РОМЕО
Было нас, одногодков, во дворе десять человек. Шестеро пацанов и четыре девчонки. Дети городских окраин, прошли пору взросления, дружбы и ссор, определения приоритетов. Мы собирались в армию, девчонки учились. Они уже выпендривались перед нами, будто понимали в жизни больше, чем мы. Мы же, оболдуи и хулиганьё, пошли на завод и сдружились ещё больше. Выдавали такое, что у меня, нынешнего, волосы встают дыбом и стыд заливает лицо. Могли разгромить телефонную станцию маленького городка, на сутки лишив его связи. Пройти несколько садов за ночь, просто узнать, что у них там растёт. Помочиться на вывешенное бельё, выразив тем самым неприязнь к соседям. Воровали с ж.д. вагонов, которые проходили мимо наших домов. Дрались с другими дворами, шманали по карманам. В общем, развлекались, как могли. Но верили, что живём мы правильно. Все мы были разными, по уму и характеру. Одно нас связывало, нам было наплевать на девок. Самопалы, драки, кражи из дровяников, это было наше. Но девки - нет. Единственный парень, кто уже пробовал девчонок «на вкус», был Витька Слепченко. Мы ему не завидовали, у нас были свои приоритеты. Был ещё среди нас Валерка, глуповатый и смешной человечек. Вечно удивленные глаза, полуоткрытый рот и оттопыренные уши. Он один не определился, что ему надо от жизни. Над ним постоянно подшучивали, но по-доброму.
Летом, в августе, приехала в наш двор Нинка. Толстожопая, крепкая и конопатая девчонка наших лет. Приехала она к соседям, из деревни, погостить. Она и раньше бывала, но внимания мы на неё не обращали. Наши девчонки её не приняли и она мягко влилась в наш мужской коллектив, стала своим пацаном. Была она простой, весёлой и компанейской девчонкой. Она моталась с нами везде, и в лес, и на озеро, и по садам могла пробежаться. Но через какое-то время стали мы замечать, что наша компания иногда уменьшалась. И не хватало в ней Витьки и Нинки. Валерка нам доложил, что они гуляют. Да нам пох, пусть делают что хотят, лишь бы нам не мешали весело проводить время. Когда Витька появлялся, мы не задавали вопросов, да он особо и не распространялся. Это их дела.
Но однажды он объявил, что пришло время, и он собирается «натянуть» Нинку. Эта новость была неординарной и интригующей. Секс мы относили к уделу взрослых парней, незадолго до армии, или после неё. Он, оглядев наши ошарашенные лица, сказал, что кто хочет, может на это посмотреть. Он заведет её на полянку, за железнодорожной линией, и там все случится. Мы знали, где это. Это была небольшая горушка с проплешиной, окруженная берёзами. Мы там курили, когда удавалось стырить у отца папиросу. Когда будет всё готово, он нам скажет. Несколько дней мы провели в возбужденном ожидании. А как же, такое мы увидим впервые. Не на картах с голыми бабами, а вживую. Один Валерка молчал, и наконец, объявил, что не пойдет на это смотреть. Ну и не ходи, хозяин-барин.
И вот, как то вечером, когда мы собрались за столом в центре двора, Витька назначил время. Сегодня, часов в десять. Мы должны прийти пораньше, залечь за горкой и не трындеть. Мы взяли по телогрейке, по бутику, и спрятались, где было велено. К десяти сумерки сгустились и мы, все в ожидании стали слушать, откуда придёт парочка. После небольшого томления мы услышали разговор и замерли. Что там говорилось и что происходило, нам неведомо. Но когда мы рискнули поднять головы, они уже сидели на земле, под горкой, а он, обняв её за плечи, что-то бурчал ей на ухо. Наверно говорил, как он сильно её любит и какая она красавица. Темнота уже овладела поляной и было довольно смутно видно, что там у них происходит. Мы во все глаза старались разглядеть, но куда там. Мы видели, как он её уложил на спину, как стянул с неё трусы и как снял свои. После этого мы высунулись практически по пояс, чтобы не пропустить основное. Мы не боялись, что нас заметят. Берёзы у нас за спиной и упавшая темнота не позволяли парочке заметить нас. Белеющие Нинкины ляжки и Витькина задница, помогали дорисовать в нашем воображении то, что мы не могли разглядеть. Лежать спокойно было невозможно. То, что у нас торчало в штанах, очень мешало. Скоро раздалось Витькино хрюканье и задавленное «ойя», что сообщило нам об окончании процесса. Нинка не проронила ни слова. Мы подумывали сползти под горку и свалить, но заметили, что у парочки что-то не в порядке. Разговор у них стал громче. Мы поняли, что Нинка потеряла трусы. Она сидела, пождав ноги к подбородку, а Витька бродил вокруг, останавливаясь и шурудя ногой по траве. Так продолжалось минут пятнадцать. Нинка уже плакала навзрыд, спрашивая неизвестно у кого, что же ей сказать тётке? Вдруг, неожиданно для нас, Витька громко произнёс.
- Ребята, помогите найти трусы.
Мы не поверили ушам, нам показалось, что мы ослышались. Что же он творит, мудак? Заложил нас и себя, бедную Нинку смешал с дерьмом. Зачем? Из-за каких-то трусов? Но он не унимался.
- Ребята, ну ладно, вылезайте, помогите искать.
Делать нечего, мы встали и пошли к ним. Когда Нинка увидела нас близко, у неё открылся рот и округлились глаза. Она поняла, что мы видели момент её позора, и она рванула с низкого старта куда-то в темноту.
- Нина, подожди, не уходи, сейчас найдём, – это Витька добивал спринтовавшую Нинку.
- Да ладно, фигня всё, – увидев наши удивлённые рожи, сказал он, - поговорю с ней, всё будет нормально.
Трусов мы конечно не нашли. Темень была страшная. Мы даже спички пытались зажигать. Витька, не найдя свою пассию в лесу, предложил пойти во двор, посидеть там. Во дворе нас ждал Валерка, выглядел он жалко и испуганно. Спросил только, чем это от нас пахнет? Мы вкратце рассказали, что произошло на поляне, хоть он и не спрашивал. А нам уже было смешно и интересно, вспоминали подробности. Такое приключение в первый раз, как устоять? Валерка ушел первым, потом расползлись и мы.
Следующие несколько дней Нинка во дворе не появлялась. Мы понимали, что она переживает, но надеялись, что её простота и весёлость переборют смущение, и мы ещё увидим её в нашей компании. Но и через неделю она не появилась. Через наших девчат мы узнали, что она уехала в деревню. Слава богу, нам не краснеть и не нервничать. Скатертью дорога. Витька, уже который раз, рассказывал нам подробности, которые мы не могли разглядеть в тот вечер. Через месяц произошедшее вызывало только улыбку.
Как то, в тёплый сентябрьский вечер, я в одиночестве сидел за дворовым столом. Ко мне тихонько подсел Валерка. Поздоровался кивком и уставился куда-то в кусты акации.
- Володя, - вдруг он обратился ко мне. - А куда их деть-то? Я их нашел.
- Кого нашел? – Не понял я.
- Трусы, вот, – он что-то протянул мне. Только тут я заметил у него газетный свёрток. Я отдёрнул руку.
- Ты охренел, суёшь их мне? Где ты их взял? Зачем сюда приволок?
- Ну там, где вы сказали. Пошел утром, и нашел. Они на дереве были, висели…
- Валера, твою мать, ты совсем обалдел? Зачем ты это сделал, зачем они тебе?
Он сидел, смотря на меня своими круглыми глазами, в них были слёзы. А может, показалось, было темно.
- Я хотел отдать.
Я молчал, переваривая ситуацию.
- А что такой свёрток большой? Они ватные что ли? – Решил я пошутить и разрядить обстановку.
-Нет, не ватные. Они такие, с резинками, – не понял шутки он. – Я хотел отдать, а она уехала.
- Да зачем тебе это? Выбрось, или спрячь где-нибудь в сарае. В следующее лето приедет, вот и отдашь.
Остановиться я уже не мог, и продолжил юморить: – Ты, поди, и постирал их?
- Нет, – испуганно ответил он, - а что, надо было?
- Бля, Валера, замолчи. Что происходит-то?
Валерка внимательно посмотрел на меня и произнёс.
- Я её люблю.
Это прозвучало тихо, но оглушило меня.
- Кого её, Нинку что ли?
Я ошарашено глядел на него. Он в ответ смотрел на меня, смешной и грустный человек. Слёзы, настоящие слёзы, текли из его глаз.
- Так, - через долгую паузу начал я, - давай сначала. Если ты её любишь, то какого хера ты молчал. Мы же все друзья. Почему не сказал сразу, Витька бы её не трогал. Мало у него бабья, что ли…
- Я думал, вы смеяться будете. – Вдруг злость послышалась в его голосе, - вы такие уроды иногда.
Я осёкся и долго разглядывал его лицо, ссутуленную фигуру и руки, крепко державшие свёрток. До меня дошло, что объект наших насмешек тоже мужик. Пусть не такой как мы, но мужик. Время пришло.
- Ещё с прошлого лета я её люблю, как она первый раз приехала. Мы с ней даже разговаривали.
- А зачем ты мне это рассказываешь? Сейчас-то?
- Ты меньше всех надо мной смеёшься. Коньки мне отдал прошлый год. Да и вообще, дядя Саша, отец твой, хорошим был. И тётя Аня.
Причем тут мои родители, я не понял. И коньки, которые стали мне малы, тоже.
- И всё равно, - помолчав, добавил он. – Я и дальше её любить буду. Пусть она с Витькой спала. Он же её обманул, говорил что любит. А это я её люблю. И если она приедет ещё раз, я ей так и скажу. Ты мне поможешь?
Это было сказано мне. Человеку, который в этом участвовал. Который несколько раз передёрнул, вспоминая увиденное, который смаковал с пацанами подробности. Что я мог ему ответить?
Не дождавшись моего ответа, наш Ромео махнул рукой на прощанье, засунул сверток за пазуху и исчез в темноте.
- Конечно, – крикнул я ему вслед, – обязательно помогу! Как только она приедет…
Быков ВА. Екатеринбург 01.2021