«С моим начальством ты тоже договорился?» – усмехнулся Колокольцев. Поймав себя на том, что после того, как ворота в Ад в британском Фенбридже близ Лидса были закрыты совместными усилиями зондеркоманды СС, Управления Специальных Операций Великобритании, пилотов британских пикировщиков Скуа… а также РСХА и МИ-6, прямой телефонный разговор между шефами этих спецслужб (вообще говоря, воюющих стран) его бы не удивил нисколько.
Полковник Мензис покачал головой: «Де Валера договорился. Собственно, особо договариваться не было необходимости – мы теперь все в одном окопе…»
«Это точно» – усмехнулся Колокольцев. «Где бы – не дай Бог – ни открылись ворота в Ад, мало не покажется никому. Это станет катастрофой для всех – и для Британии, и для Ирландии, и для рейха… и для Святого Престола…»
И наигранно-обыденным тоном (хотя обеспокоен был сильно – и весьма) осведомился: «Адрес уже есть – или поискать придётся?»
Глава МИ-6 кивнул: «Адрес есть». И совершенно неожиданно осведомился:
«Что ты знаешь о Приютах Магдалины… в частности, об ирландских?»
Колокольцев усмехнулся: «О тех, которые на самом деле прачечные Магдалины?»
И пожал плечами: «О тех, которые в Британии, США, Канаде, Австралии и, если мне не изменяет память, в Швеции…»
«Не изменяет» – улыбнулся полковник Мензис. Колокольцев кивнул и продолжил: «… я знаю только, что они существуют. Что же касается тех, которые в Ирландии…». Он хищно-плотоядно вздохнул – и продолжил:
«… насколько мне известно, там всю администрацию можно не только в Равенсбрюк без суда и следствия определять – коллеги моей благоверной их с удовольствием примут…»
До перехода на работу в берлинское Крипо Ирма фон Таубе (тогда ещё Ирма Бауэр) четыре года отработала старшей надзирательницей в женских концлагерях СС Лихтенбург и Равенсбрюк.
«… но и сразу к главной СС-волчице… для окончательного решения…»
СС-Хельферин Лидия Антоновна Крамер прославилась в СС тем, что во время известных киевских событий без малейших колебаний и угрызений совести расстреляла более тысячи евреев и евреек всех возрастов. А потом столь же спокойно отстреливала инфернальных оборотней-волколаков. Поди пойми…
Присутствующие (явно незнакомые с этими… заведениями) изумлённо посмотрели на него. Полковник Мензис явно был знаком лишь поверхностно – поэтому смотрел столь же удивлённо. Колокольцев объяснил:
«Эти… заведения стократно хуже нашего Равенсбрюка. Ибо суть та же – бессрочные принудительные работы с промыванием мозгов… только в женские концлагеря СС попадают за совершение конкретных тяжких преступлений против рейха – пусть и не всегда по приговору суда…»
Сделал многозначительную паузу – и продолжил: «… а в эти фактически трудовые лагеря можно попасть просто за то, что слишком красива. Или слишком игрива – по мнению подонков-родителей. Или за то, что пожаловалась на сексуальное насилие, например, со стороны отца. Или за рождение ребёнка вне брака – в этой идиотской стране это преступление похлеще ограбления квартиры…»
Глубоко вздохнул – и продолжил:
«… но в Равенсбрюке и Аушвице… и прочих женских концлагерях СС хотя бы не делают вид, что всё это делается во имя Божье. И промывание мозгов всё же не такое… как и психологическое насилие. Про насилие сексуальное я вообще помолчу – у нас это невозможно, ибо мужчинам вход в лагерь запрещён строго – даже коменданту. А там бедных девушек трахают как хотят уроды в сутанах… да, и несовершеннолетних в наших лагерях нет – это строго запрещено…»
«Кстати» – усмехнулся Колокольцев, «это к вопросу о том, кто человечнее – церковь или СС; вроде как демократическая католическая Ирландия или тоталитарный национал-социалистический Третий рейх…»
И объяснил несколько ошалевшим присутствующим: «У нас для женщины, родившей ребёнка вне брака Лебенсборн…»
Система поддержка матерей и новорожденных.
«… с их лучшими в мире домами матери и ребёнка, где пылинки сдувают и с незамужней мамы и с ребёнка – ибо они достояние нации; а в Ирландии – фактически тюрьмы с условиями хуже наших концлагерей…»
Глубоко вздохнул – и вдохновенно продолжил: «У нас нет никакой разницы между родами в браке и вне брака – для нас каждая мать и каждый ребёнок великая ценность – в Ирландии незамужняя роженица хуже убийцы…»
Сделал паузу – и продолжил: «У нас в домах матери и ребёнка смерть женщины или ребёнка немыслима – за это администрация в полном составе отправится в концлагеря за преступление против нации… а в Ирландии и те, и другие мрут тысячами жуткой смертью – и всем наплевать…»
Будучи человеком практичным, он немедленно дал себе слово выделить немалую сумму и отрядить Бориса – своего личного помощника по особым ликвидационным поручениям – дабы несколько проредить стройные ряды администрации ирландских приютов Магдалины. Ибо он всегда справедливость предпочитал здесь и сейчас.
В очередной раз усмехнулся – и прочитал присутствующим небольшую лекцию. Ибо, поскольку его с Гиммлером фирма весьма интенсивно работала в Ирландии, получая через эту страну стратегические материалы для рейха в колоссальных количествах, неизбежно узнал про Изумрудный Остров много… разного.
«Приюты Магдалины – общее название… ирландского варианта советского Архипелага ГУЛАГ… пусть и несопоставимо меньшего масштаба. Фактически это сеть официально воспитательно-исправительных учреждений монастырского типа для так называемых падших женщин … а фактически система просто чудовищной эксплуатации девушек, девочек и женщин… фактически рабынь Церкви, которые приносят ей огромный доход…»
Глубоко вздохнул – и вдохновенно продолжил:
«Первый подобный приют открыла на в Дублине в 1767 году некая Арабелла Денни. Якобы филантроп… но если она филантроп, то Генрих Гиммлер просто святой праведник…
Первоначальная миссия приютов состояла в том, чтобы помочь проституткам реинтегрироваться в обществе. Однако к началу XX века ирландские приюты всё больше становятся институтами принудительного труда.
Их узницы – давайте называть вещи своими именами – должны выполнять тяжёлую физическую работу, в первую очередь, прачек. Как будто этого мало – даже в Равенсбрюке нет таких тяжёлых условий труда – они должны соблюдать монастырский распорядок дня, включающий длительные молитвы и периоды принудительного молчания…»
«Немыслимые в лагерях СС» – подтвердила Сара-Абигайль, в силу должностных обязанностей (помощник директора МИ-6 по особым поручениям) знакомая с ситуацией в последних.
Колокольцев кивнул – и продолжил:
«Система приютов построена на лжи, ибо реальная Мария Магдалина не была проституткой. Она была кедешей – еврейским вариантом гетеры – образованной незамужней женщиной, ведущей свободный и независимый образ жизни…»
И, как говорится, сбросил бомбу: «Хозяйкой салона, игравшего немалую роль в общественной жизни Иерусалима того времени – и оказавшего немалую поддержку Христу в его миссии. Настолько значительную, что по своему неформальному рангу она стояла даже выше апостолов – учеников Христа. Она единственная, кто не отрёкся от Него – и потому после Воскресения Он явился сначала именно ей…»
Эту информацию он получил, как говорится, из первых рук – из отчёта имперской тайной полиции Рима, любезно предоставленного ему графом Вальтером фон Шёнингом. В то время ещё Луцием Корнелием Пуллом – легатом императора.
И невозмутимо продолжил: «Хотя первое такое заведение было открыто католичкой, их первая волна была почти исключительно протестантской…»
Отец Роберт кивнул: «Так называемое Движение Спасения – протестанты были помешаны… многие и сейчас помешаны на идее возвращения проституток к добродетельной жизни…»
Сара Бернштейн покачала головой:
«Нереально. Мне приходилось сталкиваться с такими усилиями в еврейском сообществе в Берлине… и очень быстро выяснилось, что за очень редким исключением это невозможно. Слишком уж сумасшедшая разница в доходах, уровне жизни… и так далее. Проститутка хочет клиентов, бордель или сутенёра получше, а не так называемой нормальной жизни…»
Колокольцев кивнул – и продолжил:
«Видимо, монахини это тоже быстро поняли – и решили создать систему рабского труда… и собственного обогащения. Причём сразу из двух источников – они не только получают огромную прибыль за счёт эксплуатации рабского труда – но ещё и немалое государственное финансирование…»
«Из трёх» – поправил его отец Роберт. «Не забывай про частные пожертвования»
Колокольцев грустно кивнул – и продолжил: «Если на ранней стадии их существования многие женщины приходили в приюты и уходили из них по своей собственной воле, иногда неоднократно… причём эти заведения создавались для временного проживания…»
Сделал многозначительную паузу – и продолжил: «… то в начале этого столетия приюты стали приобретать характер, всё больше напоминающий тюремный. Монахини-надзирательницы получили право применять жёсткие меры с тем, чтобы отбить у воспитанниц желание покинуть приют… заключение в котором фактически становилась пожизненным…»
«Чистый ГУЛАГ» – усмехнулась Абигайль. «Выжать максимум – и пусть подыхает. Новую найдём и заберём…»
Колокольцев кивнул – и продолжил: «Воспитанниц называют детьми, а они сами должны называть всех сотрудниц приюта матерями – независимо от их возраста. Для принуждения к порядку и поддержания монастырской атмосферы воспитанницы должны соблюдать строгое молчание в течение большей части дня, весьма распространены телесные наказания… зачастую просто жуткие»
Отец Роберт пожал плечами: «Видимо, творчески интерпретируют устав Святого Бенедикта… который вообще-то, к таким заведениям никаким боком…»
Колокольцев снова кивнул – и уверенно продолжил:
«Со временем приюты стали помещать у себя не столько проституток (те постепенно вообще из оных исчезли), сколько матерей-одиночек, женщин с задержками в развитии, подвергшихся сексуальному насилию в детстве, и даже молодых девушек, чьё поведение родственники считали чрезмерно игривым, либо имевших слишком соблазнительную внешность…»
«Понятно» – усмехнулась Анна. «Кого угодно можно закатать, в общем»
Посмотрела на маму, затем на Колокольцева – и уверенно заявила: «Если бы я не была еврейкой-полукровкой – и не подумала бы покидать рейх. Ибо мне есть с чем сравнивать – и это сравнение, если речь идёт об отношении к женщине, не в пользу ни Ирландии, ни Британии совсем…»
Присутствовавшие благоразумно проигнорировали это заявление. Ибо уже давно поняли, что спорить с Аннетой себе дороже. Колокольцев продолжал:
«Как правило, женщин направляли в подобные заведения по требованию членов семьи – обычно мужчин – священников и врачей. При отсутствии родственника, который бы мог поручиться, воспитанницы могли остаться в приюте до конца жизни, часть из них была вынуждена в связи с этим принять монашеский обет»
«Мило» – усмехнулась Сара-Абигайль. «Заодно и кадровую проблему решили…»
Колокольцев снова кивнул – и закончил лекцию: «Учитывая царящие в Ирландии консервативные ценности, в том числе и в сфере отношений между полами, существование приютов Магдалины одобряется так называемым обществом… в то время, как в Германии такие заведения просто немыслимы…»
Не в последнюю очередь благодаря легализации проституции и абсолютно спокойным отношением и общества, и государства к сексу до и вне брака… как и к беременности до и вне.
Ибо для помешанной на «национальном размножении» национал-социалистической идеологии каждый ребёнок огромная ценность вне зависимости от того, рождён ли он (или она) в браке или вне брака.
И тут же задал совершенно естественный вопрос:
«Понятно, что все вовлечённые в этот ужас есть самые настоящие Слуги Дьявола, которых я бы лично пустил в расход без суда, следствия и Святого Причастия – которого они просто недостойны. Но при чём тут одиннадцатые ворота в Ад?»
Полковник Мензис невозмутимо ответил: «Всё дело в одиннадцатом приюте…»
Теперь уже Колокольцев изумлённо уставился на него. Директор МИ-6 объяснил:
«Всего приютов официально десять… однако недавно выяснилось, что существует одиннадцатый… официально нигде не зарегистрированный…»
«Это как?» – удивился Колокольцев… но ещё больше удивился отец Роберт, не понаслышке знакомый с католической бюрократией.
Полковник Мензис объяснил: «Приютами рулят женские монашеские ордена, одним из которых является Орден Сестёр Милосердия. Его уникальность в том, что он представляет собой фактически конфедерацию организаций, которых объединяет лишь верность определённой традиции…»
Сделал многозначительную паузу – и продолжил: «Основным оператором прачечных Магдалины являются Ирландские Сёстры Милосердия… к которым примкнула некая группа женщин, принявших четыре обета сестёр – три стандартных плюс служения бедным…»
Сара-Абигайль аж расхохоталась. Отсмеявшись, объяснила: «По-моему, с точки зрения лицемерия это перебор даже для католических монахинь. Служение бедным путём обращения их в самое настоящее рабство, в котором их как лошадей загоняют до смерти, делая на них огромные деньги…»
И безо всякой иронии обратилась к полковнику Мензису: «Твоих оперативников нужно сначала в эти… заведения запустить. Чтобы вырезать их администрацию до последней… ведьмы в монашеском обличье. Ибо по сравнению с этими врагами рода человеческого эйнзацгруппы СС просто святые праведники…»
Шеф МИ-6 никак на это не отреагировал. Просто продолжил:
«Эта группа предложила руководству ордена сделку. Они каждый месяц отчисляют им кругленькую сумму; не претендуют на госфинансирование – а в обмен на это им дозволяется представляться частью Ордена… и рулить одиннадцатым приютом. Узниц которого они набирают сами…»
«Правильно ли я понимаю» – осторожно осведомился Колокольцев, «что с финансовой точки зрения концы с концами у них не сходятся? Они просто не могут заработать столько, чтобы и себя содержать, и крыше отчислять? Поэтому вы и сделали вывод, что их цели не только не благотворительные – таких целей уже давно нет ни у одного приюта – но и не финансовые?»
«Совершенно правильно» – подтвердил полковник.
«И это выяснилось, конечно, совершенно случайно?» – усмехнулся Колокольцев. Сэр Стюарт развёл руками: «После того, как на нас свалился Фенбридж, наши соседи через малую лужу…»
Большой лужей был Атлантический океан.
«… через свои церковные каналы об этом пронюхали – и устроили грандиозный шмон своего островка…». Колокольцев кивнул – и продолжил за него: «… и обнаружили место с огромными тайными захоронениями детей и взрослых – то есть, с уровнем смертности много выше среднего; финансовые нестыковки, таинственную группу женщин, появившуюся из ниоткуда…»
Сделал театральную паузу – и подвёл черту: «… и зданием, над которым не летают птицы и к которому боятся приблизиться зверушки…»
«Нет, ты точно ясновидящий» – изумлённо-восхищённо произнёс шеф МИ-6.
Колокольцев только рассмеялся: «Пообщаешься с моё с милыми зверушками-волколаками – тоже станешь…»
Вздохнул – и неожиданно для всех хлопнул в ладоши: «Ладно, всё понятно – наши клиенты. Одна беда… точнее, сразу две… точнее, два вопроса. Как узниц оттуда вытащить – и как со всем этим делом покончить. Ибо в так называемых ВВС Ирландии нет пикировщиков… а нашим туда путь заказан… и вашим тоже»
И заговорщически улыбнулся: «Впрочем, где наша не пропадала – есть у меня одна идея… подожди немного…»
Быстро покинул столовую, прошёл в кабинет (это была его квартира, купленная им задолго до войны – сейчас в ней обитали Сара с Анной), взял книгу с ключом к шифру, набросал послание, быстро зашифровал, вернулся и передал Мензису:
«Отправь через нейтралов в V управление РСХА. Артуру Небе… прямо сейчас»
Шеф внешней разведки Великобритании кивнул: «Не вопрос». Снял телефонную трубку (в квартире Колокольцева телефонные аппараты были в каждой комнате), набрал номер, продиктовал цифры шифровки.
Ровно через сорок минут на стол начальника V управления РСХА бригадефюрера СС и генерал-майора полиции Артура Небе легло расшифрованное сообщение:
"Для фрау 24. Бери с собой волчицу, Марго, подругу и моего помощника и срочно вылетай в Дублин. Экипировка полная – предстоит серьёзное дело. Транспорт предоставит мой друг с набережной"
Ещё через два часа самолёт Локхид Супер Электра авиагруппы абвера KG-200 (с ирландскими опознавательными знаками) поднялся в воздух с берлинского аэродрома Темпельхоф и взял курс на Дублин. На его борту находились Ирма Бауэр, Лидия Крамер, Рита Малкина, Ванда Бергманн и Борис Новицкий.
К тому времени самолёт Armstrong Whitworth Ensign британской компании ВОАС – уже летел в тот же пункт назначения из Лондона. На его борту находилась Зондеркоманда К в полном составе… и Анна Бернштейн-Дойл.