Большую часть жизни я посвятил именно голосу.
В детском саду мы пели "В лесу родилась ёлочка" - петь и танцевать было приятно.
Потом в школе был какой-то хор на уроках музыки, "Вместе весело шагать по просторам". Но там мы уже смеялись стараясь как-нибудь переделать слова.
Иногда я с родителями приезжал к дедушке в гости, и он, достав баян, пел что-то из репертуара своей юности "Шаланды полные кефали в Одессу Костя приводил", или военные песни "На границе тучи ходят хмуро, край суровый тишиной объят." Нот дедушка не знал, но играл хорошо и пел тоже отлично. Хотя в 80 с лишним лет голос его звучал уже не так звонко, но я запомнил, что голос деда был достаточно громким, при этом без резких звуков и все слова были понятны.
Однажды родители спросили,
- Тебе нравится как дедушка играет?
Я ответил
- Да!
- А ты хочешь научиться так же?
- Не знаю - как-то не уверенно сказал я. Точно помню что петь мне нравилось больше. А звук баяна скорее ассоциировался со старостью и не привлекал.
- Дедушка согласен отдать свой баян тебе, чтобы ты занимался! И поступил в музыкальную школу, - озадачила меня мама.
- Но... А как же он сам? На чём же он будет играть?
- Он сказал, что уже слишком редко берёт баян в руки и что тебе нужнее.
Чтобы не расстраивать дедушку и родителей, я согласился поступить в музыкальную школу.
На вступительном экзамене присутствовали три педагога. Одна женщина что-то писала, мужчина видимо педагог по баяну слушал, а вторая женщина села за фортепьяно. Она нажимала клавиши и спрашивала сколько звуков я слышу, какие это звуки. Могу ли спеть нажатую ноту. Потом попросили отстукивать ритм. И в итоге вынесли свой вердикт: "Музыкальный слух отсутствует".
- Как же так? - удивилась мама - Ведь он поёт песни и притом громко.
Тогда комиссия попросила,
- А ну ка Миша, спой нам что-нибудь.
Я вдруг разволновался. Потом вспомнил как недавно с другими ребятами мы очень хорошо пели песню "Зимушка-зима" и меня даже похвалили. Но то под музыку и с другими, а тут нужно было одному без музыки...
Руки подрагивали, щёки заливались красной краской, но я заставил себя и запел почти выкрикивая:
"Ах ты, зимушка-зима
Ты холодная была.
Э-эй, да люли,
Ты холодная была!"
Я видел что педагоги едва сдерживают смех. Когда я спел уже половину песни, мужчина из комиссии поднял руку, и сказал: "Спасибо! Достаточно."
Затем он продолжил обращаясь к моей маме,
- Это всё замечательно, слух может быть и есть, но скорее внутренний неразвитый. На баян конечно можем принять в виде исключения, всё-таки баян не скрипка. Понажимает кнопки, может и слух потом разовьётся.
Мама обрадовалась, но я не разделял её восторга, и уже жалел что согласился на всё это! Я не понимал, если мне нравится петь и я хорошо пою с другими ребятами под музыку, то зачем мне учиться, учить ноты и ещё этот баян?!
Выяснилось что дедушкин баян мне не подходит, он слишком большой и тяжёлый, в школе мне выдали детский баян. И я с облегчением выдохнул, узнав, что дедушка не останется без своего любимого инструмента.
Началась учёба. Учитель писал ноты, показывал упражнения. И поскольку я не был особо заинтересован, то многие его слова пропускал мимо ушей. А когда учитель спрашивал,
- Ты, понял?
Я отвечал - Да, - и послушно кивал головой.
Помню как он рассказал мне про длительности: "Вот смотри, это "половинная", она не закрашенная, а эти закрашенные - "четвертные" играются в два раза быстрее. А вот эти соединённые "восьмые" - нужно играть в четыре раза быстрее."
И я своим детским воображением пытался представить как это "в два раза быстрее, или в четыре раза быстрее"?
Когда в тексте попадались закрашенные, просто начинал увеличивать скорость, а учитель ругался, что так нельзя! Что я играю не ритмично. Я начинал заново и так происходило раз за разом!
Потом было сольфеджио, это было групповое занятие, большинство детей уже знали что такое длительности, и как читаются ноты, видимо, от своих педагогов по специальности. Поэтому учительница сразу перешла к построению трезвучий, их обращению, пению мелодий при чтении с листа, и самое страшное диктанту!
Для меня было непостижимым, как некоторые дети услышав мелодию лишь один раз, тут же записывают её нотами! Для мальчишки который недавно научился отличать одни ноты от других - это было настоящей фантастикой.
Совершенно запутавшись в том что происходит на этих уроках, я перестал следить за учительницей и её парой любимых отличниц. Стал стараться списать диктант у других, или вовсе расставить ноты случайным образом в надежде на удачу.
Двойку поставить она мне не решалась, поэтому учился я на стабильные тройки.
Хуже обстояло дело с баяном - меня стал раздражать даже сам звук этого инструмента! Дома я играл только когда мама просила позаниматься. А сам не хотел даже подходить к этому монстру!
Я не хотел и не мог выучить даже простые пьесы. Помню как учитель пытался заставить меня выучить народную песню "Маленький козлик", даже ставил двойки! И в сердцах написал "Выучить, маленького козла!" Отец посмеялся прочитав эту надпись, но тут же погрозил всыпать ремня если не выучу. У меня ничего не получалось. Наконец учитель решил заняться этим лично! Я играл не в ритме, запинаясь, от чего он стал повышать голос и выходить из себя. В какой-то момент, я не выдержал и расплакался прямо на уроке!
Он тут же поспешил, как-то успокоить и отвлечь меня... Сам взял в руки баян, сыграл что-то быстрое техничное, залихватское как ему казалось. Но то ли звуки баяна, то ли осознание что я так играть никогда не смогу, произвели на меня ещё более удручающее впечатление - и я заплакал пуще прежнего!
Учитель пристально посмотрел на меня,
- Ты не любишь баян?!
- Не люблю, - признался я шмыгая носом.
- А что ты любишь? - вкрадчиво спросил он.
- Я... я люблю рисовать.
- Ну хорошо, вот тебе ручка и листочек, рисуй что-нибудь.
Я присел к учительскому столу и стал рисовать машинку, со множеством деталей, фарами, щётками-дворниками, закрылками, эмблемами. Не обычную машину, а такую красивую фантастическую, какая может быть появится только в далёком будущем. Плакать я конечно перестал. Учитель подошёл, посмотрел на законченный рисунок и одобрительно кивнул,
- Хорошо! Вот, видишь ты постарался и получилось. Так и с баяном старался бы и уже играл бы.
Я промолчал и насупился. Он посмотрел на меня, и чтобы как-то разрядить обстановку продолжил,
- Кстати, я тоже когда-то рисовал.
Он перевернул листок, и быстрыми движениями буквально меньше чем за пару минут нарисовал, всем знакомую "Волгу" какие были у таксистов. Я с ужасом понял, что его машина лучше мой! Хоть его машина и была без подробностей, ведь он даже не потрудился сделать "дворники" на лобовом стекле! Но выглядела впечатляюще! Моя машина была плоской, а его объёмной, (как сейчас говорят трёхмерной) словно настоящая! Я опять заплакал...
Дома, я показал листочек маме. Она рассмеялась,
- Чья машина лучше - это ещё вопрос? Таких как у него рисунков и машин много! А таких как твоя машина я ещё не видела.
- Мам, я хочу бросить музыкальную школу!
- И речи быть не может! - грозно вмешался папа - Если начал, дело всегда доводи его до конца!
- Но, пап!
- Всё, я своё слово сказал - закрыли тему!
Так и пришлось мне доучиваться на тройки мучая себя и своих педагогов.
Благо в музыкальной школе был такой предмет как хор, там можно было не думать про ноты, а просто, запомнив мотив, петь! Это получалось куда легче, чем выискивание правильных клавиш в правильное время!
Я радовался, когда мы учили какую-нибудь новую хоровую песню. Однажды учительница стала подзывать каждого по одному и проверять диапазон голоса.
Когда я спел - она удивлённо сказала: "У тебя хороший диапазон. А ну-ка спой колыбельную которую мы учили, только вот тут - повыше."
Я запел непривычно высоким голосом и сам удивился, что могу так! Сначала я увидел улыбку на лице учительницы, а потом грусть и разочарование,
- Хорошо поёшь, но в ноты попадаешь через раз.
И всё равно, я радостный прибежал домой, и рассказал маме что у меня хороший диапазон, и что я могу высоко петь!
- Это как, высоко? - удивилась мама.
- А вот так - и я запел.
- Да, интересно - многозначительно ответила мама. - Но по моему слишком пискляво. Поёшь как девчонка, хотя вроде бы и красиво. Только что это за песня я не узнаю.
Петь как девчонка я не хотел. Поэтому больше не предлагал показать свой голос, а мама и не просила. Только спрашивала, как там учёба, да проверяла дневник, где были сплошные тройки, а по хору стояла четвёрка, но радости это уже не приносило.
Учительница по хору тоже меня больше не вызывала, лишь иногда - показывала, чтобы слушал других и не выделялся, впрочем тоже самое она требовала и от остальных детей - так что и тут я не был особенным.