А.Д. Григорьев. Устройство и заселение московского тракта в Сибири с точки зрения изучения русских говоров (продолжение 18)
— 74 —
I I I
Занятия трактового населения, способствовавшие сообщению и уничтожению особенностей его первоначальных говоров.
Из предыдущей истории заселения московского тракта, возникшего в 1733 г. и установившегося в своих главных частях приблизительна 150 лет тому назад 2), мы видели, что на протяжении от Кунгура через Екатеринбург, Тюмень и Тобольск почти до Тары он заселялся почти исключительно северно-великорусами с окающим произношением, а на протяжении от Тары и даже от более западного пункта (по-видимому, от р. Ишима), и вплоть до Иркутска, Кяхты и Нерчинска Заводского в состав его населения входили две струи великорусов: одна с окающим произношением, а другая с акающим.
К окающим принадлежали выходцы из северных губерний Европейской России и переводимые на тракт жители более северных частей Тобольской, Енисейской и Иркутской губернии; к акающим в большей части сосланные в Сибирь в зачет рекрутов помещичьи крестьяне, значительная часть ссыльных преступников, солдат и выведенные из Белорусии старообрядцы.
Если остановиться подробнее на вопросе об образе жизни жителей селений, расположенных по московскому тракту, то увидим, что они были в тесном житейском общении между собою и при этом не только в одном и том же селении или в соседних селениях, но также на значительных участках тракта. Сначала они вместе трудились и страдали над проведением тракта и устройством селений на нем. Эти общие работы в течение нескольких лет первоначального устройства объединяли их в своем селении и связывали их с ближайшими соседними селениями по тракту. Их взаимное объединение усиливалось затем вследствие совместной работы по исправлению тракта и браков.
Все это привело уже через 100 лет к слиянию обоих первоначально различных элементов. В нынешних жителях трактовых селений позднейшие наблюдатели не могли заметить каких-нибудь оттенков. Так князь Костров в 1874 году в своем описании Каинской Барабы
__________________
2) Данные статьи Абрамова „Об учреждении почты в Сибири” (Тобольские губернские ведомости, 1865, приводимые в „Тобольской губернии" (1871, стр. 146-147), позволяют пополнять данные, приведенные мною в начале работы. До 1689 года деловые бумаги пересылались с особыми гонцами. С 1689 года было установлено почтовое сообщение Москвы с сибирскими городами, причем почта из Москвы в Тобольск, а отсюда в Нерчинск и Якутск и обратно, ходила только 3 раза в лето. С 1724 года была учреждена ежемесячная почта до Тобольска; с 1733 года она стала ходить 2 раза в месяц, с 1744 еженедельно по средам, а с 1754 года по 2 раза в неделю. В 1800 году был учрежден в Тобольске Сибирский почтамт.
— 75 —
пишет: „Под именем крестьян старожилов должно разуметь, во-первых, потомков тех Сибиряков разнаго звания, которые стали заселять Барабу с самаго начала присоединения этой местности к русскому государству, и во-вторых, потомков тех переселенцев, которые в минувшем столетии, особенно при генерал-губернаторе Чичерине, были высланы сюда для заселения дороги, проложенной между Тарою и Томском. В настоящее время эти поселенцы до того осибирячились, т. е. поживши между коренными Сибиряками и породнившись с ними, приняли их тип, образ жизни, нравы и обычаи, что в них весьма трудно подметить даже малейшую черту, которая указывала бы на местныя особенности прежней родины их предков; короче, они стали такими же коренными Сибиряками, как и все другие коренные Сибиряки" 1).
Взаимное объединение трактовых жителей распространялось и на большие пространства по тракту, так как на нем были такие занятия, которые приводили к тесному общению жителей не только соседних, но и отдаленных его селений, а именно:
1) ямщина, или гоньба, т. е. перевозка пассажиров;
2) развоз, т. е. перевозка товаров, и
3) дворничество, т. е. содержание постоялых дворов для проезжающих пассажиров, ямщиков и лошадей.
Эти занятия играли главную роль в жизни трактового населения и совершенно затмевали по своему значению другие занятия.
Вот как выражается об их значении исследователь „Общинных порядков восточных волостей Томского округа и северо-западной половины Мариинского округа" Кауфман в 1894 году:
„Мы однако совершенно игнорировали до сих пор влияние одного, чрезвычайно существенного фактора — главного Сибирского тракта, который прорезывает почти по средине всю описываемую половину Мариинского округа, а также Ишимскую и Семилужную волости Томского округа. Между тем влияние тракта на склад жизни притрактового населения чрезвычайно сильно. Принадлежит ли селение по своему местоположению к Чулымскому или Томскому району, занимается ли население земледелием или извлекает доход из своей близости к Томску,— раз селение находится на Сибирском тракте, значение этих источников благосостояния, во всяком случае, меркнет перед значением „большой дороги". — „Не пашня нас кормит, а большая дорога", — „мы с бичика живем“, говорит трактовый мужик. И в самом деле, тракт — это тот пульс, биением которого живет все притрактовое население и который кладет на последнее неизгладимый отпечаток“ 2).
Чтобы выяснить значение этих занятий для усиления общения между собой жителей не только соседних, но и отдаленных трактовых селений, познакомимся с ними несколько подробнее, пользуясь данными по Томской губернии за 1893, 1894 и 1896 год 3), Енисейской за 1893 год 4), Иркутской за 1890 год 5) и Забайкальской области зa 1898 год 6).
Ямщина, или гоньба, была контрактовой, когда поставка подвод пассажирам производилась по контракту, какова гоньба почтовая, земско-обывательская и этапная, и вольной.
Почтовая гоньба, требовавшая значительных затрат, как на первоначальное обзаведение, так и на содержание в исправности лошадей, экипажей и пр., сосредоточивалась в руках самой зажиточной части населения, нередко попадая и в руки посторонних лиц. Так, например, на восьми станциях московского тракта в пределах Томского и Мариинского округов непосредственное участие в содержании почтовой гоньбы принимали лишь 38 зажиточных лиц, причем на каждой станции содержалось 8—9 пар коней. В с. Тырышкине — 8 официальных членов почтовой артели, а в действительности — 11.
При земско-обывательской гоньбе, не требующей почти никаких первоначальных затрат, лошади на многих станциях содержатся целой группой крестьян средней зажиточности.
Этапная гоньба, т е. поставка лошадей для следующих при партиях больных ссыльных семейств, ссыльных и
__________________
1) Князь Костров. Каинская Бараба. Стр. 56.
2) Алтайский Сборник. Издание Общества любителей исследования Алтая. Вып I. Томск. 1894. Стр. 10.
3). Волости и населенныя места 1893 года. Выпуск 10. Томская губерния. СПБ. 1894. Стр. 221—231.— Материалы по исследованию крестьянского и инородческого хозяйства в Томском округе. Т. II, вып. 3. Барнаул. 1900. Стр. 179 -198.
4) Материалы по исследованию землепользования и хозяйственного быта сельского населения Иркутской и Енисейской губерний. Т. 5. 1893.
5) Материалы и т. д. Т. 2, вып. 4.
6) Высочайше учрежденная под председательством статс-секретаря Куломзина Комиссия для исследования землевладения и землепользования в Забайкальской области. Материалы, вып. 14. Составили Л. Григоров, К. Миллер и И. Безуглов. СПБ. 1898. Стр. 1-4, 79-85. — Переселение и землеустройство в Забайкалье. Отчет по служебной поездке в Забайкальскую область летом 1909 года ревизора землеустройства Чиркина. Стр. 37.
— 76 —
т. п. сосредоточивалась в немногих руках. Первоначально возили одну партию в неделю, запрягая летом по 4—5, а зимой по 2 лошади с „пары". Впоследствии этапное движение значительно усилилось: в течение целого лета приходилось возить по две большие партии по направлению на восток и одну небольшую обратную. Кроме того, существовала перевозка запасных солдат, следовавших на родину с Амура.
Эта гоньба была обязательна для населения „станочных селений“.
Вольная перевозка пассажиров была в значительной степени сосредоточена в руках населения определенных пунктов. В летнее время она производилась только по почтовым станциям, а зимой для сокращения пути делались значительные отклонения в сторону. При этом в Томской губернии проезжающего на „вольных" ловили все желающие, хотя имелась и гоньба вольных дружков, а в Тобольской он передвигался благодаря правильно организованным „веревочкам” при помощи „дружков”, передававших пассажира один другому. Благодаря вольной гоньбе заработок имели многие.
Если в последнее время вольная гоньба на московском тракте была в упадке, то раньше она процветала: прежде по московскому тракту проходило все пассажирское движение между Восточной Сибирью и Европейской Россией и, кроме того, по нему во время блестящего положения золотопромышленности в Енисейской тайге туда двигались огромные партии приискателей, и цены за провоз стояли высокие. Ямщина была исключительно развита из томских селений в с. Тырышкине, с. Дубровине и с. Проскокове.
Товарный извоз имел еще большее значение для сближения жителей не только соседних, но и отдаленных трактовых селений. Он был двух видов: дальний извоз, перевозка товаров между отдаленными пунктами, лежащими иногда, вне пределов данной губернии, напр., между Томском и Тюменью, Томском и Ишимом, Томском и Иркутском, — и ближний извоз, называвшийся также „безконным“, при котором товары доставлялись или в недалекие пункты, или если они шли в отдаленные пункты, то с переменой коней на каждой „пряжке“.
Перевозка товаров на дальние расстояния имела особенное значение для населения московского тракта. По последнему перевозилась значительная часть товаров, шедших из Европейской России в Томск и далее на восток в Восточную Сибирь и в Китай, именно мануфактурные изделия, москательные и колониальные товары с одной стороны, а с другой стороны, по нему шли в Европейскую Россию, главным образом на Ирбитскую и Нижегородскую ярмарки, кожи, сало, коровье масло, мягкая рухлядь, благородные металлы и в особенности чаи, проводимые через Кяхту.
Дальний товарный извоз сосредоточивался в руках нескольких крупных фирм, так называемых „доставщиков“ (в Томске Кухтериных, Пушниковых, Королевых, Корниловых и транспортных контор), которые за определенную попудную плату, а при перевозке чая за определенную плату с места, принимали на себя доставку товаров, но сами были при этом только посредниками. Они передавали кладь так называемым „подрядчикам", т. е. знакомым зажиточным крестьянам, из которых каждый брал на себя перевозку части товара на 40—60 подводах и отвечал за пропажу товара, его порчу и т п. Подрядчики сами запрягали не более 20—30 лошадей, а для получения недостающего числа их „присоглашали“ возчиков или „связочников“, которые составляли с подрядчиком артель. Каждый связочник являлся с пятеркой лошадей или, что было реже, присылал вместо себя наемных рабочих. Но к помощи последних прибегал часто подрядчик, который сам должен был быть свободным для исправления своих разнообразных обязанностей по наблюдению за целостью перевозимого товара, по переговорам и расчетам с дворниками и т. п.
На основании имеющихся у нас данных можно сказать, что в Тобольской губернии на юг от Тюмени занимаются в зимнее время извозом жители трактовых селений, д. Антипиной и села Богандинского, и селений, лежащих на запад от тракта, Б. и М. Балды и с. Заводо-Успенского 1). В Тарском округе занимаются извозом и ямщиной в селе Рыбинском на р. Аёве 13 человек, в с. Знаменском ямщиной—6 человек, в Пустынном на правом берегу Иртыша извозом и ямщиной — 70 семей из 189, т е. 37%, в д. Моховом Озере—5 человек; кроме того, к занятию извозом и ямщиной склоняются жители сел Седельниковского (7 чел, извозом), Тевризского и Слободчиковского 2). В Томской губернии почти вся сухопутная пе-
__________________
1) Прим. см. стр. 77. 2) То же.
— 77 —
ревозка товаров между Европейской Россией и Восточной Сибирью была сосредоточена в руках жителей Каинского, Томского и Мариинского округов, через которые проходит московский тракт.
В Томском округе, на запад от Томска, в пределах Алтайского горного округа, дальним извозом и близкой ямщиной занимались в Чаусской волости 19,1 % наличных хозяйств (именно 392 из 2047), в Ояшинской — 27,4 % (590 из 2155), в Тутальской — 9,2 % (214 из 2379), Спасской — 13,9% (46 из 330), на юг от тракта к Кривощековской — 6,7% (251 из 3727) и Кайлинской — 8 % (244 из 2745), причем в волостях Чаусской, Ояшинской, Тутальской и Кайлинской дворы, занятые извозно-ямщицким промыслом, составляли более четверти всех промысловых хозяйств, а в Спасской несколько менее (23,1 %).
Именно занимались извозом на правом берегу Томи (где тракт проходил ранее) в с. Спасском — 20 русских дворов (из 138) и в Батурине — 23 старожильческих и 1 новосельский (из 140 дворов), Косогорове — 13 старож. (из 47), Усть-Сосновке — 6 (из 14) и в Сосновом Остроге 13 старож. (из 31); по нынешнему тракту: в Калтае—28 старож., 1 новос. и 21 ясашный (из 81), Варюхиной — 49 старож. 9 новос. и 4 ясашных (из 118), Проскокове — 63 старож. и 1 новос. (из 106), Болотном — 63 старож. и 1 новос. (из 116), Чебуле — 38 старож. и 1 новос. (из 58), Ояше —70 старож. и 3 новос. (из 151), Ташаре — 38 старож. и 1 новос. (из 87), Умревинском — 8 старож. (из 37), Дубровном — 41 старож., 2 новос., и 1 посторонний (из 137), Орско-Борском — 30 старож. (из 58), Вьюне? — 21 старож. (из 152); Анбе — 18 старож. (из 81), Скале — 9 старож. и 14 новос. (из 95), Чаусе — 35 старож. и 2 новос. (из 131), Подгорном — 14 старож. и 2 новос. (из 76), Б. Оёше — 45 старож. (из 140), М. Оёше — 19 (из 86) и в Тырышкине — 79 старож., 1 новос., и 1 посторонний (из 146) 3).
Пo данным Кауфмана, извозчиков в Томской губернии больше всего было в пригородных волостях. Центром извозчиков являлась Спасская волость, особенно ее южная половина. В целом ряде ее селений (Лучановой, с. Спасском, Вороновой, Петуховой, д. Батуриной и других) извозом занималось от 15 до 20 хозяйств, в деревнях Ипатовой, Аксёновой и Белоусовой им занимались все дворы, а в остальных селениях отдельные лица.
В Ояшинской волости извозом занимались жители Вершининой (21), Коневой (12), Алаевой, с. Дубровского (м.б. Дубровинского, 15) и др. Много извозчиков было в Тутальской волости. Также в Ишимской волости на восток от Томска извоз являлся одним из наиболее важных побочных занятий притрактовых селений: с. Мазалова, д. Медведчиковой, с. Ишимского, д. Н. Великосельской, как и более южные селения: с. Ольгинское (35 дворов), с. Жарковское (21 двор, запрягавший 120—150 коней) и другие. Не имевшие лошадей или имевшие их в недостаточном количестве нанимались в работники для ухода за чужими лошадьми или в „обломъ“ со своими лошадьми.
Большое значение извоз имел в Почитанской и Баимской волостях Мариинского округа. В целом ряде притрактовых селений Почитанской волости крестьяне уходили в извоз с 500—1000 лошадьми; так из с. Колыонского выступало более 1000 лошадей, из сел Постниковского и Берикульского до 500 лошадей из каждого, из татарской деревни Теплой Речки до 800 лошадей.
Из внетрактовых селений этой волости извозный промысел был развит в д. Н. Почитанке (до 300 лошадей), селах Тундинском и Летяжском (до 20 дворов в каждом) и др. В Баимской во-
__________________
1) Maтериалы для изучения экономического быта государственных крестьян и инородцев Западной Сибири. Выпуск 1, СПБ. 1888. Экономический быт госуд. крестьян Богандинской, Бухарской, Кашегальской, Черевишевской и Яровской волостей Тюменского округа, Тобольской губернии. Изследование С. К. Натканова. Стр. 51, 42. Кстати следует отметить, что жители Заводо-Успенского села Черевишевской волости, возникшего после 1858 годa и развившегося из казенного винокуренного завода, который был основан в конце 18-го века, и соседней деревни Земляной, являются потомками почти исключительно ссыльно-каторжных (40—43, 46 стр.); что деревня „Чернореченский завод“ населена потомками крепостных крестьян-переведенцев, коих было переселено из Костромской губ. 35 семей и из Пензенской — 45 семей (44 стр.); что в Б. и М. Балдах живут экономические крестьяне, принадлежавшие до 1763 года монастырям (44 стр.); что в Другановой, Черевишевой, Онохиной и Зырянском Черевишевской волости много потомков ямщиков (40 стр.); что в Тюменском округе поселились, кроме вольных пахарей и разночинцев, также поселенцы, сосланные за маловажные преступления (40, 48—49).
2) Материалы для изучения и т д. Вып. 7. СПБ. 1890. Экономический быт государственныхъ крестьян Тарского округа, Tобольской губернии. Изследование П. И. Соколова. Стр. 119, 120, 117, 118 и 115.
3) Статистический Отдел при Главном Управлении Алтайского округа. Материалы по изследованию крестьянского и инородческого хозяйства в Томском округе. Том II. Выпуск III. Промыслы населения. Составил И. М. Юхнев и С. П. Шевцов. Барнаул, 1900. Стр. 179—184.
— 78 —
лости извозный промысел был сосредоточен главным образом в д. Тюменевой (до 600 лошадей), д. Подъельничной (до 320 лошадей), Тенгулах и обоих Антибесах (по 200—350 лошадей), в с. Суслове (около 400 лошадей) и т. д.
Летом дальний извозный промысел, вследствие конкуренции развивавшегося пароходства, сильно сокращался. В летнее воемя перевозка товаров происходила между Томском и Иркутском — выезжали немногие крестьяне из трактовых селений и только из Теплой Речки выходило до 500 лошадей; между Мариинском и Томском (210 верст) — крестьяне ближайших к Мариинску селений Баимской волости и между Томском и Минусинском (700 верст) — крестьяне Спасской волости.
При втором виде товарного извоза, так называемом „безконном“ извозе, перевозка товаров происходила на перекладных, причем воз навьючивался двойным количеством товара, но зато в него запрягалась пара лошадей. Так как при этом способе на станках терялось только полчаса времени, для перепряжки лошадей, то он отличался быстротой доставки товаров. Он был доступен огромной массе трактового населения, так как в нем участвовали и крестьяне, имевшие только одну лошадь, а для двухлошадных он составлял один из важнейших источников благосостояния.
В прежние годы безконный извоз был настолько значителен, что в больших трактовых селениях запрягали в день 1000—1200 лошадей, но в последние годы он уменьшился в виду развития судоходства по Чулыму и увеличения числа ямщиков, занимавшихся извозом „на протяжных“, по зато стала развиваться так называемая „возка конных возов“, т. е. замена уставших и захромавших лошадей в обозах, следующих „на протяжных“.
От этой последней возки получали немалый заработок крестьяне всех селений, расположенных по тракту. — В Покровской волости Ачинского уезда ближним извозом занималось 284 двора, в Заледеевской волости Красноярского уезда — 210, в Вознесенской волости того же уезда — 198, в Каинском уезде в волости Рыбинской —223, Уринской — 108 и Тинской — 263; в Нижнеудинском уезде Иркутской губ. ближним извозом занимались 751 двор: (в волости Алзамайской — 24, Тулуновской — 498, Куйтунской — 154, Кимильтейской — 75); в Балаганском уезде — 318 (в волости Зиминской — 106, Заларинской — 165, Бельской — 20, Черемховской — 27); в Иркутском — 53 (в вол. Мальтийской — 12, Тельминской — 4, Суховской — 27, Смоленской — 10).
В Иркутской губернии дальний товарный извоз был очень распространен и постепенно развился из ближнего, вследствие близости трактовых селений к Иркутску и пристаням на Ангаре: Бархатову, Коновалову и Кузнецову, куда сплавляется часть выпущенных из Иркутской таможни чаев, и откуда она перевозится затем на московский тракт 1).
Подрядившиеся ямщики приезжают на пункт отправления товаров порожняком из дому, иногда за 200—300 верст. Об интенсивности движения по московскому тракту говорят данные по Иркутску за 1888 год, когда через московскую заставу прошло более 75 тысяч возов, сделавших весь путь от Иркутска до Томска или от Томска до Иркутска, т. е иными словами более 1500 обозов, считая в каждом по 50 возов.
Значение извоза в жизни русского населения Иркутской губернии, находящегося в притрактовых селениях московского тракта, видно из того, что им занимается в Нижнеудинском уезде 29,1% всего русского рабочего населения уезда, в Иркутском —14,3%, в Балаганском — 11,4%. Именно дальним извозом по московскому тракту занимаются в Нижнеудинском yeздe 1247 дворов (в волостях Алзамайской — 405, Тулуновской — 180, Куйтунской — 46 и Кимильтейской — 616), в Балаганском — 580 дворов (в волости Зиминской — 128, Заларинской — 283, Бельской — 14 и Черемховской — 155) и в Иркутском — 622 двора (в волости Мальтинской — 343, Тельминской — 176, Суховской — 88 и Смоленской — 15).
В Забайкальской области извозный промысел из всех местных промыслов пользуется наибольшим распространением и приурочивается обыкновенно к зиме, когда устанавливается наиболее удобный санный путь. Здесь им занимается 14165 хозяйств, составляющих 15,2% общего числа хозяйств Забайкальской области. По округам он распространен неравномерно: в Селенгинском округе им занимается 4103 хозяйства, т. е. 23,5% всех хозяйств этого округа; в Верхнеудинском — 2644 хозяйства, т. е. 10,2%; в Троицко-Савском — 799, т. е. 13,6%; в Читинском — 1782, т. е. 10,1%; в Нерчинском — 2348, т. е. 21,6%; в Нерчинскозаводском — 1514,
__________________
1) В Тулуновской волости дальний извоз стал развиваться приблизительно с 1870 года.
— 79 —
т. е. 13,9%, причем увеличение в Селенгинском и Нерчинском округах процента хозяйств, занимающихся извозом, объясняется перегрузкой товаров в станции Мысовой и в Сретенской станице на Шилке. Извозчики нанимаются здесь обыкновенно не на весь путь, а на один из участков: от Мысовой (или зимою Иркутска) до Верхнеудинска, от Верхнеудинска до Кяхты, от Верхнеудинска до Читы, от Читы до Сретенской.
Кроме московского тракта, пользуются также (новым) купеческим трактом от Кяхты до Мысовой через р. Темник и вдоль р. Удунги, который делится на участки: Иркутск-Мысовая; Мысовая-Удунга и Удунга-Кяхта. В извоз идут с мая до начала сенокоса, в сентябре, а также в течение двух зимних месяцев января и февраля. В течение года каждый успевает сделагь от 3 до 5 концов.
Из Иркутска везут в Верхнеудинск, Кяхту, Читу, Нерчинск и на Амур мануфактурные товары; кроме того ст. Чертовкиной в устье Селенги — омуль, из Верхнеудинского округа — хлеб и спирт. С востока на запад везут чаи и другие иностранные, преимущественно американские товары, причем все чаи из Кяхты зимою следуют по купеческому тракту, а летом привозятся к пристани Билютойской на р. Селенге, а отсюда на баржах в Иркутск.
По тракту от Нерчинска до Нерчинского завода доставлялись товары для Аргунского края и разные грузы для Нерчинской каторги 1).
Для некоторых селений московского тракта извоз имеет очень большое значение. Так на Верхнеудинско-Нерчинском участке в селениях Укыре и Домне-Еравинской главным занятием являются извоз и рыболовство, а не земледелие, находящееся у местных жителей в пренебрежении 2).
В тесной связи с ямщиной и извозом находится третье занятие трактового населения, дворничество. Последнее однако имело значение не во всех селениях, pacположенных по пути следования обозов. В некоторых более крупных селениях останавливалось большинство всех подвод, так как в них ямщики находили все нужное им во время таких остановок: обширные помещения, хороший стол, изобильный корм и возможность починить „ямщицкую снасть“ и т. п.
Другие селения лишь отчасти являлись местом остановки обозов, так как в них останавливались обычно ямщики, которые ехали „половинками“, т. е. миновали главные станки и заезжали в полустанки, привлекавшие их дешевизною постоя и сравнительной безопасностью от мошенничеств и краж товаров, и только в исключительных случаях ямщики, останавливавшиеся в главных селениях.
Во всех этих селениях часть крестьян почти специально занималась дворничеством; но, кроме них, получали заработок и другие крестьяне, так как, при большом стечении ямщиков, часть их останавливалась не у настоящих дворников, а у простых крестьян, имевших достаточный запас сена и овса.
На запад от Томска больших постоялых дворов было в с. Дубровине — 2, в с. Ояше — 9, в с. Болотном — 6, в с. Проскокове — 7; мелким же дворничеством занимался всякий домохозяин 3).
Общее число остановок или „пряжек“ при обыкновенном следовании обозов зимою от Иркутска до Томска доходило от 42 до 45 в зависимости от времени года и состояния дороги, а также от степени срочности доставки. При плохой дороге и погоде среднее расстояние, проходимое обозом в сутки, сокращалось до 30—35 верст (вместо обычных 45—55 верст), пребывание в дороге доходило до 40—50 дней (вместо 30—35), а число остановок в дороге доходило до 60 4).
Главными пунктами для остановки по пути от Томска до границ Енисейской губернии являлись одиннадцать селений: с. Семилужное, в котором дворничеством занималось до 60 дворов; с. Подломное Семилужской вол., в котором на 20 дворов 12 занимались своим промыслом в крупных размерах; д. Медведчикова Ишимской волости, в которой было до 50 дворников; с. Колыонское (до 40 дворов); с. Постниково (около 30); д. Тюменева (20); села Суслово (40): Тяжинское (60); Итатское, Боготольское и Краснореченское.
К менее значительным пунктам остановок, в которых было 4—7 и наиболее 8—10 дворников, относились Воронина, Сурова, Халдеева и др. Дворники существовали и на зимних ветках, сокращавших постоянный московский тракт, как, напр., на ветке от Томска
__________________
1) Материалы. Вып. 14. Стр. 79—85.
2) Переселение и землеустройство в Забайкалье, 17.
3) Материалы по изследованию крестьянского и инородческого хозяйства в Томском округе. Том II, Выпуск III. Составили П. М. Юхвев и С. П. Швецов. Барнаул. 1900. Стр. 197—198.
4) Материалы по изследованию землепользования и хозяйственного быта сельского населения Иркутской и Енисейской губерний. Иркутская губерния. Т. II. Вып. 4. Москва 1890. Стр. 412.
— 80 —
через д. Емельяновку и с. Ольгинское, выходившей на постоянный тракт у с. Постникова; но на них дворники совершенно не отрывались от сельско-хозяйственных занятий.
Сведений о главных пунктах остановок в пути на восток от Ачинска у нас нет. Зато у нас имеются сведения о количестве дворов, занятых дворничеством на этом пространстве, а именно в Покровской волости Ачинского уезда — 55 дворов, в Красноярском уезде — 118 дворов (в волостях Заледеевой — 61 и Вознесенской — 57), в Канском уезде — 202 двора (в волостях Рыбинской — 106, Уринской — 38, Тинской — 58), в Нижнеудинском — 348 дворов (в волостях Алзамайской — 114, Тулуновской — 121, Куйтунской — 27 и Кимильтейской — 86), в Балаганском — 96 дворов (в волостях Зиминской — 35, Заларинской — 44 и Черемховской — 17), в Иркутском — 69 дворов (в волости Мальтинской — 22, Тельминской —3, Суховской — 38 и Смоленской — 6) 1). Но так как во время усиленного товарного движения редко какой из дворов в притрактовых селениях не принимает обозов, то можно предполагать, что дворничеством занимаются почти все притрактовые жители.
Таковы были главные занятия населения тракта в 1890—1898 годах. Они, конечно, существовали нa тракте со времени его основания, но от более раннего времени у нас имеются лишь сравнительно короткие упоминания.
Так князь Костров в 1874 г., описывающий поездку на вольных лошадях при помощи дружков, с сокращением главного тракта на 150 верст и объездом Ялуторовска, Ишима и Омска, отмечает, что ранее при появлении в деревне проезжего барабинские дружки выбегали на дорогу и каждый из поселенцев тащил его на свой двор, вследствие чего поднимались докучливые крики и драки.
У него имеются также два упоминания о движении зимою по тракту в его время. По дороге с запада к Колывани он рисует такую картину. „Остальныя впечатления Барабинской степи ничтожны и утомительны: всегдашние длинные обозы с мешками чаю; всегда распущенные несвязанные возы; лошади в разбродку по всем местам, где только можно проехать встречному. Валит в снег ваши сани, вашу тройку, летит ямщик ваш, летите в сугроб вы сами; перебраниваются извощики с ямщиками и все одно и тоже по несколько раз в день. И опять „станок", и опять вы в чистенькой, теплой избе дружка ямщика вашего. К другому вас не повезут, да другие уже и не выбегают".
А вот в дополнение к первой другая картина движения по тракту от Колывани до Томска. „И снова остальныя впечатления сбиваются на одно: на безконечные возы с чаем, на желтенькие домики этапов в каждом селении, домики холодные, отапливаемые только в назначенный день прихода кандальной партии, изредка разнообразит впечатление и самая эта кандальная партия; но уже лучше, если бы она не разнообразила. Медленным шагом побрякивая цепями тянется она во всю длину селения и мучительно-тоскливым голосом поет свою так называемую „милосердную", и выбегает на эту песню народ из домов, и тянутся руки туземцев с подаянием грошика, семитки, куска пирога, черного хлеба. Через час пойдет по селению один из кандальных — артельный староста — за новым одиночным сбором. На третий - на четвертый день обгоняете вы новую партию, впереди которой на отдельной в одну лошади мелькнет мимо вас этапный офицер: он только обогнал пapтию, но не отошел от нея, верно служа свою трудную, безпокойную и опасную службу" 2).
Проезжавший в декабре 1823 года из Красноярска в Иркутск А. Мартос сообщает, что жители Черемхова (а м. б. Залари и Кутулика) „занимаются извозом купеческих товаров; они обыкновенно берут кладь на Кяхте, в Иркутске, и везут ее до Томска, где сменяют их другие извозчики; последние уже идут до Тюмени" 3).
Из описания путешествия мы узнаем, что извоз и дворничество были распространены также на обыкновенном Иркутско-Кяхтинском пути через Байкал. Так, по его словам, в зимовье Каральском (в одной версте от Пашкова), на р. Ангаре, у крестьянина Апайсова „пристают обозы, в большем числе, проходящие здешним трактом“ 4). Относительно занятий жителей селения Посольского (на восточном берегу Байкала), коих было до 50 человек, он выражается так: „ Перевозка товаров и рыбные промыслы составляют средства их жизни; отчасти
__________________
1) Материалы. Таблица VII, М. 50; там же стр. 422 текста.
2) Кн. Н. Костров. Каинская Бараба. Томск. 1874. 42—45, 46.
3) А. Мартос. Письма о Восточной Сибири, 20.
4) Там же, 144.
— 81 —
сеют и хлеб“ 1). Следующее его указание касается жителей, по-видимому, нескольких селений, расположенных по тракту почти у устья реки Селенги (а не одной Степной): „В 9 1/2 часу приехал на станцию Степную. Населения много. Миновали (до нее) деревни: Коргино, Колесово, село Творогово с каменною церковью Рождества Богородицы. — Жители, вообще xoрошие хлебопашцы, имеют значительные рыбные промыслы и занимаются извозом купеческих кладей на Кяхту и в Иркутск" 2). Наконец, подобное же известие мы находим у Мартоса и относительно жителей слободы Усть-Кяхты в 83 дома, находящейся почти при конце этого тракта вблизи Кяхты: „Здешние жители состоят из двух сословий: Кяхтинских мещан и крестьян Русских, занимающихся хлебопашеством и извозом купеческих кладей и сверх того они держат много скота" 3).
Кроме того, жители Иркутско-Кяхтинского участка московского тракта принимали участие в постройке судов и сплаве на них купеческих товаров по р. Селенге, Байкалу и р. Ангаре. Купеческие суда для сплава товаров строились на нижнем течении р. Чикоя, впадающего справа в Селенгу, в д. Стрелке и селе Поворотном, а также по Селенге 4).
Центром водной перевозки был здесь Иркутск, судя по словам Мартоса: „Сверх разных оборотов, Иркутские купцы имеют суда для перевозки товаров чрез Байкал и далее по Ангаре к городу Енисейску. Они плавают от Лиственишнаго мыса до гавани при Посольском монастыре, к устьям рек Селенги, Баргузина, Верхней Ангары, посещают остров Ольхон, урочище Култук и еще некоторые приморские места“ 5).
Паллас сообщает еще больше подробностей об этой водной перевозке: с весны до поздней осени товары перевозятся по тракту гужом на р. Чикой, несколько выше крепости или Стрелки; там они перегружаются в дощаники („дощеники“) и идут водой вниз по реке через Байкал, затем „в Ангару, Тунгузку и в Енисей“; в обратном направлении „таким же образом ходят и из Ангары через Байкал в Селенгу с товарами большия лодки, а по Селенге вверх тянут до сих мест (т. е. до Стрелки) бечевою" 6).
Извоз играл большую роль в жизни русского населения на Верхнеудинско-Нерчинском участке тракта уже во время Палласа (в 1772 году), когда заселение его русскими только начиналось.
На это мы находим такое указание у Палласа: „Также изрядный бывает выигрыш для Удинских жителей как и по всем местам по Нерчинской дороге, лежащим на Даурские заводы, от провоза хлеба и соли, и подряду на обратной путь под свинец, равным образом от поставления соленой рыбы, наипаче омулей, в места по ту сторону гор рыбой недостаточныя" 7).
Ранее эти занятия имели еще больше значения в жизни трактового населения. Особенное же значение они приобретали в тех местах, которые были мало пригодны или совсем не пригодны для земледелия, как, напр., болотистая местность Убинской и Иткульской волостей, описанная Костровым и Миддендорфом 8), болотистая местность за Колыоном 9) и топкая местность между реками Каном и Ией 10).
Благодаря этим трем занятиям, жители селений по московскому тракту приходили в тесное общение с жителями не только своих ближайших соседних селений, но и с жителями весьма удаленных от них трактовых селений: напр., некоторые иэ них возили товары от Кяхты до Иркутска, другие от Иркутска до Томска, третьи от Томска до Тюмени.
А это тесное общение постепенно вело к объединению их не только в быте, но и в языке. Постепенно и северно-великорусы, и южно-великорусы отказывались от некоторых своих особенностей, воспринимая некоторые особенности своих соседей, говоривших несколько иначе. Известным регулятором при этом процессе являлся говор часто проезжавшего по тракту разнообразного начальства, который в большинстве случаев был московским, а в остальных случаях был лишен под влиянием полученного образования и предыдущей службы особенно ярких местных особенностей и приближался к московскому.
Значительная роль московского тракта не ограничивалась содействием образованию на значительном его протяжении однообразного переходного говора или однообразных переходных говоров. Образовывавшийся на тракте говор должен был оказывать известное влияние и на говоры селений, расположенных вне тракта
__________________
1) А. Мартос, Письма о Восточной Сибири, 126.
2) Там же, 119. 3)Там же, 58.
4) Там же, 66. — Паллас, III, 1. стр. 366.
5) А. Мартос. 157—168. 6) Паллас, III, 1, стр. 386.
7) Там же, 285.
8) Костров. 48—49. А. Ф. Миддендорф. Бараба. СПБ. 1871. 29, 34, 63. (Записки И. Академии Наук т. ХIХ кн. 2).
9) Паллас. II, 2, стр. 484.
10) Паллас, III, 1. Стр. 421, 426—8.
— 82 —
особенно поближе к нему.
Дело в том, что первоначальное население московского тракта на протяжении от Тары и даже от какого-то более западного пункта, вблизи р. Ишима, до Иркутска, Кяхты и Нерчинска, сначала являлось единственным или почти единственным русским населением в тех местностях, через которые около 150 лет тому назад проводился тракт (напр. в Барабе и на восток от Канска).
Вновь прибывавшее население долгие годы распределялось также по тракту, как по воле начальства, так и по собственному почину в виду возможности получить на тракте заработок.
Впоследствии вновь прибывшие поселенцы и переселенцы принуждены были селиться уже в стороне от тракта, но они по мере возможности держались его и его уже значительных селений, чтобы с одной стороны найти в них сельско-хозяйственный инвентарь, скот и инструменты, необходимые им при устройстве на новых пустынных местах, а с другой стороны сбывать в них излишек своего хлеба и скота в обмен на нужные им товары. Кроме того, работоспособное население внетрактовых селений даже за 100, 150, 200 и почти за 300 верст два раза в году являлось на 4—5 недель на тракт для его починки, не говоря уже об экстренных случаях вызова туда в виду проезда важных сановников 1).
Благодаря этому общению с жителями трактовых селений, говор вначале немногочисленного внетрактового населения должен был подвергаться известному влиянию со стороны говора многолюдного трактового населения. Такое отношение и влияние продолжалось многие десятки лет.
Чтобы не быть голословным, я приведу цифры распределения в 1808, 1811 и 1817 годах, т. е. приблизительно через 50 лет по проведении тракта, населения Томской губернии, обнимавшей нынешние Томскую, Енисейскую и Алтайскую губернии.
В 1808 году во всей тогдашней Томской губернии числилось 67916 душ, на которые распределялась раскладка на губернские земские повинности. Из них было купцов — 356, мещан — 11933, крестьян по тракту — 23609 и в стороне от тракта — 31080, дворовых — 243, переселенцев с Кавказа — 136, цыган — 57 и ямщиков — 503.
В 1811 году в ней было — 72641 душа; из них купцов — 263, мещан — 11582, крестьян по тракту — 23665 и в стороне от тракта — 33326, дворовых — 241, ясачных — 3050, ямщиков — 504.
В 1817 году в Томской губернии состояло без купцов—106025 душ; из них мещан —12 190, крестьян по тракту — 40132, в стороне —22323 и бедных волостей —3 548, ямщиков — 605, ясачных 1-ой категории—18660, ясачных 2-ой категории —7363 и дворовых —204.
Для нас в данном случае важно распределение крестьян: несмотря на то, что со времени устройства московского тракта прошло 50 лет, на тракте жила тогда почти половина всех крестьян в губернии, а именно в 1808 году — 23609, в 1811 — 23665, в 1817 — 40132, между тем как в стороне от тракта жило в 1808 году — 31080, в 1811 — 33326 и в 1817 — 25871 (22323 и 3548) душ.
В прежние десятилетия трактовое население превышало, несомненно, своею численностью внетрактовое население. Поэтому влияние его говора, стремившегося к известному однообразию, на говор внетрактового населения, разбросанного в разных местах без какого-либо другого объединяющего центра, должно было быть значительным, особенно, если к трактовому населению причислить мещан, живших также на тракте и говоривших на говоре, близком к трактовому говору. А мещан числилось в 1808 году — 11933, в 1811 — 11582 и в 1817— 12190.
__________________
1) Миддендорф. Стр. 65, 78-79.
Продолжение 19 (Глава IV): http://proza.ru/2023/09/02/1158