Овчар Слупидзе, собираясь в Большой театр, хитрым образом сменил присущую абхазам войлочную ермолку на знатно подбитый дюралюминием танкистской шлем, подаренный ему еще в прошлой жизни прапорщиком Гутлоганом, встреченным как - то оказией в привокзальном ресторане.
- Держи, - не скрывая мужских слез, отчаянно катившихся по мужественному облику прапорщика, произнес, внутренне напрягшись, Гутлоган, опасно возвышаясь над поглощавшим пищу Слупидзе, - мужик, шлемак козырный.
Овчар тронул шлем губой, всхлипнув. Он сразу понял ценностную сущность подарка, ведь именно в таком вот шлеме ходил старый еврей Войновича, принимаемый энкаведешниками за сына товарища Сталина, а редактор Ермолкин хоронил живую лошадь.
- Антисоветски мыслишь, - заметил Гутлоган, незаметно пристраиваясь за столиком Слупидзе и делая щирый заказ на один карман, - товарищ овчар. Думаешь, ежели в двадцать первом веке Солж - гэгэна в школах изучают, то при последующей форме правления за Войновича сажать перестанут ?
Каверзный вопрос, грозящий обрушить хрупкую конструкцию российской государственности, повис в прокуренном воздухе, пока какая - то шальная девка с раскосыми глазами, пьяно вихляясь не прошла мимо, зацепив вопросительный знак носом. Вопрос тихо упал рядом с рюмкой, наполовину полной водкой.
- Вот водка, например, - сказал прапорщик, наполняя чайный стакан обсуждаемым напитком, - она же польская, а именуется русской. Это вот как ?
- Я тоже абхаз, - с достоинством ответил Слупидзе, ускоренно соображая : что же это такое - заказ на один карман, - но русский.
- Не гони, - закусил сигаретным дымом Гутлоган, - оставь это американцам, для них все мы русские, кроме, конечно, украинцев. Слыхал, наверное, как неравнодушные жопы себе рвут, обсуждая ленд - лиз ?
Абхаз безразлично пожал плечами, но затем, не желая огорчать внезапного собутыльника, объяснил, что у них в Чегеме совсем иные проблемы и заботы, взять, к примеру, Нестора Лакобу.
- Расстреляли Нестора, - заплакал Слупидзе, разливая портвейн по фужерам, - давно. Он, конечно, и сам душегуб был знатный, но ты пойми, прапорщик.
- Ничего не хочу понимать, - принципиально заспорил Гутлоган, - я сейчас на дальняк метнусь и вернусь.
Он встал и пошел в сторону вестибюля, где за каморкой швейцара находился туалет для сотрудников ресторана. Через час овчар был вынужден расплачиваться за ужин, поняв эмпирически суть заказа на один карман. Но шлем остался. И вот теперь занял подобающее ему место на продолговатой голове Слупидзе.
- В театр, - небрежно бросил овчар таксисту, достойно помещаясь сзади, - Большой.
- Они все большие, - ответил ему таксист, поворачиваясь. - Гони шлемак, сука.
Слупидзе увидел направленный прямо в лицо переделанный под мелкашку газовый револьвер. Шлем пришлось отдать.
- Зырь, - горделиво вернулся домой таксист, зажимая соседку тетю Пашу напротив неработающего лифта, - какой шлемак козырный.
Тетя Паша, увидев обновку, сразу поняла, что грядущую ночь будет ее е...ть таксист безжалостно, сам шлем обязывает, но таксист, почему - то разозлившись, плюнул ей в лицо и отправился в привокзальный ресторан. Через час, немало набравшись, он стоял напротив недоумевающего швейцара и рассказывал тому о нелегкой службе в Забайкалье, где тянул солдатскую лямку таксист.
- А ведь шлем - то мой, - услышал таксист голос сзади. Чьи - то решительные руки сорвали шлем с его головы. Возможно, что это был тот самый прапорщик из начала сказочки, но тот - то и оно - то, что оставшийся безымянным таксист не Башмачкин ни х...я. А коала, соответственно, не Гоголь. Потому сказочке - конец.