Закинул старик невод в море – пришёл невод с золотою рыбкой. Дальше всем известно. Старика жалеют, рыбку понимают, старуху презирают.
Да, старуха зарвалась, и поделом ей. Но так ли она была неправа? Тридцать лет и три года живёт она с нерадивым мужем в ветхой землянке, прядёт пряжу, готовит пищу, обстирывает старика, с грустью смотрит на разбитое корыто… Об этом ли она мечтала?
Юная красивая девушка тридцать три года назад выходила замуж за симпатичного крепкого парня, занятого практически беспроигрышным делом, потому что море было и будет всегда и рыба в нём не иссякает. Мягкий и добрый, наверняка носил её на руках, что ещё нужно женщине? Ну, землянка, но это же не навсегда, пойдут дела, отстроят дом, наполнят его добром, а пока что с милым рай и в землянке.
Что же пошло не так? Едва ли они вступили в брак по принуждению, в силу обстоятельств. Хотя… Не вмешалась ли тут чья-то злая воля? Ведь не зря золотая рыбка крутилась возле стариковского невода. Что она там искала, выбрав в огромном море такую маленькую локацию. И где она была тридцать лет?
Допустим, у рыбки были основания разрушить брак старика и показать ему истинное лицо его избранницы, но почему она так запоздала, и как она собиралась воспользоваться ситуацией?
И вот приходит этот кретин к жене и выкладывает как на духу про свою связь с золотой рыбкой. У старухи глаза на лоб лезут:
– Да ты дебил что ли?! Пожалел он… А меня кто пожалеет! Марш к морю, дурачина и простофиля – и затрещину ему в лоб, – проси новое корыто!.. Не, стиральную машину проси, стеклопакеты, Тойоту гибрид и сто тысяч долларов!
Нет, не заблуждался старик насчёт старухиного отношения к нему, так что цель рыбки скорей была в другом. Может, это и не рыбка была, а, например, русалка. Прекрасная, само собой. Наблюдала за ним тридцать лет и всё никак не могла решиться: любить или ещё погодить. А потом превратилась в золотую рыбку, вплыла в невод и запустила нужный сценарий.
Конечно, рыбка, обладая такими способностями, вполне могла превратить полюбившегося ей старика в того самого парня, на которого когда-то засматривалась из пучины морской. А может, она мечтала заполучить его в качестве... русала, скажем так. А тут старуха (тогда ещё девушка) о двух ногах увела возлюбленного, и тот как ласковый телёнок поплёлся за ней.
И вот представим, воротился старик от моря, а перед ним землянка, на пороге сидит старуха, рядом разбитое корыто:
– Ну что, (непечатно), доигралась? – И по уху ей хрясь! – Теперь ни корыта, ни рыбки (снова непечатно).
Но, едва ли. Этот ботан, скорей присядет рядом, обнимет её, и зальются они горькими слезами. Всё ей простит.
А что же рыбка? Ей-то весь этот перфоманс на кой? Нет, это скучный сценарий. Мелодраматический какой-то. Нет здесь истинного потрясения.
Давайте так. Выслушав последнее приказание старухи (уже царицы): «… И пусть твоя проститутка у меня на побегушках будет!» – (простим старуху, жизнь – не сахар) старик изыскал в себе остатки гордости и пошёл к морю с намерением кинуться в бездну волн и навсегда покончить с бессмысленной и мерзкой жизнью. Вот тут-то рыбка его оживила, превратила в русала и привела в подводное царство.
И старухе от такого поворота профит. Мы видим, что бабка с каждым разом всё сильней нарывается, вот она уже царица – предел мечтаний любой женщины, но… Она – царица, а вон тот оборванец, дурачина и простофиля – её муж?! Нет и нет! И она, зная старика, понимает, что оскорбить рыбку просьбой быть у старухи на побегушках, старик не посмеет и лучше сам сгинет. Отлично! Старуха станет вдовствующей царицей, а это и почётно и как-то даже призывно: ау, женихи!
Кстати, не в этом ли причина странной бездеятельности старика: за тридцать лет так и не сумевшего построить дом и наполнить его нужным скарбом. Может старуха не упускала случая сходить ночью на сеновал с кузнецом? А над стариком вся деревня потешалась. Да, тут у кого угодно руки опустятся, всё опустится.
А рыбке, стало быть, жалко старика, да и чего ему зазря пропадать.
Ну, вот и счастливый конец! Старик окрылён (или как это сказать про плавники) любовью с молодухой, а старуха раскрывает свой потенциал во всю ширь. Опустевшая землянка потихоньку рушится, оседает, сравнивается с землёй и накрывается треснувшим корытом.