Время царствования Алексея Михайловича было наполнено таким большим количеством событий, что у исследователя иногда кружится голова. В этот момент, мир переживает религиозные войны, первую буржуазную революцию в Англии, смену империй в Китае, расцвет империи Великих моголов в Индии, активную колонизацию американских континентов…
Для писателей данная эпоха стала источником вдохновения, питающим самые смелые фантазии. Мы и сегодня с неподдельным интересом читаем эпопею про д'Артаньяна и трёх мушкетёров, многочисленные пиратские саги, любовные драмы про похождения Анжелики и Дон Жуана…
Эпоха раннего Просвещения, так по-другому называют XVII век, дала миру новые ощущения, которые вывели человека из-под пресса религиозного фатализма и дали ему свободу в созидании. Именно в героях этого века, современный человек, т.е. человек ХХI века «начинает узнавать себя». Поэтому нам близки и понятны слова и поступки современников Алексея Тишайшего. Возьмём для примера судьбы некоторых исторических персонажей, ставших прообразами любимых нами литературных героев.
По словам Александра Дюма, сюжет для «Трех мушкетеров» он нашел в «Мемуарах господина д'Артаньяна, капитан-лейтенанта первой роты королевских мушкетеров», написанных в начале XVIII века Гасьеном де Куртилем. Этот плодовитый автор в молодости, служа в гвардии, вполне мог встречаться с д'Артаньяном, но в сочинениях своих ради занимательности и сенсационности легко жертвовал достоверностью. Вольно обращался с историей и сам Дюма, признававшийся, что она для него не более чем вешалка для увлекательного сюжета. Поэтому, хотя не только главные, но и многие второстепенные герои трилогии о мушкетерах, такие как де Тревиль, де Рошфор, де Комменж - исторические личности, с героями Дюма у них, чаще всего, мало общего.
Итак, Шарль де Бац де Кастельмор д'Артаньян родился около 1613 года в Гаскони в дворянской семье. Семья была многодетной, очень небогатой и не родовитой. Прадед нашего героя - торговец, купил у разорившегося владельца замок Кастельмор, его дед и отец уже писались дворянами. На каком основании - вопрос деликатный, похоже имела место взятка. Культурный уровень семейства был такой же, как у большинства французских дворян из глухой провинции. Из описи имущества замка Кастельмор той поры известно, что, в отличие от старых аркебуз, шпаг и кастрюль, книг в доме не имелось. Впрочем, последним фактом и в наш век никого не удивишь.
Отцовское поместье, по закону наследовал старший брат, а для самого д'Артаньяна единственной возможностью прокормиться была королевская служба, по обыкновению - военная. Не мудрствуя лукаво, нищий провинциал отправился за счастьем в Париж. Случилось это где-то между 1630 и 1635 годами, так что все, описанные в «Трёх мушкетерах» события (интрига с алмазными подвесками королевы и осада Ла-Рошели) уже приключились (соответственно в 1625 и в 1628 году) и юному гасконцу придется утверждаться в столице уже при других обстоятельствах.
Поступить в роту королевских мушкетеров Шарль де Бац (представляясь де Тревилю, он предпочел пользоваться фамилией матери, д'Артаньян, как более родовитой) не смог по более прозаической причине, чем похищение злодеями рекомендательного письма. Оружие, коня и одежду, соответствующие рангу подразделения, мушкетеры должны были приобретать себе сами, что амбициозному провинциалу, пришедшему в Париж пешком, было явно не по карману.
Впрочем, капитан-лейтенант мушкетерской роты де Тревиль вошел в положение земляка (сам он тоже был из гасконского захолустья). По его рекомендации д'Артаньяна приняли в гвардейскую роту барона Александра дез Эссара, выполняющую роль «кузницы кадров» для будущих мушкетеров. Там его сослуживцем был Исаак де Порто, ставший прототипом Портоса. Что касается других героев из легендарной четвёрки - Атоса и Арамиса, то они засветились в Париже чуть позже, в начале 40-х годов. Оба служили в роте королевских мушкетеров, и звали их: Арман де Силлег д'Атос д'Отвьей и Анри д'Арамиц. С персонажами Дюма у всех у них мало общего. Например, забияка и дуэлянт д'Атос никакого отношения к графам де Ла Фер не имел. Представить, что владетельный граф, пусть и инкогнито, опустится до мушкетерского плаца можно было в романах XIX века, но в реалиях эпохи Ренессанса подобное перевоплощение грозило бесчестием.
Вообще, из знаменитой четверки мушкетеров только Арамис, то есть Анри д'Арамиц, действительно принадлежал к «дворянству шпаги». Его отец Шарль д'Арамиц был дядей де Тревиля по матери и к моменту поступления своего сына Анри в мушкетеры (в том же самом 1640 году) дослужился до чина сержанта под командованием своего племянника. Однако, вопреки сюжету Дюма, никогда не был ни духовным лицом, епископом и иезуитом, ни, тем более, зачинщиком антиправительственных интриг. Последние дошедшие об этом человеке сведения относятся к концу 50-х, когда он, выйдя в отставку, мирно жил с семьей в своем поместье и был отцом четверых детей.
Не так много общего с книжным Портосом и у Исаака де Порто. Скорее всего, он не был таким простаком, каким его изобразил Александр Дюма. Во всяком случае, история с перевязью, описанная Куртилем, рисует нам несколько другого человека – не столько великодушного великана, сколько дерзкого подстрекателя. Данный аксессуар военной амуниции принадлежал гвардейцу кардинала Жилло и де Порто, узнав про пикантный дефект в его снаряжении (золотом был расшит лишь нагрудный фрагмент перевязи, а задник имел жалкий вид), решил прилюдно изобличить давнего соперника. В эту авантюру он втравил ничего не подозревающего юного д'Артаньяна, пригласив того на прогулку, во время которой с плеч Жилло был сорван плащ. Скандал обернулся дуэлью и неизвестно, чем бы всё это закончилось, если бы не поразительное фехтование гасконца. Думается, что после такой «подставы» д'Артаньян вряд ли мог быть искренним другом для гвардейца-здоровяка. Впрочем, они недолго прослужат вместе - Исаак Порто перейдет в мушкетёрскую роту, впоследствии из которой переберется в провинциальный Наварранс. Там, в глуши, он состарится, пребывая в должности начальника артиллерии, в одном из королевских замков.
С прототипом своего старшего наставника, Атоса, д'Артаньян, если и был знаком, то шапочно. Сей молодой человек по возрасту был самым младшим из прославленной четвёрки, но мушкетером стал гораздо раньше - в начале 40-х годов XVII века. Ему покровительствовал сам де Тревиль, которому д'Атос приходился дальним родственником. Однако эта протекция скорее ему навредила, чем помогла. Каждый парижский забияка считал за честь скрестить шпаги с человеком из клана самого капитана мушкетёров. В конце концов, труп двадцативосьмилетнего дворянина со следами дуэльных ран был обнаружен вблизи рынка Пре-о-Клер в декабре 1643 года.
Интересно! Стоит напомнить, что главному герою моего повествования - Алексею Михайловичу, тогда исполнилось только четырнадцать лет. О шалостях дворян во французской столице он вряд ли, что слышал. Если предположить, что всё-таки слухи об этом доходили, то пустое смертоубийство в Париже - в Москве не одобряли.
Во время своей службы в роте королевских гвардейцев, которая длилась больше 10 лет, д'Артаньян не сидел сложа руки. Шла Тридцатилетняя война. Он воевал с испанцами во Фландрии: участвовал в осаде городов Эр и Аррас. И вместе с Анри д'Арамицем, в начале 1640-х годов совершил довольно таинственную поездку в Англию, цели которой до конца остались неизвестны историкам. Есть только предположение, что друзья-сослуживцы ездили в Лондон по делам английской королевы Генриетты, которая приходилась родной тёткой королю Франции Людовику ХІV. Скорей всего их использовали в качестве почтовых курьеров, если это так, то данный факт говорит о многом – королевские письма абы кому не доверяли.
Определённая известность помогла Д'Артаньяну стать королевским мушкетёром. Случилось это только в 1644 году, но, буквально через месяц элитную часть расформировали. Причиной немилости к «голубым плащам» стала смерть Людовика ХІІІ, почившего в 1643 году. Королева и её фаворит кардинал Мазарини решили экономить на всём, даже на безопасности, о чем они скоро пожалеют.
Мушкетеры разбрелись по армейским частям, а их прославленный капитан навсегда уехал в провинцию.
Заметки на полях! Военная карьера де Тревиля закончилась, когда ему не было и сорока семи лет. Гордец отказался от компенсаций, предоставленных ему Мазарини, и не откликнулся на призывы фрондеров. В конечном счете он согласился стать губернатором Фуа и посвятил себя своему родовому владению: выстроил замок и расширил свое имение в баронстве Тарде. (Кстати, замок графа де Тревиля, построенный в 1660-1663 годах на месте бывшей дворянской усадьбы, был создан по чертежам знаменитого архитектора Жюля Ардуэна Мансара или его ученика.) В 1667 году его назначили генерал-лейтенантом, но это был лишь почетный титул. Боевой капитан неожиданно оказался сутягой и склочником: он увяз в невероятных тяжбах с соседями, тратя на них весь свой боевой задор [Глаголева Е. В. Повседневная жизнь королевских мушкетеров. М., Молодая гвардия 2008 г. 336 с].
Оставшегося не у дел, гасконца подобрал всё тот же Мазарини, которому позарез были нужны толковые вояки – готовые исполнить любое щекотливое задание. Время было тревожное, начиналась Фронда, с помощью которой вольнолюбивые французы пытались остановить растущую угрозу абсолютизма.
В 1648 году в Париже стало настолько неспокойно, что королевская семья и Мазарини были вынуждены бежать оттуда в провинцию. Д'Артаньян, отличающийся бесшабашной удалью, смог вывезти короля, королеву-мать и кардинала из Парижа в безопасное предместье под носом у разъяренной толпы. Тем самым он только укрепил признательность и доверие временщика к себе, однако благодарность Мазарини никак не отражалась на его карьерном росте – он по-прежнему был рядовым. Безусловно, как военный д'Артаньян давно заслуживал офицерского звания, и как дворянин имел на него право, но оставалось затруднение, для него и многих других служак труднопреодолимое. Военные и гражданские должности в королевстве просто так не раздавали, их нужно было покупать и это правило строго соблюдалось, поскольку без сих денег казна обойтись не могла. Для живущего на жалованье гвардейца стоимость лейтенантского чина была неподъемной. Служба у Мазарини могла поспособствовать скидке, но бесплатный патент для порученца, с точки зрения сильных мира сего, был чрезмерно «щедрым» подарком.
Заметки на полях! Почему офицерские должности стоили так дорого? Армия была получастным предприятием: офицерские должности покупались за деньги, каждый сражался своим оружием, в своей одежде, и даже на войне жены с детьми часто следовали за своими мужьями-военными. Офицеры должны были содержать себя и своих людей, получая из казны вспомоществование на выплату жалованья, пропитание, фураж и т.д. [Глаголева Е. В. Повседневная жизнь королевских мушкетеров. М., Молодая гвардия, 2008г. 336 с].
У Дюма, в «Двадцать лет спустя», гасконец добросовестно служит кардиналу, но внутренне не симпатизирует ему. Безусловно, на предвзятость д'Артаньяна повлияли протестные настроения французов, которые обвиняли Его преосвященство в резком ухудшении материального положения по всей стране. Однако, в большей степени, людей раздражало иноземное происхождение первого министра. Им было легче думать, что все беды случились из-за «бесстыжего варяга», оттеснившего от трона достойных сынов Франции. Практически каждый день в Париже печатали памфлеты с обвинениями в адрес Мазарини, обвиняя его в узурпации власти, любовной связи с королевой и казнокрадстве.
Конечно, поводов для упрёков и нападок фаворит королевы давал немало: кардинал часто путал государственный «карман» со своим, всеми правдами и неправдами помогал устроиться итальянской родне при дворе и т.п. (хотя в те времена, этим грешили практически все «столоначальники»). Однако, желая всех благ себе, этот Большой Политик искренне стремился к величию, и процветанию Франции. Надо помнить: к моменту его прихода к власти государство изнывало от разорительной Тридцатилетней войны в Европе. Избегая баталий на своей территории, французы щедро финансировали военные кампании союзников (немецких и шведских протестантов) против австрийских и испанских Габсбургов. В конце концов, им самим пришлось открыть «второй фронт» на своих границах, что ещё в большей степени способствовало росту налогов и обнищанию народа. Да, во второй половине 40-х годов Франция и ее союзники уже побеждали, и эта победа открывала для неё перспективы гегемонии в Европе, но войну нужно было закончить, а затем ещё и вытерпеть невзгоды восстановительного периода. Ощущение беспросветности спровоцировало антиправительственную смуту - Фронду, затронувшую не только плебс, но и аристократию.
Заметки на полях! Стоит отметить, что фрондёрство посадских низов в виде «соляного бунта», тогда же пережила и Россия, готовившаяся к войне за возвращение Малой и Белой Руси.
Фронда, длившаяся до 1653 года, привела к тому, что многие провинции Франции подверглись разорению, потеряли значительную часть населения. Возглавившие смуту группировки знати не имели никакой программы. Они восстали лишь потому, что любое усиление власти и восстановление порядка мешало их узкоклановым интересам. Вожди смуты, пользуясь недовольством народа и малолетством короля, стремились к личному обогащению и возвышению. Поэтому их бестолковый и кровавый протест в конце концов выдохся, что позволило кардиналу купить лояльность бузотёров раздачей денег и должностей, самому же вернуться из изгнания и возвратить монаршую семью в Париж. Его ясный ум помог элите сплотиться возле юного Людовика XIV, а стране обрести уверенность в завтрашнем дне.
О д'Артаньяне времен Фронды осталось достаточно много сведений, начиная от письменных инструкций кардинала в отношении выполнения тех или иных заданий и кончая ссылками на него в новостях «La Gazette» - первой французской и европейской газете современного типа. Как личный курьер и доверенный агент Его Высокопреосвященства, он в те годы выполнил массу деликатных поручений в разных уголках Франции, всюду проявляя свои лучшие качества. В неимоверно сложных ситуациях, сталкиваясь с непримиримыми врагами своего патрона, д'Артаньян не терял самообладания и находил нужные слова, чтобы побудить их к компромиссу. И безусловно, самым ценным свойством его характера была верность данному слову. Даже в критические моменты, когда Мазарини приходилось искать прибежище за границей, д'Артаньян ни разу не дал повода заподозрить себя в измене. Наконец, в 1652 году прижимистого итальянца «замучила» совесть, и он выхлопотал для преданного ему дворянина патент гвардейского лейтенанта (поручика) по сносной цене.
Офицерский чин вернул бывшего мушкетера в армию. Он прекрасно понимал, что без боевого послужного списка дальнейший карьерный рост будет под большим вопросом. Даже если судьба уготовит ему шанс купить вакансию капитана, то помимо денег могут понадобиться рекомендации от сослуживцев и высоких командиров. Поскольку практически все границы королевства были неспокойны, то вопросов по поводу того, куда приложить силы не возникало. Четыре года д'Артаньян провоевал с испанцами во Фландрии под руководством прославленного маршала Тюренна (наш славный Царь в этот момент тоже воюет, то с Польшей, то со Швецией). Смелого и толкового офицера полюбили солдаты и высоко оценило начальство
В 1655 году д'Артаньян приобрел (пришлось залезть в долги) ставшую вакантной должность капитана гвардии. Его рота участвовала в знаменитой «Битве при Дюнах» (13 июня 1658 года), в которой была разгромлена испанская армия под командованием французского ренегата - принца Конде. Долго праздновать победу ему не довелось, потому как бравый капитан был вызван в Париж. Там вновь создавали роту мушкетёров и юному королю кардинал порекомендовал назначить младшим лейтенантом (подпоручиком) «проверенного Фрондой человека».
Д'Артаньян ни минуты не сожалел о сложенных капитанских полномочиях, поскольку новая должность при дворе открывала путь и к славе, и к богатству. Фактически, он сразу стал исполнять обязанности командира роты: ее капитаном значился король, а его заместителем, капитан-лейтенантом — племянник Мазарини, восемнадцатилетний герцог де Невер, которого служба тяготила.
Справка! Окончательно перейдя на службу к королю, Д'Артаньян задешево продал свою капитанскую должность знаменосцу гвардии Мазарини и поступил в роту «серых мушкетеров» в чине подпоручика. В самом деле, лучше было быть подпоручиком королевских мушкетеров, чем капитаном гвардии. В мушкетерских ротах расценки были гораздо выше: должность капитан-лейтенанта стоила больше 200 тысяч ливров.
Опять же мушкетёрская служба возвращала д'Артаньяна в поле зрения кардинала. Мазарини держался у власти более восемнадцати лет. Он неизменно переигрывал своих соперников, с честью справлялся с, казалось бы, безнадежными ситуациями, грозившими юному королю и его матери безвластием, а ему изгнанием. Кардинал сколотил колоссальное состояние и устроил блестящее будущее своим многочисленным племянницам и племянникам. Однако выживание в политике и управление страной в столь бурное время серьёзно отразились на его здоровье. Первому министру не было еще шестидесяти, а выглядел он на все семьдесят пять. В марте 1661 года Мазарини не стало, впрочем, ему удалось передать своему царственному воспитаннику штат своих доверенных лиц, среди которых оказался и д’Артаньян.
Заметки на полях! Приблизительно в то же время Алексей Михайлович освобождается от опеки Патриарха Никона, удаляя его от двора.
Молодой король Людовик XIV сразу же упразднил пост первого министра, резко ограничил функции государственного совета и взял всю власть в свои руки. Но Людовик был воспитанником и благодарным учеником Мазарини, который с детства натаскивал его в непростом королевском ремесле. Многие министры и доверенные сотрудники кардинала сохранили свои посты и при нем. Стал доверенным лицом короля и д'Артаньян, тем более, что тот по достоинству оценил гасконца, развлекаясь строевыми и военными упражнениями своей роты мушкетеров. Людовику наш герой был интересен как ловкий человек для щекотливых поручений. Например, король поручал д'Артаньяну роль тюремщика. В первую очередь тут вспоминается история падения генерального контролера финансов Никола Фуке.
Заметки на полях! Практика привлекать к выполнению щепетильных дел особо поверенных придворных была и в Кремле. Обычно эти функции возлагались на боярина Богдана Матвеевича Хитрово, князя Никиту Ивановича Одоевского, князя Григория Григорьевича Ромодановского.
Фуке был один из ведущих сотрудников Мазарини. Сделал успешную карьеру интенданта, имел обширные связи в финансовых кругах. В годы Фронды Фуке оказал первому министру неоценимые услуги и в 1653 году был назначен им руководить финансами страны. На этом посту, ловко обогащая себя и кардинала, он эффективно добывал средства для победоносного завершения войны с Испанией. После смерти первого министра Фуке пытался стать при молодом короле тем, кем был Мазарини. На средства, прилипавшие к его рукам при управлении финансами Франции, он сколотил мощную партию при дворе. Фуке перекупал всех и вся, например, духовников королевы-матери и короля, пытался (неудачно) подкупить фаворитку Людовика Луизу де Лавалльер и т.д. На те же доходы он вел роскошный образ жизни, который король в то время позволить себе не мог. Одним словом, у Людовика XIV были основания желать падения этого человека. Тем более, что соперник Фуке - Кольбер - услужливо помог Его Королевскому Величеству разобраться с присылаемой генеральным контролером финансов документацией, скрупулезно находя в ней многочисленные подтасовки.
5 сентября 1661года по приказу короля Фуке был арестован д'Артаньяном. Это было вопиющее нарушение субординации: персон такого уровня по традиции арестовывал капитан лейб-гвардии, однако занимавший этот пост герцог де Гевр был если и не сторонником Фуке, то его приятелем. После ареста генерального контролера финансов де Гевр пребывал в отчаянии: почему государь усомнился в том, что, по Высочайшему приказу, он не то, что друга, а и отца родного арестует?! И все-таки... Арест прошел спокойно, погоня, описанная в «Десять лет спустя», целиком на совести Дюма, мятежей и новой Фронды, которых всерьез опасались, не случилось.
Следствие и суд длились более трех лет. Дело велось грязно, обвинение, выполняя негласную волю короля, не стеснялось в средствах, чтобы приговором Фуке стала смертная казнь. Однако тот отчаянно защищался, у него были опытные, честные адвокаты, немало влиятельных сторонников поддерживало его и после падения. Конечно, Фуке не был святым и его преступления не сводились, как настаивала защита, к упущениям при составлении финансовой отчетности. Но, к примеру, вопреки усилиям обвинения, было доказано, что ряд эпизодов, вмененных ему в вину - растраты Мазарини. А упоминание покойного первого министра в этой ситуации бросало тень на королеву-мать и самого Людовика. Казни Фуке избежал, его приговорили к изгнанию с конфискацией имущества. Поскольку выпустить из страны столь информированного человека было опасно, Людовик своей властью заменил изгнание бессрочным заключением в крепости Пиньероль. Бывший генеральный контролер финансов проведет в ней пятнадцать лет и умрет накануне вроде бы разрешенного, наконец, королем освобождения.
Все время следствия и суда д'Артаньян, со значительной частью своей роты, охранял Фуке. Ему даже предложили стать комендантом крепости, но храбрый мушкетёр - это предложение отклонил, сказав, что он солдат, а не тюремщик.
Людовик XIV слыл злопамятным человеком, но этот отказ воспринял благодушно: д'Артаньян человек полезный – пригодится в других важных делах, а найти ему замену в должности тюремщика не проблема (ведь работа-то непыльная и хорошо оплачиваемая!).
В деле Фуке рельефно проявилась личность д'Артаньяна. Скрупулезно и дотошно выполняя полученные инструкции, он создал режим, исключавший возможность побега и надежно изолировавший Фуке от несанкционированных связей с внешним миром, однако в остальном относился к заключенному гуманно и участливо. Со стороны щепетильного в вопросах чести д'Артаньяна были немыслимы подлости и тиранства. Своей порядочностью он заслужил уважение обеих сторон этого грязного процесса.
Заметки на полях! Несмотря на строгое следование инструкциям, полученным от короля, д'Артаньян был способен на великодушие: конвоируя своего узника в Париж, когда туда вернулся двор, он ненадолго задержал карету в Шарантоне, чтобы Фуке, не выходя из нее, смог поцеловать жену и детей, которых не видел уже три года. 13 декабря 1664 года в три часа ночи в небе над Парижем появилась комета – это явление многие восприняли как добрый знак для Фуке. Д'Артаньян, бодрствовавший всю эту ночь, разбудил узника и показал ему комету, пролетавшую над Сент-Шапель, чтобы хоть как-то его ободрить [Глаголева Е. В. Повседневная жизнь королевских мушкетеров. М., Молодая гвардия, 2008г. 336 с].
Поручения короля д'Артаньян выполнял без отрыва от управления ротой королевских мушкетеров. К тому времени она представляла собой небольшой автономный корпус, численностью 250-300 человек со своими снабженцами, медиками, ремесленниками и священником. Мушкетеры должны были воевать и в пешем и в конном строю, исполняли обязанности парадных войск и охраны короля. Им поручались и разного рода деликатные операции. Это элитное подразделение вызвало массу подражаний в Европе. При д'Артаньяне рота мушкетеров стала подобием офицерской школы: после нескольких лет службы в ней можно было смело, если хватит денег, покупать чин лейтенанта и даже капитана в полках обычных войск.
Заметки на полях! Интересно, что и в России в это время формируется и развивается гвардейская служба (правда, своё название она приобретёт попозже – при Петре Великом). Основателем «царской гвардии» стал человек из царского ближнего круга – Артамон Матвеев.
Он обосновал необходимость выделения в Стрелецком приказе военных, полицейских и охранных (дворцовых) функций. В официальных документах были поименованы «заботы» по охране царской особы и семьи, выделенные из других стрелецких дел. Одной их самых значительных инициатив А.С. Матвеева стало включение в Соборное уложение (1649 г.) положений о защите жизни, здоровья и достоинства царя.
В ХVII столетии при особе государя в качестве телохранителей находились 200 человек. Особенность заключалась в том, что охранные функции выполнялись придворными, которые сочетали их с выполнением своих непосредственных дворцовых обязанностей. Например, в ночное время возле царской спальни дежурил спальничий с одним или двумя царедворцами. Занимать эту должность считалось почетным; спальничий назначался из числа близких бояр и занимал высокий статус в государственной иерархии. В соседней комнате находилось 6 телохранителей, еще 40 располагались в следующих помещениях.
В 1665 году бывшую охрану кардинала Мазарини преобразовали во вторую роту королевских мушкетеров. Должность капитана-лейтенанта при ней была приобретена графом де Малеврье, родным братом ведавшего экономикой и финансами Франции могущественного Жана-Батиста Кольбера. Возникла неприятная коллизия: по уставу старшим командиром обеих рот должен был быть старший офицер первой роты, однако, поскольку должность капитан-лейтенанта оставалась за вертопрахом де Невером, д'Артаньян был только младшим лейтенантом. При дворе многие считали, что ему вообще следовало бы продать свою должность кому-то более знатному, а для себя добиться места губернатора в провинции. Сам Кольбер нашего героя откровенно недолюбливал. Он считал его поведение на процессе Фуке слишком независимым, но, прежде всего, желал для брата командования всем корпусом мушкетеров. Всесильный вельможа правдами и неправдами упрочал положение своей семьи, с происхождением у него было еще хуже, чем у д'Артаньяна.
Впрочем, военные министры Летелье и унаследовавший этот пост его родной сын маркиз Лувуа д'Артаньяна ценили, а с Кольбером, особенно Лувуа, соперничали и крайне не ладили. Самое же главное, д'Артаньян оставался доверенным лицом Людовика XIV, и только Король-Солнце решал, где и в каком качестве ему нужны и Кольбер, и д'Артаньян, и другие слуги. Когда в 1667 году де Невер таки расстался с числившимися за ним должностями во французском королевстве, король, не обращая внимания на куда более знатных и богатых соискателей, сделал капитан-лейтенантом д'Артаньяна. После этого обе роты - «серые мушкетеры» д'Артаньяна и «черные мушкетеры» де Малеврье (так их называли по масти лошадей) соперничали лишь в роскоши экипировки и снаряжения, чем придавали дополнительный блеск двору Людовика XIV.
Как бы то ни было, в 60-е годы д'Артаньян - заметная фигура при дворе. У него роскошный особняк с видом на реку неподалеку от Лувра. Король дарует ему придворные синекуры вроде капитана маленьких собачек для охоты на косуль. Должность кажется смешной сейчас, а не тогда, правда, наш мушкетер достаточно быстро от нее избавился, передав знакомому придворному, опытному охотнику. Как водится, д'Артаньян оказывает покровительство знакомым, подчиненным и родичам из провинции, Его слова оказывается достаточно, чтобы комиссии по выявлению узурпаторов дворянского звания оставляли в покое его дальних родственников.
Впрочем, и наш мушкетер с некоторых пор выставляет на всеобщее обозрение свой невесть откуда взявшийся герб, именует себя графом, а в некоторых документах пишется кавалером королевских орденов. Это наглость большая: ордена сии полагались особам очень древнего рода безукоризненной знатности. Впоследствии дворянство д'Артаньянов оспорят даже в суде, однако пока наш герой был «вельможей в случае», недоброжелатели помалкивали. Тем более что он вряд ли решился бы на такие вольности, если бы не был уверен, что не прогневает короля.
В конце концов, д'Артаньян был при дворе не единственным «маркизом Карабасом». В начале правления Людовик XIV охотно окружал себя людьми дельными, но не знатными. Ибо, как он сам признавался, «не в моих интересах было брать на службу наиболее именитых подданных. Прежде всего, следовало утвердить мою собственную репутацию», Положение изменилось, когда король постарел, а созданная им система окостенела.
Еще в 1659 году д'Артаньян женился на Шарлотте де Шанлесси, богатой молодой вдове из баронского рода де Сент-Круа. У них было двое детей (мальчик и …ещё мальчик!), но семейная жизнь не сложилась. Новобрачной было уже за тридцать, у нее был не ангельский характер и притом она была страшно ревнива. Де Куртиль пишет о бурных сценах, устраивавшихся мадам д'Артаньян мужу, который и в пятьдесят не переставал волочиться за юбками. Со временем её беспокоили даже не его адюльтеры, а безмерные расходы «графа» на амурные приключения.
Семейная жизнь д'Артаньяна кончилась тем, что наш гасконец, прикрываясь «долгом, который для него превыше всего», всё чаще не появлялся дома, а мадам Шарлотта, которой «такая жизнь надоела», вернула управление принадлежавшей ей до брака собственностью (брачный контракт такой вариант предусматривал) и уехала к себе в поместье воспитывать детей, оставив мужу его имущество, перегруженное долгами.
Утверждая, что из-за службы у него не остаётся времени на семью, д'Артаньян не лукавил. Процесс над Фуке и последовавшая за ним командировка в Пиньероль стоили ему трёх с половиной лет отсутствия в столице, а потом «король захотел воевать» и наш герой уже не вылезал с театров военных действий. В 1665-1666 годах, в ходе англо-голландской войны Париж поддержал голландцев, и мушкетеры д'Артаньяна в составе французского корпуса сражались с разорявшими Голландию войсками союзника англичан мюнстерского епископа фон Галена. В 1667 году Франция развязала Деволюционную войну: женатый на испанской инфанте Людовик XIV посредством юридической казуистики объявил приданым своей жены большую часть Испанских Нидерландов.
Борьба за «брачный контракт короля» обернулась немалыми жертвами среди командного состава. Для д'Артаньяна появился шанс перейти на новый уровень в «майорские должности» (от бригадира до генерал-майора). Он получил чин бригадира, а вместе с ним возможность влиять на судьбу сражений, командуя соединениями полков на ответственных участках поля боя.
Победив испанцев, Людовик объявил войну Голландии. Ее позицию в ходе Деволюционной войны король считал предательством Франции, неблагодарностью, заслуживающей сурового наказания. Так ли это? Да, в ходе восьмидесятилетней войны за независимость Голландии от Испании поддержка Франции значила для Соединенных Провинций очень много. Но это было давно, а на тот момент соседство с ослабевшей, не способной кому-либо угрожать Испанией для голландцев стало куда предпочтительней границы с былым союзником - ставшей при Людовике XIV непредсказуемо агрессивной Державой с самой мощной в Европе армией. Как говаривал Черчилль, у «государства нет ни постоянных друзей, ни постоянных врагов, есть лишь постоянные интересы».
Накануне объявления войны д'Артаньян был повышен до генерал-майора, однако в кампании 1672 года ему повоевать не пришлось. Людовик XIV направил его губернатором в Лилль. Вообще-то, новое назначение было временным - ранее занимавшего эту должность, маршала д'Юмьера по королевской прихоти призвали в действующую армию, и вместо него монарху понадобился «честолюбивый дублёр». Побывать, пусть и ненадолго, в роли администратора крупного города мечтали многие титулованные особы при дворе, но счастье улыбнулось худородному мушкетёру. Впрочем, помимо амбиций, для него были важны и деньги – тысяча ливров в месяц на дороге не валяются.
Губернаторство д'Артаньяна продлилось недолго и запомнилось горожанам экстравагантным поведением, в котором преобладали солдафонские привычки. С одной стороны, он энергично и добросовестно исполнял свои обязанности - боролся с грабившими подведомственную территорию фламандцами из Испанских Нидерландов или просто с мародерами, укреплял оборону предместий Лилля, организовывал, как тогда полагалось, празднества в Дни Рождения Членов Королевской Семьи и Побед Короля... С другой стороны, д'Артаньян проявил крайнее сутяжничество, донимая королевских интендантов бесконечными жалобами, то на коменданта крепости, то на местных магистратов… Бог весть, кто в них был не прав, однако дотошность старого служаки на верху расценили как самодурство, вредящее государственным интересам. В конце концов, маршала д'Юмьера вернули в Лилль, а героя-мушкетера отправили в Париж в привычный для него мир военной службы.
Вот интересное стихотворение о данном эпизоде жизни гасконца.
Я - губернатор. И почти богат.
Достиг всего - со шпагою в руке.
И вспоминаю: десять лет назад
Я в этот день арестовал Фуке.
Я нынче граф - хотя не родовит.
Я воевал - и здесь, и вдалеке;
Но знаю: мне король благоволит,
Поскольку я арестовал Фуке.
Да наплевать на то, что воевал!
На ордена! И перстни на руке!
Из всех людей, которых я знавал,
Добрейшим и умнейшим был Фуке.
И я сыграл, как всем известно, роль
В том, что ушла судьба его в пике.
Ну да, он вор - раз так решил король.
Воров немало - взят один Фуке.
Про жизнь мою напишут много книг;
Там будет лишь хвала - в любой строке.
Ох, как бы сделать, чтоб забылся миг -
Тот миг, когда был мною взят Фуке.
Он так в тюрьме и встретит свой конец.
А я всё брошу здесь - и налегке
Пойду на фронт голландский, где свинец
Мне позабыть поможет о Фуке.
Взято мной: http://www.liveinternet.ru/use...
Летом 1673 года д’Артаньян со своими мушкетерами отправился во Фландрию, где армия знаменитого маршала де Тюренна блокировала Маастрихт, город, расположенный на левом берегу реки Маас на стыке нынешних Голландии, Германии и Бельгии. Не раз французы прорывались к стенам города, но осажденные все время отбрасывали их. Вечером 24 июня после мощной артиллерийской подготовки обе роты мушкетеров бросились в атаку и заняли один из фортов противника, однако уже утром они вынуждены были отступать под ураганным огнем. Мало кто из французов добрался до своих позиций. Не вернулся и д’Артаньян, и на его поиски отправилось несколько добровольцев.
Тело д’Артаньяна нашли только к вечеру 25 июня 1673 года: горло командира было пробито мушкетной пулей. Вынести его из-под огня противника удалось только с пятого раза, причем четверо смельчаков, пытавшихся это сделать, погибли.
Интересно! В момент гибели славного гасконца, в далёкой России состоялся первый балетный спектакль, который назывался «Балет об Орфее и Эвридике». Зрители – царь Алексей Михайлович, его домочадцы и приближенные.
В отличие от романов Дюма д'Артаньян так и не стал маршалом, погиб генерал-майором. Несмотря на большое жалованье и назначенную королем солидную пенсию, состояния он не сколотил, в том числе и потому, что, своих подчиненных не обкрадывал. Его имущество было обременено долгами, поэтому мадам д'Артаньян решила не вступать в права наследства, дабы не подвергать себя угрозе судебных исков со стороны кредиторов.
Король-Солнце Людовик XIV не оставил семью верного слуги без своего покровительства. По его указанию было прекращено судебное разбирательство по поводу дворянского происхождения д'Артаньянов и признано их право на графский титул. Почти все потомки прославленного гасконца верой и правдой служили Бурбонам вплоть до Великой Французской революции, однако особых взлетов в их карьере не наблюдалось.
В кутерьме войн и переворотов, французы и вовсе забыли о храбром д'Артаньяне. Рационализм уничтожил романтику. Новоявленные герои в реалиях буржуазной Франции прославились не столько нравственным совершенством, сколько хитростью и расчетливостью, а также умением извлечь выгоду из любой ситуации. Неблаговидность их поступков была настолько очевидна, что у людей пошатнулась вера в добродетель и справедливость.
Гениальный Александр Дюма почувствовал общественную усталость от историй про успешных прагматиков и предложил читателям сюжет, в котором их антиподы – рыцари празднуют победу над тем, что «ныне свято». Идея победы добра (долга) над злом (наживой) настолько пришлась французам по душе, что в дальнейшем они уже никогда не предавали память об отважном д'Артаньяне и его друзьях – мушкетёрах.