1.
В те годы мы были молоды, наивны и в частых случаях пьяны.
Весь мир – это взлеты и падения. Когда Творец кроил вселенную, он точно понимал, что создаст нас авантюристами. Теми, кто ради преследования собственных целей, будет идти на неизбежный риск, даже до конца не осознавая этого. Если взглянуть на эту теорию сквозь призму человеческой обыденности, то можно с легкостью разглядеть в ней долю глубокого смысла. Жизнь – одно большое приключение, что ведет нас к накоплению опыта, мудрости или смерти. Многие из нас все еще не понимают, что имеют в себе дар выбора. Сама госпожа удача преподносит нам варианты развития событий, стоит лишь протянуть руку и крепко сжать один из них. Но в этом случае я предпочту открыть дверцу холодильника, а затем, достав бутылку холодного пива, поднести стеклянное горлышко к губам, сделав несколько глотков. Так подходит к концу мой прекрасный две тысячи шестой год. Ох, если бы я только знал, что произойдет дальше, то наверняка остался бы сидеть дома, играя в видеоигры, изредка выходя тайком от родителей в подъезд, выкуривая надежно спрятанную сигарету. Сейчас, я нахожусь в гостях у своего лучшего друга Славы. Мы слушаем на старом музыкальном центре альбом группы Amatory – "Книга мертвых", играем в Tekken на приставке, в перерывах беседуя о том, чем обычно интересуются подростки. Конечно же, это разговоры о девушках и неловкие попытки разгадать смысл нашего существования. Первое, безусловно, ближе, ведь в нас уже вовсю кипят гормоны, хотя мы еще не до конца осознаем, что это значит. Мы знакомы с ним ровно столько, сколько я себя помню. Когда-то в детстве мы были соседями, жили в одном подъезде. Теперь он переехал в другой дом в конце улицы, но это никак не повлияло на наше общение. Я прихожу к нему в гости каждый день, пока его родители на работе. В этом году мне исполнилось четырнадцать, Слава старше меня на два года, но я никогда не замечал нашу разницу в возрасте. Казалось, что для тех, кто взирает на жизнь в одном направлении, возраст не становится непреодолимой преградой в стремление быть друзьями. Время от времени, я примеряю на себя его внешний вид и повадки. Он носит рванные джинсы, темный балахон и красит челку во все цвета радуги. Последнее мне было точно не дано, ведь я стригусь очень коротко, но это совсем не мешает надевать на себя прикид малолетнего неформала или, как говорят в старом обществе – панка. Все это олицетворяет лишь одно – протест. Но едва ли мы понимаем против чего протестуем, да и нужно ли в это вникать? Наш смысл лишь в отрицании обыденного, того, чем живет большая часть общества. Хоть и в итоге мы лишь отыгрываем роль наивных мотыльков, летящих на фоне неумолимого, яркого света.
— Может прогуляемся, а то мне уже надоело тухнуть дома, — обрывая мой внутренний монолог, произносит Слава.
Посмотрев на циферблат наручных часов, я мысленно осознаю, что время подходит к вечеру. Если я не приду к девяти домой, то скорее всего получу от родителей. Эта мысль заставляет меня немного понервничать, но буквально через мгновение я вновь делаю несколько глотков пива, а затем уверенно киваю головой. Внутренний бунтарь вновь берет надомной верх, ведь в ином случае я стану предметом глупых подколов и шуток со стороны друга. Какими бы мы с ним не были близкими друзьями, мне все еще сложно признаться, что время моих прогулок ограничено определенными рамками.
***
Город, где я родился раскинулся, вблизи крайнего севера, в нескольких сотнях километров от заполярья. Не знаю, в наказание ли кто-то свыше создал меня в этих краях или для преодоления определенного опыта, но в любом из этих вариантов я никак не мог привыкнуть к тому, что в зимнее время термометр градусника опускался до минус пятидесяти по Цельсию. Но как гласит древняя мудрость – "человек привыкает к любым обстоятельства, особенно когда у него нет иного выбора". Декабрь в моем городе всегда был особенно холодным. Вечером в пределах спального района нет ни души, лишь свет из окон панельных домов, дает понять, что где-то в уютных, теплых комнатах ютиться жизнь. В таких квартирах обычно пахнет домашней выпечкой и растворимым кофе. Люди привыкли проводить вечера, раскинувшись на диване перед телевизором, потягивая холодное пиво, а после смиренно ложиться спать, ожидая сигнала будильника перед ненавистной работой. Сколько себя помню – это всегда было для нас чуждым. Бытовое существование казалось мне пустой тратой времени, ведь я всегда желал чего-то иного. Но если бы меня спросили о желаниях, то едва ли я бы смог внятно ответить на этот вопрос. Все, чего я хотел, – это жить так, как не живет большая часть моих знакомых. Тратить время на домашние дела, сливаясь с мебелью, такое себе удовольствие. Обыватели – мы обозначаем их так и по сей день. Рождение, детство, школа, институт, работа, старость, затем… Уверен, что последний пункт и так понятен. Мы идем по улице, вдыхая морозный воздух в легкие. Мой взгляд фокусируется на завесе непроходимой стены холодного тумана. Проходя мимо своего подъезда, я вновь ловлю себя на мысли, что мне совсем не хочется возвращаться домой. Не знаю, была ли причина тому непонимание моих взглядов со стороны родителей или же просто осознание того, что от меня все еще сильно разит алкоголем. В любом из этих случаев, нужно немного времени, чтобы развеять мысли, а затем выветрить их из себя.
Друг вновь обрывает ход моих мыслей, — Ты никогда не задумывался о том, что ждет нас в будущем?
Растеряно, пожав плечами, я полушепотом произношу, — взрослая жизнь.
Наступает неловкая пауза, ведь никто из нас не понимает, что это значит на деле. В такие секунды, пытаясь представить себя в возрасте родителей, я ощущаю странный порыв тоски. Наверное, когда они планировали создать семью, то даже не пытались думать о том, что их ждет дальше, просто желая быть вместе. Быть может, само взросление и заключается в том, чтобы встретить человека, который будет делать тебя счастливым, а затем провести с ним остаток жизни или хотя бы определенный отрезок времени. Пока кто-то и вас не найдет себе кого-то лучше или не уйдет в иной мир. Вопрос взрослой жизни, всегда был риторическим, и конкретного ответа, увы, не найти. Чем сильнее мы пытаемся найти в этой мысли что-то рациональное, тем дальше отдаляемся от истины. Но именно этим вопросом я задаюсь и по сей день.
Наша прогулка привела нас ко входу в городской парк. Высокие металлические ворота были закрыты в это время, но это никак не помешало перелезть через забор, а затем проникнуть на внутреннюю территорию. Зимой это место выглядит намного прекраснее, чем летом или осень. Аттракционы покрыты толстым слоем снега, воздух пропитан запахом хвои, и оттого дышится легко и свободно. Выйдя к длинной аллее, перед моими глазами мелькает желтый свет тусклых фонарей. Деверья с двух сторон возвышаются неприступными стенами, а где-то за ними царит зловещая темнота. Мне всегда казалось, что если сойти с пути, и войти в этот мрак, то в нем можно затеряться навсегда. С детства я боялся всего неизведанного, точнее того, что может скрываться в нем.
— Никогда не задумывался о том, что мы здесь не одни? — мрачным тоном произнес Слава.
Этот вопрос немного смутил меня, и даже заставил ужаснуться, но я не подал внешнего вида, лишь задумчиво ответил, — Думаешь, что тут может быть кто-то еще?
— Кто знает, главное не вглядываться в темноту, а то вдруг увидишь, чего, — зловеще улыбнувшись, ответил он.
Внутри, я прекрасно понимал, что он преследует лишь одну цель – напугать меня. Но как бы мне не хотелось отмахнуться от этой мысли, холодок уже пробежал по замерзшему телу, и избавиться от этого чувства было едва ли возможно. Если в парке неожиданно исчезнут все деревья, то кто знает, что мы могли бы увидеть в это мгновение. Быть может, где-то за ними действительно скрывается нечто опасное. Все это больше напоминало мне детские фантазии, после просмотра очередного фильма ужасов. Чаще всего это граничит с реальностью, ведь большинство наших страхов имеют свойство оживать. Даже самая случайная фантазия, может привести к довольно фатальным последствиям, и в лучшем случае после этого мы перенесем лишь легкий психологический шок, а в худшем…, да кто его знает. Пытаясь не оглядываться по сторонам, я достал из кармана небольшой плеер, и отогрев руками замерзший провод, вставил наушник в ухо, а затем нажал на кнопку воспроизведения. Память этого устройства вмещала в себя всего лишь две песни, и от этого мне приходилось менять плейлист почти каждые два дня. Уверен, что в этом было нечто прекрасное, ведь я ценил каждую композицию, что мне удавалось взять с собой на прогулку. Сегодняшний список состоял из двух треков – Jane Air «Неон и кислота» и Психея «Серебряной пулей». Вторая сейчас была довольно к месту.
Нет меня не найдут не узнают,
Следы мои ветер сдувает.
Путь через аллею приближался к концу, и перед нами открывалась небольшая тропа, ведущая в лес. Подняв голову, я провел взглядом выше крон деревьев. На темном полотне неба раскинулись яркие звезды. Они были такими далекими, но в то же время прекрасными, насколько я мог их представить в своей голове. Тревога сменилась странным ощущением, которое спустя некоторое время, я смогу назвать грустью. Это непривычное чувств возникло во мне в тот вечер, без каких-то особых причин, словно я вдохнул его вместе с порывом морозного ветра, дав проникнуть сквозь замерзшие ноздри напрямик к самому сердцу, поселив его в себе навсегда. Странно, но я все еще ловлю себя на мысли, что это случилось именно в тот вечер. Если кто-то спросил меня о причине, то я лишь пожал бы плечами. Иногда для определенных событий причин быть не должно, ведь они, происходят вопреки любому здравому смыслу. Есть теория, что вселенная и время бесконечны, а значит любое, пусть даже ничтожное событие неизбежно, даже если кажется нам невозможным. Быть может, это и случилось со мной тогда. Несколько минут мы шли по темному лесу, пока вдалеке не возник свет. Подойдя ближе, мы увидели одинокий темный столб фонаря, я посмотрел вопросительно на Славу, он лишь пожал плечами.
— Как ты думаешь, зачем его здесь поставили? — с удивлением в голосе произнес я.
— Да кто его знает, когда я впервые его увидел, то тоже удивился. Быть может, здесь просто хотели продолжить аллею, но потом передумали.
Его ответ был за гранью какой-либо логики, но я настолько замерз, что даже не стал продолжать его расспрашивать об этом. Вместо этого, мы продолжили наш путь, пока не вышли за пределы парка. Дальше находилось лишь огромное поле, за которым было то, чего я не знал и по сей день. Кто-то говорил мне, что дальше находится старая, автомобильная свалка, но проверять этого не было особого желания. Мне больше нравилось обозначать этот предел – неизвестностью. Ведь в моих подростковых фантазиях в месте, где я сейчас находился, заканчивался привычный мир, и начиналось нечто новое. В детстве я читал книжку, где рассказывалось о том, что древние люди, пытались отыскать край планеты, но, к своему сожалению, поняли, что его не найти. В моих представлениях это место должно было походить на обрыв, после которого ничего не может быть, пропасть в которой заканчивается мироздание и бытие человека. Если когда-то решитесь представить себе конец собственной жизни, то попадете именно в это месте, ведь увидеть, что может быть дальше вам не даст собственная фантазия. Человек ограничен рамками того, что может воспринять в своем разуме, остальное ему не дано, ведь это находится за границей логического умозаключения. Достав мятую пачку сигарет из кармана, я прикурил вначале Славе, а затем себе, после застыв рядом с ним в тишине.
— Знаешь, когда мне хочется побыть одному, я прихожу сюда. Молча стою, курю, а затем, прежде чем уйти, кричу, что есть мочи, и мне становится легче.
— Кричишь? Переспросил я.
— Да. Когда в душе копятся эмоции, которыми мне не с кем поделиться, самый лучший способ – просто прокричаться. Разве у тебя не было такого желания?
Я ответил, что мне сложно понять, что на самом деле происходит внутри меня. Расписать собственные эмоции, мне едва ли удается и по сей день. Часто я испытываю внутренние противоречия, сплетенные импульсы эмоций, которые заставляют путать одно ощущение с другим. Это можно сравнить с тем, как человек, встречая кого-то, путается между влюбленностью и страстью, ведь на начальном этапе эти чувства так схожи между собой. Если попытаться описать состояние собственного внутреннего мира одним словом, то оно определенно называлось бы – неопределенность. Так было, и скорее всего, останется навсегда.
— Ну так что, хочешь попробовать со мной?
Я положительно кивнул.
— Тогда кричи, что есть сил, пока не устанешь.
Я попытался сделать это, но из моей гортани вылетел звук, больше напоминающий предсмертный вздох умирающего лебедя.
Слава тут же закатился смехом, а затем, отдышавшись, произнес: Ты плохо стараешься, давай на счет три?
— Раз, два…
На третьей секунде, мы крикнули так громко, что мне показалось, что я оглох. Пустое, бескрайнее поле поглотило наш крик, а затем рассеяло его небольшим эхом. Сквозь звон в ушах, мне послышались завершающие слова песни.
Нет я не умер я выстрелил в небо,
Серебряной пулей туда, где я не был.
В это мгновение, я ощутил, что мне стало легче. Казалось, что этим действием, я выпустил из себя негативные эмоции, что копилось годами, и возможно впервые освободился из эмоциональной клетки своего сознания. По крайней мере, мне хотелось в это верить. Знал бы, что от ощущения грусти, мне так и не удастся избавиться, но в те секунды, я был уверен, что внутри меня не осталось ничего плохого. Мой мир был опустошен, запах дешевого алкоголя выветрился, и теперь мне хотелось заполнить себя чем-то новым.
Телефон завибрировал в кармане, и это могло означать лишь одно – пора возвращаться домой.