С мотором явно творилось что-то не ладное. Ни с того, ни с сего к привыч¬ному, ровному гулу стали примешиваться посто-ронние, неизвестной природы шумы и постукивания. Однако, несмотря на свое нездоровье, машина, каза¬лось, без напряжения преодолевала километр за километром. Фары пронизыва¬ли ви-сящую в воздухе серебристую изморозь, освещали кое-как рас-чищенную и пустынную, в этот час, дорогу. Мороз с наступле-нием ночи заметно усилился, на резиновых уплотнениях дверей, при работающей на полную мощность печ¬ке, пышно распускал-ся инеевый нарост.
Денис остановил машину и открыл капот. Заглянул он туда все же больше для очистки собственной совести, чем для дей-ствительного выяснения причин автомобильного недуга. Денис имел большой водительский стаж и мог похва¬статься не одним десятком тысяч километров пробега, по городам и весям, пред-почитая автомобиль всем другим видам транспорта, даже для своих даль¬них служебных командировок, как это было и на этот раз, но детальное устрой¬ство машины оставалось для него неразгаданной тайной. Не обнаружив в чреве двигателя каких-либо видимых дефектов и в минуту продрогнув на морозе, он поторопился вернуться в тепло. Единственное, что он мог сде-лать сейчас для своего «стального друга» – пощадить и не рвать его больное сердце. «Не под¬веди дорогой», - прошептал он, запустив двигатель, и плавно тронулся.
Если верить карте, по дороге, по которой он ехал до следу-ющего населенно¬го пункта - небольшого городка районного значения, где, по горячим уверени¬ям знатоков здешних мест, авто- путешественников ждала койка во внезвездоч¬ной гостини-це, а автомобиль, при необходимости, радушное внимание мест¬ных умельцев, оставалось не меньше сорока километров. «Бог даст, дотянем», - Денис ласково погладил шероховатость руля, сочетая теперь себя с автомоби¬лем в единое целое. Помя-нув Всевышнего, он машинально взглянул на образок Николая-Угодника под лобовым стеклом, потом на часы на приборной доске. Лик святого лучили любовь и смирение, часы показывали четверть двенадцато¬го ночи, восемнадцатого января. «Зав-тра Крещение», - пришло в голову, но за¬нимало это его недол-го, мысли вернулись в прежнее русло: «Доехать бы».
Унылые перелески по обеим сторонам дороги, под яркими звездами на небе, перемежевывались прогалами с холодной и зловещей перспективой бес¬крайних полей, прилива светлых чувств не вызывали. Денис включил прием¬ник. Истерический голос ведущего какой-то местной радиостанции бес¬церемонно вломился в салон. Подражая своим столичным коллегам, домо-ро¬щенный ди-джей болтал без умолку, сопровождая свою несу-светную ахинею дурацкими шутками, которые его же приводили в дикий восторг. Оптимисти¬ческий джаз уместнее было бы слу-шать в музыкальном салоне, попутно потя¬гивая из соломинки некрепкий коктейль, но никак ни в салоне полуживого ав-томобиля среди ледяного безмолвия. Он снова жал кнопку:
В лунном сияньи, снег серебриться,
Вдоль по дороженьке троечка мчится…
- заунывно тянул грустный голосок.
Дорога то ныряла в падь, то взбиралась на косогор. Прямо по ходу движения засветилась, синим светом, и погасла флюо-ресцированная табличка с названи¬ем населенного пункта. Де-ревня носила название «Кресты». В голове невольно сложился словесный тандем из однокоренных слов: Крещение – Кресты. На Крестах тоже был поставлен крест, деревня была мертвой. Пять черных изб на серо-белом фоне, тускло поблескивали стеклами безжизненных окон, у заборов лежал девственно-нетронутый снег, лишь к одному из домов вилась едва при-метная тропка.
Динь-динь-динь, динь-динь-динь,
Колокольчик звенит,
Этот звон, этот звон много мне говорит…
Снова навстречу засинела табличка-знак с именем брошен-ной деревни, перечеркнутая, на этот раз, решительной красной полосой. И опять потянулись перелески с полями. Тревожно заморгавшая аварийная лампочка на приборной панели на мгно-вение отвлекла Дениса от тоскливого созерцания. Под капотом что-то звякнуло, машина натолкнулась на невидимую преграду, преодолела ее и тут же натолкнулась на другую… Двигатель захлебнулся. Денис крутанул руль вправо, – автомобиль по-слушно съехал в снег обочины.
Динь-динь-динь, динь-динь-динь,
Колокольчик звенит…
Прервав на полуслове сочившуюся из колонок мелодию, Денис несколько раз кряду повернул ключ зажигания. Стартер вхолостую исполнил свою работу. Чуда не случилось. Еще не-которое время он продолжал сидеть в той же позе, в какой ехал.
В двигателе мало-помалу успокоилась охлаждающая жид-кость и машину со всех сторон обступила оглушающая тишина. Он включил свет в салоне и достал кар¬ту. Обозначенная микро-скопической точкой, деревня Кресты, была едва ли ни един-ственным обитаемым местом на более чем пятидесятикиломет-ровом участке шоссе. Денис вдруг отчетливо вспомнил, что после поворота оживлен¬ной трассы, час назад, ему навстречу попалась лишь одна машина. «Медвежий угол», - повторил он краткую характеристику данной местности из напутствия своего начальника, откладывая карту. Впереди дорога ползла вверх, на косогор, к небу, к горевшим там холодным светом, звездам. В зеркале заднего вида хорошо просматривалась окраина обезлю-девших Крестов. «Динь-динь- динь, динь-динь-динь...» - застря-ло в мозгу в мозгу. Он вышел из машины и снова поднял капот. Двигатель был на месте. Как это делают опытные мастера из автосервиса, Денис по очереди потрогал все свечи, понажимал кнопку карбюратора и после этих нехитрых операций, попробо-вал запустить двигатель. Однако по звуку можно было опреде-лить, что стартер уже с трудом проворачивает вал. Оставалось одно – ждать попутной машины. Хотя в сложившейся ситуации, спасением могла стать и встречная машина, появись она на до-роге.
Тепло из салона улетучивалось с каждой минутой, стекла уже успели по¬крыться тонкой инеевой вязью. Денис поглубже натянул на голову шапку, на¬глухо застегнул куртку и выключил свет, в темноте было как-то потеп¬лей.
Первыми замерзли ноги. Замерзли так что, когда он поше-велил пальцами в ботинках – не почувствовал их. Пришлось заставить себя выйти из машины и начать бегать. Но теперь стыли уже и руки в тонких, кожаных перчатках, пробирался мо-роз и под короткую куртку. Он увеличил расстояние пробежек и вскоре достиг границ деревни. Дома, наполовину засыпанные снегом, неприветливо глядели на него пустыми глазницами окон, трудно было даже представить, что когда-то из них лился теплый свет, а из печных труб вился дымок. «Взять в машине инструмент, взломать дверь, забраться в дом и растопить печь», - толкнулась криминальная, но спасительная мысль. Однако от нее до времени пришлось отказаться. Чтобы добраться до бли-жайшего из домов, пришлось бы промерить ногами глубину сугробов, к тому же было неизвестно, что может ждать его у дверей. Наверняка дома были закрыты до тепла, значит, хозяева наверняка по¬заботились о надежности запоров, а инструментом, имевшимся в машине ам¬барного замка не взять. Нужно что-то наподобие лома… «Костер – огонь», - выдал мозг другой путь спасения. Как он раньше не подумал о том?.. Лесопо¬лоса под-ходила к самому полотну дороги, достаточно преодолеть снеж-ный бу¬рун и сделать несколько шагов до стоящих рядком моло-дых елок. А дальше плеснуть на лапник немного бензина и вет-ки дружно заполыхают, весело по¬трескивая. Ему даже показа-лось, что он слышит этот голос живого огня. «Динь-динь-динь, динь-динь-динь, колокольчик звенит…», - по-новому зазву¬чала в нем заунывная песня.
Стрелка уровня топлива в баке показывала почти половину. Теперь нужно было подумать: чем проломить фильтр в горло-вине бака. Он подошел к багаж¬нику. Опасения, что замок за-мерз, оказались напрасными, ключ до конца вошел в скважину, но окоченевшими пальцами он не смог повернуть его. Засунув руки в подмышки, он опять побежал.
Немного согревшись в движении, Денис для верности потер руки снегом. И снова ему повезло – багажник открылся. Сразу нашлись большая, какая тре¬бовалась, отвертка и увесистый мо-лоток. Неблагодарным занятием оказалось пробивание тонкой сетки фильтра. Руки опять замерзли и не могли удержать от-вертку в нужном положении и удары молотка чаще приходи-лись по бесчув¬ственным пальцам. Надо было согреться, а зна-чит снова бежать.
Полоса удач оборвалась. В багажнике не оказалось шланга. С помощью от¬вертки удалось просунуть в горловину бака тряп-ку. Обильно смочив ее бензи¬ном, он отнес тряпку подальше от машины, и пошел искать в салоне спички.
Спички должны были быть в бардачке. Денис включил свет и склонился к бардачку, а когда поднял голову – замер. Макуш-ка взгорка, куда взбиралась до¬рога, озарилась желтым свечени-ем. Машина была встречной. Он представил, как все будет, как он выйдет на дорогу, поднимет руки, водитель остановит ма-шину, откроет дверь, как он замерзший, цепляясь за край каби-ны, неуклюже за¬берется в жарко натопленную кабину, и, со-гревшись, будет рассказывать о сво¬ем злоключении водителю, а тот будет понимающе кивать. Почему-то он был уверен, что машина, свет фар которой он видел, была грузовой машиной. Ему так хотелось. Даже показалось, что он слышит звук мощно-го двигателя грузо¬вика. Он вылез из салона, закрыл двери ма-шины, багажник, проверил замок ка¬пота. Свет нарастал. Небо над холмом зачернело, рельефно выпятились остро¬верхие елки, и над вершиной появился бок полной луны…
Спички шипели, ломались в непослушных пальцах и никак не хотели заго¬раться. Когда же, наконец, вспыхнул слабенький, дрожащий огонек, он бережно в ладонях поднес его к тряпке. Но тряпка не вспыхнула, как должна была вспыхнуть. Невероятно – бензин не горел. Когда стал понятен этот феномен, уже не оста-валось сил повторить операцию по извлечению из бака новой пор¬ции относительно теплого бензина. Он вернулся в салон. Засунув руки под оде¬жду, к телу, стал ждать пока пальцы вер-нут к себе движимость.
Зловещий, холодный лунный свет высвечивал две полоски черного ас¬фальта впереди. Взгляд, словно примерз к ним. По-рой Денису слышались каки¬е-то звуки: глухие удары, сменяю-щиеся каким-то звоном, то звучала тихая му¬зыка. Дорогу перед собой он видел и тогда, когда закрывал глаза… С пригорка мед-ленно спускалась большая, грузовая машина, кабина машины была ярко освещена… Очнулся он от толчка в плечо, а очнув-шись, понял, что уже не мо¬жет пошевелить ни рукой, ни ногой. «Не спи, нельзя спать», - шепнул ему го¬лос в самое ухо.
Он вывалился из машины. С большим трудом удалось встать на ноги, и уже без цели он поплелся в сторону дерев-ни. Дом, куда вела тропка, какую он заметил, проезжая мимо, мало, чем отличался от других домов брошенной де¬ревни, та-кой же угрюмый, по окна заметенный снегом, но именно здесь ему по¬казалось, что пахнуло чем-то жилым. Он остановился, по волчьи потянул хо¬лодный воздух в себя, а когда поднял глаза – не поверил им. Над домом к небу поднимался упругий столб дыма.
Не всегда попадая в проторенный след через шаг, зарываясь в сугроб, он двинулся к дому.
За калиткой представилось покосившееся крыльцо. Тропин-ка огибала вход в дом и устремлялась в сад с уныло торчавши-ми из снега старыми яблонями. За тыльным забором сада, в ни-зине, у черневшей полоски незамерзающей речки, от которой поднимался пар, в оконце маленького бревенчатого строения, теплился свет. Даже не подумав, что он скажет людям в бане, когда внезапно ввалится туда, толкаемый животным инстинк-том, он продолжал свой путь. В себя, его привел девичий вопль, эхом отдавшейся в ледяном воздухе. От при¬открывшейся двери бани, бледно белея в лунном свете, отделились две нагие фигу-ры, добежав до речки, они с визгом бросились в черную, страш-ную воду и уже через мгновение бежали обратно к бане. Тупая, невыносимая боль в ступ¬нях напомнила ему, что он стоит на месте, а стоять было нельзя, надо было двигаться, и потом было стыдно стоять сейчас и здесь. Он повернулся и пошел назад к дому, к дороге. «Сжечь, сжечь!» - стучало в голове. Он уже представ¬лял, как вырвет шланг бензопровода, сделать это было не трудно, представил, как бензин польется на двигатель, и останется лишь бросить горящую спичку… «Только бы не подвели спички», - думал он. Дальше все будет, как надо. Вна-чале взорвется бензобак – надо дождаться этого момента в сто-роне. Потом машина будет гореть, гореть жарко – минут два-дцать, а то и больше. По¬том раскаленный остов еще долго бу-дет давать тепло, которое согреет его, вер¬нет к жизни…
- И не стыдно? – услышал он за спиной низкий женский го-лос, заставив¬ший его остановиться. Денис обернулся.
У дверей бани стояла женщина в накинутом полушубке, на ее голове было намотано полотенце, в руке у нее был топор. Издали и в полумраке, трудно было определить ее возраст, но одно он определил точно – среди тех двух, ка¬ких он видел ми-нуту назад, ее не было.
- Холодно! – срывающимся голосом только смог сказать он.
- Холодно! – повторила она, угрожающе помахивая топо-ром. – Сейчас я мужиков позову, они-то тебя и согреют… А то замерз он, видите ли…
- Я не хотел… Я… Там машина… «Я пойду», - говорил Де-нис и не узнавал своего голоса.
- Эй! – окликнули его снова. – Ты что, вправду так замерз. Давай иди сюда… «А то ведь и впрямь застынешь здесь», —сказала она уже с усмешкой в голосе.
Низкорослая, крепко сложенная женщина, средних лет, ох-нула, взглянув на него в свете приоткрытой двери.
- Вот девки! Вы, тут гадаете на суженого, а тут вам жених с небес свалился. Правда, по¬луфабрикат свежезамороженный, - усмехнулась она, за плечи, направляя Де¬ниса в дверь предбан-ника.
В лицо ему ударила теплая волна застоялого воздуха с за-пахом сырого де¬рева и дыма. Он успел осмотреться. В крохот-ном помещении, под низким черным потолком, нашли свое ме-сто: дощатый стол и три лавки. На покрытой старой скатертью крышке стола главное место занимал большой, разрисован¬ный диковинными цветами, китайский термос, вокруг него чайные чашки, чуть в стороне зеркало в старой деревянной оправе, в залитом парафином, тяжелом, чугунном подсвечнике горели три свечи. Две молоденькие девчонки, заверну¬тые в куцые про-стынки, одна с копной огненно-красных волос, разметавшихся по красным, конопатыми плечам, другая – коротко подстрижен-ная, смуглоли¬цая, с настороженным интересом глядели на него.
- Иди, садись, грейся, - подвела его к лавке старшая.
Денис сделал шаг, перетащил ногу, чтобы сделать другой… В глазах по¬плыло: цветастый термос, свечи в подсвечнике, дев-чоночьи глаза. Он почув¬ствовал, что еще мгновение, и он поте-ряет сознание, потянулся рукой к лавке, чтобы опереться на нее, но не дотянулся и тяжело, мешком повалился на сырой пол.
Очнулся он от боли. Кто-то, прикладывая немало усилий, чем-то грубым тер его ноги, а ещё кто-то еще растирал ему спину. Лежал он вниз лицом, уткнув¬шись в теплый и сырой бе-резовый веник. Сквозь крепкий березовый дух явно пробивался запах спиртного. Две пары белых ног в такт растирания двига-лись перед его глазами. Денис поднял голову.
- Ой! – метнулось от него обнаженное тело той рыжеволо-сой. Подобрав ле¬жавшее на лавке полотенце, она торопливо прикрылась им.
- Отошел, вроде, - услышал он голос старшей.
Денис попробовал подняться с лавки, но руки еще плохо слушались его. С трудом ему удалось сесть.
- Люд, - крикнула в предбанник старшая, - принеси просты-ню. - И только, когда прохладная простыня легла ему на колени, он увидел, что сидит перед тремя парами женских глаз совер-шенно голый. – Ну, сам-то сумеешь спо¬лоснуться? – спросила старшая, улыбнувшись. – Тогда давай, вода в чане, если слиш-ком горячая добавь холодной из бочки. – Пошли, девки, - от-крыла она дверь предбанника.
За столом его уже ждали.
- Так бы и околел, - показала ему место старшая. – Шутка ли, мороз за тридцать, а ты хоть бы тренировочные под брюки поддел. И курточка на рыбьем меху. Два часа и каюк! Давай вот выпей, - пододвинула она ему чашку.
Денис разом влил в себя содержимое чашки и чуть не за-дохнулся.
- Запивайте, запивайте, - поднесла ему Людмила, – это же спирт!.. И заку¬сывайте.
- Машина у меня, - виновато улыбнулся Денис, разжевывая предложенный кусок мяса. – Сломалась вот…
- Большая машина-то? – спросила старшая, наливая из тер-моса чай.
- Жигули.
- Далеко?
- Почти сразу за деревней. Теперь и не знаю, что делать…
- Что, будешь делать? – утра с нами ждать! Утром за нами мужики обещали подъехать. Не выгонять же тебя опять на мо-роз, - улыбнулась она.