Все плохо складывалось, и просвета никакого не было. Жить Борису стало тягостно и скучно. Особенно тяжело было дома, с Леной. Дома было – хоть не приходи туда совсем. И ведь не сразу началось, давно все гнило, но как-то исподволь. А вернее сказать, Борис слишком долго старался не замечать. Сначала жить было просто сложно, потому что в молодости всегда жить тяжело, зато интересно. Ну, бывает интересно, по крайней мере. Потом дела навалились, и не продохнешь. Потом, когда разменял пятый десяток, стало невыносимо скучно. Так скучно, что даже больно. Ничего не осталось в жизни, ради чего стоило бы жить. Дети подросли, и у них было уже что-то свое, работать не хотелось, потому что сколько же можно работать, а дома… Дома была Лена, и от Лены было тошно. Волосы эти серые, складки на животе, противный голос. Чуть что – орет, слова ей поперек не скажешь, не дослушает никогда, такое впечатление, будто со стенкой разговариваешь. А то и хуже – начинает скандалить. Лене не нравилось, как думает Борис, не любила она выслушивать его тягостные, ноябрьские разговоры. Борис возвращался домой и молчал, или говорил «Угу». Бывало, месяцами их с Леной совместная жизнь сводилась к тому, что Лена сидела на тахте, а Борис в кресле, Лена разглядывала какие-то картинки в телефоне и изредка что-то говорила Борису, а Борис скучал, тосковал, думал о несбывшемся, и не слушал – так, фоновый шум какой-то – и невпопад отвечал «Угу». Очень скучно было. Они давно вместе жили, так что по большей части обходились без слов. Лене, наверное, тоже несладко было от такой серой беспросветной жизни, но ведь история наша – не про нее.
С тоски Борис пробовал пить, но тошнило – некрепок он оказался на алкоголь. Дружить ни с кем тоже не получалось, потому что для дружеской задушевности требуется время, а времени не было, Борис быстро уставал и снова скучал. Пробовал ходить к проституткам – и тут тоже выходило скучно, потому что за сто долларов в час только скучно и получается, а чтобы стало весело и занимательно – столько Борис не зарабатывал. Он был не слишком успешным и состоятельным человеком, так, перебивался кое-как. Потому что для того, чтобы быть успешным, когда тебе катит к пятидесяти, надо хотеть жить, надо иметь, зачем жить. А Борису не хотелось. И напрягаться не хотел, потому что – зачем напрягаться, если все равно будет тяжелое свинцовое небо, уставшее, давно забывшее о радости тело, и дома – Лена, неизменная, надоевшая, скучная. Не было у Бориса радости, совсем. Никакой. А как без радости жить? Маета одна получается, и тоска.
Так было, пока однажды он не повстречал Кристину. Неважно, как повстречал. Когда он увидел ее, кто-то большой и темный, тот, что всегда за спиной, и никогда не ошибается, толкнул Бориса, и прошептал ему на ухо – «Это - судьба». И правда, случилось чудо. Вдруг небо стало таким, каким было лет двадцать пять назад, и ветер стал удивительно свеж, и мир наполнился красками, и звуками, и смыслом.
Любовь сразила Бориса и Кристину сразу и насмерть. Они больше не могли друг без друга, но вместе – тоже не могли. У него была семья, обязательства и привычки, которые вросли в мясо. Опять же, Лена. Ну как ее бросить? Пропадет ведь, неумеха, бездельница. У Кристины – муж и дочь, от которых никуда не деться. Они встречались днем, выкроив несколько часов из своей привычной каторги, и это было волшебством. Они занимались любовью и разговаривали. Борис ни с кем так не разговаривал уже много лет. Эти несколько часов были чистой, неразбавленной радостью пополам с печалью, потому что сказка заканчивалась, и приходилось возвращаться домой. Но счастье – было, пусть и на несколько часов. Борис и не знал, что оно бывает таким – огромным, светлым, безграничным.
Кристина была его ровесницей, и жизнь на ней крепко отыгралась, а все равно – Кристина была самой красивой и желанной. Борис и не знал, что можно так сильно любить и желать, так безысходно печалиться, и так немыслимо хотеть изменить то, что изменить нельзя. Оказалось, они знакомы очень давно – впервые они повстречались много десятилетий назад, в полузабытой, легендарной юности, Кристина училась на втором курсе, он – на третьем, и вроде бы их пути несколько раз пересекались – Кристина это вспомнила, а Борис согласился, хотя знал, что так не было – не могло быть, иначе вся жизнь сложилась бы по-другому, и было бы счастье – такое же, как сейчас, но не на час-другой, а навсегда
Тогда, в неизмеримо далеком прошлом, они разминулись всего на несколько недель, и на целую вечность. Вскоре в его жизни появилась Лена, она жила в соседнем доме. Тогда у нее еще не было складок на животе, и волосы были не серыми, а… А какими они были? Борис не хотел вспоминать. И все завертелось, и началась жизнь, которая теперь стала невыносимой.
И вот что прикажете делать с такой безнадежной, великой любовью? Особенно, если учесть, что жизнь выпита почти до дна, и осталось, если честно, только постареть и сойти со сцены, туда, где пыль, тишина, повышенное давление и разгадывание кроссвордов? Что делать? Ведь мало нескольких часов счастья – требуется отменить целую жизнь, горькую, пустую, несбывшуюся – для него и для нее, и начать все заново. Только так можно все исправить.
Однако случилось чудо. От верного человека Борис узнал, что есть в их городе такое непростое место – вроде бы аптека, но не совсем аптека, и аптекарь там тоже не совсем человек, и может делать невозможное. Хотя и берет дорого.
И правда, аптекарь оказался не совсем человеком. Он зыркнул на Бориса, топтавшегося на пороге, змеиными глазами, даже не дослушал его путаные объяснения, и сказал, что средство – есть. Как раз готов совершенно волшебный эликсир, называется – Другая Жизнь.
-Отправишься в тот день и час, который тебе нужен. Встретишь там себя. Объяснишь, что делать. Несколько минут у тебя будет. Потом – все – пояснил аптекарь, и было ясно, что он не шутит и не обманывает.
Потом аптекарь назвал цену. Цена, как и положено, была страшной. Но Борис согласился без колебаний – за счастье ведь всегда приходится платить непомерную цену.
-Будет немного больно – снисходительно сказал аптекарь, протягивая Борису пузырек, в котором серебряными искрами сверкал волшебный эликсир.
Больно – это не то слово. Борис даже не представлял, что боль может быть такой, что мир может быть сделан из боли. Но он перетерпел. Чего не сделаешь ради настоящей любви.
Все сделалось по слову аптекаря, который был не совсем человеком. То ли духом бесплотным, то ли видением, Борис перенесся через множество лет, в забытое, легендарное время своей юности, и там увидел себя – длинноволосого, безумного, смешного и прекрасного, потому что неприлично молодого. Молодой Борис еще не сделал ни одной ошибки, которая предопределила бы всю его дальнейшую постылую жизнь. Было самое время все изменить.
Борис старый, который истончался, превращался в дым на глазах, взял Бориса молодого за руку и сказал:
-Ее зовут Кристина. Она – твоя судьба и твоя настоящая любовь. Волосы рыжие, юбка короткая, клетчатая. Второй курс. Сидит у окна в парк, ее любимое место. Найди ее и никогда не расставайся. Иначе все зря.
И пропал навсегда, потому что цена за чудо была великой и страшной.
Встреча с самим собой, постаревшим, смертельно уставшим, на глазах превращающимся в черный дым, произвела на молодого Бориса изрядное впечатление. Уже на следующий день он вошел в аудиторию, ту, окна которой выходили в парк, отыскал рыжеволосую девушку с точеными чертами лица, ту единственную, что в короткой клетчатой юбке, и, с замирающим сердцем подошел к ней.
С Леной в своей новой жизни Борис так и не повстречался, даром что жили в соседних домах.
Когда Борис и Кристина поженились, было счастье. Где-то полгода оно продолжалось. А потом все стало, как у людей.
И ведь не сразу началось, давно все гнило, но как-то исподволь. А вернее сказать, Борис слишком долго старался не замечать. Сначала жить было просто сложно, потому что в молодости всегда жить тяжело, зато интересно. Ну, бывает интересно, по крайней мере. Потом дела навалились, и не продохнешь. Потом, когда разменял пятый десяток, стало невыносимо скучно. Так скучно, что даже больно. Ничего не осталось в жизни, ради чего стоило бы жить. Дети подросли, и у них было уже что-то свое, работать не хотелось, потому что сколько же можно работать, а дома… Дома была Кристина, и от Кристины было тошно. Волосы эти крашеные, складки на боках, противный голос. Совсем не было радости в жизни у постаревшего, потрепанного Бориса. Вроде бы, когда-то и было счастье – да где оно? Все стерлось, все истлело, похоронено под грудами лишних слов, неизбежных размолвок, долгих дней и тоскливых ночей.
Так было, пока однажды он не повстречал Лену. Неважно, как повстречал и где. Тот, что всегда за спиной, темный и всезнающий, толкнул Бориса, и прошептал ему на ухо – «Это - судьба». Борис шагнул навстречу Лене, и началось зыбкое, хромое, долгожданное чудо, потому что это – судьба, и они были созданы друг для друга, и – надо же – в легендарной, забытой, невозможной юности разминулись всего лишь на несколько недель и на целую вечность.
Любовь сразила Бориса и Лену сразу и насмерть.
Тем временем, аптекарь, который был не совсем человеком, криво улыбался и готовил очередную порцию волшебного эликсира.