Ссылка на предыдущую главу http://proza.ru/2023/11/19/1427
Я распахнул дверь перед царственным кузеном. За ней стоял худощавый старик с широкой улыбкой на вытянутом лице. Он заключил адита в объятия, с блаженным выражением лица положил седую голову ему на грудь. Шаммурат просияла от радости.
– О могущественнейший, как я рад нашей встрече! Повелитель земли, задыхающейся от избытка самоцветов и ароматов, удели от своих щедрот мастера, способного возводить преграды бешеному потоку вод! Ша‘бы годами мучаются с этим, методом проб и ошибок постигая нелегкое искусство. И все же нынешняя плотина далека от совершенства.
– Владыка Шеддад, перед тобой великий жрец Замархуму! – торжественно объявила Шаммурат. – Альмаках слышит его и посылает воду на поля и сады Шебы.
– Да знаю я этого… старца, - поморщился малик. Жрец неохотно отлип от него, и Шеддад спустился вниз по скрипучей лестнице. Замархуму и его подопечная последовали за нами, обмениваясь многозначительными взглядами.
– Я докучаю тебе не первый год, величайший. В Хадрамауте скоро не останется ладанных деревьев. Почему бы не взрастить их здесь? Мы также хотим высадить плодоносные и коричные деревья. Но какой в этом смысл, если на плотину нельзя положиться?
Выйдя на улицу, Шеддад с облегчением вдохнул свежий воздух. От избытка курений даже у меня зашумело в голове. К тому же сыны небесного быка сабейцы варят чересчур крепкую сикеру из ячменя.
– Я писал тебе, Замархуму, что у меня самого специалистов мало. Каждый инженер на вес золота!
– А золота у нас много. Заплатим, - заверил его жрец, беря в руки ладонь Шеддада.
– Откровенно говоря, я опасаюсь за жизнь ценного специалиста. Ваши жестокие нравы обескураживают меня, - заявил Шеддад, с раздражением отнимая руку у старого пройдохи.
Замархуму снова вцепился в его ладонь.
– Дхамарали обещал тебе деву, судьбой которой распоряжается храм. Бытует легенда, что шестипалая жрица родилась мальчиком. И стала женщиной в обмен на спасение от стихийного бедствия. Если такая жена не подойдет властителю адитов, она все равно послужит гарантией, что с головы вашего зодчего и волосок не упадет. Мы будем беречь его, как зеницу ока. И щедро оплатим его услуги.
– Ты предлагаешь мне Шаммурат в качестве заложницы, а не наложницы?
– Разумеется. Она станет символом дружбы между нашими народами и гарантирует безопасность вашим мастерам. Ты согласна, милая?
Шаммурат с готовностью кивнула кудрявой головой. Когда внимание девушки на миг отвлекла ключница, обратившаяся к ней с каким-то вопросом, жрец шепнул повелителю, что не возражает против интимных отношений Шеддада с Шаммурат.
– А вдруг и в самом деле родит тебе наследников? Оставишь их себе, величайший, а жрицу вернешь, чтобы не сердить старейшин и друга-генерала.
– Друга или оккупанта? Кем бы он ни приходился вам, сам разберусь, как мне обходиться со жрицей, - ровно отозвался Шеддад, ничем не выдавая своих мыслей и эмоций. - Меня больше интересует, в состоянии ли вы удержать мукарриба от военных авантюр. Нашшан меня устраивает в качестве посредника. А его караванщикам не дают работать, осаждают.
Вдруг Дхамарали высунулся в окно и заорал, что все равно уничтожит Нашшан и тем самым укрепит свою власть. Он не позволит заключать соглашения за своей спиной.
– Ход за тобой, Замархуму, - прошептал малик, хищно улыбнувшись мукаррибу. - Этот тип - твоя политическая ошибка.
– Мне очень жаль, что прямо сейчас я не могу отвести удар от ваших караванщиков. Конечно, у меня есть рычаги давления на Дхамарали и Совет Старейшин, но опасаюсь за свой авторитет. Ведь мы все еще не получили зодчего, - смущенно пробормотал старец.
– Строительство плотины должно быть в приоритете, Замархуму. Вы бесконечно воюете, вместо того, чтобы беречь силы для грандиозного проекта.
– Наши мужчины добывает рабочую силу, захватывая пленных. Мой проект и в самом деле грандиозный. Возведение плотины – первый шаг к мечте о храмовом комплексе, крупнейшем в Южной Аравии. Альмаках любит простор, а значит и новый храм должен быть больше нынешнего. Мы осилим его строительство, только когда наладим систему орошения. Шаммурат, ты тоже поспособствуешь возведению святилища моей мечты, которое будет самым большим и великолепным на земле. В адидоне поставим статую быка высотой с башню, а зрачки его глаз будут составлены из сотен смарагдов*!
– Вернусь ли я домой, когда зодчий закончит работы по возведению новой плотины? - спросила Шаммурат. – Хочу служить в твоем святилище отцу Альмакаху, если мне не удастся стать мужчиной. Кое в чем Дхамарали прав: мужи не присягнут тому, кто уда лишен.
– Ну, конечно, дочка! – уверенно заявил жрец, подмигивая царственному гостю. – Малик, у тебя поразительно сильные руки, и все шесть пальцев полноценные, как у Шаммурат. А рост и дисциплинированность твоих подданных превыше всяких похвал! Как тебе идут эти крупные перстни! Не желаешь ли пожертвовать камушки богу на глазки?
– Не желаю, - отрезал Шеддад.
– Понимаю, ты неверующий. Как печально, мой мальчик! Оскорбленные боги склонны насылать на безбожников песчаные бури, ураганы и засухи. Приходят моровые поветрия…
– У жрецов нет никакой власти над природой. Только над кошельками верующих, - не выдержал я, поймав усталый взгляд кузена. – Я также попрошу вас не обнимать моего повелителя. По нашим законам, к нему запрещено прикасаться без разрешения.
– Ты кто, начальник стражи? А я в святая святых говорю с богами, и должен кое-что сообщить владыке Убара с глазу на глаз, - огрызнулся Замархуму. Шеддад согласился на приватный разговор, а мне велел присмотреть за невестой, уличенной в попытке убить собственного брата.
Мы перешли во внутренний дворик дома родственницы Замархуму, где цвели тамариски и стояли скамьи, на одну из которых плюхнулась шестипалое недоразумение. Мне не верилось, что Шеддад возьмет в жены эту тощую дикарку.
– Я забираю Ифе с собой, - с нажимом объявила Шаммурат, принимая узлы из смуглых ручек своей рабыни.
– Думаю, малик не будет возражать, - миролюбиво сказал я. Да, крошку Ифе нельзя оставлять в этом ужасном месте. Созидательные устремления этого народа или народов, объединенных культом Альмакаха, желание сабейцев построить плотину и взрастить сады вызывало уважение. Но они слишком много якшались с этли.
– Дхамарали ей прохода не дает, - сказала Шаммурат. – Я защищу Ифе от его домогательств!
– Вот это правильно. Мне отвратителен его плотоядный и склонность обнажать срам перед высокими гостями, - заметил я. Шаммурат достала из узла флакон с розовой водой и протерла ею лицо, шею и подмышки.
– Наверное, надо переодеться, - с сомнением протянула она, расправляя складки своего грязного и порванного в нескольких местах платья из тонкой шерсти. – А, и так сойдет, верно, Ифе?
– Я принесу твой наряд из египетского виссона, госпожа. Не оставлять же его девкам Дхамарали? - промолвила Ифе.
– Да, и мою расшитую золотом накидку прихвати. Надеюсь, твой господин не подумает, что я хочу ему понравиться? В глубине души я не женщина, - похвасталась Шаммурат, хотя прозвучало это чертовски странно.
Наверное, я закатил глаза или еще как-то выразил свое отношение к сказанному.
– Ты что, не веришь мне? – встала на дыбы она. – Смотри, недостойный, как я владею оружием!
На землю уже опустились сумерки, окрасившие небо в фантазийные цвета. С гор подул легкий ветерок. Раскрыли свои душистые колокольчики кустики дурмана. Шаммурат лихим броском кинжала пригвоздила к белой стене летучую мышь.
– Ну, что ты на это скажешь, мужик? – с вызовом спросила бузотерка, вынимая кинжал из стены.
Я представил себе нежных томных одалисок, готовых отдаться своему господину. И эту дикую кошку среди них, выписывающую ножиком восьмерки. Надеюсь, у Шеддада хватит ума не уединяться с нею без наручников.
– Я изымаю холодное оружие. Ты покушалась на жизнь мукарриба. Я обязан осмотреть твои вещи, Шаммурат.
– У меня ничего нет. Я нахожусь на попечении храма.
Я развернул узлы под сердитым взглядом жрицы. Вместо женских украшений и притираний я нашел несколько маленьких алебастровых сосудов с различными химикалиями, мешочек семян дурмана, высушенные побеги гармалы, ступку и пестик из оникса, самодельную свирель, ситечко, сплетенное из медной проволоки, точильный камень, полусферу из горного хрусталя, которая может служить лупой. Штук сорок черенков от листьев пальмы, связанных между собой. На них было что-то нацарапано по-шабейски.
– Это прописи зелий от простуды, - неохотно пояснила Шаммурат.
Среди ее вещей я обнаружил гайку. Да-да, настоящую гайку из стали.
– Я нашла этот чудесный предмет около Сирваха. Какой удивительный металл, явно не бронза и не олово. Должно быть, это перстень самого Альмакаха.
– Как бог-бык Альмаках носил эту гайку? На копыто надевал, что ли? Если так, почему эту реликвию не изъяли у тебя при аресте?
– Что ты чванишься своим умишком, стражник? Я нашла два перстня Альмакаха в куске мятого доспеха с металлическими ниточками.
– Значит, еще одна гайка у охраны мукарриба. Чертовы беспилотники Этланти, хоть бы запчасти не роняли на земли диких народов!
– Ты сейчас о чем? – изумилась Шаммурат. – Собери мой скарб, ничтожество, пока я переодеваюсь достойное меня платье. Ты поможешь мне, Ифе.
Не успели девушки зайти в дом, как оттуда вышел Шеддад.
– Сколько раз я просил не болтать об Этланти с аборигенами! – отругал меня кузен. – Замархуму поведал мне, что Шаммурат находится под покровительством генерала Шенраба, дочь его друзей, которых прихлопнули местные, сочтя их еретиками. И про семейную драму Байана и Элишвы он все мне рассказал. Свекровь царевны утопила своего внука, как беспородного щенка, а жрец воспользовался этой историей и пристроил Шаммурат.
– А где сейчас генерал? – В Адене.
– Этли неплохо освоились в Аравии. Что им надо? Ладан, мирру и кассию этли не особенно ценят. Может, им нужна медь?
– Медь – то немногое, что имеется на острове в качестве полезного ископаемого, - задумчиво проговорил Шеддад, поедая финик. – Впрочем, они и чужую медь с удовольствием прихватят. Нефть? В последние годы перед моим изгнанием поговаривали, что какая-то высокоразвитая цивилизация на севере не пускает этли к месторождениям руд радиоактивных и редкоземельных металлов. Может, наши знакомцы настолько отчаялись, что перешли на углеродные энергоносители? В Южной Аравии самые большие запасы нефти, и некому отразить натиск островитян. А мой Убар – всего лишь город-государство.
– Ты хотя бы знаешь, что происходит. При случае дашь отпор этли их же оружием.
– Ты прав, Арсу. Этой ночью я воспользуюсь шамсами, чтобы снять осаду ша‘бов с Нашшана.
В сопровождении Ифе к нам приблизилась Шаммурат. Она была в платье из виссона, плаще и круглой войлочной шапочке, расшитой стеклянными бусинами, из-под которой ниспадала мерцающая газовая ткань. Ифе заплела темно-каштановые волосы Шаммурат в толстую косу и обернула ее вокруг головы. Самой мулатке досталось платье с плеча госпожи, в прорехах.
– Отдай кинжалы! – потребовала жрица, топая ногой на меня.
– Это невозможно, почтенная Шаммурат, - ответил я.
– Зачем тебе кинжалы? – спросил Шеддад.
– Я надолго уезжаю из Мар‘йаба, не так ли, господин Шеддад?
– Да, надолго.
– В таком случае я зарежу моего брата и отсижусь в Убаре, пока идет следствие.
Шеддад молча достал ручную молнию и оглушил ею невесту. Ифе в ужасе отпрянула.
– Шаммурат просила взять ее с нами в качестве горничной, - сказал я, обнимая дрожащую мулаточку за плечи. – Не нужно лишать девушку сознания, она тихая и не замышляет убийства.
– Забирай их, и поехали. Варварство этого народа утомило меня, брат мой.
На верблюдах мы доехали до места, где спрятали летательный аппарат Шеддада. Он не настолько обезумел, чтобы идти караваном через маленькие и вечно воюющие царства. На людях мы пользовались верблюдами и скрывали чудеса науки, летали без света. Нас могли приметить и умные беспилотники Этланти, взрывающие все, что неугодно этим миндальным негодяям.
*Смарагдами в старину называли драгоценные камни насыщенного зеленого цвета.
В качестве иллюстрации используется изображение бога Альмакаха.
Продолжение следует http://proza.ru/2023/11/25/1004