— Светлана Игоревна, здравствуйте! — раздался голос из-за двери терапевта брасовской районной больницы. — К вам можно?
— Проходите, — ответила врач, приглашая посетителей. — Снимайте куртки, присаживайтесь. Кондратьевы?
— Да, — тихо ответила пожилая женщина, аккуратно и бережно усаживая своего бледного и не очень подвижного супруга. — Нам бы лекарство по федералке получить. Вот назначение. Онколог сказал, чтоб вы нам рецепт выписали.
— Хороший препарат, — Светлана Игоревна изучила назначение. — Таргетированая химия сейчас очень многим помогает. Вы знаете, сколько ждать препарат по федеральной программе?
— Да, Андрей Петрович сказал, что пару месяцев. Или быстрее можно? Боюсь, у нас вряд ли будет пару месяцев. Коленька совсем плох. Пять метров пройдет и уже сил нет, отдышка жуткая. Почти ничего не ест. Еле-еле бульончик куриный хлебает. Гемоглобин уже 80 и падает.
— Вы можете сами прибрести препарат, а государство возместит вам стоимость. Так работает федеральная программа. Хотя бы первый курс.
— Препарат стоит 670 тысяч рублей в Москве, мы узнавали. Даже если разбить на три курса получится больше 200 тысяч. Таких денег сейчас нет. Все уже на химию потратили.
— Может, у детей попросите?
— Они итак в кредитах. И все ушло на отца. Отдавать будем несколько лет, — она заплакала. — Значит, ускорить по федералке никак нельзя?
— Простите, но мы не можем ускорить процесс, — она подписала рецепт и проштамповала его. — Но могу вас к одной девочке сводить. Она хоть и не медик, но часто помогает.
— Колдунья какая-то? — спросил мужчина. — Я к колдунье не пойду. А вдруг проклятие какое наложит? А вдруг дети начнут болеть? Уж лучше сам помру.
— Помолчи, — женщина легонько толкнула в бок супруга. — Помогает, говорите?
— Есть результаты. Может и плацебо свою роль играет, а может быть и мы, медики, не всё о природе человека знаем. Девочка ничего не прописывает, даже трогать вас не будет. Просто посмотрит. Варвара зовут.
— А сколько берет? — женщина воровато оглянулась. — Ну, сколько денежек надо готовить?
— Ничего она не берет, — улыбнулась Светлана Игоревна. — Те, кто хотят отблагодарить, приносят что-то по возможности. Все же понимают, как тяжелая болезнь семьи опустошает. Некоторые, вон, квартиры продают. Причем часто бывает, что без толку. Вы просто сходите. Надежда всегда призрачна, но заставляет нас жить, отвоевывает у смерти каждый кусочек жизни. Я вам адрес напишу и телефон. Позвоните предварительно.
— А вы можете с нами сходить? — спросила женщина. — Мы бы за такси заплатили.
— Конечно, смогу. Завтра прием у меня после двух, так что с утра можем сходить. Часов в 10 вас устроит? Прям вот по этому адресу и встретимся.
***
— Варвара, привет, моя хорошая! — Светлана Игоревна раскинула руки. В объятия сразу бросилась девочка.
— Теть Свет, здравствуйте! — воскликнула Варя, крепко обнимая Светлану.
— Я тут с гостями, — сказала врач. — Это семья Кондратьевых, в смысле, старшая ее часть. У них еще трое детей, которые у меня также иногда посещают, а еще четверо внуков. Правильно, Галина Владимировна?
— Пятеро внуков уже, — поправила та. — Сашеньке уже месяц почти. Да и мы не самая старшая часть. У Николая Семеновича еще мама жива и здравствуйте!
— Простите меня, совсем забыла про Виолетту Павловну. 60 лет в Брасовской школе проработала. Я, правда, в Комаричи училась, но этого заслуженного учителя знаю не понаслышке. Так тем более! Николаю Семеновичу такую большую семью оставлять никак нельзя, — Светлана Игоревна улыбнулась, — А это Варя! Моя племянница.
— Здравствуйте Николай Семенович и Галина Владимировна! — девочка присела в детском реверансе.
— Посмотришь? — спросила Светлана Игоревна и оглянулась в поисках сестры.
Варя взглянула на посетителей. Женщина натянуто улыбалась, придерживая своего спутника. Тот выглядел очень плохо.
Между девочкой и посетителями вдруг возникла Ирина и направилась к больному. Прислонила ухо к его животу.
— Рак толстой кишки у него, — сказала она. — Вылечим. — Затем поднялась и взглянула мужчине прямо в глаза. — Не видит меня. А значит и не умрет. — Повернулась к дочери. — Варь, усади его поудобнее, положи руку на живот и пошепчи чего-нибудь, а я поработаю с ним.
— Проходите в комнату, — Светлана Игоревна. — Варь, поухаживай за гостями.
Девочка предложила мужчине расположиться в кресле, сама присела рядом на стул, и попросила оголить живот. Затем поднесла ладошку максимально близко к животу, не касаясь его, опустила голову, закрыла глаза.
— Болит? — тихо спросила она.
— Болит, — согласился мужчина. — А еще вот здесь болит, — он показал на грудь. — И дышать тяжело.
— Метастазы в легких, — прошептала Ирина дочери. — Курит он, как паровоз.
— Вы курите? — спросила девочка.
— Уже сорок лет, — прокашлял Николай Семенович.
— Я полечу вас, но обещайте, что бросите курить навсегда.
— Курить бросить? — изумленно спросил больной.
— Обещает! — грозно прокомментировала жена. — Обязательно бросим.
— Дайте мне минутку, — сказала Варя и начала очень тихонько шептать: — Иван родил девчонку, велел тащить пелёнку, — немного приоткрыла по очереди оба глаза и, убедившись, что никто не слышит ее, продолжила, — Каждый охотник желает знать, где сидит фазан. Гнать, держать, смотреть и видеть, дышать, слышать, ненавидеть, и зависеть, и вертеть, и обидеть, и терпеть – вы запомните, друзья, их на Е спрягать нельзя.
В этот момент рука мамы проникла прямо в тело пациента. Призрак закрыл глаза.
— Как вы себя чувствуете? — спросила Варя, после того, как мать махнула ей головой.
— Кажется, лучше, — осторожно сказал Николай Семенович. — Живот не болит. — Он сделал глубокий вдох. — Не хрипит ничего. И дышится легко. Что вы со мной сделали?
— Вам тётя Света все объяснит, — улыбнулась Варя.
— Я вам направление на дообследование в Брянский областной онкодиспансер выпишу. Завтра надо будет съездить. Попробуйте встать, Николай Семенович.
Тот осторожно встал и прошелся. Затем прижал руку к животу.
— Болит? — спросила Галина Владимировна.
— Есть хочу! — ответил муж. — Хочу твоих пирогов с курицей! Хочу борща! Холодца! А еще хочу попробовать, как их, японские с рисом…
— Суши! — сказала Варя и захлопала в ладоши.
— Колечка! — Галина Владимировна бросилась к мужу. — Все наготовлю. И борща и холодца и курника сколько захочешь! Родной мой! — она повернулась к Варе. — Спасибо тебе! Не знаю, как благодарить!
— Рано благодарить! — сказала Светлана Игоревна. — Вот после дообследования и поблагодарите.
— А сколько мы вам должны? — не веря своему счастью, заикаясь, спросила женщина.
— Ничего не должны, — ответила Варя. — А, нет, должны! — она нахмурила брови. — Курить бросить! Забыли?
— Ну как ничего не должны? — спросила Галина Владимировна и достала кошелек, пока муж пытался подпрыгивать и гнуть спину, пытаясь найти хоть какой-нибудь источник боли.
— Мне тётя Света сказала, что вы в долгах как в шелках. Так что дообследуйтесь и радуйтесь. У вас полная ремиссия.
— Ну, хоть пирожков можно напечь? Пироги любите с курицей?
— А, приносите! — Варя махнула рукой. — Так и быть! Так что там про «курить»?
— Бросим, конечно!
— Ну, все, можете идти. По дороге в суши-бар загляните.
Светлана Игоревна проводила гостей и подошла к сестре.
— Спасибо, Ир, стольких уже вылечили.
— Тебе спасибо, — ответил призрак. — Благодаря тебе мои дети со мной. А то, что людей лечу, так жить на что-то надо.
— Насчет «жить на что-то». В пятницу к нам замминистра из Москвы приезжает. У его ребенка Базально-клеточная карцинома. Обещал по царски отблагодарить.