Юм издает на собственный счет "Трактат о человеческой природе". Происходит это в 1738 году. Вдохновленный примером Исаака Ньютона, который буквально из ничего создал науку о физических законах мира, Юм задался целью применить аналогичные методы к исследованию человеческой морали: наблюдение над эмпирической действительностью с последующим обобщением полученных данных. Само наблюдение Юм делил на внешнее и внутреннее. Внешнее -- это наблюдение над характерами людей и их поведением. Внутренне -- это самонаблюдение. Одного внешнего наблюдения недостаточно: мы можем увидеть, как человек себя ведет, но в душу ему не влезешь. Напротив, в свою душу ты можешь влезть, но, как ты видишься со стороны, ты понять не можешь. И очень важно постоянно соотносить эти два вида наблюдениий.
Книга была столь новаторской и столь противоречащей принятым тогда моральным нормам, что Юм готовился либо к славе, либо к судьбе Галилея и уже потихоньку сушил сухари и запасался тёплыми вещами. Его упования оказались напрасными: весьма скудный тираж так и не был распродан. Однако "обладая от природы веселым и покладистым характером, я весьма легко перенёс этот удар и с прежним пылом продолжил свои занятия философией".
В этом трактате Юм изложил довольно интересную и оригинальную концепцию человеческой морали на основе психологии. Чтобы немного разобраться, о чём в ней речь, нужно кратко остановиться на своеобразной философской терминологии философа. Юм считал, что знание основано на опыте, который состоит из восприятий, переработанных человеческим сознанием в идеи. Скажем прямо, определение не ахти и особой ясностью не отличается. С идеями все более или менее понятно: это то, что носится в нашем сознании.
Только не нужно путать юмовские ideas с нашими идеями: "идея коммунизма", "прекрасная идея", "идея выпить на троих". Всё перечисленное тоже подпадает под понятие ideas, но также и идеи стола, дерева -- всех предметов, а также воспоминания, чувства и др.
Под впечатления же (impressions) Юм подводит perceptions, то есть как раз то, что мы видим, слышим, щупаем и emotions -- эмоции -- чувства холода, тепла, радость, боль. В свою очередь идеи так же могут быть источником perceptions и emotions: увидел как мужчина целует женщину, отразил на своей сетчатке и хрен с ними, а потом стал переворачивать виденное в памяти и вдруг понял, что баба-то была твоей женой, и как током ударило. Но в любом случае, если проследить всю цепочку до самого начала, первичны все же именно perceptions.
Важно также подчеркнуть, что идеи обладают свойством свободно вступать друг с другом в ассоциации. Отсюда идеи стола, здания, конституции. Ведь в непосредственном восприятии нет никаких ни столов, ни зданий, ни конституций, а только цветовые пятна, звуки, тактильные ощущения.
В свою очередь emotions делятся собственно на emotions и affects -- аффекты, единственное отличие которых от простых эмоций то, что они сильнее, то есть говоря обыденным языком -- страсти. Но именно различие между просто эмоциями и аффектами и есть краеугольный камень юмовского учения о морали. Их взаимодействию и посвящена большей частью его психологическая доктрина.
И чувства и аффекты имеют двойную природу: каждому из них соответствует его противоположность: приятное -- неприятное, красивое -- безобразное, любовь -- ненависть. Они как тамары постоянно ходят парами.
Аффекты рождаются из чувств, но чувство только тогда перерастает в аффект, когда оно имеет отношение к вам. Допустим, красивая женщина вызывает чувство приятного, а некрасивая -- хотя, конечно, где это вы видели некрасивых женщин -- не очень. Но если эта красивая женщина ваша жена, то чувство приятного переходит в любовь или гордость. Напротив, если же она жена или, что еще хуже, подруга вашего врага, то ее красота рождает в вас ненависть или униженность. Особенно если, допустим, враг увел ее из вашего стойла.
Вот все эти различные аффекты Юм и рассматривает один за другим в своем труде.
ШТРИХИ К ФИЛОСОФСКОМУ ПОРТРЕТУ ЮМА
Вот вам типичный англичанин, каким его образ утвердился, при этом в своих лучших чертах. Скептик, рассудительный до тошнотворности, Юм ни во что не верит и ничему не доверяет, кроме того, что можно пощупать собственными руками и увидеть собственными глазами, да и после этого сомнения остаются. Никаких загадок и сложностей в этом мире философ не признает, по крайней мере таких, до каких он со своей рассудительностью не смог бы докопаться. А если такие загадки и есть, то они не стоят того, чтобы тратить время и силы на их разгадку. Отсюда и его принципиальный скептизм: мы ничего достоверного знать не можем.
Человека Юм ставит невысоко, и точно так же как предметы ощупывает и осматривает его страсти и наклонности, не особенно ломая над ними голову и отнюдь не подозревая в том, кто звучит гордо, как и во всем прочем, каких-то чудес. А вот бога ощупать и увидеть нельзя, поэтому для Юма совершенно очевидно, что бог -- это не более чем химера. Но высказывается об этом он осторожно: бог, конечно, существует, но мы его не понимаем, давайте же и говорить о нем не будем.
Юм любит говорить банальности, внимательно и с любовью на много фраз расписывает то, что известно любому дураку. И связывая в единую цепь банальность за банальностью, вдруг огорошивает читателя совершеннейшим парадоксом, так что читая Юма, нужно держать ухо востро и внимательно следить за работой рук этиго доброжелательного и улыбчивого англичанина: где он там смухлевал.
Юм не навязывает своих мыслей, он просит читателя приглядеться к тем очевидностям, которые тому знакомы с детства; философ аппелирует к повседненому опыту каждого человека. В этом он отличен от Канта, который как школьный учитель излагает свою философию детишкам, не особенно заботясь, чтобы его понимали, но требуя тишины и порядка на уроке. Как и Кант, он не очень заострен на восприятие внешнего мира, но вот человек с его аффектами и эмоциями находится под его постоянным прицелом. Сегодня бы Юма отнесли скорее к психологам, чем к философам, но он не психолог, он философ, ибо психология ему интересна не сама по себе, а как ключ к пониманию универсума (хотя от такого напыщенного оборота Юм бы и поморщился).
Вот вам типичный англичанин, каким его образ утвердился, при этом в своих лучших чертах. Скептик, рассудительный до тошнотворности, Юм ни во что не верит и ничему не доверяет, кроме того, что можно пощупать собственными руками и увидеть собственными глазами, да и после этого сомнения остаются. Никаких загадок и сложностей в этом мире философ не признает, по крайней мере таких, до каких он со своей рассудительностью не смог бы докопаться. А если такие загадки и есть, то они не стоят того, чтобы тратить время и силы на их разгадку. Отсюда и его принципиальный скептизм: мы ничего достоверного знать не можем.
Человека Юм ставит невысоко, и точно так же как предметы ощупывает и осматривает его страсти и наклонности, не особенно ломая над ними голову и отнюдь не подозревая в том, кто звучит гордо, как и во всем прочем, каких-то чудес. А вот бога ощупать и увидеть нельзя, поэтому для Юма совершенно очевидно, что бог -- это не более чем химера. Но высказывается об этом он осторожно: бог, конечно, существует, но мы его не понимаем, давайте же и говорить о нем не будем.
Юм любит говорить банальности, внимательно и с любовью на много фраз расписывает то, что известно любому дураку. И связывая в единую цепь банальность за банальностью, вдруг огорошивает читателя совершеннейшим парадоксом, так что читая Юма, нужно держать ухо востро и внимательно следить за работой рук этиго доброжелательного и улыбчивого англичанина: где он там смухлевал.
Юм не навязывает своих мыслей, он просит читателя приглядеться к тем очевидностям, которые тому знакомы с детства; философ аппелирует к повседненому опыту каждого человека. В этом он отличен от Канта, который как школьный учитель излагает свою философию детишкам, не особенно заботясь, чтобы его понимали, но требуя тишины и порядка на уроке. Как и Кант, он не очень заострен на восприятие внешнего мира, но вот человек с его аффектами и эмоциями находится под его постоянным прицелом. Сегодня бы Юма отнесли скорее к психологам, чем к философам, но он не психолог, он философ, ибо психология ему интересна не сама по себе, а как ключ к пониманию универсума (хотя от такого напыщенного оборота Юм бы и поморщился).
МИНИАТЮРЫ О ФИЛОСОФИИ
http://proza.ru/2024/01/16/250