Русская дочь военнопленного немца - 37

Понять можно, простить нельзя.


В понедельник Валентинка пришла на работу и очень удивилась , её не было всего три дня и три машины были готовы к  работе, а ещё три, хотя и в стадии сборки, но почти готовы.

— Как же так, за три дня и три машины готовы. Так скоро все машины будут смонтированы. А шестидесятая,  она уже  с лентой стоит. А Иван Иванович говорил, что во вторник будем пробовать— оглядывая цех, думала она.

— Пришла, не опоздала— прозвучало над ухом.

— Здравствуйте Иван Иванович. Как быстро вы три машины за три дня собрали!

— Теперь всё быстро будет. Подготовительные работы проведены, теперь только собирай и обкатывай. Вот сегодня и начнём. Пошли.

— Куда?

— К машине. Вот она, наша ласточка. Ну давай, заправляй ленту. Бери с крайнего  таза. Бери её за конец, бери и тяни

Валентинка подошла к картонному, высокому бочку, окантованному гладким блестящим металлом, взяла конец ленты и посмотрела на мастера
— Тяни на рамку и вставляй в распределительные ролики — он указал на ролики.

Мягкая пушистая лента белой змейкой взметнулась над тазом и пролегла  между направляющими роликами.

— Молодец, теперь заправляй в воронку и под валик— диктовал мастер.

Валентинка вопросительно посмотрела на Иван Ивановича

— Заправлю в воронку, а потом как? Я же не смогу просунуть ленту под валик.

— Во-о-от! Иди-ка сюда, смотри. Вот рычаг видишь?

— Вижу.

— Поднимай головку вверх
Девушка подняла рычаг и вал весь приподнялся. Она подбежала к ленте, заправила её под валик, затем перекинула через цилиндр, далее нужно заправить ленту под следующий вал.Чуть ниже того рычага, что она уже подняла, был ещё один точно такой же. Девушка быстро сообразила, что он поднимает второй вал. Подняв его, она заправила ленту под второй вал и,  встала в ступор, куда же теперь?

— Ну вот. А теперь заправляй под вытяжные валики.

—Как?

—  Они поднимаются каждый в ручную, смотри
Он подошёл и простым движением поднял небольшой рычажок между валиками, пара резиновых валиков, тут же приподнялась. Иван Иванович вновь откинул рычажок и придавил валики к общему валу,как он и был.

— Давай, повтори.

Валентина быстро повторила и заправила под резиновые валики ленту.

— Это вытяжные валики, их скорость быстрее чем у  , питающих валиков, поэтому происходит вытяжка и утоньшение ленты.Ясно?
Сейчас все ленты заправим под валики и будем включать машину, чтобы, получить нитку, которую потом заправим в веретено. Вот в эти рогульки. Они будут крутиться и скручивать нитку, так получится ровница. Пошли заправлять

Как только Валентинка и мастер отправились к ленточным тазам, к машине тут же подошли поммастера, и все дружно стали заправлять машину лентой.
Когда всё было готово, Иван Иванович оби руки положил на пульт, большой палец правой руки на зелёную кнопку-пуск и большой палец левой руки на красную кнопку-стоп.

— Ну что, поехали!--  сказал Иван Иванович и нажал на зелёную  кнопочку

Машина включилась. Рогульки крутнулись и тоненькая ленточка упала на веретено.
Иван Иваныч тут же нажал на красную кнопку, машина остановилась. Он стал поочерёдно нажимать то на зелёную то на красную кнопочку не давая рогулькам разогнаться. Узенькая ленточка обвила веретено и спустилась на каретку.Остановив машину, мастер взял конец ленточки  между ладонями и скрутил из неё жгутик.  Этот жгутик он заправил  в лапку рогульки и обвив катушечный патрон, зафиксировал конец жгутика.

— Видела?

— Видела.

— Давай, заправляй.

Все присутствующие встали над рогульками и принялись заправлять нитку, завязывая её конец на катушке. Когда каждая рогулька была заправлена, Иван Иванович осторожно надавил на зелёную кнопку. Машина заработала, издавая мягкий шум. Каретка, то поднимала веретёна, то опускала, наматывая на катушку ровные витки.

— Вот, вставай за машину, она твоя. Работай.Да, тебе если нужно будет делать короткие пуски, то просто нажимай на жёлтую кнопочку, вот так— он нажал на жёлтую кнопку на пульте и машина дёрнулась. А вот если понадобится ленточку отпустить определённой длинны, как в первый раз, ну можешь повторить мой трюк— засмеялся он.

— А вы не уходите, я боюсь — со страхом произнесла девушка.

— Смелей и всё получится. Машина чувствует, когда человек боится или нервничает, она тоже тогда начинает капризничать. Техника любит твёрдую руку, тогда она подчиняется. Вон обрыв!  Выключай! Смотреть надо в оба!Поняла!
.
Валентинка быстро нажала на красную кнопку. Мастер помог заправить нить в рогульку.
После пуска машины, вскоре на раме оборвалась лента.

— Смотри, вон конец ленты, останови. Концы надо срастить .

Валентинка остановила машину.

—Как?

—Как. Берёшь и ссучиваешь, вот так— он показал, как это делать и Валентинка повторила. Присученные концы хорошо прошли через валики и цилиндры.

— Давай, учись. Пойду ребятам помогу,  быстрее  вторую машину запустим— сказал Иван Иваныч и отправился к соседней машине.

За два дня работы за машиной, Валентина научилась всё делать без подсказки, только не было опыта делать это быстро. Да и не сразу замечала обрывы.  Порой приходилось  срезать намотки с цилиндров  специальным острым ножом.  Было и так, что из-за намотки на веретене, вылетали из гнёзд рогульки.

Первого августа Валентинка сходила в училище и подала документы  на специальность ровничницы. Учиться предстоит один год,  в отличии от других профессий,  где обучение  будет проходить полтора - два года.

— Вот здорово, всего один год. Закончу училище и буду работать и учиться в шереэм!

В августе всё же удалось взять дополнительные выходные и с получки поехать домой. Вечером села в поезд, а утром уже была в Балыксе. Спала плохо, боялась проехать свою остановку.

Сонная, она дрожала от утренней прохлады и не прошедшего сонного состояния, да так, что зуб на зуб не попадал. В августе по утрам и вечерам в Балыксе уже так холодно, хоть фуфайку одевай. Зевая и качаясь ото сна, она перебежала через мостик, и поднялась на берег.
— Что-то Дамка не встречает— подумала она, открывая ворота.
Зато Полкан дружелюбно  поприветствовал дважды  призывно гавкнув. Валентинка на призыв  ответила так же дружелюбно.

— Привет лохматый, а где Дамка?—но пёс только радостно вилял хвостом, нетерпеливо переступал с ноги на ногу, ожидая внимания. Она погладила его по голове и увидев, что дым из печной трубы спускается на крышу и ползет ниже, к земле, подумала

— К дождю видать. Жалко. В дождь никуда не пойдёшь
Оставив Полкана, она быстро забежала в дом.

— Ух , наша горочанска приехала — увидев в дверях внучку, сказала Пелагея— бать, слышь? Вставай!Внучка приехала. Вот сонуря, спит и спит. Батя!—повысила она голос.

Услышав окрик жены, Николай развернулся и увидел Валентинку.

— Приехала, стало быть, ты как насовсем или погостить?—спросил он поднимаясь.

— Здравствуйте. Нет, проведывать только — снимая тёплую кофту, ответила внучка.

— Ну проходи, чё как не родная, домой ведь приехала.
— заметил Николай.

Она поставила сумку, повесила на крючок кофту.

— Баб, есть горячая вода, руки помыть? Пока добежала до дома, замёрзла. Холодно что-то утром.

— Дожжи зарядили, никакого спасу нет. Вот и простыла землица. Вот и холодно — наливая воду в умывальник, объяснила Пелагея.

— Садись, я горячей похлёбки налью. Молочка скипячу. Садись— хлопотала Пелагея вокруг внучки.

— Ну как ты там, в городе-то?—спросил Николай, когда Валентинка села за стол.

— Ну тя, батя, ты хошь поисть-то дай. Поест, обогреется и всё обскажет— ответила бабушка за внучку.

— Бать, а где Дамка?

— У матери твоёй Дамка. Пока своёй собаки нет, вот она и попросила. Тебя нет, а ково ей здесь делать-то? А там в самый раз. Живёт в сенках, как кто чужой подойдёт, так завсегда голос подаст. А здесь- то Полкан тяфкат. Здесь-то она без надобностяв — сообщила бабушка.

— Понятно.

—Дак ты ешь, ешь, нашла об чём горевать. Чё с ней доспется. Кормят, в сенках ей не холодно. Собака, она и есть собака, хошь и маленька—сделала вывод Пелагея.

— Ты как, учишься или как?— спросил Николай, когда Валентинка допила горячее молоко.

— Ну тя, пусть отдохнёт, потом будешь вопросами донимать— одёрнула Николая жена.

— Спасибо, я пойду посплю немного. Бать, я пока работаю, потом учиться буду. Учиться год. Потом в школу рабочей молодёжи. Закончу шереэм, там видно будет.

— Ой, дочка, на диване лечь придётся. Манька всё сгребла и упёрла. Её этот мужик-то кровать забрал, а она постЕлю. Но постЕлю-то я достану свежу.

— Хорошо, баб.

Тут только Валентинка вспомнила, когда мать приезжала, то просила у неё кровать с постелью для детей.

— На диван упаду, лишь бы отогреться— подумала она.
Когда Пелагея застелила кожаный диван свежей постелью, Валентинка  легла и утонула в глубоком сне.

— Ты чё это девка,разоспалась-то? Вставай. Уж два доходит, а ты спишь без обеда. Чё голодовать-то? Вставай.Через два часа солнце на запад пойдёт. Голова болеть будет. Вставай— будил внучку Николай.

— Счас, бать, только проснусь. Свалило замертво. Замёрзла, а потом молоко горячее выпила, вот и уснула,

— Ну давай вставай, да иди обедать. Там бабушка тебе пирожков ягодных напекла. Кофию сделала.Маслица свеженького сбила к пирожкам— присев на край дивана, перечислял  Николай.

— Бать, это прям царская еда. Я уж и забыла, когда по настоящему ела. На работе рожки с чаем беру, а после работы хозяйка супом кормит. Утром чай с мёдом пью.С аванса пошила себе два костюма, один красный, шерстяной, с длинным рукавом и троечку из голубого льна. С собой взяла, думала тепло будет. А оно вон какая холодрыга— она передёрнула плечами, вспоминая как замёрзла утром.

— Ты зря так делаешь. Обновки обновками, а здоровье беречь надо. Ну ладно, приходи обедать — сказал он вставая с дивана.

— Баб, ты столько наготовила, мне на месяц хватит — садясь за стол, заметила Валентинка.

— Ешь, ешь. Не экономь, у меня ещё пироги есть. Молоко ещё коровки дают. Кофию пей.

— Спасибо баб, я уже объелась. Мне ещё в гости идти.

Нарядившись в новый тёплый красный костюм и начесав волосы на макушке, она немного подкрасила веки и обвела контур губ специальным мягким коричнево бордовым карандашом. Сунула ноги в туфли и, довольная собой, высоко подняв голову пошла. Шла Валентина медленно, берегла туфли. Аккуратно перешла через железную дорогу, стараясь не испачкать туфли в мазуте и осторожно спустилась с насыпи. Когда вышла на Строительную улицу, пошла быстрее, уверение.

Дом подруги оказался  на замке.

— Странно, всегда дома кто-то был. А тут замок— удивилась она.

Домой идти не хотелось, за речку тоже, решила пойти в посёлок, на Центральную улицу.
День был пасмурный. Над селом повисли тяжёлые облака и лучи солнца почти не пробивались сквозь их толщу. От реки в спину дул холодный ветер. Хотя в тёплом костюме было не так уж и холодно, всё же ветер взбадривал и принуждал к быстрому, но не суетливому, шагу.

Когда Валентина перешла переезд, то вышла к башне, от которой дороги расходятся на три стороны.Со стороны железнодорожной -станции шла бортовая машина и девушка задержалась на обочине, чтобы её пропустить. Но машина остановилась, отварилась дверца и Юрий, брат Любы, улыбаясь во весь рот, спросил

— Приехала?

— Как видишь. Привет.

— Привет. Чё здесь стоишь? Тебе куда?

— В центр.

— Садись, я как раз туда.

Немного посомневавшись, она всё же села в машину.

— А чё так вырядилась, как на танцы?—спросил Юрий.

— Ничё. Я так хожу и без танцев— обиженно ответила девушка.

— А-аа. Ну тогда понятно. Ты где там живёшь?—поинтересовался Юрий.

— Живу на Канавной, на квартире у бабушки, работаю на камвольно-суконном комбинате, подала заявление в камвольное училище .Приняли. Учиться год. Буду ровничницей. Как занятия начнутся, так поселят в общежитие.Всё? А ты что, знаешь Черногорск?

— Нет. Никогда не был. Чем там вечерами занимаешься?

— Когда чем— пожав плечами ответила девушка.

— Кавалера уже себе нашла?

— Чё к чему. Я всего месяц в городе— возмутилась девушка. Юрий засмеялся.

— Ты мне лучше скажи, где Люба? Дом ваш на замке.

—Они у отца на Нагорной. Приболел он что-то. Вот она с Витюшкой туда и отправилась. Я после работы тоже заскочу.

— А тётя Рая где?

— В Абакан по делам уехала.

— Ну ладно, высади меня у магазина. Скажи Любе, что я завтра после обеда забегу, хорошо?

— Хорошо— останавливая машину, ответил Юрий.

Валентинка сама не знала, что ей нужно было в магазине, но зачем-то зашла. Как обычно поздоровалась, стоящие в очереди покупатели ответили каждый по своему
— Здорово, коль не шутишь

— Здорово - здорово.

— Мы здоровы и тебе не хворать.

Никогда раньше так земляки не отвечали, всегда радостно, дружелюбно, а тут с какой-то насторожённостью и даже отчуждённостью. Валентина окинула взглядом полки с горкой консервов и вышла. Следом вышла покупательница с сумками и спросила

— Чё, покрасоваться зашла?

Валентинка скользнула по ней взглядом и не опуская головы пошла, весело и твёрдо стуча каблучками по тротуару.
Здороваясь со встречными, она заметила, что её разглядывают так, словно увидели впервые.

— Ничего, привыкай. Ты всегда должна ходить так, словно каждый день это праздник. А в праздник так, словно это день твоих именин. А в именины можно вообще никуда не ходить. Это твой день Твой личный праздник. Хочешь спи, хочешь тарталетки ешь, если в этот день выходной будет. А так и отработать можно, главное что в душе. Если в душе праздник, так и работа не помешает— думала она твёрдо и уверенно шагая по улице.

— Валя, Скударнова.

Услышала Валентинка и обернулась. На противоположной стороне, в проулке стояли её одноклассницы, Танечка Голубева и Света Кирпичёва.

— Девчонки!—обрадованно вскрикнула девушка и бросилась перебегать дорогу.

— Девчонки, привет— обнимая девчат, радовалась Валентина.

— А ты чё приехала?—насторожённо спросила Света.

— В гости приехала. Я уже месяц, как отработала в цехе камвольно-суконного. Мне очень нравится. Документы в училище подала. Приедут из Москвы преподаватели, учиться начнём.

— Ткачихой будешь?—спросила Таня.

— Нет Ровничницей. Уже себе сама машину собрала. Вернее участвовала при монтаже. Вот обкатываю.Так здорово!

— А зачем тогда училище, если ты уже умеешь работать?

— Мне хочется изучить всё. Да и чё я одна-то буду там, в цехе, среди мужиков. Вот со всей бригадой ровничниц, это интересней. Учиться всего год. Вы школу закончите, а я уже буду иметь специальность. Школу в вечерней закончу.

— А где там камвольно-суконный, в самом городе?—спросила Света

— Нет. Сразу при въезде в город. Ехать из Абакана всего полчаса. Всё близко.

Валентина решила идти домой через проулок и поэтому проводила девушек до Таниной квартиры.

— Пошли к нам в гости— пригласила Таня.

— Нет. Я домой пойду.

— Ты изменилась. Всего месяц как уехала, а уже такая взрослая—заметила Таня.

— Жизнь взрослая, вот и я взрослая— засмеялась девушка— Ну ладно, я в субботу на танцы приду, вы будите?

Таня пожала плечами, она не любила ходить в клуб. Таня любила читать книги.

Возвращаясь домой Валентинка вдруг вспомнила, как весной, когда собирались на демонстрацию Первого мая, их классу нужно было пройти с флагами,  транспарантами, с веточками, украшенными бумажными цветами, от начала железнодорожной улицы, до центра. Другие классы как и их класс должны были шествовать от начала других улиц.

Собираться решили у дома Валентинки.

День первого мая оказался очень холодным. Дождь и снег сменяя друг друга сыпали с самого утра. Время от времени налетали порывы ветра и тогда от небесных даров ничто не  спасало ни зонтики, ни плащи.

Одноклассники, собравшись у её дома, старались спрятаться от дождя и ветра у ворот под козырьком. Пелагея услышала бурный разговор и распахнула ворота

— РебЯтишки, заходите в дом, чего здесь мёрзните— пригласила она школьников.

Столпившись на веранде, девятиклассники отказались входить в дом, потому что никому не хотелось снимать обувь. Часть ребят уселась на кровать, часть разместилась на мягкой лавке, у стола. А кому не хватило сидений, Пелагея с Валентинкой вынесли из дома стулья.

— Ребятишки, вам можа горячего чаю налить, с медком? Быстре согретесь— предложила хозяйка.

Молодёжь стала переглядываться, видно было, что чай к стати, но ребята поскромничали и отказались.

— Ну тогда я вас кваском медовым отпою, скоре чаю согреетесь— она ушла в дом и вернулась с глиняным кувшином.
Разлив искрящийся и шипящий напиток по гранёным стаканам, она подала каждому  почти по полному стакану медовухи. Никто не отказался. Слишком уж благородно выглядел этот напиток, золотистый, щипучей. А как приятного его было пить!

Валентина с ужасом наблюдала эту картину, уж она- то знала, что таит в себе этот на вид невинный напиток.

Молодёжь разговорилась. Стали шутить, смеяться. Пелагея принесла закуски и вновь предложила горячего чая.

Теперь от чая с мёдом никто не отказался. Не смотря на то, что после медовухи все пили чай, встать со своих мест ребята не могли.
Стесняясь своего положения, все сидели не рискуя выйти изо стола. Девчонки, что сидели  поперёк кровати,  тоже почувствовали, что ноги отяжелели и не двигаются. Всем было смешно и страшно.

Пелагея решила, что надо ещё поднести ребятам, а то они уж больно стеснительные и ничего не едят.

— РебЯтишки, ну чего вы один чай дуете? Закусывайте, вот сальце копчёненькое, картошечка, капусточка, грибочки, курник .Я его вам на кусочки разрезала, всем хватит. Ну чё вы таки стеснительны?

Все переглядывались, смеялись и скромно опускали глаза, вот тогда она и решила, что надо бы ещё им подать, тогда и поедят. Всё что оставалось на дне лагуна, Пелагея перелила в посудный тазик. А уж из тазика налила в кувшин.

 Каждому разлила по половине стакана, добавила в кувшин гущи. Её Пелагея налила себе полный стакан.

— Ну, давайте ребятишки, чтобы не хворать! Все выпили и опять разговорились. Пелагеи показалось, что её не проняло и тогда она вылила остатки со дна кувшина. Там была сплошная каша. Немного отхлебнув от полного стакана этой каши, Пелагея подошла к девчонкам и встала против Танюши Голубевой.

— Ух кака кучерява. Чья будешь-то?—спросила она.

— Голубева— ответила Таня улыбаясь.

— Голубева, Александры дочка? Ты погляди кака красавица стала, ну давай , давай с тобой кваску-то выпьем.

Видя, что у девушки стакан пуст, Пелагея решила поделиться и налить ей в стакан гущи со своего стакана. Но Татьяна догадалась, что хочет сделать хозяйка и наклонилась над стаканом, так вся гуща со стакана Пелагеи вылилась на кудрявую голову девушки. Стекая по кудрям, гуща капала на плечи, колени,  подол.

Некоторое время все молча смотрели на это явление, но потом кто-то разразился смехом и тут грянул общий хохот. Татьяна тоже смеялась, но с упрёками

— Бабушка, ну что вы наделали – говорила она сквозь смех— как же я теперь на демонстрацию пойду такая.

— А давай, я баньку стоплю, ну и намою тебя— предложила Пелагея.

Смех унять уже было невозможно.

— Да вы что, бабушка, какая баня?—смеялась и возмущалась одновременно Татьяна.

Валентинка вынесла из дома полотенце и стала быстро обтирать Танины кудри и всю испачканную одежду. Не смотря на то, что всю медовую гущу удалось убрать, на первомайскую демонстрацию девятый класс не явился.

—Куда бегала- летала— спросила Пелагея у внучки, когда она вернулась.

— В центр ходила. Одноклассниц видела. Мамка то где работает?

— На стрелки пошла. Да, уж коли впрягся в гуж, не говори, что не дюж. Врачи-то не велели на стрелки идти, так жить-то надо. Работать тожа где-то надо. А окромя железки где ещё квартиру получишь? В Шоре не схотела жить, там вовсе работать негде. Да и посёлок, не ближний свет.

Про детей забеспокоилась. Они быстро растут через два года девчонка в школу пойдёт, а ещё через два парнишку в школу отправлять надо будет. Зимой там далеко ходить в школу. Вот и решили здесь жить. Что б квартиру дали и пошла на стрелки.
 
Вот так. О чужих радет, а свою одну одинёхоньку и не рОстила и не лелеяла. Помогала бы нам, так и не поехала б ты в город, училась бы дома. Эх Манька, Манька!

— Да ладно баб, я не жалею, мне очень нравится. После училища общежитие дадут. Потом подам заявление на квартиру. Лет через пять или даже раньше квартиру получу.Их много на пустыре строят. Всем хватит.

— Хорошо, коли так. В наше время квартер не давали. Купи или построй. Строить родня помогала, помочи ладили. Теперь всё государство бесплатно даёт. Манька –то уж который раз получат.

— Я к ним схожу, гляну, как устроились.

— Сходи, сходи. Квартера прям от колонки.

— Чёто сготовить? Я калачиков напеку, ты ж любишь, на сметанке, напечь?

— Как хочешь, баб, я пошла.

— Долго там не будь. Батя с тобой не беседовал. Сказывал, что поговорить ему с тобой хочется. А то уедешь в Чарыш завтрева и как не виделись.

— Я завтра не поеду в Чарыш, я завтра с подругами встречаюсь. Поговорим конечно. В клуб не пойду, лучше в баню схожу и отосплюсь дома. В Воскресенье ночью обратно.

— Эт хорошо, хорошо. Беги.

Медленно ступая по грунтовой дороге на модельных туфлях, Валентинка подошла к дому матери и поднялась на крыльцо. За дверями заскулила Дамка. Валентина открыла дверь в коридор, Дамка визжа  от радости кинулась к девушке.

— Ну как тебе тут? На фуфайке спишь? А тебя что, на улицу не выпускают?

Немного постояв под дверью и поразмыслив, стучать в дверь или нет, всё же постучала.

— Да- да входите— послышался голос матери.
.
Валентинка открыла дверь.

— Ой, дочь приехала— всплеснула руками Мария и предложила

— Проходи дочка. Вот знакомься, теперь у тебя сестрёнка и братик есть. Проходи. Сейчас ужинать будем, садись с нами— предложила Мария..

— Нет, я не буду ужинать, я на минутку, только проведывать зашла и домой.

Из комнаты вышел Станислав, он как-то странно передёрнул плечами и сказал

— Мы же знакомы, чё нам знакомиться— и  сразу прошёл к столу.

— Да я не знакомиться, я только проведывать— оправдывалась за мать, Валентина.

В это время из комнаты выбежал трёхлетний мальчишка и с разбегу прыгнул на грудь Валентинки, ухватившись за её шею.

— Ух ты, обезьяна, всё бы цеплялся на кого-нибудь— сделала замечание Мария.

Валентинка держала мальчика на руках, когда следом за ним вышла из комнаты девочка и прижалась к Валентинке.

— Облепили— бросил Станислав.

Мария подскочила к печи, сняла с плиты сковородку с картошкой и подставив досточку, поставила сковороду на стол, сняв с неё крышку. Густой пар клубясь над столом, распространял аппетитный аромат жареного лука.

— Кто будет картошку, садитесь— предложил Станислав и сел за стол.

— Ну что, идёмте за стол?—обратилась Валентина к детям.

— Да-а-а— ответили они в голос.

Она усадила малыша рядом с собой, с другой стороны села девочка. Мария  разлила по стаканам молоко.

— На долго приехала?— спросила мать.

 — Завтра уеду. Мам, а чё дамка днями в взаперти сидит?

— Да чего это взаперти, в магазины с нами ходит, на речку. Каждое утро выпускаю, чтобы прогулялась. Слежу за ней, что б опять не украли. Это там у вас никого нет, а здесь как проходной двор. Вот и сидит в коридорчике.

Немного посидев со всеми за столом, Валентина поблагодарила за ужин и попрощавшись, ушла.

Она шла домой и думала

— Странно, нет у мени ни ревности, ни обиды на мамку.Иринка с Серёжкой милые ребятишки. Как-то жалко их. Мамка тоже их пожалела, ведь дядя Станислав ей совсем не нравился.

.Дома она обнаружила, что на руке нет позолоченных часов.

— Потеряла. Видать застёжка была слабая — подумала она.

Вечером, после бани дед со внучкой долго беседовали.

—  Если тебе всё по сердцу, то живи, как оно велит. Выходит такова твоя жизнь, твой путь. Если что, мы всегда поможем.

— Батя, ну чем вы поможете? Всё нормально. Не переживай. У  меня всё есть. Поступлю в училище, там выдадут форменную одежду , и кормить будут. Так что пока ничего не понадобится. А потом я сама буду зарабатывать— успокаивала она деда.

Николай вдруг понял, что перед ним довольно самостоятельный, взрослый  человек. Что это совсем не та девочка, что боялась змей и не любила когда заплетают ей косы.Она всё взвесила, всё решила для себя.
 
— Всё решила, всё просчитала, как взрослая. Вот уже и выросла наша внучка — сказал он Пелагеи.

— Ну и дай Бог ей ума-разума.

Проснувшись утром, Валентина вспомнила комбинат, свой цех, в ушах зазвучал желанный шум машины, её машины. Девушка почувствовало горячее желание побыстрее вернуться в свой цех.
— Завтра уже буду в цехе— радостно подумала она.

 — Баб, я к девчонкам— пообедав, сообщила она бабушке и отправилась на Строительную.

— Если Любаши нет, пойду за речку— решила она.

Постучав в дверь, Валентинка вошла в дом подруги.
Вся семья Любаши сидела за столом, обедала.

— Здравствуйте, приятного аппетита— пожелала она.

— Спасибо, садись с нами— предложила мать подруги, Раиса.

— Я дома покушала, я к Любе.

— Садись, не стесняйся. — стал уговаривать брат подруги, Юрий. Валентинке стало неловко и она решила подождать подругу на улице.

— А ты чё за стол не села? Раньше же не стеснялась, или что? Зазналась? Ну как ты, вернулась или на погостить? —спросила Люба, выбежав следом за подругой на улицу.

— Пойдём к Людмиле за речку, по дороге расскажу.

— Ну хорошо, пойдём. Когда приехала?

— Позавчера, в пятницу.

—А чего сразу не пришла?

— Отсыпалась. Вчера в центр вышла, девчат наших видела. Думала с ними на танцы сходить, они не захотели. К вам приходила, дом на замке был. Я с вашим Юркой передавала, что сегодня приду, он говорил?

— Нет, не говорил. Ну как ты там? Костюм красивый, там купила?

— С аванса в ателье заказывала.

— Так ты что, работаешь?

—Работаю, осенью учиться пойду. Учиться мне всего один год, а я уже и так всё могу, но учиться буду. Хочу всё знать, что я делаю, как делаю и вообще, кто училище закончит, тому общежитие дают и даже потом дадут квартиру.

— Хочешь остаться жить в Черногорске?—поинтересовалась подруга.

— Хочу. Мне город нравится.

Когда девушки подошли к мосту, то увидели на нём двоих молодых людей.

— Валька с Вовкой Куролесовым.

— Дружат что ли? Она в ларьке работает или уже где-нибудь в магазине?

— Ага, дружат. В Черёмушках работает. Бабы говорят, что обвешивает и со сдачей путается в свою пользу.

Увидев бывших одноклассниц, Валька улыбаясь во весь рот, поприветствовала девушек, помахав рукой. Другой рукой она держала велосипед. Вовка тоже стоял с велосипедом и тоже улыбнулся девчонкам.

— Гуляете— спросил он, когда девушки подошли ближе.

— Нет. В гости пошли— ответили они на перебой.

— На танцы придёте сёдня?— задал он вопрос.

—  Посмотрим—ответила Люба.

— Приходите, я гармошку возьму— пообещал Вовка.

Девушки засмеялись и пошли дальше.

— Я вообще- то не пляшу, не умею и не хочу, Людка тоже. Галка Питерцева плясать умеет, да вот ты ещё. А я вальс люблю. Мы вчера тоже на танцы не ходили.

— А я сегодня ночью уезжаю, если только до десяти там побыть и быстро домой.

Елена, мать Людмилы  подруг дочери встретила с улыбкой

— Сегодня дома она, проходите. Вчера допоздна на покосе были. С покосом управились, теперь только сено привезти. А ваши-то поставили сено?—спросила Елена у гостьи.

 Валентинку от стыда бросило в жар. Она сегодня уезжает, а про покос даже не спросила.

— Не спросила.

— Ну счас мать здесь, отчим, если что помогут. Ты- то как  устроилась на новом месте?

— Хорошо. Пока работаю на комбинате, осенью учиться пойду.

— Молодец, правильно решила. Профессия это главное, а учиться всегда успеете. Это нам война помешала, а вам слава Богу, ничего не мешает, только учись. Валерка наш в педагогический поступил, а нынче осенью  на третий курс пойдёт, а там можно и на заочный, да идти в школу работать—привела она в пример племянника..

— Нынче тоже много наших ребят в институты подались.
Кому родители помогут, так те выучатся очно, а кому не смогут, на заочном закончат. Все условия есть, только учись.
— хлопоча возле стола говорила Елена.

Они ещё долго разговаривали о профессиях, об  учёбе и тут Елена спросила

— А ты где работаешь?

— На комбинате, в цехе ровницы и учиться в училище пойду на ровничницу. После училища поселят в общежитие. На комбинате знакомая советует сразу заявление на квартиру подать.
 На пустыре много домов новых строят. Если пять лет отработать, то квартиру дадут, а если выйти замуж, то дадут раньше. Если ещё и муж будет работать на комбинате, то вообще сразу в первую очередь дадут квартиру.

— Ты никак замуж собралась?—засмеялась тётя Лена.

— Да нет— смутилась девушка.

Вечером девушки решили пойти на танцы. Валентинка забежала домой, покушала, переоделась в новый голубой костюм и принялась красить веки, подводя стрелочки чёрным карандашом

— Нашто глаза-то замазала? Как же красиво было и вот те на, чёрные очки намуливала. Кака в том красота? 

— Баб, в городе все так ходят. Сейчас модно рисовать стрелки на веках. Живёшь в деревне и ничё не понимаешь

— В нонишной моде можа и не понимаю, а вот разобраться   де красиво и де страмно, пока в силе. В наше время бардашницы глаза мазали, потому как им в глаза мужикам брасаться надо. Намажут глаза, накрасют губы и даже ногти красным разукрасют, как будто дичь живьём драли и пальцы в крови умазали. Тфу, страмота. Чё нидурно, то потешно. Вот ведь како время пришло!

А волосья-то зачем расчёской закатала? Потом ведь не расчешешь, все выдеришь. Таки косыньки были, ах ты! Обстригла, так хошь бы не путала, ведь лыса будешь!

— Баб, это начёс. Он выше причёску поднимает.Так сейчас красиво считается. Ладно, я пошла. Ну как я тебе?

— Ну как. Наряд ладный, по стану. В деревне так не ходют.

— Я ж не на работу, я на танцы пошла. Перед поездом прибегу переодеться. Всё, пошла.

— Иди с богом. Голову не теряй, смотри в оба.

— Хорошо— крикнула девушка, открывая дверь.

В клубе играла музыка, Валентинка по привычке кинулась в двери, но тётя Поля преградила путь.

— Билет берём.

— А денег-то и нет. Вот как, всего месяц не было и уже не своя— подумала она и отошла в сторону.

— Санька— обратилась она к однокласснику— дай двадцать копеек, через неделю отдам.

— Нет у меня. Спроси у кого-нибудь ещё.

— Позови, кто там из наших есть, Любу или Люду, ну может Света Кирпичёва.

— Ладно, счас — согласился Санька и вошёл в фойе.

Люда вышла не одна, вместе с Алёшкой Ермаковым.

— Ты чё стоишь?—спросил Алёшка.

— Деньги не взяла— хмуро ответила девушка..

— Я заплачу, проходи — подавая деньги тёте Поле, ответил Алёшка. Он уже работал в леспромхозе, поэтому мог себе позволить оплатить билет девушки.

В фойе Валентинка увидела Любашу, она сидела с двоюродным братом Люды, Валеркой. Они о чём-то очень оживлённо разговаривала. Люда с Алёшкой и Валентинка подошли к ним. В это время зазвучало танго, Люба с Валерой пошли танцевать. Потом Алёшка подхватил Людмилу и они тоже стали танцевать, Валентинка осталась стоять у стены вместе с другими девушками. Напротив была весёлая кучка местных ребят, они то и дело поглядывали на девчат и так громко смеялись, что заглушали музыку.

Почувствовав себя не в своей тарелке, Валентинка решила уйти домой.

— Привет, чего не танцуешь?—спросил Валерка, когда остановилась музыка.

— Не знаю. Что-то не получается.

— А я счас "Белый танец " закажу, пригласишь кого-нибудь. Вон сколько ребят стоят не танцуют. Ржут только как лошади. Он быстро удалился и вскоре зазвучала песня "Белый танец" Но приглашать кого-то танцевать Валентинке не захотелось и она вышла из фойе.

По обе стороны крыльца стояли ребята и курили. Валентинка прошла мима них и спустилась с крылечка.


— А я  собрался с тобой потанцевать, а ты уже уходишь?—услышала она вслед и не оглянулась, только прибавила шагу.

Валентинка уже дошла до башни, когда её осветили огни встречной машины. Машина остановилась.

— Привет. Уже натанцевалась? Садись довезу — предложил Юрий.

— Я уже дома, чего тут довозить.

— Ну садись, не упрямься. Поздно уже, а ты одна ходишь

— А кого мне бояться,  сейчас сверну и дома.

—  Опасно по ночам одной ходить, зеки толпами сбегают.Поймать и у дома могут. Ну давай прокачу.

— Мне на поезд надо, некогда кататься— ответив, она  быстрым шагом пошла вдоль дороги.

Машина свернула в сторону, заехала за башню и встала. Хлопнула дверца и вскоре Валентинка услышала сзади себя шаги.  Девушка заторопилась, но модельные тюфли не предназначены ходить по грунтовым дорогам, да ещё в такой кромешной тьме. Она то и дело запиналась о большие камни, которые были на обочине дороги. От реки дул прохладный ветер, обдувая пылающие щёки.

Валентинка поняла, что Юрий догоняет её и не знала, что ей делать, бежать или подождать?

— Скударниха, стой. Я спросить хочу

— Что спросить?

— А ты чё так дунула, не догнать? — спросил он подходя.

— На поезд тороплюсь.

— Ещё полтора часа, успеешь. Кучеряво живёшь, днём один наряд, вечером другой. Много получаешь?

— Мне хватает— спокойно ответила девушка.

— Ты когда ещё приедешь?

— Не знаю.А чё?

— Да хочу тебя с нами позвать за шишкой, пойдёшь?

— С кем, с вами?

— С Любкой, Людкой и Витюхой.

— Пойду, а когда?—оживилась девушка

— В сентябре. Где-то во второй половине.

— Ну хорошо, возьму отгулы и приеду— радостно ответила Валентина.

— Я буду ждать. Без тебя не пойдём — засмеялся он.

— Ладно, я пошла.

— Давай! В добрый путь. Пока.

— Спасибо. Пока.

Забежав домой, она переоделась, выпила стакан молока с пирожком и проверила, всё ли собрала в сумку, что хотела. За пол часа до прихода поезда, Валентина побежала на вокзал.

Минут через двадцать подошёл поезд, проезжая освещенный огнями переезд, она увидела машину, на подножке которой стоял Юрий и махал вслед уходящему поезду.
Валентинку бросило в жар, её словно ошпарило кипятком.

Поезд давно промчался мимо села, а она всё не могла справиться с охватившем её состоянием.

Первого сентября начались занятия в училище
 На прядильщиц набор шёл до октября месяца.
После пятнадцатого сентября, Валентина подошла к мастеру

— Алевтина Фёдоровна, отпустите меня на воскресенье понедельник и вторник, мне домой съездить нужно. Понедельник и вторник в эти дни у нас производственная практика. Я целый месяц практиковалась, всё знаю. Отпустите пожалуйста.

— Поезжай, но привези от мамы записку, что ты была эти дни дома. Я за тебя отвечаю— строго сказала мастер..

— Я живу с мамиными родителями, у мамы другая семья. А дедушка с бабушкой старенькие.

— Тогда привези документ с поселкового совета. Документ со штампом, удостоверяющий, что ты была дома 18,19,20 сентября.

— Хорошо.

В субботу вечером она села в поезд и утром в воскресенье была в Балыксе. Сразу с поезда, рано утром Валентинка побежала к Любаше, чтобы узнать, когда они пойдут в тайгу за шишкой.

— А чё за ней идти? За мостом до ручья дошёл и поднимайся в гору. Мы всегда там шишку бьём. Хочешь пойти? Ну давай сегодня и пойдём. Надо одеть что похуже, чтобы хорошие вещи в смоле не измазать и всё.

— Ну хорошо, я тогда сбегаю домой, переоденусь и приду.

— Да и у нас найдётся, что одеть. Чего туда сюда бегать. Надо только братьев поднять. Спят ещё. Сегодня выходной, так отсыпаются. А ты когда приехала?

— Сегодня. Перекусила и сразу к вам.

— А уезжаешь тоже сегодня?

— Нет. В понедельник и вторник у нас практика, я отпросилась. Я целый месяц практиковалась. Да и педагоги у нас ещё не все с Москвы приехали. Прядильщиц вообще до октября будут набирать, их мастера только в конце сентября приедут.

— Понятно, сейчас я принесу чё можно одеть— Любаша сбегала в кладовку, принесла рабочую одежду

— Пойдёт? Всё чистое, всё стиранное.

— Не знаю, мерить надо.

— Мерь, а я пойду этих засонь будить.

— О! Облачаешься в рубище, привет— засмеялся Юрий.

Валентина посмотрела на него и вся залилась краской.

— Привет— не глядя на Юрия ответила девушка.

— Любаш, пожарь картошки, перекусим и вперёд

— Давай в мундирах, а то свежую скоблить долго— сморщив симпатичный носик и скривив красивые губки сказала Любаша.

— Ну давай. А вы выкопали картошку?—спросил Юрий у Валентинки.

— Не знаю. Бабушка ничего не говорила.

— А ты чё не на картошку приехала? А мы вот выкопали— похвастался он.

 Стыд сдавливал грудь девушки
— Как же так— подумала она— почему я ничего никогда не спрошу у бабушки? Помощница. Вырастили, выкормили, а я вот так и не помогла и даже ничего не спросила. Почему я такая бессовестная?
Её мысли прервал голос Любаши

— Картошка сварилась, давайте за стол— она вылила воду с кастрюли и поставила её на стол. В комнате запахло отварной картошкой.

— Садись картошку есть. Без молока правда. Но вот огурцы есть солёненькие, давай— предложил Юрий.

— Не хочу.—сгорая от стыда, ответила девушка.

— Любаш, забрось хлеба, картошки, лучку да огурчиков в сумку, там перекусим.

Наспех умывшись, с взъерошенными чубом, к столу подошёл младший брат Любаши, Витюшка.

— А ты чё, ждёшь особого приглашения— спросила подруга Валентинку.

— Я дома поела, вы завтракайте, а я вас подожду на крыльце.

Она быстро вышла и села на ступеньку. До неё доносились голоса, кто-то что-то спрашивал, кто-то отвечал, она не вслушивалась, терпеливо ждала.
Наконец-то все собрались и вышли на улицу.

—  Ну что, шишкари, вперёд и с песней— засмеялся Юрий.
Все перешли через мост и намеренно пошли прямо по дороге, Валентинка спросила

— А за Людой не будем заходить?

— Нет, пока всех соберём, время назад идти — ответил Юрий.

Когда вышли из посёлка, то свернули к ручью и стали подниматься на гору вдоль него.

— Любаш, вы с Витюхой пойдёте, он будет сбивать, а ты собирать. А мы вот со Скударнихой пойдём, я шишку буду бивать, а она собирать. Да?—подмигнув девушке,он отвернулся к брату

— Витюх, смотри вон кедрач, первая  хорошая, лазовая, идите к ней, а мы вот сюда, к этим трём кедрам пойдём, что повыше.

— Дай руку, здесь круто, ещё сорвёшься— обратился он к Валентинке, протянув ей свою.

Валентинке не хотелось, чтобы ей помогали, по горам она и без него не плохо ходила. Да и по кедрам тоже лазить умеет. Но не удобно было обидеть человека, ведь он ей руку протянул.Она послушно подала свою руку.

Ухватившись за руку девушки, Юрий быстро помчался вперёд. Валентина только успевала перебирать ногами.

— Смотри какой кедрач! Эх красота!

Он молниеносно дёрнул девушку за руку и привлёк к себе, обхватив другой рукой за талию, а этой обняв за  шею, крепко поцеловал её в губы. Это был первый поцелуй в её жизни. Девушка была не готова к такому обращению. В ней вспыхнуло негодование и обида.

— Отпусти!—крикнула она, пытаясь вырваться.

— Нет!—тихо ответил он, улыбаясь.

—Отпусти, я буду кричать, а если прибежит Люба, тебе будет стыдно.

— А что я сделал? Поцеловал! Почему мне будет стыдно?

— Пусти, мне стоять неудобно, камень в ногу впился.

— Хорошо. Отпускаю— всё так же улыбаясь говорил он,убирая свои руки.

Вырвавшись, она бросилась на утёк, спускаясь вниз с горы.

— Ты чего, глупая. Ты что обиделась? Подожди, я больше не буду, слово даю— спускаясь следом, говорил Юрий.

В это время нога девушки соскользнула с камня и подвернулась, она упала и больно ударилась. От боли, обиды и возмущения, Валентина расплакалась, сидя на земле.
— Ударилась? Ничего не сломала? Дай я погляжу. — он сдёрнул с её ног сапоги, стал ощупывать ступни. Когда дотронулся до щиколотки правой ноги, девушка вскрикнула.

— Больно? Если сможешь, потерпи, я её пощупаю.
 
Он осторожно, ловкими движениями прощупал сустав, наблюдая за девушкой. Валентинка морщилась, но ногу не отдёргивала, терпела.

—Зашибла и жилу растянула. Сейчас я тебе ногу перемотаю, а ты посиди, подожди, хорошо?

Он снял куртку, рубаху и остался в одной майке. Оторвав рукава у рубахи, он намочил один в ручье и сделал тугую повязку на ногу. Подставил обмотанную стопу сверху на сапог,  другим рукавом примотал ногу к сапогу, зафиксировав голенище выше щиколотки.

— Ну вот, сейчас надо посидеть неподвижно. Ты посиди на камне, а я пойду обобью кедр и соберу шишку. Хорошо?

— Ага— всхлипывая ответила она.

Юрий быстро добрался до кедры и так же быстро вскарабкался на неё. Стоя на ветках, он тряс их ногами, шишки сыпались вниз, а он комментировал

— Одна готова, забираюсь на другую ветку. Ого, как летят. Уже созрели, сами падают. Эх, Валька, мы уж точно не одно ведро шишек сбили.

Он спустился вниз, собрал шишки в мешок. Толи сам с собой разговаривал, толи с шишкой беседы разводил, но ни на минуту не умолкал. Говорил громко, чтобы Валентина слышала.

Сидеть на камне без дела ей надоело, да и спина онемела без движения. Ей захотелось подняться и хотя бы постоять. Она окинула взглядом вокруг себя, ища какую-нибудь палку. Близко ничего подходящего не было и тогда она решила спустится на метр ниже к сосне и, постоять, держась за её ветки.

Наступать на ступню было больно, но терпимо. Опираясь на камни, она добралась до сосны, обняла её и прижалась, чтобы отдохнуть.

А Юрий собрав шишки с одной кедры, забрался на вторую.
Он то пел, то свистел, то громко разговаривал, давая понять девушке, что он рядом.
Набрав полный мешок шишек, он взвалил его на плечи и стал спускаться. Не обнаружив девушку на камне, где он её оставил, Юрий крикнул

— Валентина, ты где?

— Здесь я— стоя уже под берёзой, ответила девушка.

— Стой там, я сейчас— быстро спускаясь, он  вскоре оказался рядом с Валентиной.

 — Будь здесь, я сейчас мешок спущу и приду за тобой. Договорились?

— Угу — насупившись, ответила девушка.

Вскоре внизу раздался его голос

— Витюха, Любаха, вы где-е-е?

Ему быстро ответили.

— Спускайтесь. Домой пора — крикнул он им, поднимаясь вверх к Валентине.
В это время ему навстречу уже спускались брат с сестрой.

— А где Валентина?—спросила Люба.

— Ногу подвернула. Сейчас я её спущу. Вон там в кустах мой мешок, ждите нас там — махнул он рукой в сторону кустов внизу у ручья.

.Запыхавшись, он поднялся к девушке.

— Ну вот что, садись мне на спину.

— Нет, я могу приступать, ты только поддержи меня и всё

— Так мы до ночи спускаться будем. Давай, я пригнусь, а ты ложись мне на спину, ну!—он подставил ей свою спину.

 Усадив девушку на спину и ухватив её за ноги, он стал быстро спускаться.

—  Как ты так, неосторожно?—укоризненно спросила подруга.

— Ничего, до свадьбы заживёт— засмеялся Юрий, а Валентинке стало горько и обидно от его слов.

— Ну что, пошли? Вставай, приступать можешь?

— Могу.

— Ну вот и хорошо. С Любахой доберётесь. А я мешки понесу

Привязав к мешку брата лямки, он одел его как рюкзак, сверху на мешок-рюкзак погрузил свой мешок и отправился вдоль ручья вниз.

Витюха и Любаша помогли Валентине спуститься с горы. Они немного передохнули у подножья и отправились дальше.На мосту ещё раз передохнули и пошли по Строительной улице.

Как только они появились у дома Любаши, Юрий подхватил девушку на руки и занёс её в дом. Любаша помогла подруге переодеться, но домой её не отпустили.

— Вот что девонька, здесь останешься. С Любкой спать будите.Мужикам на полу в зале постелю— заявила мать подруги.
До поздней ночи Юрий смачивал рукава в солёной воде и каждый час менял повязки на Валентинкиной ноге. Любаша с Витюшкой наварили полное ведро шишек и полночи все забавлялись орехами. Скучно никому не было.Юрий что-то рассказывал, все смеялись, Валентинка даже забыла про свою ногу.
Утром всех разбудил стук в дверь. На пороге появилась Мария.
— Валентинка где?—спросила она у хозяйки дома, не поздоровавшись.

— Спят они, вчера за шишками ходили, да потом всю ночь варили их— объяснила Раиса.

— Где она спит? Ты знаешь, что ей ещё восемнадцати нет!

— Иди, смотри где спят, иди в спальную, иди— подталкивала Марию Раиса.

Но Мария залетела в зал, там на полу спали два брата. У стены стояла разобраная кровать, где спала сама Раиса. Окинув взглядом спящих, она кинулась в другую комнату.
Девушки вдвоём спали на одной кровати. Зачем-то Мария подняла одеяло, видимо чтобы убедиться, что дочь спит не голая, увидев перевязанную ногу, спросила

— А с ногой чё?

— Жилы потянула, когда с горы спускалась. Вот по темну и не пустили её домой— спокойно ответила хозяйка.

От голоса матери Валентинка проснулась.

— Мам, ты чего тут?—спросила она сонным голосом.

— Как чего? Бабушка волнуется. Ко мне пришла узнать про тебя, а я ни сном ни духом.Чё домой-то сможешь дойти?

— Смогу

— Ну спи тогда. А то может быть пойдёшь? Я помогу— предложила она.

— Сама дойду.

— Ну тогда я пошла, бабушку успокою — сказала Мария уже дружелюбным голосом.

Как только Мария ушла, поднялся Юрий, он быстро умылся, оделся и обратился к матери

— Мам, Вальку не отпускайте, я подъеду и на машине отвезу её домой

— Да пусть спит, не пущу никуда. Иди работай— завериила Раиса..

Не завтракая, Юрий убежал на работу. Когда он вернулся, брат с сестрой уже ушли в школу, а Валентина с хозяйкой пили чай.

— Ну как ты, как нога?—первым делом спросил он, входя в дом.

— Да мы уж сняли повязку, опухоли почти нет— ответила мать.

— Да я уже на ногу наступаю, спасибо.

— Я сейчас перекушу и тебя до дому доброшу. Мне как раз на станцию надо груз доставить. А ты пока подожди.

— Ну ладно— согласилась девушка.

Юрий налил чай, намазал хлеб маслом, быстро перекусил

— Ну, что, поехали?

— Поехали

 Он ловко подсадил Валентинку в кабину, к ногам бросил мешок в котором было с ведро шишек и захлопнул дверь.

Доехав до мостика через речку, Юрий помог девушке выйти из машины, взял мешочек с шишками и проводил её до ворот.

— Ты сильно-то ногу не напрягай, отлежись. Вечером придём тебя проведать, ладно, до вечера— он бросил мешок ко крыльцу, чмокнул её в щёку и побежал к машине.

После обеда в дом пришла Мария

— Ты хоть понимаешь, что ты делаешь? Он мужик! А ты совсем соплячка безмозглая. Поехала учиться, учись! Нечего с мужиками связываться! Для тебя что, нет  молодых ребят, ты с мужиком связалась?

— Ни с кем я не связывалась — буркнула девушка.

— А то не видно! Жизнь-то свою не губи. Я вон как намучилась! Иди своей дорогой, на мою не заглядывай.

Это я могла тебя своей маме оставить, а случись что, так у меня у самой счас двое. Девчонка больная с печенью. Ношусь с ней как кошка с салом по больницам. Маленькая, а уже больная вся.

— Я тоже не здоровая. Но за меня не бойся, к тебе не приду, если что!

— А куда придёшь? Дед с бабой одну тебя не потянули, а с довеском и вовсе. С довеском ты вообще никому не нужна будешь! Мне вон достались детки, одна хворая, другой в три года, а уже вор. Не он будет, если чужие карманы не проверит. С тебя вот часы снял, ты и не почуяла. Горя-то видать хлебну с ними.

— А где часы?

— Вон, принесла. На столе лежат. Забирай. Когда едешь?

— Завтра.

— Ну и поезжай. А с этим мужиком не связывайся. Он тут ни одной юбки не пропускает. Зачем тебе такой. Зареченские говорят, что каждый вечер его машину  возле дома Аньки
Драной видят— горячилась Мария, стараясь как можно больше привести ярких примеров непорядочности Юрия.

Анна Драная, как прозвали её злые языки, жила за речкой, в крайнем доме. Жила одна, осеротела в шестнадцать лет.В один год отец утонул на рыбалке, а потом мать, ходила в тайгу за черникой и сорвалась со скалы.

Когда девочке было пять лет, на неё напала собака, родители поспешили отнять ребёнка у собаки и дёрнули к себе, и угадали в тот момент, когда челюсти зверя были сжаты. Хирург что мог, то сделал, что-то зашил, что-то отрезал, шрам на щеке сильно изуродовал лицо девочки, перекосив его.

После восьмого класса девушка пошла работать в лесхоз. Жила тихо, скромно, пока не появились в селе геологи. За домом Анны они разбили лагерь, поставив свои палатки. Геологи подружились с девушкой. Они готовили ей дрова на зиму, топили баню, чинили забор, крышу. В селе стали говорить, что расчёт у Анны с геологами через постель.

 Когда уехали геологи, к Анне по ночам стали забегать молодые пареньки. Собираясь где-то в компании, они делились своими впечатлениями
—  Девчонки ломаются, а то и по морде дадут, если попросишь. А здесь и самогоночки поставят и в постель положат. Так это или нет, кто знает? Всех привечает Анна или по выбору, но хвастаются все.

Любопытно стало и похотливым мужичкам, как оказалось, и они не прочь были заглянуть к Анне на огонёк. Все ли она пускала в дом или по выбору, но слухи по селу ползли неприличные.

— Мам, я всё поняла. Хватит об этом.

  — Ну если всё поняла, так и хватит. Смотри, тебе жить. Пойду я, дел у меня много, а ещё в ночь на работу.
Пелагея сидела за столом опустив голову, в разговор не вступала, но как только за Марией захлопнулась дверь, сказала

— Ты не она. Ты умишком-то поболе её будешь. У тебя глаз наперёд нацелен. Да и много наперёд знашь.Чё ни скажешь, всё в цель попадёшь. Всё к уму прикладывашь. Если б чё не годно в городу было, то ты б назать приехала. А ты вон, устроилась. Живи дочь своим умом, он у тебя правильный. Мать-то конечно правильно говорит, но она на себя ровнятся. Ты не така, друга ты. Самостоятельна. Знаю, что худого для себя не пожелашь. С ногой-то чё, ходишь прихрамывашь?

— Растяжение жил было

— Было, а счас уж нет? А чё хромашь?

— Малость осталось. Пройдёт скоро. Баб, а вы картошку ещё не копали?

— Да как же это, неделю назать всю выкопали.

— Одни копали или мамка помогала?

— Ну подмогли и они, в последний день. Всё обиходили и на местечко прибрали. А ей как не помогать, ни огорода, ни скота. Молоко берут, да картошки взяли. Зиму за мясом бегать будут. Батя мёд даёт. Жалко детей-то, вот и помогам.

— Баб, а сено?

— А чё сено? Нонча на сено народищу столь в помощь было, что хоть отказывайся. За день весь покос выкосили, а потом через неделю тожать за день сгребли. Сарка копнить помог.Стога ставить тожать помогал. Себе на одну голову поставил стожок и нам помог. А чё забота вдруг взяла? Нашто тебе?

— Да просто. Вы в зиму опять две оставите? Или одну?

— Так ведь и на тебя надо. Пока сила есть и тебе держать будем. В городу-то не укупишь всё. А тут и творог и маслице. Мясо на всю зиму.Будешь ездить, да забирать. Или вон как Бызова Маша, дочке своёй с пассажирским отправлят. С проводницей договорилась и вот через неё. Но у неё дочь-то в Абакане. Тебе это ездить с твово-то городу надоть .А то бы тожа так могла. День у них свой, вот под этот день и подгадыват.

— Баб, сюда ездить удобно. Утром приехал, ночью уехал и везде успел. Не надо ни с кем пересылать.

— Ну коли так, дак так и пусть. Тебе курицу, да уточку зарублю, с собой взьмёшь. А там уж по морозу и скот резать зачнём.

— Баб, ты всегда осенью в доме белила после картошки, а нынче чё, не будешь?

— Дак а чё белить-то? Детей нет, никто пыль с пола, да половиков не поднимат, чё белить-то. К Пасхе выбелю и ладно будет.

— Баб, я к пасхе приеду, помогу. Сама одна не бели. Хорошо?

— Ну до Пасхи ещё дожить надо.

— Я сегодня в доме пол вымою, да вытрясу половики.

— Ладно, коли хошь, так делай. А нога-то дасть?

— А куда она денется.
Управившись с уборкой в доме, Валентина застелила пол половичками и , вспомнила, как они с сестрёнкой Людмилкой любили поваляться на свежем полу, да на чистых половиках.

— Давно уже их не видела, следующий раз к ним в Чарыш поеду— подумала она.
Вечером прибежала Любаша

— Как твоя нога, ходить можешь?

— Нормально нога, хожу.

— Там, на дороге Юрка ждёт. Пойдёшь?

— Пойду.

— Валь, я знашь чё сказать хочу. Я люблю своего брата и тебя люблю, как подругу, но вам не нужно встречаться. Понимаешь?

— Я хочу пойти, что бы сказать, что бы он больше не ждал.

— А. Ну ладно. Тогда пошли, я до него тебя доведу, да  пойду, меня Валерка ждёт.

— Валерка? А он же на занятиях должен быть, в Абакане.

— Не учится он больше. Усатик на него в институт написал, его и выгнали.

— Что же такое он написал? А ещё учитель!

— Да мальчишки, дурни. Он сложил поленницу, а они её взяли и развалили. Он написал, что это хулиганств и что Валерка не достоин быть учителем. Вот и прощай институт.

— Куда он теперь?

— Не знаю. Ну что, пошли?

— Ага, пошли.

Юрка сидел под ивой, на берегу старого русла Балыксу, Когда девушки стали подходить, он пошёл им навстречу. Любаша прошла мимо, Валентинка остановилась.
Юрий подошёл и взял её лицо в свои ладони

— Человек мой родной, не болей, хорошо?—он нежно прикоснулся к её губам своими губами, девушка не сопротивлялась.

— Я попрощаться пришла— сказала она, как только он освободил её лицо.

— Уезжаешь, на электричке?

— Нет. Я совсем прощаюсь. Навсегда

—  Мать наругала? А хочешь я в Черногорск перееду?

— Не хочу.

— Не нравлюсь? Другой есть?

— Ты взрослый. Тебе жениться надо, а мне ещё и восемнадцати нет. Я учиться хочу.

— Я тебя подожду. Только и ты меня не обмани. Была у меня девушка, дыхнуть на неё боялся. Каждый вечер по берегу бродили, я боялся за её  ручку взять.Смотрю моя Вера как-то странно поправилась. Лицо худое, а в бёдрах раздалась.

Как-то стал её до дому провожать, а она возьми и обняла меня, я прижал её к себе, самого трясёт от волнения и слышу, мне в ногу что-то стучит от неё. Я от страху отскочил в сторону. Она удивилась, спрашивает, что мол случилось?

Я ей и говорю, что живот её стучал мне в ногу. А она как расхохочется, это говорит ребёночек стучит. А потом и говорит мне что мол, хороший ты и красивый мальчик, только я замуж выхожу. Вот и решила поцеловать на прощание. Обозвала меня дурашкой и ушла. Я тогда долго в себя прийти не мог.

— Юра, я учиться хочу. В вечерней школе образование среднее получу и в институт пойду. Какой мне замуж?

— Значит всё, расстаёмся, как в море корабли?

— Ну так, выходит.

— Тогда красивая прощай! Ну и прости, если что не так. Как говорится, не поминай лихом!

— Прощай— тихо прошептала девушка, вслед уходящему Юрию.

Уезжала Валентинка с тяжёлым чувством, с чувством какой-то непонятной вины. Она прильнула к окну, надеясь на переезде увидеть знакомую бортовую машину,  на подношке которой будет стоять Юрий.
Но на переезде стояла группа молодёжи, два мотоциклиста и ни одной машины.

Абакан встретил дождём, мелким и нудным. Не обращая внимания на лужи, она побежала на автобусную остановку, чтобы доехать до автовокзала.

—Занятия в училище с девяти утра, но вот куда деть тушки курицы и утки? К концу занятий всё испортится— размышляла девушка, стоя на остановке.

Когда прибыли на автостанцию, автобус на Черногорск уже  стоял. Девушка залетела в здание автовокзала и кинулась к кассе.

— Мне на Черногорск, автобус уже ведёт посадку, пропустите пожалуйста — все молчали. Тогда она отстранив плечом мужчину, подскочила к окошечку,.

— Мне один до Черногорска— протягивая деньги кассирше, попросила Валентина.

— А ну пошла отсюда, иди в очередь. Молодая да ранняя. Нахалка— возмутился мужчина— толкается ещё!

— Извините, у меня через час занятия, я могу опоздать

— А думать надо головой. Чего поздно пришла?— вступила в разговор пожилая женщина

— Да я с поезда— высыпав деньги кассирше в металлическую тарелку, ответила Валентина.

— Девушка, возьмите билет и поторопитесь на посадку, через пять минут будет отправка— сообщила кассир.

— Спасибо. И вам тоже всем спасибо! Выручили

— Иди уж— бросила пожилая женщина.

Когда Валентинка доехала до комбината, то увидела, что девушки группами двигаются к училищу.

— Что же делать? Отпроситься и довезти тушки до дома. У хозяйки есть холодильник. Было бы там ещё место для тушек— подумала она.

— Алевтина Фёдоровна, Алевтина Фёдоровна— обратилась она к мастеру группы— пожалуйста отпустите меня с первого урока. Я потом всё перепишу

— А что такое случилось?

— Домой ездила, мясо бабушка положила, пропадёт. В холодильник нужно положить.

— Пошли со мной— она завела девушку в комнату преподавателей
— Вот холодильник, укладывай сюда, после занятий заберешь.

— А здесь нет морозилки— открыв дверцу, сообщила девушка.

— Тебе же не замораживать, а сохранить до конца занятий.

— Ну да— она уложила тушки на полку и побежала на занятия.

Каждый понедельник занятия начинались с политинформации. Иногда приглашались лекторы, но в основном политинформацию проводила мастер группы.

Алевтина Фёдоровна рассказывала своим подопечным о ситуации во Вьетнаме и о Китайско-Советском отношении.

— Китайско-Советские отношения ещё 22 января, 1966 года очень обострились. Разъярённая несколько тысячная толпа окружила здание Советского посольства в Пекине и стала требовать публичной казни глав нашего государства.Они забросали здание камнями и угрожали нашим дипломатам— говорила Алевтина Фёдоровна.

— А почему они разозлились? Они идут к коммунизму и мы идём к коммунизму, зачем ссориться? —спросила Валентина.

— Китайцы требуют от нас признать Мао Цзедуна мировым лидером коммунизма, по их мнению он заслуживает что бы СССР приклонялась их лидеру.  Мы им ответили, что это культ личности Мао и что мы признали культ личности Сталина и чтобы они поступили по справедливости и тоже признали бы культ личности Мао Цзэдуна.

Конечно они нас не поняли. А Мао Цзедун 16 мая этого года, провозгласил о создании партии хунвейбинов, по нашему это, красной гвардии или партии "красной молодёжи". С этого времени в Китае проходит культурная революция, в которой хунвейбины принимают основное участие.

Мао Цзедун руками этой молодёжи расправляется со своими оппонентами, которых он называет врагами. Их бросают в тюрьмы, расстреливают, забивают до смерти. Запрещена любая литература, печатают только цитаты Мао. Требуют от каждого гражданина иметь этот цитатник, если его у кого-то не окажется, то этот человек подвергается насилию.

— Так они значит вовсе не идут к коммунизму! У нас Советское государство. В нашей стране всё решается когда секретари партий разных краёв и областей  собираются в кремле и советуются. Партия съезды созывает, там тоже утверждаются какие-то курсы через совет. А здесь это просто насилие, а не советы. Это зло. Это совсем не по- коммунистически.
.
— Правильно. Ты у нас Скударнова?

— Да.

—Мне тебя рекомендовали из комитета комсомола комбината, как достойного комсомольца, который бы смог возглавить группу.
Кого бы вы ещё порекомендовали комсоргом группы?—обратилась она к присутствующим.

Девчата стали вертеть головами, смотреть друг на друга и пожимать плечами

— Ну хорошо. Пока вы ещё не перезнакомились, то пусть комсоргом группы пока будет Скударнова Валентина . Кто за это предложение прошу проголосовать.

Все проголосовали.

— Вот и хорошо, единогласно. Тебе первое комсомольское задание. Нужно составить список, кто из группы участвовал в школе в художественной самодеятельности. Скоро будет конкурс художественного слова. Нужно прочесть хороший, патриотический стих. Участие принимает каждая группа в обязательном порядке . Всё понятно?

— Да.—ответила Валентина.

— Ну и замечательно, жду список. Политинформация закончена.— Алевтина Фёдоровна собрала книги и газеты, что приносила с собой и ушла.

Ну а потому как никто читать стихи не захотел, то участвовать в конкурсе Валентина записала себя , стихотворение " Легенда о матери"Сергей Островой .

Через неделю в здании училища Валентина услышала знакомые голоса. Всё бросив, она кинулась туда, откуда доносились эти голоса. У кабинета директора стояли Любаша, Людмила, Света Кирпичёва, Валя Корнева, Галина Питерцева. Все её подруги!

— Вот тебе раз, глазам своим не верю — подлетела она к подругам. Вы как тут? Вы же почти сентябрь проучились, почему бросили?

— Да какая-то выдерга к нам по литературе пришла. Ко всему цепляется. Ко всему придерается. Всех доняла, даже  Валюху. На всех обзывается. Грозит на экзаменах всех завалить, мы и ушли. — наперебой рассказывали девушки

—- А что директор? Вы к нему ходили?

— Нет. Документы за восьмой есть, зачем он нужен. Это какая-то, с мостопоезда, в вагончике живёт. Муж у неё там работает, а она к нам в школу устроилась— дополнили свой рассказ девушки.

— Понятно и куда вас берут?—поинтересовалась Валентина.

— Всех почти взяли в прядильный, Валюху только в крутильный цех— так же наперебой сообщили девушки.

— А жить где?

— А сейчас директор подпишет и нам дадут места в общежитии.

— Как в общежитии? А что оно уже готово?

— Ну да. Вот направление— показали она свои бумаги.

— Почему нам не дают?—удивилась Валентина.

— Нам два года учиться, а вам год. Вы наверно без общежития будите— предположила Светлана.

— Сейчас узнаю— и Валентина и отправилась в комнату преподавателей.

— Позовите пожалуйста Алевтину Фёдоровну— обратилась она к мастеру параллельной группы.

— А её нет— ответила Валентина Ивановна.

— А мне срочно нужно, где её можно увидеть?

— А что до завтра не потерпишь?

— Нет. Мне срочно нужно — убеждала она мастера.

— Ну, только дома.

— Скажите мне адрес пожалуйста — настаивала девушка.

— Это что же за срочность такая?

Валентинка хотела сказать, что срочность огромная, сейчас во все комнаты заселят вновь прибывшими, а их группа так и останется на частных квартирах, но решила промолчать, лишь сказала

— Большая, до завтра ждать нельзя.

— Ну хорошо. Она получила новую квартиру на пустыре, пошла приводить её в порядок, чтобы вселиться побыстрее

— Понятно. А какой дом и квартира?

Валентина Ивановна обратилась к коллегам

— Кто знает Алевтинен новый адрес?

— У нас с ней квартиры на одной площадке. Четвёртый этаж- ответила женщина и назвала адрес.

Боже мой, как же торопилась Валентинка к своему мастеру, она бежала через пустырь что есть сил, в голове то и дело возникали вопросы

— Почему она за нас не похлопотала? Себе получила квартиру, а мы? Как же так? Я спрошу, почему она, как мастер группы совсем не позаботилась о нас? Сейчас всем распишут комнаты в общежитии, а мы так и останемся. Все будут жить рядом, а мы так и будем ездить через весь город.

Каждая остановка две копейки.Туда и обратно уходит по двадцать копеек. Пять двадцать за месяц, а платят три тридцать. Десять дней "зайцем" ездить приходится Все будут на эти деньги что-то для себя покупать, а мы на проезд тратить.
Я ей всё скажу, всё!—поднимаясь на четвёртый этаж, думала девушка.

Она подбежала к двери и нажала кнопку. За дверью послышался какой-то шум, потом стук затем тяжёлые шаги. Дверь распахнулась, в дверях стояла Алевтина Фёдоровна.

Её голову покрывал туго затянутый по самые глаза платок. Футболка и трикотажные брюки женщины, закатанные до колен, были густо забрызганы известь. Вся её одежда обтягивала живот так, что явно была видна глубокая беременность.

 В центре комнаты стоял стол, возле него стул. На столе ведро с известью и травяная щётка.И стол и стулья и пол были забрызганы известью.

— Что вы делаете?--  увидев большой живот беременной женщины, выкрикнула девушка.

— Занимаюсь побелкой. Готовлюсь принести малыша в чистую квартиру— с вызовом ответила мастер.

— Вы совсем не умеете белить и по столам вам нельзя прыгать— убеждённо сказала Валентина.

— Нельзя. Но больше некому. Муж приедет не скоро. Успел бы к рождению— объяснила Алевтина Фёдоровна.

— Я сейчас сбегаю в училище, а вы обещайте, что больше не полезете на стол. А известь на полу смочите мокрым  веником. Сильно не наклоняйтесь. Я быстро— Валентинка выбежала из квартиры и со всех ног пустилась обратно.
 Увидев, что на остановку подходит автобус, быстро срезала свой путь и заскочила в автобус.

В  училище в то время закончился урок этики и эстетики.

— Ты это где была?—строго спросила преподаватель, Галина Ивановна Коваленко.

— Извините, так получилось— и обращаясь к группе сказала

— Девчата, нужна ваша помощь. Алевтина Фёдоровна получила квартиру. Она ждёт ребёночка и нужно ей помочь убраться в этой квартире. Кто желает помочь нашему мастеру, идёмте со мной.

— Ой, а что мы там будем делать? Я ничего не умею. Я дома даже не мою полы. Мне не разрешают— округлив и без того большие голубые глаза, высказалась Валя Суконкина. Она с первых дней учёбы сообщила всем, что у неё порок сердца и ей нельзя перетруждаться.

— Не ходи, кроме тебя есть кому пойти— сказала Валентина.

Но видя, что вся группа изъявила желание помочь мастеру, Валя Суконкина тоже пошла вместе со всеми.

Переодеться было не во что, поэтому Валентина вывернула платье на левую сторону, разрезала платок хозяйки на косынки
 
— Алевтина Фёдоровна, побелочных кистей всего две, надо узнать у соседей, возможно у кого-то  найдётся ещё хотя бы тоже две. Мы тогда бы сразу в двух комнатах враз выбелили. Ну и ведро, что б известь разделить.

 Алевтине удалось и побелочные кисти найти и даже принести ещё извести.

Девушки принялись за работу, кто белил потолок, кто стены, а кто отмывал пол от известковых пятен. Работа спорилась. А хозяйка сходила в магазин за пряниками и печеньем. Когда девушки закончили уборку, чай был готов.

Расстелив газеты на полу и разложив на них продукты, девушки устроили чаепитие. Тут-то Валентинка и задала свой вопрос мастеру группы, ради которого приходила.

— Алевтина Фёдоровна, прядильная группа сегодня получила места в общежитии, а мы почему не получили? Мы же на месяц вперёд их заниматься начали. У нас на дорогу туда и обратно все деньги уходят, что в училище дают и ещё два рубля не хватает.

— Вы тоже получите. Не надо волноваться. Просто вы уже под крышей живёте, а они только прибыли. Нет смысла их отправлять на частные квартиры на 3-4 дня, поэтому их сразу селят. Как наше крыло в здании будет готово, так мы вселимся. Я думаю, что уже скоро,меньше недели осталось. А деньги за проезд по городу вам вернут. Потерпите немного.

Домой Валентинка возвращалась с соседскими девочками, - сёстрами Катям и Любам Хан-Чан-Юн. Мама у девочек татарка, папа китаец, а девочки пожелали быть русскими. Поэтому в журнале ровничной группы№ 1 они записаны без дефиса, просто Ханчанюновы.

По Канавной улице много семей, где мужья китайцы. После Великой Отечественной войны, китайские мужчины перешли Российскую границу Сталин не стал их депортировать, в то время Россия очень нуждалась в мужской силе. Китайцы пошли работать на Черногорские угольные шахты.

Алевтина Фёдоровна была права, их группу действительно заселили в общежитие училища, но не через неделю, а через месяц. Даже параллельную группу ровничниц заселили на три недели раньше их группы. За это время все другие группы адаптировались к новым условиям, прижились, а вновь прибывшие вызвали у жильцов общежития недовольство. Потому что не знали, где что нужно взять для проживания и обо всем расспрашивали уже проживающих. Кому-то надоел этот заселяющий бум и произошла ссора, переходящая в драку. Валентинка пыталась утихомирить, девчат,разнимала и уговаривала дерущихся. В результате все успокоились.

На следующий день, пока группа была на занятиях, в общежитии вывешали газету " Прожектор" в которой было написано, что заселявшиеся в общежитие учащиеся группы  Р-1 устроили драку в общежитии, бегали, кричали и ругались не цензурной бранью. Ниже шёл список нарушителей, в котором была фамилия и имя Валентины.

После окончания занятий Валентинка бежала в общежитие, на крыльце которого стояли старший брат Люды, Виктор и ещё два её двоюродных брата, а ещё с ними стоял старший брат Любы, Юрий

— Так, нарушительница из училища уже выгнали? Домой с нами?—спросил Виктор и все рассмеялись.

— С чего ты взял? Какая нарушительница?—растерялась девушка.

— Как какая, на доске позора висишь— добавил он и все опять рассмеялись.

— Какая доска?—недоумевала Валентина.

— Зайди, увидишь. Прямо против дверей твоя фамилия— пояснил Виктор.

Валентина решила,что это розыгрыш. Виктор был мастер на подобные вещи и ответила

— Выгонят, на комбинат пойду, а домой не поеду— и зашла в здание. Против входа, на доске стенгазеты" Прожектор" что-то висело. Сердце дрогнуло.
— Неужели правда? — она подошла ближе и пробежала глазами по написанному. Взгляд задержался на собственной фамилии. В конце была приписка" Позор!"

Загорели щёки и уши.Губы моментально высохли.

— Я же не ссорилась и не ругалась матом. Вот позор — мелькнуло в голове.

Она зашла в свою комнату и вся пунцовая от стыда, села на кровать. Через какое-то время в комнату зашла Люда

— Там мальчишки просят по городу походить — сообщила она.

— Идите. Я не пойду.

—Ну ладно, тогда мы сейчас соберёмся и пойдём— она вышла.

С крыльца общежития доносились весёлые разговоры, смех. Вскоре к парням вышли девчонки и все отправились гулять по городу.

Валентина тяжело вздохнула. Она подошла к окну, группа земляков весело и шумно отправилась на остановку. В комнату постучали и сразу открыли дверь, это была не знакомая девочка из другой группы

— Ты Скударнова? Там тебя спрашивают

— Где?

— На крыльце

Когда Валентина вышла на крыльцо, то увидела Юрия

— А ты чё со всеми не ушёл?

— Я к тебе приехал, нарушительница. Выходи, город мне покажешь. Я здесь в первый раз— улыбаясь, сказал он.

— Сейчас — пообещала девушка, совсем забыв, что ещё недавно сообщила ему, что им нельзя встречаться.


Валентинка нарядилась в своё красивое ярко голубое пальто, повязала малиновый шарф и вышла.

Юрий бросил на неё взгляд и на секунду замер. Ничего не сказав он пошёл рядом. Автобус был пуст, они сели у дверей. Юрий молчал, Валентина тоже.
Когда автобус остановился на центральной площади Валентина прервала молчание,.

— Здесь выходим—. она  встала против дверей.
 Когда  распахнулись двери автобуса, она несколько секунд стояла в дверях, присматриваясь, куда ей ступить, слишком много было народу. Вдруг мужской голос крикнул

—  Это ж надо! Какая красивая!

Валентинку словно ударили током, она  спрыгнула с подножки и быстро устремилась к площади. Юрий бежал следом.
 Она остановилась возле театра.

— В кино пойдём?—спросил он.

— Не знаю. Давай лучше в парке погуляем.

— Давай.

Осень. В парке почти никого нет. Какая-то пара гуляла с собакой, да прохожие, которые сокращая путь, шли через парк.
Жёлтые листья, сбившись от ветра на мёрзлой земле у голых кусов, покрылись инеем. На небольших лужицах блестел на солнце тонкий ледок. День был солнечный, а вот ветерок был ледяным и колючим.

— Ты правда поверил, что я бегала и материлась?—вдруг спросила она.

— Да забудь— усмехнулся он.

— Тогда почему ты молчишь?

—  Я работаю без грузчиков, и почти без выходных, коплю деньги для нас. Но я боюсь, что это зря. На тебя все заглядываются. Ещё один год, это пережить будет трудно. Я ничего, я переживу. А ты?

— Мы уже говорили с тобой, что я буду учиться.

— Учись. Сейчас все институты заочно заканчивают. Я мешать не стану, я только помогать буду.

Они бродили по замирающему парку, то молчали, то всё говорили и говорили.

— А вот танцплощадка. Летом здесь каждый вечер гремела музыка— сообщила Валентина и поднялась на площадку.

 Юрий обхватил девушку и закружил её так, что ноги Валентинки не касались пола. Она смеялась, вцепившись в его руки.
Потом они как маленькие дети, что бы согреться  играли в "пятнашки", бегая по танцплощадки друг за другом..

— Ах ты какой вёрткий, ну счас я тебя!—пытаясь догнать и осалить  парня, кричала Валентина. Но он опять уворачивался и она возмущалась, он смеялся. Уставшие и разгорячённые они уселись на лавки, что стояли вдоль заборчика на танцплощадке.

— Ух ты, раскраснелась, как твой платок, такая же малиновая— он обнял девушку и привлёк к себе.

Время летело быстро и вскоре она пошла провожать его на автобус.  На остановке уже ждали автобус их земляки

— Ну что, нарушительница, едешь с нами?—спросил Виктор.

Валентинка уже забыла про заметку в стенгазете и напоминание о ней испортило всё настроение.

— Да ну тебя, никуда я не поеду, я же сказала. Вообще-то там не про меня.

— Ага, не про тебя— все дружно рассмеялись.

— Да ну вас, я пошла— она действительно пошла, вернее побежала в общежитие. До неё донеслись Людмилины слова

— Ну ты чё привязался-то?—отчитывала она брата.
Дальнейший разговор она не слышала, она была уже в комнате.
Комната, в которую поселили Валентину, была самая маленькая. Кроме Валентинки туда поселили ещё двух девушек, Нину Безрук и Нину Смирнову.

У Нины Смирновой в деревне был жених и они решили пожениться сразу после окончания училища.

— Пойдём сфотографируемся— предложила Нина Безрук как-то после занятий. Валентинка посмотрелась в зеркало и ответила

— Пошли! Я три месяца назад с мамой в ателье фоталась, мне понравились фотки. Пошли в ателье?

— Пошли—согласилась Нина.

Фотографии были готовы через десять дней.

Одно фото Валентинка подарила подруге Любаше.

— Люб, у нас конкурс в воскресенье в театре, придёшь?

— Нет, я домой поеду. Может девчата пойдут, я им скажу.

На конкурс чтецов города никто, кроме Галины Ивановны, не пришёл.
За чтение " Легенды о матери" Валентинка получила первое место.

— Так, теперь мы с тобой поедем в область. В Абакане будет областной конкурс проходить.

—Когда поедем?

— Когда скажут. Думаю в канун седьмого ноября.

Когда Валентинка вернулась в общежитие, то у неё на тумбочке лежало письмо от Юрия.

Она быстро распечатала письмо и усевшись на кровать, принялась читать. В письме Юрий писал, что без неё в селе стало грустно и скучно, что очень скучает и ждёт её приезда домой.
Она сразу села за письмо и написала о конкурсе, и о том, что скоро поедет в Абакан на областной конкурс чтецов, что домой пока приехать не получится.

Писать о том, что она тоже скучает и очень ждёт с ним встречи, она постеснялась. Письмо было строгое, в рамках приличия, ни одного слова о чувствах.

Как и предполагала зам директора училища по воспитательной части Галина Ивановна Коваленко, областной смотр чтецов был организован 5 ноября.

Валентина впервые вышла на большую областную сцену, которая освещалась софитами, а из зала на сцену били два прожектора, из-за которых совсем не было видно кто находится в зале. Волнение куда-то ушло и Валентина с большим удовольствием прочла стихотворение Острового "Легенда о матери"
И хотя ей присудили второе место по области, однако на краевой смотр чтецов, объявили, что отправляют  её.

— Ну вот Валентина, покупай чемодан для дипломов— протягивая диплом второй степени за мастерство художественного слова, сказала Галина Ивановна.

 Они сели в машину и поехали в Черногорск. Никакой радости и тем более восторга в душе у девушки не было.

— А когда в Красноярск ехать?

— Думаю не скоро.Скорее всего на день Победы.

— У-у, долго ещё.

— Ну это как посмотреть. Сейчас 7 ноября , потом  Новогодний праздник проведём, там нужно готовиться к 23 февраля, что бы мужчин на комбинате поздравить. Одновременно и к женскому празднику готовиться нужно. В городских мероприятиях принять участие потребуется. В апреле дни берёзок, а там и 9 мая подойдёт и не заметишь.

— Понятно.

— Ой, что тебе понятно!—засмеялась преподаватель этики и эстетики—  Ты вот как приедешь, список составь, кто у вас петь умеет. Хор будем организовывать. Придётся смотр по группам проводить, что бы выявить кто петь умеет.

— У нас в группе Тома Кузьмина хорошо поёт, я слышала.

— Ну вот и хорошо. Чем больше будет поющих, тем лучше. А как вам новый мастер группы?

— Привыкаем. Алевтина Фёдоровна всем нравилась.

— Эта тоже понравится.

Новый мастер, Валентина Лялина, очень скромная и очень спокойная женщина. Одевалось она тоже очень скромно. Ходила медленно, с тихой улыбкой на лице. Она никогда не повышала голоса и никогда никого не ругала. Если кто-то провинится, она просто глубоко и печально вздохнёт, бросив укоризненный взгляд и ничего не скажет. Отчего становилось виноватому ещё тяжелее, чем бы его просто наказали.
Прежнего мастера девушки не забывали, часто навещали её и рассказывали все новости и в группе, и на комбинате.
И хотя у Валентинке очень мало было свободного времени, она старалась тоже навещать бывшего мастера.

В понедельник из дома приехали Балыксинские девчонки.
Валентинке очень сильно хотелось узнать у Любаши хоть что-то о Юрии, но она специально молчала, боялась даже случайно проронить слово о нём. Но Любаша заговорила сама

— А знаешь, что Юрка сделал с твоей фотографией?

— С какой фотографией— не поняла девушка.

— Да с той, что ты мне подарила — рассмеялась Люба.

— Что?—холодея внутри, спросила Валентина.

— Он отнёс её художнику и тот срисовал твоё фото на его гитару. Ты знаешь, о-очень похоже получилось. Правда волосы он тебе длиннее нарисовал. Ну такие, какие раньше у тебя были — радостно сообщила подруга.

Валентина не знала, как реагировать.Только спросила

— Зачем?

— Юрка сказал, что теперь ты всегда с ним будешь. Ну в смысле, гитара с твоим лицом всегда с ним— пояснила она.

Валентинке захотелось поехать домой, но она понимала, что не отпустят, отпустить домой её смогут только на новогодние праздники. Когда Любаша убежала, она достала письмо от Юрия и вновь стала читать. Она читала его каждый день перед сном и ложась спать, просила что бы он ей приснился. Но он не снился, а она надеялась и каждый раз просила.

Встречу нового года в училище провели за четыре дня до праздника. На праздники всех отпустили домой на недельные каникулы. Всем необходимо явиться в училище третьего января 1967 года.

Валентина прошлась по поезду, в кадом вагоне было очень много народа. В одном из вагонов она нашла почти свободную третью полку и спрятавшись под чёрное пальто, быстро уснула.

Когда Валентинка забежала в дом, там было тепло и тихо.
Дедушка где-то во дворе, а бабушка в подполе набирала овощи в ведро.

— Баб,крикнула она в открытый лаз, я приехала.

— Ну так я счас, я скоренько. Ты разболокайся. Я живо.

Раздевшись, Валентинка присела возле лаза и стала поджидать бабушку

— Дай мне душку, я ведро возьму, дай— обратилась она к Пелагеи, как только та появилась на лестнице.

— Ну возьми, коли хошь так. Вот.

Валентинка поставила ведро на пол, дождалась, когда бабушка покинет лаз и опустила на него дверку.

— Чёта ты схудала на личико-та. Голодуешь поди?

— Нет, баб. Нас хорошо кормят. А мы со столовой когда идём так с собой ещё хлеб несём. В комнате чая накипятим, да и едим хлеб с салом и чаем.

— Чёта ты с сала- то так схудала. Мяска наберёшь и сальца нашего, чужо видать по всему не в прок. Медку возьмёшь.
Чёт тебя так давно не было, цельных два месяца глаз не казала.

—  Учёба ба, время на разъезды не было.

— На сколь отпустили-то?

— На неделю ба.

— Годно, хошь передых будет. Замордовали смотрю тя, передохнёшь  хошь дома. Отоспишься, откормишься.
Давай тебя покормлю, да отдохни, ещё рано. На улке-то темень.

— А батя где?

— Да как де? В хлеву, де ещё. Придёт скоро. Всё управит и придёт. Похлёбку будешь?

— Буду.

— А холодец?

— Буду, я всё буду.

— У меня пироги с осердеями заморожены, я счас в духовочку суну, они и отойдут— хлопотала Пелагея.

— Буду, ба твои пироги с осердеями, буду — смеялась Валентина.

Когда Николай пришёл со двора, Валентинка уже спала безмятежным спокойным сном. Проснулась она перед обедом. Дома было тихо, дедушка с бабушкой тоже отдыхали. Услышав, что внучка встала, оба сразу проснулись.

— О, поднялась. Ну умывайся обедать будем — сказала Пелагея и встала с кровати. Николай сел на кровать и уставился на внучку

— Бать, ты чё, не узнаешь?

— Гляжу ты ли это или мне привиделось? Два месяца не было, куда ж такое годно?

— Ты батя не рассусоливай, ты давай вставай обедать. Успеешь ещё наговоришься— расставляя миски на стол, выговаривала мужу Пелагея.

Валентинка мыла посуду, Пелагея суетилась с вёдрами, Николай ушёл кормить поросят, в это время залаял Полкан.
Пелагея глянула в окно
— Бабёнка кака-то стоит. Не разгадаю, кто это.Ты глянь, можа знашь.

Валентинка посмотрела, но тоже не поняла кто это.

В это время в дом вошёл Николай.

— Там тебя спрашивают— сообщил он Валентинке.

— Меня? Кто это?

— Зареченская, выйди.Я звал в дом, не пошла. Ты оденься теплей, мороз на улице.

Запрыгнув в тёплые валенки, накинув на себя бабушкин пуховый платок и шубу, она выбежала за ворота. Перед ней стояла Анька Драная.

— Что ей надо?—мелькнула мысль и на душе стало неприятно.

— Привет — поздоровалась гостья.

— Здравствуй

— На улице мороз, я коротко. Я увидела, что ты приехала, когда посылку в багаж сдавала, вот и пришла. Я из-за Юрки пришла.Живём мы с ним, а он тебя любит. Не хочет, а любит. Говорит жена у него красивая была, с другом застал.

— Жена?—удивилась Валентина.

— А ты не знала? Жена и сын. Он что тебе не говорил? А мне всё говорит. Красивых ненавидел и уже второй год, как по тебе с ума сходит. Рассказал, как осенью был в Черногорске, говорит, что на тебя все прохожие пялятся, а один даже выкрикнул, что "красивая,. Не утерпел. Как, говорит, с такой жить, мука одна. Того и гляди кто-то позарится.

Он не хочет быть с тобой, а поделать ничего не может. На гитаре ему фотку твою перерисовали, играет, на тебя глядит и плачет. Так жалко его, что хочется смыть или гитару разбить. Если прогонишь его от себя, он со мной останется. А не прогонишь, будет сам мучиться и тебя и меня мучить. Прощай— женщина оставив Валентину у ворот, быстро пошла прочь.
 
Ничего не понимая, девушка смотрела ей вслед.

— Жена. Ребёнок. Нет, не говорил. Про какую-то беременную говорил, а про жену и сына, нет. Может Анька всё выдумала? А как спросишь? Обидится. Да так и спрошу!. Вот пойду вечером к ним и спрошу есть жена или нет и есть ли сын.
А если правда всё это есть, что тогда?

А тогда значит, что мама правду сказала, что его машина по ночам у Анькиного дома стоит. Ну и зачем мне это? Не пойду спрашивать. Пусть сам придёт и я тогда спрошу. А если не придёт? Ну значит так тому и быть!—решила она и вернулась в дом.

Но на другой день всё же передумала и решила вечером, когда Юрий придёт с работы, пойти к подруге.

Она перебежала через железную дорогу и спустилась на Строительную улицу. Снег под ногами скрипел придавая силы и бодрости её духу. Встречный ветер жёг лицо. На улице быстро темнело. В окнах домов загорался свет. Она не видела, кто ей попадался навстречу,если кто-то здоровался, то машинально отвечала, не глядя.

Волнение, которое охватило её, с каждым шагом усиливалось и чем ближе она подходила к  дому подруги, тем громче билось сердце и дрожали колени, тем сильнее в висках стучал пульс.
Подбегая к дому подруги, она остановилась перевести дыхание. Дверь в коридорчик была приоткрыта, она вошла и опять остановилась что бы успокоиться.

В доме кто-то с кем-то говорил на повышенных тонах, она чётко услышала

— Мама, это не мой ребёнок. Я два года, как живу здесь. Два года! И два года, как развёлся, а она на алименты подаёт! Вот стерва. Когда я её с Пашкой застал, я сразу ушёл. Мама, это ребёнок Пашки! Я подам в суд и докажу, что я сразу ушёл из дома.

— А она вот тут пишет, что и у сына, и у второго сына, и у тебя одна группа крови, у неё и у Пашки другая.

— Значит этот ребёнок от кого-то третьего, у которого такая же группа крови как и у меня! Вот и всё.

— Когда ты подал на развод?

— Третьего сентября. Третьего ноября нас развели. Всё! Я уехал сюда! Больше мы не виделись!

— Понятно, но она пишет что третьего января будет сыну год и четыре месяца. Выходит, что он родился третьего августа.Посчитай-ка от третьего августа, как он родился, назад девять месяцев, какой месяц получится?

— Какой?

— Ну считай. Чё вышло?

Валентинка тоже посчитала, вышло третье ноября, день развода. За дверями молчали. Ей расхотелось заходить и что-то спрашивать. Она всё поняла, тихонько вышла на крыльцо и пустилась со всех ног домой.

— Боже мой, какой ужас! Какой ужас— то и дело повторяла она, а по щекам текли горячие слёзы.

— Куда-то ходила?—спросила бабушка, как только она, окутанная куржаком ввалилась в дом.

— Ходила. Хотела узнать, кто из девчат пойдёт на танцы.

— Да какие тут танцы, когда такой мороз стоит. Окстись!

— Да. Лучше что-нибудь почитаю возле печки. Да, спросить хотела, а вы где мне кровать- то взяли? Теперь я опять у печке сплю, в своей комнате.

— Да батя где-то взял. Принёс, ну мы всё собрали и снарядили. Всё чистое. Твоё всё. Отдыхай.

Проснувшись утром, она решила сходить к матери, но в предновогоднее время с пустыми руками идти не хотелось. Перед новым годом выдали три рубля, на билет не потратилась, ехала "зайцем" на третьей полке. Ноги прикрывал чей-то чемодан. Как легла, так и уснула под своим чёрным пальто. Снизу не понять, толи там чемоданы да сумки стоят, толи человек прикрылся.

Окна магазинов были празднично украшены бумажными снежинками, потолки разноцветным дождём из фольги, да не мигающими гирляндами. В промтоварных магазинах у окон стояли небольшие ёлочки с игрушками.

Сама не зная, что покупать, она ходила из магазина в магазин и приглядывалась, в надежде что-то найти для подарка детям.

Ничего не найдя, она купила ёлочные игрушки и шоколадные конфеты в красивых обёртках.

Перебегая через дорогу, Валентина чуть не попала под колёса, выехавшей из-за поворота, машины.

— Валентина, ты приехала?—выскакивая из машины, кинулся к ней Юрий.

— Приехала— спокойно ответила девушка. Но мелкая дрожь пробежала по телу.

— Садись, я довезу, а то руки околеют пока всё донесёшь.

— Нет Юра, я не сяду. Как-то всё у нас плохо получается— стараясь не показывать волнения, ответила она.

— Почему плохо? Я тебя ждал, письма писал. Мечтал о встрече, о нашей с тобой жизни. Деньги для нас коплю.

— А что ты мне можешь сказать про Анну из-за речки?

— Ничего особенного, только то, что я мужчина и мне иногда нужна женщина. Я был женат и жил нормальной супружеской жизнью, и я не поп, и не монах, что бы воздерживаться. Даже зелёные к ней бегают, своих невест берегут.

— Вот как. А она надеется, что это не просто твои нужды, а ты походишь, походишь, да женишься. А деньги Юра, ты детям копи. Тебе сразу двум детям они понадобятся— голос у неё дрогнул, она уже не в силах была себя сдерживать и чтобы не расплакаться, заторопилась домой.
 
Шла Валентина, дороги не видела. Слёзы закрывали глаза, текли ручьём не унимаясь. А в голове роились мысли и упрёки.

—  Не монах он. А в день развода тоже только монахи должны воздерживаться. Каким умом можно это понять? Каким? Это за гранью. Говорят, понять значит простить. А мне и не понять и не простить.

А что я должна простить? То что он был со своей женой в день развода? Но я его тогда не знала, он меня тоже. То что он ходит к Анне? Он мне не муж. Пусть ходит куда хочет.Он мне никто.

Я не прощу ему его не порядочность. Потому что мне это совсем не понять. Пусть закончится год и закончатся мои страдания. Пусть в новом году будет у меня новая жизнь, а старая забудется.

— Эт ты чё тут накупила? Игрушки? Ёлку ставить будем? А я Маньки наши отдала. Батя им махоньку ёлочку принёс, а игрушек –то нет. Ну я и унесла им. Пусть детишки порадуются. Кто ещё им чё путного принесёт. Эти сёстры, жены покойницы, приходют, когда Манька  с мужиком деньги получут Котора в пекарни работат, так та хошь домой уходит, а втора-то так наберётся, что там у них и свалится.

Я если де выпью стопку, дак домой, скоре домой. А это ж надо, спит тут и всё. Парнишке её ежли чё надо, так сюда к ней бежит спросить. Девка с городу как приедет, так перва-наперва к Маньке, вроде как к сестре, к брату, а сама выдрыхнется с поезду и тогда домой идёт. А что бы детям чё привезти, так нет.

Маньку –то ругаю, ну нашто ты их привечашь! А она говорит, что б дети по мамке не скучали. Вроде как жили так раньше и пусть так и живут со своими тётками. А они и не скучают. Ну можа если девчонка? Не знаю. А парнишка, так и виснет на Маньке.

— Это я им игрушки в подарок взяла, конфет вот ещё. С пустыми руками под новый год стыдно идти.

— Да пошто с пустыми-то. Счас  я банку мёду налью, кусок сала солёного, колбасы немного сделала, одной-то в одни руки не поспеть, но немного сделала, коляску дам. С Панной в прошлом годе из магазинных слив, варенье варили. Стоит больша банка, никто не ест ни я ни батя. Тожа возьми— она сходила в кладовку и принесла сало, потом трёхлитровую банку варенья, колбасу. Налила в литровую баночку мёда.

— Глянь сколь насбиралось, ещё и не дотащишь одна.

— Донесу ба.Спасибо.

— Эт пусть они спасибо говорят. Можа саночки дать? Потом назать привезёшь.

— Давай — окинув взглядом подарки, согласилась Валентинка.

Тридцать первого декабря она пошла в клуб на ёлку. Праздник проходил весело, народу было много. Все студенты на праздник домой приехали. Все друг другу радовались, поздравляли с наступающим! Валентинке скучно не было, её постоянно приглашали танцевать, даже угощали то шоколадной конфетой, то мандаринкой.

 Обстановка в клубе была тёплая, радостная, праздничная.
В десять часов вечера все стали собираться компаниями и уходить провожать старый год, встречать новый.
Её приглашали и одноклассники, и подруги, и вновь появившиеся друзья, но она отказалась от компаний, а пошла домой одна.

Обычно после застолья и встречи нового года, все в Балыксе возвращаются в клуб и веселятся до утра. Валентинка решила просто лечь спать.

— Усну в 66 году, а утром проснусь уже в 67 году даже и не замечу, как окажусь в новом году, в новой жизни. Подумала она и уснула за час до нового года.

продолжение следует.