Я — молодой плавильный мастер большегрузного печного блока мартеновских печей Алчевского металлургического комбината с производством в 4 миллиона тонн стали в год..
Из огнедышащего 600 тонного монстра, словно сошедшего с экранов Голливуда—мартеновской печи, в которой сталевар вёл плавку, а через завалочные окна/двери при их открывании вырывались в полумраке цеха огромные языки яркого буро-красного пламени, и шум и рёв от высокотемпературных газо-мазутно-кислородных горелок «красиво» сопровождал весь этот процесс.
За мной, мастером, контроль технологического процесса плавки, организация работ и выполнение на своём блоке производственного графика. В данный момент я стоял возле пульта управлением печи и через специальные синие очки наблюдал за плавкой. Тут же холодным кваском утолял жажду прямо из носика пятилитрового алюминиевого чайника, а огромным платочком ( скорее тряпкой слегка светлого цвета) вытирал пот с лица. Рубашка и исподнее белье под суконкой мокрое. На улице лето, температура в цехе явно за 40 градусов и есть и другие ингредиенты которые порой зашкаливает все санитарные нормы.
В печи работали, погруженные на границу раздела шлак-металл, две из трёх кислородных продувочных фурм.
Это ещё дополнительный шум к уже присутствующему грохоту, лязгу металла и рёву торцевых горелок и от них дополнительная жара, плюс графитная пыль, ядовитый рыжий дым из-под продувочных кислородных фурм и своеобразный запах от продуктов горения и плавления металла и много ещё каких вредных и ненужных человеческому организму "плюсов"...
Между пультом управления и самой печью постоянно передвигалась гигантских, огромных размеров (с частный дом) завалочная машина с составом из нескольких тележек «полировки». Сталевар жестами отдавая команды машинисту завалочной машины периодически отправляя в печь один за одним в мульдах элементы «полировки».
В печном пролёте и в зоне печи, над головой, работают большегрузные заливочные краны грузоподъемностью 180/25 т. В данный момент один из кранов вёз к бункерам «раскислителей» бадью с ферросплавами — это тонн пять веса.
Мой взгляд машинально и привычно сканирует пространство.
Всё должно работать чётко и слаженно. Любой сбой или задержка чревата не только срывом графика, но и возможной аварией с непредсказуемыми последствиями. Горячий жидкий метал в 1610 градусов шуток не любит.
Я не вижу никого, кто сопровождал бы груз, поэтому предполагаю, что машинист крана работает один, хотя это и допускается, но не соответствует правилам техники безопасности.
Я заметил, что бункер снизу не закрыт рычажным штоком. Машинисту не видно, что это так, и все материалы, которые выгружаются в бункер, могут оказаться на полу.
А это почти ЧП. Плавка будет готова, а без раскислителей её выпуск не возможен.
Практически-то выпустить с печи метал это не проблема, но это 100% брак. Эти 600 тонн металла даже коровам на копыта не пойдут. А ещё пропадёт труд сотни, а то и тысячи разных специальностей. И минимум, как бригада сталеваров совместно с мастером останутся без зарплаты.
В общем, я срываюсь с места и бегу к бункерам. И вдруг, на полпути передо мной - ба-бах-х! Буквально перед моим носом, за метр-полтора, падает с оборванным штоком бадья с ферросплавами. А это 5 тонн, не 5 кг. От меня бы одна лепёшка осталось, мокрое пятно.
Что это было? Что было потом.., какие разборки, это читателям не надо знать. А вот в церковь сходить и поставить свечку своему ангелу хранителю надо бы было, да мастер-то был коммунистом, куда ему до этого. Жив остался и при «погонах» — и слава Богу!
Вот и все его слова и благодарения своей судьбе и ангелу-хранителю.
Вспомнил одну притчу про ангелов из рассказа "На кладбище" автора Натальи Куфиной. http://proza.ru/2021/07/19/672.
В раю было два ангела.
Один всегда отдыхал на облаке, а другой летал от земли к Богу. Отдыхающий ангел спрашивает другого:
— Что же ты летаешь туда-сюда?
— Я ношу Богу послания, которые начинаются - "Помоги, Господи..." А почему ты всегда отдыхаешь?
— А я должен носить Господу послания, которые начинаются — "Благодарю тебя, Господи..."