ОСНОВНАЯ СТАТЬЯ
http://proza.ru/2023/08/11/544
1) Читая Августина, натыкаешься на массу любопытных деталей. Взять хотя бы его рассуждения о libido sciendi. Оказывается, он осуждает не только учёных, но и верующих, которые ждут от бога знамения. Не ради благ для себя, а просто чтобы увериться во всемогуществе бога, чтобы тот хоть каким кивком сказал ему: здесь я, здесь. И самое интересное, что Августин и сам кается в этом грехе. Хотя он и пытается верить в бога чисто и просто, ни о чём не прося и не ища никаких доказательств. И всё же где-то в глубине сердца он, Августин, надеется, что бог подаст ему хоть какой знак, чтобы ободрить его, Августина в его безоговорочной вере.
Эх, Августин. Тебе бы с Достоевским поговорить. Он бы тебе быстро разъяснил, что ежели человек в бога не верит, как наши нигилисты, то ты ему хоть кол на голове теши, никаким чудом его не проймешь. А стоит только уверовать, как тут уж чудеса так и посыпятся, как из рога изобилия.
И libido dominandi, как церковный иерарх высшего калибра, испытал Августин по полной программе. За что неистово и колотит себя пяткой в грудь: хотел, хотел он, чтобы люди его любили и боялись. А вот любили ради любви к богу или ради любви к себе? мучит он себя вопросом.
2) О ЕВРИПИДЕ
Хотелось бы несколько поподробнее остановиться на одном моменте, ярко отражающем сходство и несходство наших представлений и древних греков. В частности, по проблеме любви. Одна из знаменитых трагедий поэта "Ипполит" ("Федра" в переложении Расина). Дело вкратце вот в чём. Молодая мачеха полюбила своего пасынка Ипполита и вся готова отдаться ему. А он, поклонник охоты и спорта, на неё 0 внимания, кило презрения. В итоге оба они были наказаны богами смертной казнью.
А за что? Мачеха, понятно, за преступную страсть. Хотя ничего преступного в ней, собственно говоря, не было. Её муж, царь Тезей, старпёр, гладиатор, то есть способный только гладить женщин и ничего более. Она же молодая, цветущая женщина, возможно, по возрасту и не старше своего "сына". Тем более, когда её выдавали замуж, никто не спрашивал её согласия. И всё же её страсть была преступной, ибо женщина нарушила обязанности хранительницы очага. Но наказана она была не за измену, которая тем более так и не состоялась, а именно за любовь. Богиня так ей это и объяснила. То есть если бы ты там потиху побаловалась с Ипполитом, всё было бы нормалёк. Все мы люди, все человеки, дело житейское. Древние греки в этом плане ничем не отличались от нас. А вот любить, пылать страстью -- это уже черти что.
А за что же был наказан в таком случае Ипполит? А за то же самое, но с противоположной стороны. Ты молодой человек, в расцвете сил, женщина перед тобой и задом и передом, а ты, когда охочусь -- а охотился он постоянно -- типа я глух и нем. Ты что из себя корчишь? Лучше других что ли? Непорядок. И богиня недвузначно объясняет это зрителю. Такая уж была фишка у древних греков, они предпочитали не давать работы литературоведам, а сами разъясняли мораль своих басен:
Безумие - сердце любви,
И золотом блещет крыло.
Покорно ее колдовству.
Всё в мире весной расцвело.
Где молодость в дикой красе
Смеётся, сияет, растет,
Весенней порою земля
Под солнцем любовью цветет.
Ликуй, человек! Надо всем вознесен,
Киприда, Киприда, твой царственный трон!
3) Как-то мною были сделаны выписки из "Анатомии любви" Овидия, которые я представил в одно из издательств, окуда получил отлуп: "Какие-то у вас переводы корявые, нефинтикультяпистые. И с орфографией непорядок. То предложения начинаются с большой буквы, то с маленькой. А может, это у вас такая принципиальная позиция: огорошить читателя, чтобы он плюнул на ваши цитаты и больше никогда не связывалься с вами?"
И это навело меня на мысль разъяснить себя по правилам перевода цитатного материала. Я стремлюсь приводить цитату так, как она стоит в источнике: с маленькой буквы, если с маленькой начинается в источнике, аналогично с заглавной, если начинается с заглавной. С заглавной буквы цитата начинается, когда с неё начинается новое предложение или новый стих. Конечно, в русском переводе можно было бы всё подать и с заглавной. Главное, чтобы мысль была закончена. Но это будет некое отсупление не только от буквы, но и от духа латинского текста.
А свой русский перевод я старался строить как можно ближе к оригиналу, вернее, чтобы он хоть как-то походил на оригинал. Получается не очень, поэтому я свои переводы рассматриваю как экспериментальные.
Ну вот к примеру первый из помещенных мною афоризмов
Nec solam faciem, mores quoque confer et artes
Нужно было бы по-латински написать
Confer mores et artes, non (а не nec) solam faciem.
Слова nec и quoque как раз показывают, что данное предложение, хотя и самостоятельное, но по смыслу примыкает к предыдущему. Но переделать в более удобную форму Заратустра не позволят. Это было бы все равно, что
Как полк, судьбу вертеться он
Заставить хочет барабаном
переделать в
"Он хочет управлять судьбою так же, как он управляет полком".
Это было бы верно, да не по-пушкински.
Крымский как-то писал про перевод Грузинским Низами: "Красиво, да только по-русски, а не по Низами". Кстати, так же и переводят все наши переводчики, начиная с самодеятельных в сети и заканчивая т. н. "мастерами" жанра: находят по словарю значения слов и группируют их в более или менее связанный русский текст. Таких латинских цитат у нас пруд пруди. Стоит ли добавлять к этим псевдолатинским фальшивкам ещё и мои? Нет уж я буду барахтаться как умею.
4). Принятый в России перевод из "Экклезиаста" мне кажется не соответствует духу этого произведения. Точнее было бы "Всё труха и труха и метания духа"
5) Про Евангелие говорится много, но как-то вяло неинтересно. А её персонажи -- это живые люди, с их сомнениями и колебаниями. К примеру, Пётр. Человек был увлекающийся, мягкого нрава, непостоянный в чувствах. Когда он бежал из Рима, то на дороге вдруг увидел Христа. "Учитель, ты это куда?" -- "Да вот в Рим. А что делать? Когда ученики бегут. Придётся уж мне по второму кругу вешаться на крест". И устыдившийся Пётр вернулся в Рим, где его и распяли вниз головой.
В этой истории привлекают глубина и точность психологической проработки характера. Власти давно уже отлавливали Петра, но благодаря верным ученикам ему каждый раз удавалось оставлять преследователей с носом. И, очевидно, это его сильно угнетало. Как же так? Последователей Христа распинают, жгут, выпускают на растерзание зверям а цирке. А он, кого определили в закладные камни храма божьего, как бы всё время ни при чем, всё время чистенький. И именно поэтому-то и привиделось ему явление учителя. С психологической точки зрения очень сильная и правдивая история