нашего будущего знакомства.
- Надо немедленно позвонить на работу! Секретарю нашего отдела. Наденьке! Срочно. Отпроситься, например, на сутки. Сказать, что заболел или что ни будь другое придумать. Но это, впрочем, не к спеху! Позвоню, когда будем с ней подниматься на эскалаторе. Времени хватит!
Её небольшие грудки, с моего сиденья, были мне не видны. Но я точно знал, что они не большие! Соски, под красно-белыми полосками воздушной ткани её комбеза, наверняка торчат и волнуют воображение. Да так, что даже в горле пересыхает!
И, да, её груди, они очень упругие на ощупь. Такие, знаете спелые дыньки! Как мне вдруг захотелось к ним прикоснуться! Ощутить, как ладно они будут ложится в мои ладони!
- Нет, - решительно отверг я версию нашего будущего знакомства на Финбане, - девочки курсантки с Кубы, уже с утра одеты и застёгнуты. Они утром уже шагают в строю в своей летней военной форме по тротуару, вдоль улицы Лебедева. Шляпки они носят, понимаешь! Такие красивые! И такие, слишком уж недоступные, девочки!
- Однако скоро уже и станция Достоевская с переходом на 1 -ую линию, до Финляндского вокзала! Нам пора бы выходить!
Я встал на ноги, и попытался оттеснить небритого и потного мужчину, лет пятидесяти, который еще более откровенно, чем я, пялился на мою красавицу!
- Простите, - обратился я преувеличенно вежливо к этому мужчине, - на следующей не выходите?
- Нет, - хмуро и коротко отозвался мужчина и нехотя посторонился.
Я занял освободившееся место, напротив неё, и наконец увидел африканскую пантеру полностью. Во всей красе! – Ничего себе! Оказывается, она на полголовы выше меня! Рост метр семьдесят восемь, не меньше!
От осознания этой дисгармонии, своей личной никчёмности, и ущербности, я слегка смутился, но не отступил. А продолжил пожирать красотку глазами.
- Сейчас она засуетится, встанет и начнет пробиваться к выходу, вот тогда надо приготовился к знакомству, - думал я, - как бы найти самое цепляющее слово для начала знакомства и ввернуть его половчее? С ходу! А там уж, как пойдет!
Остановка приближалась! Вдруг неожиданно для себя, я, о ужас, зафиксировал у неё увеличенные ступни ног. Теперь, ранее прелестные ступни, показались мне слишком большими!
- Сорок первый размер! Не меньше! Да и лицо её, уже не представлялось мне таким уж и женственным! Напротив, в её облике чувствовалось что-то мужское.
- Блин! Неужели трансгендер, - пронеслась и застряла колючей занозой в моём мозгу, догадка, - хорош я буду, если на людях, начну знакомиться с трансом!!! Я же ни по каком признакам этих специфических слов и подходцев не знаю! Ни на каком языке! И что? Что подумают обо мне сослуживцы?
О том, что было стыдно не распознать естество такого человека, даже в кромешной мгле и было противно приставать к трансгендеру, я впопыхах как-то не подумал.
- Действительно. Какое дело моим сослуживцам до личной жизни какого-то неандертальца?!
Молодая же кроманьонка, я так окончательно решил её назвать, смотрела лениво и расслаблено и не замечала наших скрестившихся на ней как молнии пронзительных взглядов. Жадных взглядов двух пожилых белых мужчин. Она не делала никаких попыток протиснуться к выходу из вагона.
Внезапно кроманьонка внутренне подобралась. Взгляд красавицы, как и раньше подобно рентгену просвечивал нас обоих. Но теперь она смотрела сквозь нас. Исходившие из её глаз лучи, были направлены на кого-то за нашими спинами. Кроманьонка смотрела на него пристально, в упор! И не мигая.
Сверх заинтересованно! Ноздри её опять начали расширятся, крылья носа раздуваться, как у кобры! На лице застыло выражение какого-то алчного и плотоядного чувства!
- Такая сожрет своего самца и не подавится! – Испугался я за чью-то неприкаянную судьбу.
Я, повернулся к выходной двери, чтобы начать протискиваться на выход.
Кроме того, надо было выяснить, кому все-таки грозит страшная опасность! Мой взгляд лишь на долю секунду пересекся с таким же заинтересованным вальяжным взглядом, высоченного молодого парня, сидевшего в белых обтягивающих брюках.
Лицо у молодого человека было усталое. Сонное. Пожеванное. Как после бурной ночи. Парень явно всю ночь про бухал. Не исключено, что и трахался он тоже до утра! Едва заметные пятна на ширинке его белых брюк, ясно на это указывали.
Последнее, что я увидел в вагоне метро, как этот парень, отвел глаза от кроманьонки и широко раскрыв рот зевнул. По-видимому, он не до конца проснулся и всё еще хотел спать. После чего парень продолжил уже лениво и задумчиво жевать резинку.
- Ну и достоинство! – поставил я в своём мозгу зарубку, - сантиметров тридцать будет. Не меньше! Есть ещё значит мужики в русских селеньях. Есть! - Подумал я, радуясь и одновременно переживая за него, и шагнул вместе с пассажирами в открывшуюся дверь.
Объявления, в вагоне, - Станция Достоевская, - я не расслышал, потому что вспомнил,- на Кубе одна из самых лучших систем здравоохранения в мире! Никакие студентки с острова свободы у нас не могут учится в принципе. Напротив, они могут даже наших врачей поучить!!!
3. Мы
На Достоевской, толпа выплеснулась на платформу. Непрерывной рекой она потекла к эскалатору перехода на станцию Владимирская.
Я, капля, вернее клякса, в этой реке. Поймал себя на мысли, что иду как все, скорыми шагами. Как когда-то в молодости. В припрыжку! А не плетусь, задыхаясь, и цепляясь ногой за ногу.
В переходе мне вспомнилось, как лет двадцать пять тому назад, в Китае, я вместе с молодым своим товарищем, ходил к профессионалкам, из местного профсоюза.
Ходил за экзотикой. Командировка тогда заканчивалась. Мы посетили разные места Китая. И на севере, и на юге, и даже на острове Хайнань. И только на этом далёком острове, яркое южное солнце разбудило во мне тягу к приключениям.
В то время я был уже зрелым человеком. Эдаким перезревшим капразом. Надо мной иногда друзья незлобно подшучивали, что такие дескать такие старые «зайцы» долго не живут. Но прожить лет триста, пожалуй, могут.
Физически же, я вовсе не чувствовал себя старым! Наоборот. Вовремя одного из «комбеев», то есть пьянки в ресторане, по поводу удачных стрельб, я так вошёл в раж, что лихо отплясывал с какими-то высокими узкоглазыми восточными красавицами.
Даже некоторые китайцы удивились тогда моему поведению. Китайские товарищи, которые за нами приглядывали, насилу оторвали меня от этих дам!
- «Во ши даньшэнь», мол у меня нет девушки! - кричал я, и рвался танцевать с дамами, у которых была явно понижена социальная ответственность.
- Эта «куня» слишком молода и развратна для Вас, господин каперанга, – отгораживали меня от экзотических проституток переводчики группы.
Потом мне вспомнилось, как утром в Тончине, в ведомственной гостинице, ко мне в комнату ввалился Серега. Он всё рассчитал точно. Ходок ходока видит издалека.
Серега, здоровенный, молодой цветущий старлей, двадцати пяти лет отроду. Он был, пожалуй, даже по крупнее того парня, которого только что, так страстно возжелала моя кроманьонка.
…- Послушайте. Антон Саныч! Минуло уже более сорока суток! Как с куста! А здесь, в нашей жизни одни стрельбы и сплошное море. О водке, понимаешь, ни пол слова!
- Так китайская водка, Серёга, козлятиной пахнет. Сам знаешь! Прольёшь её на пол – прожжёшь линолеум!
- Да я не о водке вовсе. А, вестимо, о чём, о бабах! Мы с Вами даже местной экзотики, подчеркиваю для особливо непонятливых, баб-с, так и не попробовали! А ведь сколько среди них симпатичных?! Непорядок! Только вот одному идти как-то не сподручно.
- Брр..., - вспомнив об этих девицах содрогнулся я, но в голос сказал, - а, что, Серега? Где наша не пропадала?! Пойдем! – и добавил, - только пойдём тихо, что бы не получилось, как на том злополучном «комбее»!
- Лады! Антон Саныч, заметано!
Мы с ним долго петляли по городу и наконец остановились у порога двухэтажной парикмахерской с традиционными китайскими красными фонарями над входом.
- Это здесь! «На первом этаже стригут, а на втором - @бут», - сказал Серега, - я уже всё разведал заранее!
- Ну коли так! Пошли! - сказал я, уже менее решительным тоном, и что бы показаться особо крутым, с силой толкнул дверь.
Дальше - как в кино. На первом этаже две молодые китаянки-мастерицы с покрашенными в фиолетовый-зеленый цвет волосами, одновременно, улыбнулись нам, и предложили занять парикмахерские кресла.
Я провел рукой по своей пегой шевелюре, вымученно улыбнулся и изобразив пальцами ножницы, дал понять, что нам нужно постричься.
Серега же бухнулся в левое кресло и сходу выстрелил в парикмахершу залп из заранее выученных слов: «Ни хэнь пхяолян», дескать, Вы очень красивая! После чего улыбнулся ей, и победно взглянул на меня!
Я таких слов как он не знал и поэтому только промолвил рыночную фразу: «Туо шао тсиень», типа сколько это будет стоить? На что моя китаянка рассмеялась и молча взмахнула расческой и ножницами. Дело наше вроде налаживалось.
Но тут в парикмахерский зал, откуда-то из боковой двери, вошел приятный, стильно одетый китаец, примерно моих лет. Он что-то сказал мастерицам тихим голосом. От чего те радостно закивали, за улыбались, и начали работать ещё сосредоточеннее и ещё усерднее.
Мне китаец предложил было сигарету. Но я отказался. Тогда пожилой китаец присел на свободный стул. Он как бы занял очередь. И начал перебрасываться с парикмахершами короткими фразами. Естественно на китайском. Мы ничего не понимали. Девчонки же уважительно отвечали ему. В основном утвердительными фразами.
Минуты через три Серега уже договорился на секс со своей мастерицей. Они направились к лестнице, ведущей на второй этаж. При этом его девушка уже обнимала нашего русского великана за талию.
Серега бросил на меня выразительный взгляд. И пальцем показал мне на верх. Мол следуйте за мной прямо по фарватеру. И скрылся на верху. Мне же мешал этот подозрительный пожилой китаец.
Моя девушка, тоже что-то мне сказала, потрепала по загривку, взъерошила мои волосы и жестом предложила пройти туда же. Пожилой китаец жадно затянулся сигаретой и тем же жестом тоже указал нам путь на лестницу.
- Сутенёр, - догадался я, - ага как же! Держи карман шире! Сейчас мы оба с Серегой отправимся на верх, а он для нашей поимки или вербовки свой КГБ вызовет, или даже китайский спецназ! Нет уж! Дудки!
- Ноу, ноу!!! Ньэньтин, что означало, я старый! Облико морале!!! – в конце концов, что бы они лучше меня поняли, якобы на итальянском, выпалил я, скороговоркой.
В глазах у меня, как я надеялся, ещё сохранились высокие коммунистические устои и виднелась такая партийная убежденность, что сутенёр проникся ко мне большим уважением.
Он махнул девице рукой, как бы давая ей понять, - дескать, не тяни ты этого олуха небесного на второй этаж. Сам вижу в рай он не хочет. Ну и черт с ним, тогда в ад попадет!
И правда! Никакая сила не могла бы меня сейчас, вытащить из безопасного парикмахерского кресла! Кто-то один из нас ведь должен был оставаться на стрёме! А так, потом, мало, что может случится? Мой друг ведь на опасной работе! А я типа его охраняю!!!
Тем временем весь второй картонный этаж от движений мощного тела Сереги заскрипел и начал раскачиваться. Сначала помногу, а потом всё сильнее и сильнее, Ритм всё нарастал. И казалось уже стучал набатом в моих висках.
Моя парикмахерша прыснула, облизала пересохшие губы и с восхищением прислушалась к мощным движениям молодого тела Сереги. Вон какую песню юный великан заправляет! Какая в ней слышится молодая сила, удаль и русская мощь!
- Разве дождёшься такого от китайского сутенера-старикашки синантропа эдакого, да и от этого недоделанного русского неандертальца! – Явственно читалось в узких щелочках её насмешливых глаз.
Я же изо всех сил делал вид, что ничего на верху не происходит. И придирчиво следил за преображением своей шевелюры. Наконец моя прическа была почти готова.
А Серега всё не спускался и не спускался. Судя по волнам, порождаемым потолком, мощные приливы шторма то затихали, то возобновлялись с неутомимой силой.
Парикмахерша выразительно посмотрела на меня. Мне даже показалось, что с надеждой. Она как бы спрашивала, - ну чего же мы с тобой дальше будем делать?!
- Что делать, что делать? - пробормотал я обескураженно. И, тут же, нашелся, - будем красить волосы! А то у меня какая-то прическа не выразительная. Пего-каштанового цвета! А я хочу, чтобы волосы были черные, как у него, - и ткнул пальцем в седоватую, но всё ещё чёрную, голову сутенера!
Парикмахерша, тихо пробормотав что-то невразумительное, обречённо вздохнула и начала разводить краску, а потом и наносить густую грязь её мне на голову.
Наверху же, на втором этаже, сексуальная буря по не многу вроде бы улеглась. И вскоре по лестнице застучали быстрые ножки Серегиной девушки. Наверное, скоро и он спустится, собственной персоной, - подумал я.
Не тут-то было! Раскрасневшаяся девушка, не спустилась, а слетела обессиленной бабочкой со второго этажа! Но одна. И уже не в рабочем, а в струящемся легком шёлковом халатике.
Она протянула что-то сутенеру, и тот моментально метнулся за дверь. Я непонимающе и строго посмотрел на девушек-парикмахерш!
Обе от души рассмеялись! Моя девушка показала знаками, что дескать Серега устал и хочет кушать! Вот сутенер и побежал ему за едой.
- А тебе мой господин, ничего не надо? – ласково спросила моя девушка.
- …, - в ответ, я гордо и напыщенно, промолчал.
Минут через десять сутенер принес корзинку с мясом, фруктами, какими-то лепешками, и охапку цветов с бело-розовыми лепестками. Девушка дала мне несколько диковинных фруктов, взяла корзинку, засунула носик в цветы и радостно застучала твердыми каблучками на второй этаж.
Я же остался в низу, в парикмахерском зале, с намазанными химической краской волосами, и продолжал терпеливо ждать, когда же наконец Серега спустится со своих небес.
Но он и не думал спускаться. Да и не спускался очень долго со своего неба. Правда и толчки, сотрясавшие второй этаж, тоже практически прекратились.
- А, поговорить после секса?! Это же святое дело, - подумал я, завидуя своему более молодому товарищу.
Потом я стал вникать в технологию покраски. Итог моих размышлений был таков, – чем дольше сидишь с краской на голове, тем чернее смоляной оттенок твоих волос. Я заволновался.
Проходит ещё десять бесконечных минут, двадцать, тридцать! Сереги всё нет!
Наконец на верху послышались тяжёлые шаги русского каменного гостя.
Я вздохнул и мельком взглянул на себя в зеркало. Увидел своё отражение и обомлел. Русый цвет копны моих волос, стал чернее самой южной ночи. Ночи без звёзд! Их фактура сделалась гладкой, жесткой и непослушной.
Причёска нам обоим явно не удалась. И главное, мои волосы были гораздо чернее, чем даже у самых черноголовых китайцев!
Меня охватило отчаянье! - Как я, с такой экзотической прической, буду присутствовать на прощальном вечере, устроенном китайскими заказчиками, в честь убытия российских специалистов на родину? Стыд и срам!
Когда Серега всё-таки закончил сборы и спустился в низ, моя парикмахерша второпях, и от того как-то яростно, заканчивала досушивать феном, мою нелепую прическу.
- А где Ваша напарница – невпопад и совсем не вовремя, спросил я у Сергея?
- Заснула кунечка, потому что устала очень, - предельно просто ответил Серега, и тут же заторопился, - однако нам пора, у нас в гостинице через два часа «комбей» ожидается. Пойдемте Антон Саныч, скорее. Спасибо ещё раз! И до свидания всем!
- Сё-сё! Заходите ещё. Будем рады! – Ответили они нам и поклонились. И экзотическая проститутка-парикмахерша, и её сутенёр – синантроп. А я уходя отметил, про себя, - НУ НАШ СЕРЁГА, ГИГАНТ!
В женском номере ведомственной гостиницы, Ноночка и Адочка, наши специалистки по наладке программного обеспечения цифрового автомата, в четыре руки пытались отмыть с моей головы лишнюю краску.
Дело, однако шло очень туго. Чем больше меня поливали всякими шампунями, тем чернее становилась моя причёска! И тем непослушнее волосы на ней!
- Не отмывается краска! Извели пять кувшинов воды. Уже в пятый раз воду подогреваем! Всё бестолку. И где только Вы, Антон Александрович купили, эту гадость, - допытывались наши сердобольные женщины?
- Где, где? На рынке! Намазал краску на волосы и уснул в своём номере, - не краснея, соврал я….
…. Но вот по первой линии подошла электричка. Я втиснулся в неё и попал в толпу пассажиров. В вагоне я поймал себя на мысли, что занимаю слишком мало места!
В чём дело? Да ни в чём! Оказывается, что когда я автоматически переходил с одной станции на другую, то вопреки законам природы втянул живот и ягодицы внутрь себя! И даже не заметил, когда и как это получилось!
Скорее всего, ещё там на четвертой линии, когда готовился к выходу, из-за потрясения, испытанного мною и вызванного притягательными формами черной секс бомбы – моей кроманьонки!
Да! Да! Я шагал, наверное, минуты две-три! И еще столько же времени ждал электричку! Заметьте, всё это время с втянутым в себя животом и, пардон, ягодицами!
- И правда! Ни дать, ни взять «ОДНАКО ТОЧНО ГИГАНТ», - ухмыльнулся я, уже на свой, а не на Серегин счет, и осмотрелся.
Вагон был набит под завязку нашими потными телами! Я, как истинный джентльмен, попытался было отодвинуться от прилипшей к моей груди, другой, уже женской груди.
Женщина средних лет, в синей майке, заметив мои стеснение и усилия, только слабо и беспомощно улыбнулась.
- Третий размер, - машинально отметил я, - и дунул на завиток её черных кудрей, приятно щекотавший мою щеку.
Женщина слегка скосила на меня глаза, но ничего не сказала. Так, со втянутым в себя животом я проехал ещё две остановки до Площади Ленина. На площади, мы с нею вышли и двинулись к эскалатору, что на улицу Лебедева.
Она шла в пяти метрах передо мной. Я за ней. Иду себе и иду, оценивая объем и привлекательность её талии и обтянутой синими джинсами, задницы.
- Б...дь! - поймал я себя на очень важной мысли! – Что такое творится со мной? Раньше ведь я никогда не касался женщин в транспорте! Ни в молодости, ни в зрелом возрасте! Всегда считал это занятие недостойным и постыдным!
- И вот! Нате Вам! Ах кроманьонка проклятая. Животный инстинкт во мне разбудила! Хотя, я уже был убежден, что давно ничего более, как смотреть на женский пол и вздыхать, не могу! А вот и нет!
- А как же быть с социализацией неандертальцев? С социализацией, в частности, меня, чёрт подери? Мне так и придётся дальше жить! Без тесного общения с женщинами и без земных радостей?
Восприняв и услышав эти мысли, мой живот почувствовал свободу и как по команде, занял своё обычное выдающееся положение – вперёд.
И тут же, идущая впереди меня женщина, в синих джинсах резко развернулась на каблуках, окинула меня презрительным взглядом, и пошла в противоположную сторону.
Я даже не успел ничего сказать ей, и не удосужился проводить её взглядом. Вот и считайте, что телепатии в подлунном мире не существует!
На работе я целый день не мог прийти в себя. Отложив все дела по работе, я писал этот рассказ и погружался в нахлынувшие на меня переживания.
Я много раз пытался найти свою кроманьонку в социальных сетях. Но кроме «чернокожих б…дей», и подозрительно похожих на них «чернокожих студенток», на множестве различных сайтов, я ничего путного так и не нашел.
Вечером, с большим трудом, я снова доплелся до метро. Спустился на платформу. В вагоне, на этот раз, было относительно свободно. Я ухватился за поручень и глубоко задумался.
Не знаю. Что такого заметила в моих пустых глазницах, сидящая напротив меня женщина средних лет. Но она уступила мне своё место, и горячо, даже с жаром, настояла, что бы я от него не отказывался.
27.08.23г