В 1714 на французском языке появляется "Монадология" Лейбница. Работа состоит из 90 абзацев-тезисов, в которых, как поучения Моисея, изложено его учение о монадах. А еще ранее в 1686 году в ходе полемики Лейбница со французским богословом Арно была написана книга "Рассуждения о метафизике". Да так и пролежала она неопубликованной полторы сотни лет (до 1846). Причем, как видно из "Истории философии" Фейербаха широкие философские массы так и не были осведомлены о ее содержании, хотя многие идеи этой работы косвенным путем все же проникли в обиход. Без этой работы невозможно понять "Монадологии", неотъемлемую часть которой она и составляет.
УЧЕНИЕ О МОНАДАХ
Монада -- это своеобразный атом, из которых состоит всё сущее, только не материального плана, как те атомы, про которые мы учили в школе и расколашмачивая которые ученые добывают себе на голову ядерную энергию, а духовного. Каждая такая монада -- это независия сущность, неразложимая на части и простая. При этом монада самодостаточна, и хотя этих монад бесчисленное множество, ни одна из них не похожа на другую. И каждая замкнута в себе самой, развивается исключительно по своим внутренним законам, независимо от других монад.
Каждая монада содержит в себе универсальное знание: "Мы имеем внутри себя все идеи". Развитие монады -- это саморазвёртывание изначально заложенных в ней идей.
Философия представляется весьма возмутительной и нелепой. Вот человек -- это тоже монада, поскольку он обладает душой, а душа неделима. Но разве человек не учится говорить, ходить, сопеть от папы с мамой? Разве свои навыки он не приобретает в школе, от общения с друзьями, обучаясь ремеслу? Это представляется настолько очевидным, что даже сомневаться в этом кажется нелепостью. Однако философия содержит много таких идей, которые с первого взгляда кажутся нелепыми, но к которым все-таки стоит приглядеться повнимательнее, прежде чем их принимать или отвергать.
Любой человек, наделенный рефлексией, и особенно в старости, оглядывая свою жизнь и достижения, не может не прийти к выводу, что с ним произошло только то, что только и могло произойти, что всё, чего он достиг или не достиг в конечном итоге зависело только от него самого.
А разве случай, обстоятельства не играют в этом никакой роли? Был, допустим, такой замечательный шотландский поэт Бернс. Он происходил из простой фермерской семьи. На большую литературную дорогу его вывели его собственные талант и упорство. Кто бы с этим спорил. Но достиг бы всего этого Бернс, если бы ему не повезло в школе, когда его преподавателем был человек, превосходно знавший английский и сам любитель поэзии? Он-то и привил деревенскому мальчонке и любовь к поэзии и знание языка.
Вот вам и обстоятельства. Не будь этого учителя, а также и ряда других благоприятных событий, не было бы великого поэта. Вроде бы так, да не совсем так. Мы можем оценить происходящее лишь с очень узкого своего взгляда на мир. Нам не доступна всеобщая взаимосвязь вещей, которой может обладать только, как бы сказал и говорил Лейбниц, господь бог.
Другими словами, именно потому что в простой крестьянской семье родился одарённый парнишка, бог приготовил всеобщее начальное образование, которое существовало в Шотландии и которого тогда не было не только в России, но практически и нигде в Европе. Именно потому там оказался и учитель, сумевший разглядеть в пацане ростки таланта и способствовать его росту. То есть внутреннее развитие и внешние обстоятельства шли рука об руку. Та самая пресловутая предустановленная гармония в действии.
КРАТКО О ПРЕДУСТАНОВЛЕННОЙ ГАРМОНИИ
Эту идею Лейбниц подробно развил в "Рассуждениях о метафизике" Мир, как мы писали, по мнению философа, состоит из независимых духовных сущностей -- монад. Одна монада никак не влияет на другие и никак с ними не взаимодействует. Тогда мир должен быть хаотичным скоплением независимых сущностей. Мир же однако представляет собой гармоничное и хорошо устроенное несмотря на отдельные недочеты образование.
Каким образом это получается? А таким, что бог предусмотрел гармонию между этими монадами. Он так все спроворил, что монады почти идеально подходят друг к другу (свобода воли несколько подгаживает тут и не дает исчезнуть этому "почти").
Мысль очень интересная и теребит вдумчивое внимание загадочными вопросами. Кинемся за примерами в сторону науки. Есть такая дисциплина как математика, "царица наук", как ее называли когда-то. Если знакомиться хоть с её историей, хоть с её практикой, можно видеть, что вся она не более, чем измышления праздного ума, человеческие фантазии, весьма приблизительно согласующиеся с наблюдаемой реальностью.
Нет и не может существовать таких объектов как линия без ширины, точка без длины и ширины, плоскость без толщины. И однако построенные на основе этих надуманных и придуманных объектов сложные и разветвлённые теории, которые нормальному человеку и понять-то толком невозможно, дают мощный приток идей для решения, и весьма успешного притом, многих практических задач.
Вот, существуют в природе 32 вида кристаллов в зависимости от типов симметрии. Это открытие сделали два учёных независимо друг от друга. Такое в науке случается сплошь и рядом, и ничего удивительного в этом нет. Сначала в 1869 это до этого дотямил русский генерал Гадолин, а потом 39 годами ранее ("потом", потому что его работы стали известны лишь в 1880-е гг) немецкий математик Гессель.
Открытие одно и то же. Да вот пришли-то они к нему совершенно разными путями. Гадолин был генерал, матершинник, герой войны 1853-1856 гг, который на досуге любил заниматься кристаллами. Перебирал он, перебирал эти свои коллекции и пришел к выводу о 32 группах симметрии для кристаллических многогранников. Пришёл чисто эмпирическим путем, хотя и понял принцип, почему этих групп 32 и по какому принципу они различаются.
А Гессель, хотя и профессорствовал на кафедре минералогии, но в этой науке не очень-то петрил, а все своё свободное время посвящал математике. И именно занимаясь так называемой проблемой выполнения пространства, он также открыл эти же самые 32 группы многогранников на основе принципа симметрии. Причём если Гадолин все эти типы наблюдал и щупал своей пятерней, то Гессель витал в облаках. Более того, многие из тех кристаллических форм, которые он выявил, изучая кристаллы, тогда ещё не были обнаружены в природе.
Так, математик, теоретик, и минеролог, практик, разными путями пришли к одному и тому же выводу. То есть весь тот надуманный математиками мир находит зеркальное соответствие в действительности. Это и есть пример предустановленной гармонии: пути разные, а результат один.
ГЕГЕЛЬ О МОНАДАХ
Идею монад интересно интерпретировал Гегель..
С некоторой натяжкой можно отожествить монаду с человеческой индивидуальностью -- Я. У каждого человека своя ни на кого другого непохожая индивидуальность, и этой индивидуальностью полито всё и внутренний мир человека: его мысли, чувства, воспоминания -- и внешний: природа и другие люди, которые для него существуют лишь постольку, поскольку входят в человека как раз через его мысли и чувства.
Отдельная монада связана с другими через отталкивание-- притяжение. Благодаря отталкиванию монада сохраняет свою индивидуальность-самобытность: не пущает посторонних в свой внутренний мир. Но отталкивание невозможно без притяжения, без того чтобы другие монады не лезли в её внутренний мир своими грязными лапами, что они -- как мы все это знаем из повседневной практики -- норовят сделать постоянно.
Бытие монады, как толкует Гегель, есть определенное бытие, наличное. Человек даже не то что знает свои мысли и чувства: он живёт ими. Бытие же других монад для него идеально, он допускает их существование лишь через свою рефлексию: прилетела к тебе плюха -- значит ты не один на этом свете, есть и другие монады. Но хотя существование иных монад несомненно, их бытие не определенно. То есть человек судит о других людях по себе, а что там у другого, даже у самых близких на уме, , фиг его знает (Для более доступного объяснения я на место монады подставил человека, у Гегеля же совсем иная терминология: "одно", "другое", "иное", "снятие", "отожествление", "становление", "для-себя-бытие" etc). То есть та самая предустановленная гармония, о которой талдычит Лейбниц, существует для Гегеля через диалектику притяжения--отталкивания.
ПРОБЛЕМА ПРОСТРАНСТВА И ВРЕМЕНИ
Еще одна важная проблема, затронутая в "Рассуждениях о метафизике" -- проблема пространства и времени. Примерно в те же годы появилась точка зрения на них, озвученная Ньютоном, и вибрирующая до сих пор. что пространство и время -- эти некие внешние формы существования вещей. Скажем, пространство Ньютона -- это некий пустой ящик без дна, без покрышки и стен -- этакая громадная пустая комната без границ, куда понапиханы разные вещи.
Много их или мало, пространство и время будут одними и теми же. Нет, возразил Лейбниц. Пространство и время -- это способы упорядочения мира феноменов, как он говорил, или материального мира, как скажем мы. И пространство, и время не независимы от вещей, а наоборот определяются ими. Будет комната пустой, будет одно пространство, будет наполненной, будет совсем другим. То же и со временем.
Человеку трудно освоиться с этой мыслью. Скажем, два мужика прожили по 75 лет. один пьянствовал, мотался по свету, какнул там, какнул здесь, ничего толком не сделав; так что можно сказать растратил свою жизнь понапрасну. А другой, как рачительный хозяин не терял ни минуты, женился, построил дом, добился успехов в делах. Словом, прожил жизнь не напрасно, а наполнил её событиями. Но и тот и другой, прожили одни и те же 75 лет, совершенное одинаковых для каждого из них.
То есть время идет как бы само по себе, независимо от того, как и чем мы его наполняем. И всё же внимательно обдумав проблему, понимаешь, что идея о независимости времени, возможно, не более чем иллюзия. Хотя и подогреваемая непосредственным опытом.
В самом деле. Зима сменяется летом через весну и осень, и так каждый год. За днем следует ночь, и колебание времени дня и ночи повторяется из года в год. Светила свидетельствуют о равномерном и правильном обороте. Эта же равномерность наблюдается и в человеческой жизни. Детство. юность, зрелость и старость -- естественные поры времени, и, если не случается несчастий и болезней, то все люди живут примерно одинаково. Пульс, дыхание, смена сна и бодрствования -- все идет по заранее заданному расписанию.
И кажется, что это расписание -- оно и есть время. Оно всегда одно и неизменно и не зависит от нас. Но современная наука этот порядок опровергает. Эйнштейн показал, что в инерциальных системах, движущихся с разной скоростью, время протекает по-разному. Исследования биологов свидетельствуют, что одни и те же физиологические процессы в разных температурных условиях протекают по-разному: в теплоте быстрее, в холоде медленнее. Такой опыт обитает за пределами нашей повседневной жизни, но он есть, так что отмахнутся от мыслей Лейбница так просто не получится.
МИНИАТЮРЫ О ФИЛОСОФИИ
http://proza.ru/2024/01/16/250