. Последняя неделя октября.
В истории октябрьского переворота не знаешь, чему больше удивляться: наглости большевиков или глупости временного правительства. За две недели до штурма Зимнего Ленин открыто призывал к восстанию. За пять дней до него кричал: “Промедление смерти подобно!” и нужно было быть либо зомбированным идиотом, либо предателям, чтобы не только “не увидеть”, что он не шутит, но запретить казачий крестный ход и ничего не сделать, чтобы спасти законную власть. Объясняется это тем, что для политиканов временного правительства социалисты, в том числе и большевики, были “своими”, “товарищами по борьбе и ссылкам”, а казаки – “сатрапами”, “нагаечниками”, “чуждыми”, как поименуют их впоследствии в Севдепии.
Знаменитое ленинское обращение “К гражданам России”, где говорилось: “Временное правительство низложено. Государственная власть перешла в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов…” появилось в 10 часов утра 25 октября, когда до штурма Зимнего оставалось еще 14 часов, и еще далеко не все было ясно.
Керенский заметался. Еще в 4 часа утра он передал приказ 1-му, 4-му и 14-му донским казачьим полкам, явиться на Дворцовую площадь. Но, во- первых, боясь казаков, Керенский рассовал их по бессмысленным патрулям на заводы, поэтому в 1- м и 4- полку оставалось всего по две сотни, из шести списочного состава, в 14 –м – пять. Они смогли три сотни отправить к дворцу. Во - вторых, прибывшие казаки очень скоро поняли, что никакого командования и вообще ничего разумного, у временного правительства нет, и они будут просто расстреляны с кораблей. В третьих, остальные казаки блокированы (по приказу временного правительства!) в казармах, стоящими в воротах броневиками большевиков. Как показали дальнейшие события, войск, готовых выступить против большевиков в городе хватало. Еще можно было перехватить инициативу, однако, временное правительство не только ничего не предприняло, но, даже, и себя не спасло. Один только Керенский сообразил уехать из Питера в 3-й конный корпус генерала П.Н. Краснова на машине американского посла. Верные присяге и законному правительству, казаки корпуса пошли на Петроград, но в этом случае Керенский им только мешал. “… а потом мы эту сволочь уберем”, заверил казаков атаман Каледин, телеграммой с Дона. Казаки руководствовались не приказами Керенского, а директивой от 25 октября Общефронтового казачьего съезда в Киеве “ … передайте в полки, чтобы приступили к ликвидации большевистского выступления…”
Однако, директивы рассылать легко, а вот выполнить их часто просто невозможно. На деле, третьим корпусом назывались несколько казачьих сотен. Два 13 и 15 донские полки казачьей бригады, готовые придти на помощь трем полкам в Петрограде и конному корпусу Краснова, не могли выйти из Ревеля - находились под прицелом орудий главного калибра кораблей Балтфлота. Никаких подкреплений от командующего Северным фронтом генерала Черемисина из Финляндии, естественно, не подходило – он помогал большевикам.
26 октября наряду с другими газетами, призывавшими к сопротивлению большевикам, закрывается казачья “Вольность”. Утром 28 октября отряд матросов занял здание совета “Союза казачьих войск”, сделал в нем обыск, арестовал ряд его членов и опечатал помещение. Однако, в связи с протестами в донских полках ВРК, не желая обострять отношения с казаками, через несколько часов, освободил помещение, снял караул и выпустил арестованных. Казаков еще боялись.
Донские полки в столице по сути дела были блокированы революционными войсками, у ворот казачьих казарм стояли броневики - именно поэтому казаки не смогли поддержать юнкеров восставших 29 октября и зверски уничтоженных революционным полками интернационалистов.
О саботаже, что сопутствовал движению З конного корпуса на Петроград, написаны десятки книг. О том, как железнодорожные пути загромождались встречными составами, разбиралось полотно и т. п. известно из школьных программ. Известна и фраза, сказанная казаками П.Н. Краснову: “Все одно, нам одним, казакам, против всей России не устоять”. Однако, теперь, когда стало возможным пользоваться и другими источниками, в частности, зарубежными, идея, что казакам противостояла Россия, вызывает большие сомнения. Россия – была пассивна.
Удивительно, как это мы могли верить прежде, и до сих пор повторяем сказку о том, что солдат (“Человек с ружьем”), бежавший с фронта и ненавидевший войну, буквально на третий день после этого, героически, бьется за новую власть! Чудовищное дезертирство, какого никогда прежде не знала в Русская армия, началось при временном правительстве, когда бежали из армии “демократической”, и, в том же объеме, происходило и из Красной, куда мобилизовывали насильно! Солдаты воевать не хотели!
Разумеется, и рабочих старались вооружить, но вопреки легенде, воевать они не умели, поскольку на всех военных заводах, а таких в Питере большинство, у них было освобождение от призыва – бронь… и не хотели! Например, на знаменитом Ижорском заводе “политическую платформу большевиков” разделяло 0,3% рабочих. Гораздо логичнее предположить, что свергали царя и бежали с фронта одни солдаты, а защищали власть большевиков другие. Вопрос: кто?
Впервые с ними столкнулись казаки генерала Краснова, шедшие на Петроград. Силы казаков были ничтожны. Например: бронепоезд (железнодорожные пути разобраны) и тридцать конных казаков. Когда пять сотен казаков вышли к Пулковским высотам их встретили три полноценных немецких полка, в правильно отрытой, эшелонированной обороне, с артиллерией. Это были: 3-й Кирасирский полк императора Вильгельма (гвардия), взятый казаками в плен в начале войны и находившиеся в лагере около Колтушей, 142 Бранденбургский полк, почти в полном составе, и другие немецкие воинские части. Они исполняли приказ немецкого командования, в случае бунта поддерживать большевиков. Тех, кого щедро финансировала Германия. Пленных немцев готовили к поддержанию мятежей на совесть. Предусмотрено было даже вооружение привычными германскими винтовками, доставленными из Фридрихсшафена на “корабле революции “Ястребе” в числе 12000 стволов и полным боекомплектом. На буксире “Ястреб” вел еще одно большое судно, где, кроме пушек был доставлен “десант революционных матросов”. Скорее всего, это те матросы, что на корабле “Алмаз” растерзали командующего Балтийским флотом адмирала Непенина. По воспоминаниям очевидцев, собственный экипаж корабля был заперт в трюмах и в кубрике, а ворвавшиеся матросы не говорили по-русски.
Совсем недавно на русском языке, впервые, опубликована информация о том, что 29 октября, после разгрома юнкерских училищ, около Смольного проходил полевой смотр немецких революционных воинских частей. И что, когда Ленин крикнул им “Да здравствует мировая революция” из монолитных рядов германской армии ответили “Да здравствует император Вильгельм”!
Куда делись эти, неуловимые для историков, немецкие интернационалисты? Они шли навстречу наступавшей германской армии и соединялись с ней, занимая целые районы Украины, Донбасса и др. Однако революционные идеи оказались так заразительны, что именно они принесли их в Германию, где и произошла революция. Тоже самое произошло с революционными венграми и китайцами, которые по возвращении в свои страны, принесли туда и революции.
Только в трех случаях в этой отрепетированной модели произошел сбой. В Польше, где победила буржуазия, в Финляндии, бывшей кузнице русской революции. Здесь власть железной рукой взял блистательный военачальник, дипломат и политик, бывший кавалергард, полковник Русский армии барон Густав Маннергейм и разгромил красных финнов. И чехословацкий корпус, не поддержал большевиков и громил их по дороге из добровольного плена домой, в освобожденную от Австрийского гнета, Чехословакию.
Именно кадровые, боеспособные и хорошо обученные иностранные части и решили судьбу России в Гражданской войне, во всяком случае, на первом ее этапе. Они были монолитны, в них, по определению, невозможно дезертирство, поскольку находились они в чужом государстве, и единственная надежда на возвращение домой, для них - победа новой власти.
Вероятно, успешная опора на полки интернационалистов, (от латышских стрелков до красных китайцев включительно), отчасти, породили в большевиках идею о возможности экспорта революции в соседние страны и уверенность в конечной победе мировой революции, стоившей России миллиардов национальных богатств и миллионов жизней.
Так что легенда о “триумфальном шествии советской власти и всенародной поддержке большевиков” слишком стройна и романтична, чтобы быть правдой. Грядущей кровавой диктатуре народ сопротивлялся. Это сопротивление началось сразу же - в день захвата власти большевиками и было утоплено в крови, сначала в Питере, но и затем во всей России.
1 ноября, после известия о том, что юнкерские восстания в Питере разгромлены, а казачьи сотни и два бронепоезда не могут пройти в город, в Гатчине между революционными войсками и казаками Краснова было заключено перемирие. Казачьи полки спешно уходили в свои области, сохраняя надежду, спасти свои родовые земли, не допустить туда сатанинской власти. Главенство большевиков казаки не признали.
Казачья жизнь кончилось. Казакам настало время умирать. Заполыхала гражданская война.