ОСНОВНАЯ СТАТЬЯ
http://proza.ru/2023/08/11/544
ФРАНЦУЗСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
1) Что раздражает в штатных литературоведах -- это их несносная болтовня. Открываешь статью такого сертифицированного специалиста по французской литературс с названием "Кола Брюньон". Её объем ок 3,5 печатных листов. Это порядка 1/3 такого романа как "Отцы и дети". Но собственно, всё что говорится в ней о самой повести, вполне умещается в один абзац:
"— Политика — это искусство есть. Она не для нас, мы -- мелкая тля. Для вас политика, для нас земля. Иметь суждение — не наше дело. Мы люди невежественные… что мы умеем, кроме, значит, того, чтобы брюхатить землю и делать её плодородной… словом, быть хозяевами французской земли, огня, воды, воздуха, всех четырёх стихий, и заставлять их служить на утеху вам… Мы вьючный скот и созданы для того, чтобы нас били. С этим я не спорю… Терпи, пока ты наковальня. Бей, когда будешь молотом…"
Эта фраза хотя и взята из самой повести, но не отражает в полной мере ни её содержания, ни её особенностей, хотя сама по себе и яркая, и интересная. Читатель, даже не очень внимательный, найдёт в повести наряду с ней еще много и глубокого, и достойного внимания.
О чем же тогда статья? Да о чем угодно: здесь и довольно подробная биография писателя и характеристика исторической обстановки накануне Первой мировой войны и довольно подробный анализ творчества Ницше. Интересно ли всё это? Не читал, не знаю. Меня интересовал именно анализ "Колы Брюньона", которого автор в лучших традициях советского литературоведения говорит обо всем на свете и ни о чем конкретно, а особенно по заявленной теме
2) Бальзак ныне как-то не в моде. А вот с тем, что его роман устарел, это враки. Роман, когда с игрой в социализм в отдельно взятой стране покончено, только теперь и актуализировался самым очевидным образом. Писатель как дважды два показывает, что честным путем к богатству не придёшь. Туда ведут лишь окольные пути. Во Франции они пролегают через женщину, чтобы не сказать грубее. В России через родственные связи и через бюрократические закоулки, в Америке через строительство финансовых пирамид... В других странах виляют по другим окресностям, но пути обязательно бесчестные и окольные. Растиньяк, молодой человек, без особых способностей, но со счастливой фактурой, получил наглядный урок на этот темат в самом начале жизненного пути. У обычных же людей на это уходят годы. А иногда вся жизнь. Не каждому удается столкнуться с Вотреном, который как 2Х2 показывает, как устроен общественный механизм, и не каждый попадает в пансионат мамаши Воке, где с него на наглядных образцах сдирают глянец провинциальных добродетелей.
"Отец Горио" является одним из ключевых романов в литературе Нового времени. Одним из первых Бальзак строит своё действие вокруг среднего молодого человека: порядочного, неразвращенного, но без каких-либо выдающихся качеств. М. Горького удивляло, почему такой герой стал ключевым в литературе XIX века. Века богатого на выдающихся личностей во всех сферах человеческой деятельности: политика, наука, искусства... Века, выдвинувшего идеи, ставшие ключевыми на много веков вперед, по крайней мере XX, а теперь уже и XXI: социализм, демократия, национализм...
Но Бальзак проявил удивительное художественное чутье. Неординарная личность она и есть неординарная, и писать о ней, это писать именно о ней. А когда в центре внимания средний человек, то писатель -- разумеется, одаренный чутьем и гением -- пишет не столько об этом человеке, судьба которого в общем-то сама по себе малоинтересна, а именно об обществе. Обществе распада связей, обществе, где правит бал эгоизм. Потом было много таких романов: эпигонских, любопытных, гениальных -- в которых в центре авторского внимания стоит средний человек. Скажем, "Преступление и наказание", роман так и не понятый в русской литературе, потому что из ничтожного человечка, убившего старуху ради якобы идеи, делают воплощение зла. Трагедию общества превращают в трагедию ничтожной личности.
3) Читаю материал из учебника для школ о французской литературе. Обзорная статья. Среди прочего хвалят писателей этой страны за выверенный точный язык: "язык Мольера, Стендаля и Бальзака". Вот те раз. Во французском языке стилистов пруд пруди, умение точно и образно выражаться у них в крови. Флобер, Гюго, а уж Мопассан -- вот кто даёт так даёт. Но как раз упомянутая тройка в число стилистов в этом учебнике и не входи. Так, Бальзак в переводах лучше, чем на французском. Это если, конечно, за эталон языка брат учебник Розенталя. А Бальзак как раз и выделяется языковой необузданностью, нарушением всяческих стилистических да и грамматических норм. Таких во французской литературе тоже достаточно: Рабле, Сен-Симон, тот же Стендаль...
4) Общепринято, когда заходить речь о Жюль Верне, говорить как о чём-то общеизвестном о его провидческом даре. Что называется, пальцем в небо. Все его технические идеи были что называется на слуху у продвинутых в науке современников. Очень интересные факты о подводной лодке представлены, в частности, в интересной биографии писателя Е. Брандиса. И писатель черпал их, можно сказать, непосредственно: раз в неделю он посещал кружок, где как раз собирались писатели, журналисты, а также инженеры и учёные.
Разумеется, обвинять писателя в этом было бы нелепо, а скорее приписать к его достоинствам. Ибо он не забивал головы читателей своими пустопорожними фантазиями, а наоборот знакомил молодое поколение, да и читателей постарше, обычно далеких от мира техники, с новейшими идеями современной ему науки. Ну стали бы пацаны 12-15 лет читать скучные, пусть и содержательные статьи специалистов? А так, как правильно замечает некий восхвалитель француза, "советские читатели взахлеб читали Жюль Верна. Да, это была фантастика, они это понимали и относились к этому как к фантастике. И вот теперь спустя чуть более ста лет, как эта фантастика была написана, мы видим, что часть так называемых предсказаний воплотились в жизнь. И произошло это настолько легко и неотъемлемо, что мы этого даже не заметили, и воспринимаем как вполне обычное явление"
5) "Книга Д Артаньян и три мушкетёра" в разудалой рецензия некоего Горчевского:
"трое гопников-патриотов из высшего общества, при поддержке мелкого, но хитрого афериста, пытаются подзаработать на конфронтации главы государства с попом-реформатором, сперва спасая от заслуженного наказания одну неверную жену, а потом, с целью прямо противоположной, настойчиво преследуя другую".
Ну что ж. Написано интересно, с сарказмом. Единственное замечание: такие заметки о кино, либо о произведениях других жанров были бы интересны, если бы их было много. А у Горчевского их мало, и даже это мало он умудряетесь размазать по отдельным файлам. Вот если бы он написал больше, рассортировал по темам, может, что-нибудь путное и получилось бы
ЕВРОПЕЙСКИЕ АВТОРЫ
1) Принято видеть в Дон-Кихоте лишь идеалиста в поисках справедливости. Это традиционная точка зрения. Но Дон-Кихот это и чудак, идеалист, который не видит и не хочет видеть действительности, который живёт в своём зачарованном мире и оттого и терпит фиаско. Только соединение этих двух половин его характера, мне кажется, и делает образ рыцаря таким сильным. Принято хвалит перевод Любимова. Это уж что называется хватать через край. Перевод ученический и школьный. В частности, в этом переводе совершенно не играет Санчо Панса, речь которого насыщена испанскими пословицами, употребляемыми им без конца, чаще не к месту и в перековерканном виде. В целом разговоры Санчо и Дон-Кихота и составляют лучшую часть романа. Хотя не лишены интереса и споры рыцаря со священником и случайными попутчиками.
2) ОБ ОДНОМ ИЗ ПОДРАЖАНИЙ "АДУ" ДАНТЕ
Описания ада у Норвида дают подлинное эстетическое наслаждение. Вроде бы муки и наслаждение (кроме как для садистов) две вещи несовместны. А вот у Норвида они совмещены. Потому что он не дает описания физиологических или нравственных мучений, а скорее мучений, капающих на интеллект.
Пример? Пожалуйста. Поэт рассказывает о своих впечатлениях
Как было там? Встречался ли с родными
И с ближними? Что делал там так долго?
Там близких нет, лишь опыты над ними,
Над сердцем человеческим - и только.
Там чувств не видно. Только их пружины,
Взаимосвязью одержимы мнимой,
Подобие бессмысленной машины,
Инерцией в движенье приводимой.
В это описание каждый может подставить те жизненные впечатления, которыми жизнь капает на мозги каждого из нас беспрестанно. Я при этом вспоминаю одну сцену, описанную очевидцем, в концлагере. Был там среди заключённых некий польский граф. Оказался фруктом ещё тем. Несгибаемым до безобразия и пытающимся во что бы то ни стало сохранить человеческое достоинство, где сохранить его казалось бы и невозможно.
И вот тогда надзиратель заставил его закопать живым некоего еврея. Ожидаемо польский граф отказался. Тогда надзиратель изменяет условие и уже заставляет еврея закапывать графа. Тот с радостью хватается за лопату. Надзиратель опять останавливает процесс и снова даёт лопату в руки строптивцу. И тот сломлен.
И поэтому подлинное наслаждение в дантовом описании ада дают те сцены, в которых изображается несгибаемости человеческого духа. Вот Фарината
он, чело и грудь вздымая властно,
казалось Ад с презреньем озирал
Или Улисс. Он гордо рассказыает Данту о себе, как он призывал товарищей
Земные чувства, их остаток скудный
Отдайте постиженью новизны,
Чтоб, солнцу вслед, увидеть мир безлюдный!
Подумайте о том, чьи вы сыны:
Вы созданы не для животной доли,
Но к доблести и к знанью рождены
Этот мотив несгибаемости великолепно подхватил и Норвид (прошу, конечно, прощеция за довольно корявый перевод, хотя и Бродского)
Вот испытанье подлинное. То есть,
Собой владея иль трясясь от дрожи,
Ты здесь осознаешь, чего ты стоишь,
И что ты есть в действительности - тоже.
Пристали ль имена тебе и клички,
Что выдумало время - или предок,
И что в тебе от моды, от привычки,
И что - твое, ты видишь напоследок.
Как древо, просмоленное, пыланьем
Ты там охвачен весь, но не уверен
В свободе, порождаемой сгораньем:
Не будешь ли ты по ветру развеян?
Останется ли хаос лишь и масса
Пустой золы? Иль результат конечный:
Под грудой пепла - зернышко алмаза
Залог твоей победы вековечной!..
3) Вот чего-чего в романе Пруса "Фараон" нет -- так это картины древнего Египта. Прус пишет о современности, переодев своих героев в древнеегипетские повязки. Другое дело, что Прус внимательно изучал доступную ему египтологию, что сделало убедительными и его образы, и его описания до деталей. Древнеегипетская старина понадобилась писателю, чтобы оглядеть современность с отдаления, увидеть картину целиком, которая дробится на мелкие кусочки, когда смотришь на неё сблизи.
Разумеется, роман замечателен и увлекателен. И его главный вывод, когда фараон по недомыслию погиб в борьбе со жрецами: "Фараон потерпел поражение, потому что нельзя победить, если государство судьбой обречено гибели. Против течения истории не попрешь".
Очень много тонких и интересных замечаний высказал писатель о нашей современности (учитывая хронологию действия, мы с Прусом по большому счету современники). Например, о необходимости иметь богов. Скажем, фараон оказывается в бассейне, где монахи содержат священного крокодила, и он удивленными глазами смотрит, как приставленный к тому жрец. ползающий на людях перед этим крокодилом на брюхе, бьет за кадром это священное животное без стеснения по морде. "Как же так?". А жрец его вразумляет: "Да эти крокодилы не крокодилы, а настоящие свиньи. Священного в них ни на грамм"-- "Зачем же вы поклоняетесь ему?" -- "А что прикажете делать? Не обожестви мы эту скотину, наши милые египтяне давно бы их перебили во всём Ниле, и превратили кормящую нас реку в сеть сточных канав"
4) Андерсена несколько облыжно зачислили в детские писатели. И хотя он и писал их, причём даже от лучших из них ("Соловей", "Снежная королева") пованивает духом дидактики, но писал и серьёзные сказки для взрослых. Именно его бытовые сказки ("Ель", "Песня старого дуба", "Калоши счастья") и есть подлинные шедевры. Они истории не о вещах, а о людях, судьба играет которыми, а они хорохорятся, "играют на трубе". Представление людей вещами, по-первых, довольно забавно, а во-вторых, нехило работает на лаконизм, сразу показывая человеческую суть без длинных описаний и объяснений.
5) О СКАЗКАХ АНДЕРСЕНА
О чём чешут язык литературоведы, Типичный их забобон, особенно наших отечественных, пытаться понять автора, приписывают ему свои литературоведческие фантазии, вместо того, чтобы для начала хотя бы почитать исследуемого автора. Вот, к примеру, одна литературная тётка избрав мишенью сказки Андерсена, пытается взломать их анализируя игру слов, при этом не зная датского языка. Я читал практически все анализируемые сказки, и как-то не заметил, чтобы языковые тонкости сообщали им особый смысл. При этом я не поленился и специально прочитал анализируемую чуть ли не до каждой запятой сказку "Волшебный холм" на немецком. Там вообще никакой игры слов нет. (Для справки: почти все сказки писателя переводились в Германии при непосредственном участии писателя).
Ну а уж чтобы разобраться с жанровой природой андерсеновских сказок литературоведческая рука так и не поднялась. Так что все, такие разноплановые сказки оказались смешанными в одну кучу. А сказки у Андерсена очень разные
а) народные сказки "Огниво"
б) дидактические, как детские, так и взрослые ("Цветы маленькой Иды")
в) сказки-притчи ("Новое платье короля")
г) исторические ("Хольгер-датчанин")
д) просто новеллы ("Театральная тетушка")
и самые лучшие
е) сказки-новеллы, где с небольшой долей сказочной фантазии обнажается человеческая природа ("Калоши счастья")
6) Интересно иногда познакомиться с женской точкой зрения на литературу. Вот, скажем, Ибсен. Для меня как-то его психологические драмы -- это драмы мужских персонажей. Даже в "Гедде Габлер" дело не в самой Гедде, а в затхлой атмосфере мелочных мелкобуржуазных отношений. Гедда -- это всего лишь лакмусовая бумажка, женщина, которая хочет не столько любить мужчину, сколько гордиться им. А таковых нету. Вот она и бабахает себе пулей в лоб. Тем более что её ожидает наказание за неправильное хранение оружия. Конечно, скорее всего она бы отделалась небольшим штрафом, но сама процедура разбирательства, неизбежных при этом мелких склок, копанием грязных полицейских рук в её белье вызывают у неё изжогу.
7) Любопытная петрушка получилась с Базиле в России, как, впрочем, и в Италии. Переводы его "Пентамерона" на наш язык, правда, до приторности правильные и безвкусные, появились лишь в 2010-е гг. Но еще в 1957 г был снят довольно популярный забавный фильм "Зербино-нелюдим" ("Исполнение желаний"). Как указывается в титрах фильм снят по сказке французского писателя Лабулэ. Да, это так. Но сам Лабулэ сказок не сочинял, но, состоя на дипломатической службе, собирал их по всему свету и перерабатывал для французских ребятишек. Как вы догадались, "Зербино-нелюдим" восходит к "Пентамерону", а через него к Боккаччо. Вот так неисповедимые пути бродячих сюжетов
ВОСТОЧНЫЕ АВТОРЫ И ДР
1) Иногда и в Интернете попадаются любопытные рассуждения о литературе. Вот наткнуля на миниатюры о восточных авторах. Не длинные -- ибо кто будет читать длинные в сети, -- но и не короткие: данные из справочника ни то ни сё, -- а именно какие надо. Есть и краткие биографические данные, есть и замечания о творчестве. Приводятся и байки об авторах. Которые, кстати, часто дают гораздо более точные представления о них, чем самые скрупулезные научные комментарии. И наконец, небольшая подборка стихов. Одно замечание: все же стихи лучше бы давать не в переводах известных поэтов, а или/и подстрочниках, если такая возможность есть. Ибо, как говорил Крымский об одном из переводов Низами: красив перевод Н. (фамилию не помню) -- да только красив по Н., а не по Низами
2) Уж если штатный литературовед затянет байку по какому-нибудь предмету, то от болтовни за уши его не оторвёшь. "Итак, о чем я задумалась после просмотра 'Махабхараты'? Во-первых... во-вторых... в-шестых...", и по каждому пункту набор слов.
А вот если бы она смогла сформулировать свои ощущения, подобрать правильные слова, а ещё лучше снабдить бы каждый пункт маленькими примерчиками, хоть из истории, а лучше из нашей действительности, это был бы другой коленкор. А то, как говорил Штирлиц, столько идиотов научилось говорить правильные слова, что никакой цены эти слова уже не имеют