(Окончание)
ПРИОБЩЕНИЕ К ЗЕЛЬЮ
Неотъемлемой частью местечкового устройства становились питейные заведения. Бурную лужковскую жизнь поддерживали «две корчмы деревянные», - отмечал свидетель тех лет. Открывалась эра водочного бизнеса. Каждый крупный землевладелец считал своим долгом иметь собственный алкогольный заводик – винокурню или пивоварню. А потреблялось выпущенное «зелье» в центрах поместий, предназначаясь, главным образом, для крестьян или покупателей с других краев. Сбыт «зеленого змия» доверялся мещанам - людям с коммерческой жилкой. Эксперт экономического обзора, составленного в 1800 году, уточнял, что в корчмах «жительствуют евреи по временным правам». Что это такое, пояснил белорусский ученый, кандидат исторических наук Вячеслав Носевич. Евреи арендовали кабаки, при них и жили. А владели корчмами господа – дворяне-помещики.
Евреи – отменные торговцы, концентрировались в местечках, помогая владельцам накапливать средства. Поселяясь за чинш, они укоренялись, включаясь в сферу занятости. После реорганизации государства Лужковское имение делилось на два вида собственности. Были чисто жабовские владения, а были и монастырские. Монастырская зона, помимо шести шляхтичей, включала восемь дворов мещан еврейского происхождения. Используя предоставленные возможности, эта диаспора расширялась, меняя местную среду – сложившийся уклад. Если в начале XIX столетия отмечалась одна лавка («щепетинная» - галантерейная), то к концу (по данным Википедии) «в городке существовали 14 магазинов». Важнейшим компонентом инфраструктуры являлась конная почтовая станция. Она подчеркивала стародавнюю приверженность путному делу, но теперь использовалась в коммерческих целях. И наглядным фрагментом новых обстоятельств – перемен, смотрелся местечковый молельный дом. В Лужках он был особенно впечатляющим. «Синагога была построена… в середине XIX века из кирпича и бутового камня на высоком склоне реки Мнюты», - знакомит читателей интернет, и на снимке можно увидеть сохранившийся контур (остатки). А посетителем культового сооружения (отмечает Википедия) был Элиэзер Бен-Иегуда (Лейзер Ицхак Перельман) – человек, посвятивший свою жизнь возрождению иврита.
Более ста лет жабовская колея наследовала Лужковское поместье. Надо сказать, что наиболее значимый представитель рода - последний полоцкий воевода, недолго пребывал в условиях нового строя: российского, монархического. В 1800-м его уже не стало, умер еще молодым. Собственность поделили наследницы. Лужковское имение перешло к дочери Аполлинарии, а та приглянулась другому представителю крупного капитала - выходцу из остзейского рода. Это уже было слияние активов, взаимное обогащение.
Около 1840 года Аполлинария продала Лужки, и владельцами стали Чапские, корни которых из франконского рода фон Гуттен. Поместье досталось графине Фабианне из Обуховичей – матери нумизмата, камергера императорского двора Эмерика Гуттен-Чапского, супруге минского градоначальника, и Эмерик унаследовал имение после смерти матери, но в 1880 году продал его другим Чапским, тоже повязавшим свои узы с остзейцами, но уже другой плятеровской ветви: зиберговской. Обладателем стал Войцех Плятер.
Бывший жабовский двор преобразился. И сегодня, воздвигнутый на месте «деревянного дома» шикарный особняк (на снимке) носит название в честь последних владельцев. Аполлинария, раскрыла двери графскому сословию, которое сделало упор на алкогольную «ниву». Почтовая станция, расположенная на столбовом пути, поощряла дорожное обслуживание. Перевозя товар, путники становились клиентами кабаков, трактиров, харчевен. В окрестностях Лужков фиксировалась сеть корчемных точек, и даже селения впитали созвучные названия: «Подкорчемное», «Закорчемное». Это там, где в королевское время селились, имея свои «дымы», околичные посессоры: шляхтичи. Вспомним выдержку из парафиальной ведомости за 1789 году, где отмечалось: «Улин с корчмой» содержал Мартин Снарский, снимая до 40 злотых с заведения...
Теперь поместье принадлежала графскому роду, имена Жаб стерлись из памяти, и на месте центрального лужковского владения – Городца, на левой стороне Мнюты (Мнютицы) вырос классический магнатский ансамбль (почти дворец) - «усадьба Плятеров».
Сооружению посвятил отдельную статью польский историк Роман Афтанази, создавший антологию важнейших резиденций на славянских землях. «Деревянные три дома», которыми помечался жабовский центр на реке (1800 год), превратился к началу следующего века в двухэтажный особняк с высокими колоннами и многочисленными покоями, окруженный парком в английском стиле. В местечко вел широкий тракт, а неизменной частью ансамбля оставалась gorzelnia (винокурня). Чертог содержателя был устроен так, чтобы деревья не заслоняли вид на местечко, где возвышался храм Михаила Архангела.
Афтанази обозначил последующие вехи в судьбе имения. После смерти Войцеха Лужки перешли к его младшему брату Виктору Казимиру, женатому на Марии – дочери Тадеуша и Софии из Александровичей. Этой паре приписывается сооружение православной церкви в Лужках. А последним владельцем имения был сын Виктора – граф Ян Плятер-Зиберг, умерший в 1980 году в Лозанне (Швейцария).
…Раньше путь на Ригу лежал невдалеке от Задорожья. Минский автобус, минуя Глубокое и Шарковщину, проезжал к границе на Браслав. Теперь тот проход закрыт – таковы требования европейского сообщества, к которым присоединилась Латвия. Жаль. Чтобы попасть в былой парафиальный удел, надо совершить далекий объезд. А Беларусь открыта. Власть продлила безвизовый режим для соседних стран, и это радует. Магия «Большой дороги» по-прежнему высока.
На снимке из интернета: бывшая усадьба Плятеров в Лужках – давний очаг (Городец) последнего полоцкого воеводы.
06.01/24